Кортунов С.В. Национальная идентичность: Постижение смысла
Подождите немного. Документ загружается.
171
Будущее русского коммунизма
кстати, подтвердил пример В. Жириновского). Поэтому ежегодно — в силу
естественных причин — зюгановцы лишаются значительной части свое
го электората, а в силу этого не смогли уже на выборах 2003–2004 гг. и
2007–2008 гг. претендовать на роль хоть какогото конкурента «партии
власти». Правы оказались те политологи, которые считали, что уже 1996 г.
стал для КПРФ роковым, и после проигрыша на тогдашних выборах она
потеряла всякие шансы на превращение в реальную оппозицию.
При этом откровенная эклектика, всеядность, практически ничем
не завуалированная установка на привлечение любого электората — от
люмпена до интеллигента — не спасает, а скорее еще больше ослабляет
КПРФ. Предвыборная платформа коммунистов, как известно, всегда
состояла из двух идеологических блоков: видимого, призванного при
дать платформе привлекательность в глазах той большой части электо
рата, которая в принципе приемлет курс на обновление России на нача
лах демократии и рынка
47
,
и скрытого, о сути которого можно тем не
менее догадаться, «патриотического» и социалреваншистского. С од
ной стороны, Г. Зюганов создает образ партии, как бы дрейфующей к
социалдемократии, с другой — привлекает «патриотов», тщательно со
храняя ее «державническую ориентацию». Одних заверяет, что КПРФ
будет действовать в рамках Конституции, другим сигнализирует в
партийной программе, что революции остаются «локомотивами исто
рии». С одной стороны, объявляет КПРФ «продолжателем дела» КПСС,
с другой — в сильных выражениях отстаивает новаторский характер
своей партии, не имеющей, как он утверждает, ни идейно, ни организа
ционно ничего общего с КПСС и более того — берущей под защиту тот
строй, который большевики разрушили в 1917 г.
Весьма невнятны, как уже отмечалось, взгляды КПРФ на частную
собственность. Понимая, что апология частной собственности означала
бы коренную ревизию коммунистической идеи, партия допускает ее су
ществование только на переходном этапе к «окончательному формиро
ванию социалистических отношений». В то же время осознавая крайнюю
непопулярность лозунга об упразднении (и уничтожении) частной соб
ственности, коммунисты включили в свои документы тезис о «многоук
ладности» экономики, намеренно оставив неясным вопрос о пропорции
различных (государственной и частной) форм собственности.
Подобного рода мимикрия современного российского коммунизма,
расплывчатость идеологических ориентиров, отсутствие твердого идей
ного стержня разрушает не только его нравственные, но и смысловые ос
новы. Ни К. Марксу, ни тем более В. Ленину даже в кошмарном сне не
снился коммунизм Г. Зюганова, в котором он умудрился скрестить «де
мократического ужа» и «коммунистического ежа», совместить пролетар
172
Глава 3. Судьба русского коммунизма
ский интернационализм с национализмом, марксизм с русской идеей, а
ленинизм — с православной верой. И. Сталин же за такие шутки недолго
думая, вероятно, просто отправил бы Геннадия Андреевича в ГУЛАГ.
Попытки наших современных коммунистов заигрывать с предста
вителями православной веры не должны никого вводить в заблужде
ние. Будучи радикальной альтернативой религии, проявлением кризи
са религиозного сознания, коммунизм в силу этого с ним совершенно
несовместим. По тем же причинам несовместим он и с русской идеей,
ибо русская идея, по словам В. Соловьева, — это не то, что думают о
России те или иные люди, а то, что думает о ней сам Бог, поставивший
русскому народу свои провиденциальные цели
48
.
«Непримиримо враж
дебное отношение коммунизма ко всякой религии, — отмечал Н. Бер
дяев, — не есть явление случайное, оно принадлежит к самой сущности
коммунистического миросозерцания. Коммунизм воздвигает гонения
на все церкви, и более всего на церковь православную ввиду ее истори
ческой роли. Коммунисты исповедуют воинствующий атеизм, и они
обязаны вести антирелигиозную пропаганду. Коммунизм, не как соци
альная система, а как религия, фанатически враждебен всякой религии,
и более всего христианской. Он сам хочет быть религией, идущей на
смену христианству, он претендует ответить на религиозные запросы
человеческой души, дать смысл жизни»
49
.
