Кортунов С.В. Национальная идентичность: Постижение смысла
Подождите немного. Документ загружается.
151
О международном значении советского опыта
мунизма. В России, как и предсказывал Н. Бердяев, «окончательно по
бедил тип шкурника, думающего только о своих интересах»
36
.
Страна
потеряла свою сверхзадачу глобального значения, освященную метафи
зикой Всеобщего Космического Проекта, перспективу национального
и мирового развития, а вместе с ней и чувство исторической правоты.
В глазах же окружающего мира прежняя «цитадель добра», подобно обо
ротню, превратилась в «империю зла».
О международном значении советского опыта
В России была проделана вся черная работа всемирной истории, свя
занная с реализацией и практической проверкой коммунистической идеи.
Испытав на себе модель коммунистического развития, Россия сыграла
роль «удерживающего». В годы Великой Отечественной войны она в этом
же смысле превратилась в преграду на пути германского фашизма. Зап
латив огромную цену за свое развитие в XX в., Россия при этом в значи
тельной степени заплатила цену за развитие всего мира. Ибо весь мир
пользовался в этом столетии плодами ее Революции и ее Победы.
Ирония истории состоит в том, что во многом благодаря коммунис
тической России классический капитализм ХIХ в., осужденный К. Мар
ксом, переродился в веке ХХ в синтезное, посткапиталистическое об
щество, сутью которого являются социально ориентированное рыночное
хозяйство, развитое гражданское общество и правовое государство. Как
коммунистический эксперимент в России был ответом на классический
капитализм, т.е. его диалектическим антитезисом, так и посткапитализм
явился ответом на тот тип общества и государства, который в результа
те этого эксперимента был построен в России. По сути дела он стал «те
нью» «реального социализма», которая образовалась в условиях осоз
нанного на Западе коммунистического вызова и жесточайшего
экономического кризиса 1929–1933 гг. Историческим субъектом всех
этих изменений был, однако, не пролетариат (как предполагали К. Маркс
и Ф. Энгельс), а гражданское общество западных стран, действующее
через разветвленные и эффективные механизмы социального партнер
ства капиталистической элиты и рабочих.
Те кардинальные сдвиги, на которые была вынуждена пойти правя
щая элита основных развитых стран Запада уже в 1930е годы во имя
сохранения своей власти, фактически изменили формационную приро
ду прежнего капитализма. Западное общество стало использовать ме
тоды и средства планового руководства, опираться на научные эконо
мические модели, глубоко вмешиваться в производственные отношения.
В результате правящая элита объективно вышла за рамки класса капи
талистов, шаг за шагом стала ограничивать сферу «анархии обществен
152
Глава 3. Судьба русского коммунизма
ного производства» и постепенно овладевать системой общественных
отношений. Эта модель развития поначалу осуществилась в США, а
затем — после Второй мировой войны — стала распространяться и раз
виваться в других западных странах. На смену частной собственности в
чистом виде постепенно стала приходить не общественная, конечно, а
корпоративная собственность правящего слоя. Повсеместно возникли
формы «народного капитализма», когда рабочие участвуют в присвое
нии прибыли предприятия, на котором они работают, т.е. элементы син
тезного посткапиталистического уклада, многочисленные преуспеваю
щие предприятия, принадлежащие трудовым коллективам (фактически
без наемного труда), ассоциации, федерации с особой системой расши
ренного производства (без конкуренции в накоплении капитала).
Все это, однако, происходило не само собой. И если бы не коммуни
стический эксперимент, который взвалила на свои плечи Россия (здесь
напрашивается религиозно кощунственная, но публицистически впол
не допустимая аналогия с Христом, несшим свой крест на Голгофу), за
падный мир сегодня был бы иным. Скорее всего, более жестоким. И это
заставляет задуматься о будущем человеческой цивилизации в услови
ях крушения коммунизма и государственного социализма. Ведь «гума
низм» современного западного общества (равно как и материальное
положение его граждан) во многом формировался за счет конкуренции
с мировым социализмом, вдохновлявшимся коммунистической идеей.
В этой связи многие политологи не без оснований полагают, что исчез
новение коммунизма, а затем и мирового социализма как глобального
конкурентного фактора уже придает новую «жесткость» Западу, лиша
ет его гибкости, умеренности, превращает в консервативную самодов
леющую систему с агрессивными устремлениями.
