Кабанова И.В. (сост.) Современная литературная теория. Антология
Подождите немного. Документ загружается.
Жан
БодриЙяр.
Симуляция
и
симулякры
261
Все
в
Диснейленде
дает
объективное
представление
о
ре
альных
Соединенных
Штатах
вплоть
до
отдельных
посетите
лей и толпы.
Все
американские
ценности
здесь
представлены
в
миниатюре,
в
форме
странички
комикса,
забальзамирован
ные
и
покоящиеся
с
миром.
Откуда
и
возможность
идеологи
'recKoro
анализа
Диснейленда:
это
дайджест
американского
об
раза
жизни,
панегирик
американским
ценностям,
идеализиро
ванное
представление
противоречивой
действительности.
Да,
конечно.
Но
в
нем
скрывается
еще
что-то,
и
идеологический.
анализ
как
раз
вскрывает
эту
симуляцию
третьего
порядка:
существование
Диснейленда
скрывает
тот
факт,
что
~реаль
Ilая~
страна,
вся
остальная
Америка,
и
есть
Диснейленд
(так
же
как
существование
тюрем
скрывает
тот
факт,
что
общество
в
целом,
в его
повседневной
реальности,
есть
своего
рода
тюрем
lIoe
заключение).
Диснейленд
представляют
нам
как
вообража
емый
мир,
чтобы
мы
поверили,
что
остальной
мир
подлинный,
тогда
как
на
самом
деле
весь
Лос-Анджелес,
вся
окружающая
Америка
уже
не
подлинные,
а
превратились
в
гиперреальную
симуляцию.
Это
больше
не
вопрос
ложного
представления
ре
<lЛЬНОСТИ
(то
есть
не
идеологический
вопрос),
но
вопрос
скры
тия
того
факта,
что
реальность
утратила
реальность,
и
в
этом
случае
речь идет
о
спасении
реальности
в
принципе.
Воображаемый
мир
Диснейленда
не
истинен
и
не
ложен:
это
машина
сдерживания,
существующая
для
того,
чтобы
омолодить
старые
выдумки
реальности.
Отсюда
инфантиль
ная
дегенерация
этого
мира.
Он
задуман
как
мир
детский,
чтобы
мы
поверили,
что
где-то
далеко
отсюда,
в
настоящем
мире,
есть
взрослые,
и
чтобы
скрыть,
что
детскость
встреча
ется
повсюду, особенно
среди
тех
взрослых,
которые
приез
жают
в
Диснейленд
поиграть
в
детей.
Больше
того,
Диснейленд
не
одинок.
~3аколдованная
Де
ревня~,
~Волшебная
Гopa~,
~Морской
Мир~l:
Лос-Анджелес
окружен
этими
~станциями
воображения~,
которые
подают
:>нергию
реальности
городу,
тайна
которого
в
том,
что
он
Irредставляет
собой
бесконечный
нереальный
круговорот:
это
,'ород
невероятных
размеров,
но
без
пространства
и
измере-
t
Парки
развлечений
и
аттракционы
в
окрестностях
Лос-Анджелеса.
262
'У.
ПОСТМОДЕРНИЗМ
ний.
Так
же
как
электростанциям,
атомным
станциям
и
ки
ностудиям,
этому
городу
-
а
он
есть
вечный
сценарий
и
веч
ная
кинолента
-
нужны
образы,
созданные
из
знаков
дет
ства
и
поддельных
фантазмов,для
подпитки
его
симпатичес
кой
нервной
системы.
Политические
заклинания
УотергеЙт.
Сценарий
тот
же,
что
в
Диснейленде
(вообра
жаемый
эффект,
скрывающий
тот
факт,
что
реальности
нет
ни
по
ту,
ни
по
эту
сторону
искусственного
периметра)
,
хотя
здесь
это
по
видимости
скандал,
под
которым
скрывается
от
сутствие
разницы
между
фактом
и
его
разоблачением
(цру
и
журналисты
~Вашингтон
Пост~
используют
одни
И
те
же
методы).