Большевистская практика, как известно, была крайне антирелигиоз
на и по своей риторике, и по конкретным политическим акциям. В. Ленин
любил говорить, что «всякий боженька есть труположество», а в секрет
ном письме В. Молотову от 19 марта 1922 г. прямо предписывал «стрелять
попов в возможно больших количествах». И. Сталин позднее кровавой
косой выкашивал верующий народ. Вера и христианство поэтому антаго
нистичны коммунизму. Они могут стать совместимыми лишь с системой,
которую Н. Бердяев называл «системой персоналистического социализ
ма, соединяющего принцип личности как верховной ценности с принци
пом братской общности людей»
50
. Но такая система не состоялась в ХХ в.
в России. Возможно, это дело будущего, причем не столь отдаленного.
Возникает фундаментальный вопрос: почему зюгановцы вторглись
в чужое и даже запретное для коммунизма смысловое пространство?
Если отбросить циничные политические расчеты КПРФ в ходе выбо
ров, направленные на привлечение максимально широкого электората,
то главной причиной этого является идейная и нравственная исчерпан
ность коммунизма на современном этапе развития России и человече
ства в целом. Нельзя не признать того, что ни в России, ни в какойлибо
другой стране мира коммунизм не решил главной проблемы, которую
он обещал решить, — проблемы человека.
173
Будущее русского коммунизма
Между тем главной темой православия, как и христианства в це
лом, является именно нерешенная коммунизмом проблема человека,
который обладает аксиологической абсолютностью в том смысле, что
никогда не может быть низведен до положения средства, а всегда дол
жен рассматриваться как цель сама по себе. Эту проблему христиан
ство решает в важнейших аксиологических аспектах, в которых комму
низм потерпел полное поражение, причем как практическое, так и
духовное: гуманизм и свобода, мораль и нравственность, смысл жизни
и смерти, человеческие взаимоотношения и, наконец, земная миссия
человека
(см. Приложение 1).
Отсюда следует важный вывод. Коль скоро КПРФ в ходе выборов
1995–1996; 2003–2004 и 2007–2008 гг. не показала себя в качестве мо
нолитной идеологической силы, она вряд ли готова к власти. Уже не
говоря о том, что только волшебники могли совместить удовлетворе
ние надежд, возлагаемых на коммунистов обездоленной частью населе
ния, с выполнением обязательств перед отечественным бизнесом и заг
раницей, перед коммунистическим президентом России немедленно
встала бы проблема строя. Заявив о возврате к строю социалистичес
кому, он встретил бы жесточайшее сопротивление элиты и наиболее
активных слоев народа (страна не может ведь менять строй раз в четыре
года) и ушел бы (в лучшем случае мирно) в историческое небытие че
рез четыре года, а скорее всего и того раньше. Заявив о сохранении пре
емственности своего курса «курсу демократов», т.е., по терминологии
отечественных коммунистов, «антинародного режима», он скорее всего
ликвидировал бы свою партию на следующий день после выборов. Ибо
формула «Зюганов + Дерипаска и Абрамович (а до недавнего време
ни — Ходорковский)» уже совсем непонятна избирателю, который ис
правно голосует за Зюганова. Этот избиратель ждет от Г. Зюганова со
всем другого: экспроприации экспроприаторов. Короче говоря, ни лидер
КПРФ, ни руководящий слой партии сейчас не готовы к такой колос
сальной ответственности, какой требует руководство сегодняшней Рос
сией. А не вовремя свалившаяся власть может вообще угробить партию
и закрыть перспективу не только для русского коммунизма, но и для
левого движения в России в целом на десятилетия вперед.
Выдавая себя за наследников СССР и одновременно используя ми
фическую идею возвращения утерянного рая, обещая вернуть страну в
«золотые» 1970е годы, паразитируя на крахе несбывшихся надежд и
неадекватных ожиданий, наши коммунисты заведомо идут на чудовищ
ный обман, даже не задумываясь о том, что ждет Россию после очеред
ного разочарования.
Все эти фокусы в духе Д. Копперфильда для КПРФ даром, конечно,
не прошли. Партия заплатила за них радикальным расколом — между
174
Глава 3. Судьба русского коммунизма
ортодоксами и «либералами», открывшим процесс разложения и рас
щепления с выделением жесткой маргинальной фракции, неспособной
претендовать на власть. Что касается другой части КПРФ, то она эво
люционировала не в социалдемократов, конечно, а во вполне пластич
ных оппортунистов, конструктивно сотрудничающих с властью и биз
несом на взаимно приемлемых условиях. Такой раскол — явление в
целом здоровое и позитивное, ибо оно ведет к установлению нового ба
ланса политических сил, который, как можно надеяться, позволит в бли
жайшие годы преодолеть нынешнее противостояние в обществе и на
править политическую энергию этих сил в область созидания и
укрепления государства и страны. В этой ситуации воинственные заяв
ления Г. Зюганова в адрес президента и правительства, которые он вре
мя от времени делает, все более напоминают, если использовать мета
фору В. Розанова, «бодливость безрогих коров и “критику на быка”
раздувающейся лягушки».