На протяжении всех послевоенных десятилетий хотя и медленно,
но неуклонно развивался процесс конвергенции двух мировых систем:
каждая из них (причем капитализм — с большим успехом) извлекала
позитивные элементы из противоположной системы и внедряла их в
свою практику, обогащая теорию (государственное регулирование эко
номики, планирование, социальные функции государства и т.д.). Ком
мунистические режимы также не могли не учитывать позитивный опыт
глобального конкурента. Вместе с дивергенцией (параллельным разви
тием) развивался и процесс конвергенции. Об этом много размышлял
советский ядерный физик, «творец водородной бомбы» А. Сахаров
37
.
В конце ХХ в. этот объективный процесс оказался прерванным.
Возникает вопрос: не приведут ли исчезновение конкурентных на
чал в развитии современной мировой цивилизации и утверждение гло
бальной однотипности общественных отношений в рамках современ
153
О международном значении советского опыта
ного понимания капитализма к непредсказуемым последствиям, в част
ности к деградации конструктивных, гуманистических начал в миро
вом развитии? Этот вопрос можно поставить и так: будет ли человече
ство существовать в условиях экономического либерализма на
микроуровне при отказе от экономического макролиберализма (т.е. от
допущения разнообразия конкурирующих экономических структур)
или вернется к макролиберализму? Опыт ХХ в. говорит о том, что ми
ровая цивилизация нуждается в сосуществовании различных конкури
рующих моделей экономического развития. Смешанная мировая эко
номика более эффективна, поскольку конкуренция различных типов
экономических структур — необходимое условие выявления их потен
циалов путем мобилизации их внутренних возможностей и резервов.
Капитализм, не думающий о соревновании с социализмом, — это одно.
Такой капитализм прекратил свое существование уже в 1930е годы.
Однако практика современного экономического микролиберализма на
правлена на его воскрешение. Капитализм, сформировавшийся приме
нительно к условиям конкурентной борьбы с социализмом, — это уже
совсем другое. Это посткапитализм. Это государственнокорпоратив
ное, социально ориентированное рыночное хозяйство, по многим пара
метрам отличное от «дикого капитализма».
То же самое, впрочем, можно сказать и о социализме. Ведь элемен
ты синтезной, конвергентной модели стали складываться в Советской
России при НЭПе (т.е. в те же годы, что и на Западе!), в условиях кото
рого развивались кооперативы и институты именно групповой собствен
ности, свободные и самоуправляющиеся. Этот процесс неизбежно при
вел бы и к демократизации политической системы. К сожалению, однако,
большевики считали НЭП «временным отступлением» от социализма,
и еще В. И. Ленин в конце жизни объявил его законченным. После его
смерти И. Сталин окончательно задавил НЭП и вернул страну к тота
литарному социализму. Синтезный уклад оказался гораздо сложнее ан
титезисного, и Россия, будучи отсталой страной в экономическом отно
шении, оказалась к нему менее готовой по сравнению с развитыми
странами Запада.
Если взять международный аспект коммунистического и социалис
тического эксперимента в России, осмыслив его не в категориях геопо
литических побед и поражений отдельных государств, а в категориях
общепланетарной цивилизации, человечества в целом, то следует ска
зать, что революция 1917 г. действительно была величайшим событием
не только ХХ в., но, возможно, и всей предшествующей мировой исто
рии, поскольку она явилась первой попыткой перейти на практике от
«предысторического» к коммунистическому типу общественного раз
154
Глава 3. Судьба русского коммунизма
вития. И попыткой, которую нельзя признать полностью неудачной. Ибо
общественный характер отношений собственности начал складываться
в мире повсеместно именно под влиянием коммунистического экспе
римента в России. Именно в этом смысле следует понимать, что госу
дарственномонополистический капитализм содержит предпосылки
коммунистического способа производства. Такими предпосылками яв
ляются формы обобществления отношений собственности, а отнюдь не
крупное машинное производство, которое было адекватно капиталис
тической форме производства. Так что прав был Ю. Потехин:
«Русская революция положила настолько резкую грань на всю историю че
ловечества, что от нее, как от появления христианства или открытия Амери
ки, будут отсчитывать летоисчисление новой эры»
38
.