Та
же
операция,
но
на
сей раз
использующая
скан
дал
как
способ
возродить
моральные
и
политические
принци
пы,
вымышленное
как
способ
возродить
принцип
реальности,
стоящий
под
угрозой.
Осуждение
скандала
-
всегда
усиление
закона.
А У
отер
гейт
прежде
всего
преуспел
в
создании
впечатления,
что
скандал
имел
место
на
самом
деле
-
в
этом
смысле
он
ока
зался
поразительной
операцией:
введением
огромной
дозы
политической
морали
в
глобальном
масштабе.
Вместе
с
Бур
дье
2
можно
сказать:
~B
характере
любой
власти
всегда
зало
жено
стремление
скрыть
свою
властную
природу
,
и
в
этом
притворстве
власть
обретает
силу~
и
понять
это
следующим
образом:
аморальный
и
беспринципный
капитал
может
фун
кционировать
только
под
прикрытием
какой-либо
моральной
суперструктуры,
и
кто
бы
ни
возобновлял
эту
общественную
мораль
(с
помощью
негодования,
обличения
и
т.д.),
тот
толь
ко
способствует
усилению
власти
капитала,
как
это
произош
ло
с
журналистами
~Вашингтон
Пост~.
2
Бурдье
П.
(Pierre
Bourdieu,
р.19ЗО)
заведует
кафедрой
социологии
в
Кол
леж
де
Франс,
автор
понятия
4КУЛЬТУРНЫЙ
капитал.,
критик
кантовской
теОрИII
4незаинтересованного
эстетического
суждения
•.
Исследует
взаимосвязь
между
эс
тетическим
вкусом
и
социальным
статусом, что
делает
ero
работы
особенно
при
вле"ательными
для
критической
теории.
Жан
60ДРНЙЯР~
СИМУЛЯЦИЯ
И
СИМУЛЯКРЫ
263
Но
это
только
идеологическая
формула,
и
Бурдье
под
<!:характером
власти~
имеет
в
виду
истинный
характер
капи
талистического
господства
и
обличает
характер
власти
при
капитализме
как
скандальный,
поэтому
он
такой
же
детерми
нист
и моралист,
как
журналисты
из
<!:Вашингтон
Пост~.
Он
занят
тем
же
делом
очищения
и
восстановления
морального
порядка,
порядка
истины,
в
котором
берет
начало
всякое
подлинное
социальное
насилие.
Это
очищение
выходит
дале
ко
за
пределы
чисто
властных
отношений,
которые
представ
ляют
собой
один
из
компонентов
постоянно
меняющегося
мо
рального
и
политического
сознания
людей.
Все,
чего
капитал
от
нас
просит,
-
принять
эти
властные
отношения
как
рациональные
или
оспорить
их
во
имя
рацио
нальности,
принять
как
моральные
или
оспорить
их
во
имя
морали.
На
самом
деле
это
одно
и
то
же:
раньше
задача
со
стояла
в
скрытии
скандала;
сегодня
задача
состоит
в
том,
чтобы
скрыть
отсутствие
скандала.
Уотерzейт
не
есть
скандал:
вот что
надо
сказать
со
всей
определенностью,
потому
что
именно
это
все
пытаются
скрыть.
Когда
мы
говорим
об
Уотергейте
как
о
скандале,
мы
скрываем
моральную
панику,
охватывающую
нас
при
приближении
к
сути
капитала,
его
внезапной
жестокости,
его
непостижимой
ярости,
его
глубокой
аморальности
-
вот что
по-настоящему
скандально,
вот
что не
поддается
объяснению
в
системе
равно
ценности
экономики
и
морали, которая
остается
аксиомой
лево
го
мышления,
начиная
с
Просвещения
и
до
коммунизма.
Капи
талу
плевать
на
идею
договора,
которая
ему
приписывается:
это
чудовищное
беспринципное
предприятие,
и
только.