Все это говорит о том, что в случае с «зюганизмом» мы имеем дело с
особым, неведомым ни на Западе, ни в России явлением, которое, соб
ственно говоря, и нельзя назвать коммунизмом. Если называть вещи
своими именами, оно представляет собой бессовестную ревизию, даже
подмену ортодоксального коммунизма. Неслучайно из последних ра
бот и выступлений лидеров КПРФ слово «коммунизм» незаметно ис
чезло. Если же дать оценку КПРФ в более широком (как ретроспектив
ном, так и перспективном) историческом контексте, то в ее лице
коммунистическая идея выродилась в фарс, стала ублюдком, всеобщим
посмешищем, некой весьма путаной и невнятной политической плат
формой, паразитирующей на издержках и неудачах российских реформ.
В нашей компартии, как в зеркале, отразилась вся уродливость и нео
пределенность современной российской политической жизни.
Вместе с тем вряд ли можно всерьез полагать, что Б. Ельцин, А. Чу
байс, В. Путин или кто бы то ни было еще «вбил последний гвоздь в гроб
коммунизма». Ошибочно было бы рассчитывать и на то, что левая оппо
зиция обречена на «автоматическое саморазрушение». Даже если КПРФ
не найдет в себе сил для радикального обновления и модернизации и уй
дет из русской истории как «курьез ХХ века», в России найдется лидер,
способный под знаменем левой идеи аккумулировать протестную энер
гию народа, которая сама по себе, конечно, никуда не исчезнет. В резуль
тате коммунизм вновь окажется в ХХI в. одним из основных субъектов
политического процесса. А вот смогут ли демократы вновь демонизиро
вать коммунистов (уже новых) и за счет этого мобилизовать в свою под
держку общественное мнение — это еще очень большой вопрос. В августе
1991 г. действительно казалось, что с коммунизмом покончено навсегда.
175
Будущее русского коммунизма
Однако уже в 1996 г. потребовалось применить всю мощь государствен
ной машины, чтобы не допустить коммунистического реванша.
Для того чтобы КПРФ смогла выжить в качестве партии, ей доста
точно выполнить всего три условия: публично отказаться от идей, проти
воречащих Конституции Российской Федерации, в частности, безогово
рочно признать право частной собственности и наложить запрет на любую
форму пропаганды социальной и национальной вражды; отказаться от
людей, высказывающих антиконституционные идеи; отказаться от назва
ния самой партии. В этом случае КПРФ перерождается в партию лево
консервативного или социалистического толка, не только не являющую
ся антисистемной силой, но встроенную в существующую политическую
систему на правах цивилизованной оппозиции. Но тогда надо расстаться
с надеждой абсорбировать энергию протеста народных масс, а следова
тельно, уже более не претендовать на право призывать народ к сопротив
лению власти, звать его на митинги, улицы и площади. Ибо формула «кон
структивнонепримиримой оппозиции» в России не пройдет.
Гораздо сложнее сохранить коммунизм как идею. Для этого необходи
мы поистине гениальные умы — не чета нынешним «теоретикам» КПРФ.
Новая интеграция российского (а через нее — и международного) комму
нистического движения может осуществиться только на основе комму
нистической теории, которая им ныне утеряна. Однако воспользоваться
правом коммунистического первородства на данном этапе уже мало. Не
обходимо совершить радикальное обновление этой идеи, дав современ
ную интерпретацию раннего марксизма, создав привлекательный образ
будущего для России и всего мира в целом. Только в этом случае, т.е. при
условии выработки синтезного мировоззрения (которое, однако, корен
ным образом должно отличаться от мировоззрения эклектического), рус
ские коммунисты получат беспрецедентные возможности для глубокого
воздействия на любого политического партнера, прямой доступ, универ
сальный ключ к диалогу со всеми политическими силами.