Вместе с тем войти в эпоху коммунизма оказалось невозможно, не
претворив в жизнь марксову теорию уничтожения частной собственнос
ти, т.е. последовательно не сняв различные формы отчужденных произ
водственных отношений. Попытки решить эту проблему сугубо админис
тративным путем привели к созданию тоталитарного социализма, который
хотя и сумел (огромной ценой!) решить проблему индустриализации аг
рарной страны, оказался все же не способен взять постиндустриальный
барьер. Логика его противоборства с капитализмом потребовала достичь
западного уровня производительности труда и эффективности производ
ства. С этой целью нужно было привести производственные отношения в
соответствие с производительными силами. Но такое приведение, как
выяснилось, могло означать только искусственное воссоздание всех форм
частной собственности, вплоть до капитала. Чем сейчас, собственно гово
ря, и занимается Россия, осознавшая, что последовательное проведение
принципиальной линии «марксистов вообще» означает «побивание» за
рубежного капитализма путем создания отечественного.
Образование Советского Союза было первым историческим экспе
риментом, имеющим в виду создать новую историческую общность
людей из народов разных историй и культур, разных религий; общность,
исключающую господство народаметрополии и подчинение народов
республик («колоний»). Жестокое отношение коммунистического ре
жима к народам СССР, включая русский, противоестественным обра
зом уживалось с политикой равноправия, взаимопомощи, взаимной сим
патии и благожелательности. Объяснение этому, вероятно, следует
искать именно в том, что все народы бывшего СССР были объединены
единым замыслом, общим историческим проектом. Многие малые на
роды, не имевшие письменности, обрели и создали литературу на род
ных языках. Бедствия какойто одной республики переживались всей
страной, и все вместе их преодолевали. Развитие национальной культу
155
Коммунизм и фашизм
ры в целом поощрялось. Если и имела место русификация, то она реа
лизовалась режимом по существу за счет дерусификации русского на
рода. Подобного рода «русификация» не столько подавляла, сколько
просвещала, приобщала к ценностям русской, а через нее и мировой
культуры. Малые народы только через Россию, через переведенные на
русский язык произведения нерусских писателей выходили на миро
вую арену (как, например, Чингиз Айтматов и Расул Гамзатов). Только
в условиях Советского Союза и распространения русской культуры ста
ли возможны такие культурные явления, ставшие достоянием мировой
культуры, как, например, грузинский и литовский кинематограф.
О преступной депортации целых народов, о государственном анти
семитизме миру хорошо известно. Вместе с тем слова о том, что в Со
ветском Союзе сложилась новая историческая общность — советский
народ, — это не только пропаганда в том смысле, что СССР показал воз
можность глубокой интеграции народов различных культур, религий,
исторического опыта, населяющих свои исконные, унаследованные от
предков территории. Весь ХХ в. прошел под знаком этого великого ис
торического эксперимента. Осмыслить этот исторический опыт, в кото
ром угадываются контуры грядущего, еще предстоит многим поколе
ниям этнографов, социологов и философов.
Наконец, следует признать еще одно достижение русского комму
низма. Он дал антропологическое обоснование философии научнотех
нического прогресса, заявил о возможности гуманизировать этот про
гресс и направить его в русло Общего Дела. А пока человечество
существует, эта задача всегда будет стоять перед ним. Русский комму
низм противопоставил науку, одухотворенную Общим Делом, слепоте
и смертоносной силе Природы. Он заявил о смерти как о неразвитости
природы и мира и пообещал борьбу с нею силами Человека через науч
нотехнический прогресс. Без трансцендентного, без сверхъестествен
ного, без благодати. При этом русский коммунизм обосновал трансцен
денцию, сверхъестественность и благодать самого Человека
39
.
Коммунизм и фашизм
После распада СССР на Западе и в России широкое хождение по
лучила теория, в соответствии с которой поражение русского комму
низма следует уподобить поражению немецкого фашизма во Второй
мировой войне. При этом проводится прямая аналогия между тотали
тарной фашистской и коммунистической идеологией и диктатурой.
Раздаются даже кощунственные заявления о том, что в Великой Отече
ственной войне по обе стороны окопов воевали фашисты, толькоде с
разными флагами.