Скорее,
это
<!:просвещенная~
мысль
пытается
контролировать
капитал,
на
лагая
на
него
некие
правила.
И
все
эти
взаимные
упреки,
кото
рые
сегодня
пришли
на
смену
революционной
мысли,
сводятся
к
обидам
на
капитал
за
то,
что
он
не следует
правилам
игры.
<!:Власть
несправедлива;
ее
закон
-
это
классовый
закон;
капи
тал
нас
эксплуатирует;
и
Т.П.~
-
как
будто
у
капитала
есть
до
говор
с
обществом,
которым
он
правит.
Левое
движение
держит
в
руках
зеркало
обоюдности
в
тщетной
надежде,
что
капитал
клюнет
на
удочку
<!:общественного
ДOГOBopa~
и
выполнит
свои
обязательства
по
отношению
к
обществу
(при
этом
нет
необхо
димости
революции:
достаточно,
если
капитал
примет
рацио
нальную
формулу
обмена).
264 IV.
ПОСТМОДЕРНИЗМ
На
деле
капитал никогда
не
заключал
договор
с
обще
ством,
которым
он
правит.
Это
иллюзия
социальных
отноше
ний,
это
вызов
обществу,
и
относиться
к
этим
выдумкам
сле
дует
так,
как
они
того
заслуживают.
Это
не
скандал,
который
следует
обличать
с
позиций
моральной
и
экономической
ра
циональности,
это
вызов,
который
должен
быть
принят
со
гласно
закону
символа.
Стратегия
реального
Невозможность
сегодня
создать
иллюзию
есть
феномен
того
же
порядка,
что
и
невозможность
обнаружить
истинную
действительность.
Иллюзии
невозможны,
потому
что
и
дей
ствительность
невозможна.
Здесь
возникает
политическая
проблема
пародии,
гиперсимуляции
или
симуляции
с
оскор
бительным
намерением.
Например:
интересно,
как
среагируют
органы
правопо
рядка
на
симуляцию
ограбления?
Настоящее
ограбление
все
го
лишь
нарушает
порядок
вещей,
право
собственности,
а
си
муляция
ограбления
нарушает
сам
принцип
реальности.
Пре
ступление
и
насилие
менее
серьезны,
потому
что
они
оспари
вают
всего
лишь
распределение
реальности,
реальных
благ.
Симуляция
намного
опасней,
потому
что
она
относится
к
са
мому
закону
и
порядку
как
к
симуляции,
подрывает
веру
в
реальность
закона
и
порядка.
Но
трудности
пропорциональны
опасностям.
Как
сымити
ровать
насилие
и
подвергнуть
имитацию
проверке?
Попро
буйте
разыграть
кражу
в
универмаге:
как
вы
убедите
охрану,
что
это
была
ненастоящая
кража?
Нет
никакой
~объектив
ной>,>
разницы:
при
настоящей
краже
производятся
те
же
дей
ствия,
жесты
и
знаки;
по
знакам
невозможно
различить,
была
ли
это
настоящая
кража
или
розыгрыш.
Поскольку
речь идет
о
существующем
порядке
вещей,
знаки
всегда
бу
дут
принадлежать
реальности.
Попробуйте
разыграть
вооруженный
налет.
Позаботьтесь
о том,
чтобы
оружие
было
безобидным,
возьмите
заложника,
которому
целиком
доверяете,
чтобы
ничья
жизнь
не
стави
лась
под
угрозу
(иначе
вы
совершите
преступление).
Потре-
Жан
Бодриiiяр.
Симуляция
и
симулякры
265
буйте
выкуп
и
постарайтесь,
чтобы
вокруг
операции
было
как
можно
больше
шума.
Короче,
придерживайтесь
«реаль
НОСТИ:i>,
чтобы
проверить
реакцию
аппарата
правопорядка
на
предлагаемую
симуляцию.