КПРФ как политическая сила может ответить на вызовы времени
лишь в том случае, если ее идейнополитическая платформа станет со
вместимой с новыми условиями развития российского общества. Точ
нее, если левая социалистическая идея соединится с идеями рынка,
свободы и демократии, как это происходит в теории и практике многих
коммунистических партий Центральной и Восточной Европы. Поли
тическая прагматика требует от КПРФ создания национальной модели
развития. Она не была бы и здесь первой: китайцы уже продемонстриро
вали, что такое социализм и коммунизм с китайской спецификой. Во имя
разработки национальной модели развития придется отказаться от всего
того в марксистсколенинской идеологии, что этой модели противоре
176
Глава 3. Судьба русского коммунизма
чит. Иными словами, новейший российский коммунизм не может быть
новым изданием советского коммунизма: он должен стать национальным,
т.е. русским. Парадокс состоит, однако, в том, что, оставшись верным Рос
сии, русский коммунизм не сможет оставаться классическим коммуниз
мом К. Маркса. Так, нет и не может быть идеи о торжестве коммунизма в
мировом масштабе, и русский коммунизм не должен хотеть этого. Он
должен претендовать лишь на то место в истории, которое связано с мес
том и ролью русской цивилизации. Он должен отказаться от богоборче
ства и оставить претензию на то, чтобы стать новой религией.
Вместе с тем, если коммунисты при этом хотят действительно быть
коммунистами, то они должны для себя переоткрыть программное по
ложение «Манифеста»: «Коммунисты могут выразить свою теорию од
ним положением: уничтожение частной собственности», осмыслив его
в свете многократных указаний К. Маркса на то, что, покуда существует
пролетариат, частная собственность не может быть уничтожена, а лишь
«упразднена», что составляет лишь начальный пункт, предварительное
условие ее уничтожения; в свете слов В. Ленина о том, что пока есть
разница между крестьянином и рабочим, нет ни коммунизма, ни даже
социализма; в контексте классического определения «Немецкой идео
логии»: коммунизм — это вовсе не некое идеальное состояние общества,
которое должно быть установлено, а действительное движение, унич
тожающее отчуждение, частную собственность.
Наконец, если КПРФ объявляет себя наследницей КПСС, то она
должна начать с публичного покаяния, ибо вина коммунистов за проис
шедшее велика.
На совести большевиков много преступлений. Но главное из них —
это разрушение российского общества и государства. Большевики раз
рушили духовную его основу, Россию «растворили» в СССР, русское
национальное самосознание — в советском. Многие важнейшие для на
циональной безопасности и развития проблемы, с которыми сталкива
ется Россия сегодня, — ущербная государственность, распад страны,
глубочайший демографический кризис, духовная и нравственная дег
радация народа, незрелость и безответственность элиты, неспособной
осуществить эффективные реформы: политическую, экономическую,
социальную, военную и другие — порождены богоборческим и потому
тупиковым проектом, в который втянули страну большевики. Именно
с этого момента, а не в Беловежской пуще, началось разрушение Рос
сии. Отторжение народов произошло не от России, не от русских, а от
чуждой, надуманной, неэффективной, насильственно насаждаемой ан
тигуманной системы. То, что большевики сколотили позже — железом
и кровью, — они сколотили лишь на время. Но это была уже не Россия.
177
Будущее русского коммунизма
После Октябрьской революции и советизации страны из российских
многонациональных губерний были образованы республики с искусст
венными, произвольными границами, некоторые из которых преврати
лись в «миниимперии» с господством «титульных наций», что в конеч
ном счете взорвало Большую Россию.
Былая советизация православной России объявляется сегодня «на
сильственной русификацией» малых народов и этносов, существовавших
в империи. Нет ничего дальше от истины. На самом деле советизация
была активнейшей антирусской политикой, политикой дерусификации
русского народа. В то же время многие народности бывшей Российской
империи как политические, культурные и социальные субъекты сложи
лись в недрах СССР и являются продуктами именно советской эпохи.
Так обстоит дело не только с белорусами, но и с казахами, которых сейчас
называют «казахстанцами» (очередная этническая «химера»), с украин
цами, которые всегда были составной частью русского суперэтноса, мно
гими другими новыми «независимыми» нациями, границы «государств»
которых (ранее никогда не существовавшие) оформились именно в пе
риод истории советизированной России. В это же время получили офи
циальный статус их языки, оформились национальные идеологии и эли
ты, которые, кстати, сыграли далеко не последнюю роль в крушении СССР.