156
Глава 3. Судьба русского коммунизма
Вот что пишет, например, З. Бжезинский:
«Феномен коммунизма как мощного политического явления ХХ в. следует
рассматривать с подъемом фашизма и нацизма. В действительности у ком
мунизма, фашизма и нацизма были общие родовые признаки, историчес
кие связи и изрядное политическое сходство. Все они были ответом на трав
мы индустриального века, на появление первого поколения промышленных
рабочих, ответом на беззакония раннего капитализма и на недавно возник
шее чувство острой классовой ненависти, порожденное этими обстоятель
ствами. Первая мировая война привела к крушению политических ценнос
тей и политического порядка в царской России и императорской Германии.
Она породила резкие социальные трения в недавно вставшей на путь инду
стриализации Италии. Все это стимулировало подъем движений, которые
преподносили проповедь социальной ненависти в обертке концепции со
циальной справедливости и провозглашали организованное государствен
ное насилие в качестве инструмента общественного освобождения»
40
.
То же самое, хотя и в более мягкой форме, проповедует А. Янов со
своей навязчивой идеей «веймарской» (т.е. предфашистской в его по
нимании) России. Исходная посылка состоит в том, что Россия, «про
играв» холодную войну, находится сейчас якобы в том же положении,
что и Германия в 1920 г., испытавшая тогда острое чувство националь
ного унижения и неполноценности. В соответствии с «веймарским пра
вилом» А. Янова Россия, если ее не контролировать со стороны «демок
ратического сообщества», неизбежно, как и Германия 1920–1930х годов,
превратится в ревизионистскую державу и в конечном счете встанет на
путь «нового империализма», а то и фашизма.
«...В каждом случае, — пишет А. Янов, — когда великая имперская автокра
тия, неважно — передовая или отсталая, европейская или азиатская, пыта
лась в ХХ в. в одиночку, на свой страх и риск трансформироваться в совре
менную демократию, дело заканчивалось одним и тем же — тоталитарной
диктатурой. Всегда. Без единого исключения. Так выглядит железное “вей
марское правило”»
41
.
В этой связи политолог призывает разработать и реализовать «ан
тифашистскую стратегию» Запада в отношении России по аналогии с
тем, как это было сделано в отношении побежденной Германии после
Второй мировой войны.
В подобного рода теориях все смешано в кучу. Здесь неоправданно
отождествляется положение Германии в первой половине ХХ в. и Рос
сии в конце ХХ — начале ХХI в., искусственно уравниваются фашистс
кая и коммунистическая доктрины, проводятся абсолютно неисторич
ные аналогии между русским и немецким сознанием, германским и
российским самоопределением.
157
Коммунизм и фашизм
Начнем с того, что положение России в конце ХХ — начале ХХI в.
существенно отличается от положения Германии 20х, а тем более 40–
50х годов ХХ в. Германия действительно потерпела тотальное пораже
ние как в Первой, так и во Второй мировой войне, что четко зафиксиро
вано в Версальском и ЯлтинскоПотсдамском международных
соглашениях. Причем это было поражение не только германской воен
ной машины и германской государственности. Это было поражение не
мецкого духа, раздутого до абсурда в своей абсолютизации. Абсурд лоп
нул, но при этом пострадало и самосознание нации в целом. Стало не
только невозможным быть фашистом, стало стыдно называться нем
цем вообще. Провозглашенное Гитлером тождество националсоциализ
ма и немецкого духа продолжало жить, хотя и в негативной форме: иде
ал немецкой расы господ обратился кошмаром немецкой расы
преступников. Причины этого во многом лежат в действительных осо
бенностях немецкого сознания. «Нация поэтов и палачей», «Шиллер и
Освенцим» представляют собой, как признают сами немцы, не только
противоречие, но и некоторую духовную целостность.
Достаточно очевидно, что поражение и дискредитация национал
социализма могли быть восприняты немцами только с облегчением, как
при исчезновении чуждой, угнетающей силы, но в значительной мере и
как необходимость признаться в собственном заблуждении. По этой при
чине 8 мая является для Германии прежде всего Днем Поражения, в ко
торый «хорошему немцу нечего праздновать». До недавнего прошлого
именно эта точка зрения являлась официально признанной в Германии,
да и сегодня имеет немало сторонников. Вместе с тем 8 мая было Днем
освобождения немецкого народа и влекло за собой необходимость ос
мысления недавнего прошлого, дабы избежать опасности его повторе
ния. Начало общественному признанию этого мнения было положено
президентом Рихардом фон Вайцзеккером в его речи в Бундестаге 8 мая
1985 г. Коленопреклонение Вилли Брандта перед памятником в
польском гетто в 1970 г. было именно символом покаяния, признания
вины и сожаления о прошлом.