Но
у
вас
ничего
не
выйдет:
искус
ственные знаки
неизбежно
переплетутся
с
реальностью
(по
лицейский
выстрелит
при
виде
налетчика;
посетитель
банка
умрет
от
сердечного
приступа
в
момент
ограбления;
вам
пе
редадут
выкуп
настоящими
деньгами).
Сами
того
не
желая,
вы
окажетесь
в
самой
настоящей
реальности,
одна
из
функ
ций
которой
-
поглощать,
вбирать
в
себя
все
попытки
симу
ляции,
сводить
все
к
одинаковой
степени
реальности:
таков
заведенный
порядок
вещей,
существовавший
задолго
до
воз
никновения
общественных
институтов
и
правосудия.
В
том,
что
процесс
симуляции
невозможно
отделить
от
потока
реальности,
надо
видеть
свойство
такого
устройства
жизни,
которое
способно
понимать
только
при
условии
неко
торой
реальности
происходящего,
потому
что
жизнь
протека
ет
в
реальности.
Симуляция
преступления,
если
она
совер
шенно
очевидна,
будет
или
наказана
легче
(потому
что
у
нее
нет
«послеДСТВИЙ:i»,
или
будет
наказана
как
общественное
оскорбление
(например,
если
чей-то
розыгрыш
послужил
причиной
полицейской
операции),
но
наказания
за
симуля
цию
быть
не
может,
потому
что
симуляция
неравноценна
с
реальностью,
а
значит,
ее
нельзя
«наказаТЬ:i>.
На
вызов
симу
ляции
власть
не
может
ответить.
Как
можно
наказать
симу
ляцию
добродетели?
А
ведь
это
не
менее
серьезно,
чем
симу
ляция
преступления.
Пародия
уравнивает
послушание
и
бун
тарство,
и
это
тоже
серьезное
преступление,
потому
что
при
этом
уничтожается
различие,
на
котором
основан
закон.
Су
ществующий
порядок
ничего
не
может
с
этим
поделать,
пото
му
что
закон
- это
продукт
симуляции
второго
уровня,
тог
да
как
симуляция
есть
видимость
третьего
уровня,З
по
ту
сто
рону
правды
и
лжи,
равнозначности,
по
ту
сторону
рацио
нальных
различий,
на
которых
основаны
власть
и общество.
з
По
Бодрийяру,
симуляции
второго
уровня,
например,
закон,
имеют
види
мость
поддержания
естественного
порядка
вещей,
тогда
как
на деле
являются
про
дуктами
определенной
экономической
формации.
Их
знаки
имеют смысл
только
в
рамках
знаковой
системы
данной
формации.
Симуляции
третьего
уровня
гиперре-·
альны,
это
знаки,
в
которых
реальность
уничтожается
внутри
вымышленного.
266
IV.
ПОСТМОДЕРНИЗМ
СледоватеЛЬНQ,
занимаясь
симуляцией,
мы
тем
самым
нано
сим
удар
по
существующему
порядку.
Порядок
всегда
делает
ставку
на
реальность.
В
состоянии
неопределенности
порядок
всегда
предпочитает
верить
в
ре
альное
(так
в
армии
симулянта
проще
признать
настоящим
сумасшедшим,
чем
разбираться
с
ним).
Но
это
становится
ВСС
затруднительней,
потому
что
невозможно
вычленить
процесс
симуляции;
в
силу
инерции
окружающей
нас
реальности
справедливо
и
обратное
(и
сама
эта
взаимообращаемость
есть
часть
механизма
симуляции
и
бессилия
власти);
а
именно:
се
годня
невозможно
вычленить
реальность
или
доказать
ре
альность
реальности.
Поэтому
все
вооруженные
налеты,
все
угоны
самолетов
и
т.п.
стали
сегодня
симуляцией,
в
том
смысле,
что
все
они
за
ранее
описаны
в
средствах
массовой
информации,
известны
способы
преподнесения
подобных
историй
публике,
известны
их
возможные
последствия.