Главной жертвой большевистского режима оказался именно русский
народ. Это русского мужика советская власть лишила не только даже тех
ограниченных прав и свобод, которые им были завоеваны при царском
режиме, но и земли, да и всякой собственности вообще. Этот режим заиг
рывал с русским народом только один раз — в жестокие годы Великой
Отечественной, когда не было другого способа победить немецкий фа
шизм, кроме как воззвать к русскому национальному самосознанию и
русским людям (вспомним сталинское: «братья и сестры...»), вновь при
несшим основные жертвы на алтарь этой войны. После нее большевистс
кая политика дерусификации Большой России продолжилась.
Возможно, большевики руководствовались самыми благородными
убеждениями, самыми высокими идеалами, самыми честными намере
ниями, желанием «осчастливить» человечество. Но во имя всего этого
они, избрав «материалом» достижения своих целей русский народ, ли
шили его национальной истории, традиций, веры, подвергли испыта
нию на прочность генофонд нации, навязали ей чуждый, безбожный,
экономически неэффективный строй, в конечном счете чуть не загубив
ший страну. Именно большевики — впервые во всемирной истории —
объявили лозунг о поражении своего отечества, о «превращении войны
империалистической в войну гражданскую», т.е. превращении войны с
врагом отечества в войну против отечества, против собственного наро
178
Глава 3. Судьба русского коммунизма
да (!). «Красный террор» и «диктатура пролетариата» стали в дальней
шем кровавыми символами этой войны против своего народа.
Отступничество большевиков от российских национальных инте
ресов, от исторических традиций, их враждебность идеалам мирового
демократического развития, циничное отрицание ценностей правосла
вия и других традиционных для многоконфессиональной страны рели
гий, навязывание русским и другим народам России ложной идеологии
и морали, противопоставление России цивилизованному миру, внуше
ние комплекса неполноценности и неуверенности в своих силах в усло
виях свободного, открытого соперничества с другими народами, страха
перед всемирным заговором, мифов о мессианском спасении мира и
построении коммунистического рая на земле — все это привело к само
изоляции большевистской России. Последующие холодная война, аван
тюры во внешней политике, нецивилизованный раздел СССР, Беловеж
ские соглашения были закономерным порождением большевистской
теории и практики, логическим завершением десятилетних процессов
деформации и деградации страны.
Национальные интересы России были преданы большевиками и во
внешней политике. Сепаратные договоры с германским милитаризмом
и кемалистскомладотурецким режимом, т.е. с бывшими врагами Рос
сии и ее союзников по Антанте; сдача исконных русских территорий;
противопоставление страны ее естественным историческим союзникам;
международная изоляция, сговор с немецким фашизмом о разделе Ев
ропы; конфронтация с Западом после Второй мировой войны, изнури
тельная для народа гонка вооружений; дорогостоящие программы по
мощи так называемым «странам народной демократии» в Европе и
«социалистической ориентации» в Азии и Африке во имя геополити
ческого соперничества с США или и того хуже — сумасбродных идей
мировой революции; наконец, военная авантюра в Афганистане — вот
далеко не полный перечень международных «проектов» советского ре
жима, далеких от интересов русского народа.
Можно только диву даваться, что в наше время духовные наследни
ки советских коммунистов, потерпевших полное историческое банкрот
ство и растоптавших подлинные национальные интересы страны, рас
пнувших народ ради химеры «светлого будущего всего человечества»,
самозвано присвоили себе роль «защитников отечества», его нацио
нальных интересов!
Большевистский режим начинает с того, что выводит Россию из
победоносной войны, лишив ее тем самым заслуженных плодов побе
ды. Послевоенный мир устраивается уже без участия России и без уче
та ее интересов. Она уже не защищает своих православных собратьев —
ни в Сирии, ни в Иерусалиме, ни в Палестине, ни на Кавказе.
179
Будущее русского коммунизма
Советский режим не препятствовал ассимиляции «средними» наро
дами «малых», нарушая еще один имперский принцип. Этот же режим
предпринял все возможное для уничтожения или выдворения из страны
(2 млн эмигрантов) прежней имперской элиты, взамен которой вырастил
советскую квазиэлиту, ставшую главным субъектом разрушения страны.
Разрушительные для национального сознания последствия больше
вистской политики мы пожинаем сейчас. Пожинает как русский народ,
так и все другие народы Большой России. Однако современные россий
ские коммунисты попрежнему не признают не только какихлибо ис
торических прав за русским народом на собственное национальное са
моопределение, но и исторический факт угнетения русского народа в
коммунистической России. А преступные Беловежские соглашения
1991 г. (за которыми последовали массовые нарушения прав русского
человека на территории бывших союзных республик, не вызвавшие их
протеста) были одобрены российским парламентом при их почти еди
нодушной поддержке.