В сегодняшней Германии прежде всего нельзя быть националистом
и антисемитом. Показ на художественной выставке нескольких картин
эпохи националсоциализма вызывает целую дискуссию, хотя полотна
(среди них — ни одного портрета фашистского деятеля) вывешиваются
отдельно от основной экспозиции, гдето в боковом коридоре, причем
через каждые две картины висит повторяющаяся табличка с осуждаю
щим комментарием.
Можно ли говорить о сходстве положения Германии после краха на
ционалсоциализма и России после утраты коммунизмом своего гос
158
Глава 3. Судьба русского коммунизма
подствующего положения как идеологии и общественного строя? Этот
вопрос можно сформулировать и так: произошла ли в связи с поражени
ем коммунизма дискредитация русского духа, как это произошло с не
мецким духом после крушения идеологии националсоциализма? Мож
но ли говорить также и в случае России об определенном отождествлении
и срастании национального сознания с господствующей идеологией?
Мессией в коммунизме является не народ как единство интересов
всех составляющих его классов, а класс. А потому классовая борьба ком
мунизма противостоит общественной гармонии националсоциализма.
Но именно в этом состоит различие русского и немецкого националь
ного характера. Основанный на идеализме, но сориентированный на
материальное процветание нации (каждому — именьице на Украине),
националсоциализм был совместим с немецким сознанием. Основан
ный на материализме, но нацеленный на осуществление вечных обще
человеческих идеалов (равенство, справедливость и т.д.), коммунизм
оказался совместимым с сознанием русским.
Однако поскольку в основе коммунизма лежит не национальный, а
классовый принцип, то крах идеологии не вызвал в качестве прямого
следствия национальной дискредитации. Напротив, было логично от
ветное усиление национализма как поиска иного, более адекватного
воплощения русского духа в политической идеологии. Как отмечал
Г. Федотов, революция «страшно обеднила, искалечила», но не погуби
ла русского национального типа». В отличие от Германии в России дис
кредитация коммунизма не ведет к тому, что становится «стыдно» быть
русским. Сталинские лагеря, финская и афганская войны, брежневские
«психушки» для инакомыслящих — все это имеет «советское алиби».
Тем самым создается противопоставление: советское отечество со все
ми его «грехами» и оставшаяся незапятнанной русская нация, получив
шая теперь возможность свободного и адекватного самоопределения.
Эта возможность переадресовать все упреки в неблаговидном прошлом
анонимному «отечеству» избавляет от необходимости «забыть», пода
вить воспоминания или же нести комплекс национальной вины.
Более того, именно русские оказались основной жертвой сталинс
кого режима. Именно по русскому сознанию, по исторической памяти
русского народа, по национальной культуре и ее живым носителям боль
шевики нанесли главный удар, тяжелые последствия которого ощуща
ются и сегодня. Этнический геноцид, депортации, массовое производ
ство «врагов народа», грубая ассимиляторская политика, сознательное
стравливание народов на территории бывшей Российской империи,
попрание национальных чувств, гонения на русскую интеллигенцию,
кампании по борьбе с «буржуазным национализмом», «космополитиз
мом», т.е. преследование национального как националистического, про
159
Коммунизм и фашизм
извольное изменение границ, произвольное создание и упразднение
республик и областей, вовлечение людей всех национальностей, вклю
чая прежде всего русских, в кровавую оргию, в дело античеловеческое
как высоконравственное, методичное разрушение общероссийских на
циональных традиций, корневых условий жизни русского и других объе
динившихся вокруг него народов — все это, разумеется, наложило глу
бочайший отпечаток на сферу национальных отношений, поколебало
фундаментальные основы русского национального бытия.
Вместе с тем глубинные пласты российской цивилизации, закодиро
ванные в русском национальном сознании, в духовном мире миллионов
людей, складывавшемся на протяжении многих столетий, основы народ
ной нравственности не были полностью уничтожены. Более того, в наибо
лее драматичные моменты советского периода, как это было, например, в
годы Великой Отечественной войны, именно национальное в Большой
России брало верх над интернациональным и космополитическим. И в
конечном счете свержение коммунистического режима оказалось триум
фом русского национального сознания над сознанием коммунистическим.
