Рассматривая аргументы пункта б), мы увидим, что ссылка на низкую
покупательную способность населения ничего не доказывает. Предположим, что
государством цены будут подняты на определенную величину, и эти же суммы
государство вернет населению в форме увеличения его доходов, а проще – за счет
снижения налоговых и иных обязательных изъятий из этих доходов.
На первый взгляд, ничего не меняется – ту сумму денежных средств, которую люди
потеряли из-за повышения цен, им полностью и возместили. Однако, на самом деле,
меняется очень многое.
Во-первых, при той же абсолютной величине, резко меняется структура расходов
населения. Доля расходов граждан на энергоносители увеличится с нынешних 3-7 % до
20-25 % (как это и имеет место сейчас в западных странах) - при том же остающемся у них
остатке дохода. При таком изменении пропорций в распределяемом доходе у населения
появляется серьезная заинтересованность в экономии по самой крупной статье расходов, и
проводя некоторые давно освоенные на Западе мероприятия по энергосбережению, люди
могут быстро и эффективно увеличить тот остаток из своих доходов, который они могут
использовать на обычные потребительские цели. И эти их усилия как раз идеально будут
соответствовать целям общегосударственной политики в сфере ЖКХ –
энергосбережению, устранению неоправданных потерь энергии и тепла, внедрению новых
прогрессивных технологий в строительстве, и т.д.
Во-вторых, люди получат реальную свободу выбора. Сейчас за них все решает
государство: сколько платить налогов, сколько им платить за энергоуслуги (фактически -
сколько изымать из их доходов на содержание существующей неэффективной системы
энергообеспечения). При новом порядке же люди смогут получить часть этих изъятий
обратно (в форме освобождения от части налоговых платежей) и смогут сами решать,
стоит ли им работать больше, чтобы компенсировать рост платежей за энергию, или,
может, лучше пойти на разовые расходы (поставить счетчики, провести
энергосберегающие мероприятия, привлечь альтернативные источники энергии, и т.д.) и
добиться реальной и заметной экономии на своих текущих платежах за потребляемую
энергию (т.е. реально увеличить свои доходы на длительную перспективу). Государство,
со своей стороны, может еще более стимулировать их усилия в этом направлении –
предоставляя льготные кредиты, целевые субсидии, налоговые скидки для расходов по
энергосбережению, и др.).
Для государства реальный выигрыш от такого изменения курса может оказаться
даже больше ожидаемого. Например, внезапно может выявиться избыточность
энергоснабжения в тех регионах, где об этом и не подозревали, появятся дополнительные
возможности экспорта энергоносителей или их использования во внутреннем
производстве для выпуска дополнительной продукции, отпадет необходимость в
некоторых планируемых сейчас инвестициях на разведку и расширение производственной
базы энергопроизводства, и т.д.
Наконец, последний аргумент (в) – о необходимости стимулировать низкими
ценами внутреннее производство. Действительно, в ряде отраслей низкие цены на
энергию и энергоносители подстегивают производство и экспорт: например, при
производстве алюминия, черных металлов, химудобрений, и др. Но чего мы добились в
конечном счете? Субсидируемыми ценами наши предприятия нанесли такой удар по
мировым рынкам этих товаров, что среднемировые цены на них упали до беспрецедентно
низких уровней и, возможно, уже никогда не смогут достичь прежних уровней. В итоге от
падения цен мы теряем сейчас много больше, чем зарабатываем на увеличении объемов
экспорта.
При этом следует учесть, что цены упали в большей степени на продукты
начальных уровней передела (металл в слитках, прокат и т.д.), но значительно в меньшей