Конечно, дебольшевизация России (до которой еще далеко) — это не
дело КПРФ. Однако следует признать, что нередко встречающееся у ее
лидеров отождествление России и СССР, русских с советскими (при мол
чаливом согласии нашего общества) никак не способствует ее решению.
Современные российские коммунисты должны публично признать
вину не только за извращение марксовой теории и позднего ленинизма,
за преступления сталинского режима и КГБ, но и за разрушение Боль
шой России. Это они голосовали на своих съездах и конференциях за
М. Горбачева, А. Яковлева и Э. Шеварднадзе. Это они создали такое об
щество, которое удалось разрушить и опрокинуть. Это в результате бе
зответственной политики верхушки КПСС накопленные противоречия
привели к краху государства и рассыпанию общества. Это они оказа
лись неспособны таким образом обновить коммунистическую теорию,
чтобы сохранить общие смыслы, цели и ценности страны, — то, что со
циологи называют идентификационными полями. Наконец, это они
несут полную ответственность за действия (или бездействие) ГКЧП.
Безусловно, столь радикальное обновление облика невозможно без
болезненного расставания с иллюзиями прошлого и серьезных внутрен
них потрясений. Но другого пути в XXI в. для КПРФ не существует. Пока
же наши коммунисты идут в тупик. Бывший французский президент
Франсуа Миттеран, как известно, из радикального социалиста смог транс
формироваться в центриста, воспринять многие буржуазные ценности и
создать широкую правосоциалистическую коалицию, дважды выиграв
выборы. Г. Зюганов идет в противоположную сторону. Вместо того чтобы
продвигаться в сторону центра, в сторону современной европейской со
циалдемократии, он, наоборот, говорит, что не «отступится от принци
180
Глава 3. Судьба русского коммунизма
пов» и будет попрежнему воплощать радикальнокоммунистическую
программу. Это обрекает его на неудачу. Ибо именно этот тип коммуниз
ма, по словам З. Бжезинского, «остался в памяти людей прежде всего как
самое необычное политическое и интеллектуальное заблуждение»
51
.
Следует, однако, постоянно помнить о том, что советский комму
низм ничего общего с коммунизмом не имел. Абсурдно поэтому утвер
ждать, что коммунистическая Россия «похоронила» учение К. Маркса.
Можно говорить в этой связи лишь о крахе советского коммунизма и
тоталитарного социализма, т.е. такого типа общества, который был по
строен в СССР и лишь назывался коммунизмом, а на самом деле был
его превращенной формой. Даже З. Бжезинский, говоря о «кончине ком
мунизма», делает важную оговорку: «во всяком случае той его модифи
кации, которая известна в текущем (ХХ) столетии»
52
.
Коммунизм в ХХI веке
Есть ли место международному коммунизму в XXI в.? После краха
государственного коммунизма в СССР в это поверить трудно. Невоз
можно представить себе в этом столетии массовое революционное ком
мунистическое движение, будь то в России или в какойлибо другой
стране мира, а следовательно, и ортодоксальный коммунизм большеви
стского (сталинского или ленинского) типа, захвативший где бы то ни
было государственную власть. Не просматривается места в ХХI в. и ком
мунизму зюгановского типа.
В сущности, перед мировым коммунизмом стоит неразрешимая про
блема: для того чтобы восстановить собственный международный пре
стиж, он должен полностью отречься от своего прошлого — во всяком
случае в части, касающейся попыток воплотить коммунистические иде
алы на практике. Он должен заявить, что не имеет никакого отношения
к вдохновлявшимся им моделям тоталитарного социализма. Ему сле
дует признать, что опыт «реального коммунизма» надолго (но, возмож
но, не навсегда) дискредитировал коммунистическую идею, которая к
концу ХХ в. выявила свою идейную и нравственную исчерпанность.
Провал советского коммунизма нанес непоправимый удар по миро
вому коммунистическому движению. В 1920е годы для большой части
мира коммунистический эксперимент в Советском Союзе представлялся
заманчивой дорогой в будущее. В 1930е годы казалось, что это будущее в
СССР уже создается. После Второй мировой войны и даже в 1950е годы
этот эксперимент выглядел все еще как знак будущего. Однако уже в 1960–
1970е годы (особенно после событий в 1956 г. в Венгрии и 1968 г. в Чехо
словакии) советский опыт виделся уже как крайне негативный пример
замедленного экономического развития, которого следует избегать.