В Германии бациллой нацизма был поражен почти каждый немец
(включая женщин и подростков), и вся нация превратилась в нацию
фаната. Нацистский режим там не был отделен от национального само
сознания немцев, а скорее в инфернальной форме выражал на том этапе
это самосознание.
В России мы наблюдаем совсем иную картину. Коммунистические
фанатики даже в послереволюционные годы встречались далеко не час
то (это были единицы), а уж во времена позднего СССР — в 1970–
1990е годы — сама комидея стала пищей для анекдотов; настоящих же,
убежденных коммунистов не осталось даже среди членов Политбюро.
Да и в самые мрачные, сталинские времена следует различать реальный
энтузиазм и спокойное счастье простых советских людей, с одной сто
роны, и уродливый тоталитарный режим и культ вождя — с другой. Оче
видно, что режим и нация в одном случае — единое целое, а в другом,
как говорится, «две большие разницы». Именно это обстоятельство и
противоречие в случае с коммунистической Россией придает сталиниз
му не характер исторической ошибки русского народа, некоего истори
ческого недоразумения, а характер русской трагедии, в которой стра
дальцем является русский народ. Аморальность и чудовищность
сталинизма есть, таким образом, некий внешний и чуждый его природе
феномен.
Немецкий солдат шел воевать в Россию, убежденный, что «Германия
превыше всего», что евреи, французы, поляки, чехи, русские и т.п. — это
«недочеловеки», подлежащие уничтожению в концлагерях и газовых ка
мерах. Он беспрекословно, подобно роботу, исполнял приказы режима.
160
Глава 3. Судьба русского коммунизма
Русский солдат шел воевать не за коммунистическую идею, а за свой
дом, жену, мать, Родину, за Россию. Он, конечно, тоже выполнял прика
зы, но то были приказы не режима, а других русских людей, думавших
так же, как и он, и воевавших за те же ценности, что и он. Дуализм, раз
двоенность личности и режима породила странный, на первый взгляд,
и недоступный немецкому сознанию феномен: личная борьба русского
солдата. Его личная война во многих случаях — когда осознанно, а ког
да и нет — приобретала характер протеста против сталинского режима,
против сталинизма.
Драматичность той эпохи выразилась и в борьбе, с одной стороны,
энтузиазма, коллективизма, романтики, а с другой — рабского послу
шания, страха, морального падения. Этот конфликт был не только со
циальным, он был внутренним конфликтом каждого мыслящего совет
ского человека. В известной степени именно этот конфликт вдохновлял
творческую интеллигенцию того времени на создание подлинных ше
девров мировой литературы, поэзии, искусства и кинематографии.
Создано ли было чтолибо подобное в фашистской Германии? Ни
чего, кроме торжественных маршей и развлекательных фильмов. Не
мецкий гений того времени был полностью отмобилизован военной ма
шиной Германии, не только, как известно, не приумножившей, а
беспощадно испепелившей великую немецкую культуру.
Отступление коммунизма несравнимо с крушением националсо
циализма и чисто организационно. Как известно, поражение Германии
привело к утрате ею собственной государственности. Управление стра
ной перешло к Контрольному совету странпобедительниц, лишь по
степенно, в течение десятилетия, передавшему свои функции немцам.
Возрождение государственности в Германии происходило при этом
«снизу», сначала на коммунальном, потом на земельном уровне. Затем
был создан ограниченный в своих полномочиях Экономический совет
и лишь в 1949 г. — Бундестаг. Полный же суверенитет Западная Герма
ния обрела только в 1949 г., после окончательной интеграции в запад
ную экономическую и политическую систему. Эта длительная несамос
тоятельность имела свою положительную сторону: переходный период
от тоталитаризма к демократии оказался достаточно продолжителен и
гарантирован контролем извне. В России же многие структуры оказа
лись просто унаследованы от советских времен.
Поражение Германии, ее капитуляция, в том числе и расчленение
территории, закреплены во множестве послевоенных юридических до
кументов самого высокого уровня. Нацистских преступников осудил
Международный трибунал. В международноправовой форме зафикси
ровано, что фашизм — это преступление против человечества.