Короче,
они
начинают
функцио
нировать
как
наборы
знаков
с
единственной
целью
-
повто
рения
все
тех
же
знаков,
и
эти
знаки
утрачивают
связь
с
~pe
альными~
целями.
Но
от
этого
они
не
становятся
безобидны
ми.
Наоборот, как
гиперреальные
события,
у
которых
нет
ни
конкретного
содержания,
ни
целей,
кроме
бесконечного
отра
жения
в
зеркалах
друг
друга,
они
становятся
недоступны
удостоверению
порядком,
который
проявляется
только
в
ре
альном
и
рациональном,
во
взаимосвязи
целей
и
средств:
по
рядок,
основанный
на
референте,
власть,
правящая
в
опреде
ленном
мире,
ничего
не
могут
поделать
снеопределенным
умножением
симуляции,
с
невесом
ой
туманностью,
которая
больше
не
подчиняется
закону
притяжения
реальности
-
и
сама
власть
в
конце
концов
рушится
в
этом
пространстве
и
превращается
в
симуляцию
власти
(утратив
связь
со
своими
целями
и
задачами,
сосредоточившись
на
массовой
симуля
ции,
на
том,
чтобы
производить
впечатление
власти).
Единственное
оружие,
которое
остается
у
власти
против
этого
-
заново
насаждать
повсюду
реальность
и
референты
<.:
целью
убедить
нас
в
реальности
общественного,
в
серьезности
экономики
инеобратимости
производства.
Для
этих
целей
власть
предпочитает
дискурс
кризиса,
а
также
-
почему
бы
и
Жан
60ДРИЙяр.
Симуляция
и
симулякры
267
нет?
-
дискурс
желания.
«Обратите
свои
желания
на
реаль
HOCTЬ!~
следует
понимать
как
последний
лозунг
власти,
пото
му
что
в
мире
без
референта
даже
смешение
принципов
реаль
ности
и
желания
менее
опасно,
чем
зараза
гиперреальности.
Пока
остаются
хоть
какие-то
принципы,
остается
и
власть.
Гиперреальность
и
симуляция
разрушают
любой
принцип,
любую
цель;
они
направляют
свойственное
им
сдерживание
против
власти.
В
конечном
счете
капитал.
сам
на
протяжении
всей
своей
истории
питался
разрушением
любых
человечес
ких
целей,
разрушал
разницу
между
истиной
и
ложью,
доб
ром
и
злом ради
установления
закона
равноценности
и
обме
на,
железного
закона
своей
власти.
Он
первым
прибег
к
практике
сдерживания,
абстракции,
разрыва
связей,
и
т.д.;
и
если
капитал
навязывал
реальность,
принцип
реальности,
он
же
первым
и
ликвидировал
его
в
процессе
уничтожения
под
линной
равнозначности
между
производством
и
богатством.
Капитал
ответствен
за
наше
ощущение
нереальности
ставок
и
всемогущества
манипуляции. Это
та
самая
логика,
которая
сегодня
ожесточилась
против
капитала.
А
когда
сегодня
ка
питал
пытается
найти
выход
из
этой
катастрофической
спи
рали,
увидеть
последний
проблеск
реальности,
чтобы
осно
вать
на
нем последний
проблеск
власти,
он
только
умножает
знаки
и
ускоряет
игру
симуляции.
До
тех
пор,
пока
реальность
угрожала
власти,
власть
рис
ковала
допускать
сдерживание
и
симуляцию,
и
любое
проти
воречие
разрешалось
путем
производства
равноценных
зна
ков.
Когда
сегодня
власти
угрожает
симуляция
(угроза
ра
створения
в
игре
знаков),
власть
рискует
допустить
реаль
ность,
кризисы,
она
делает
ставку
на
возрождение
искусст
венных
социальных,
экономических,
политических
интере
сов.
Для
нее
это
вопрос
жизни
и
смерти.
Но
уже
поздно.
Вот
где
начало характерной
истерии
нашего
времени:
ис
терии
производства
и
воспроизведения
реальности.
Произ
водство
товаров
и
услуг,
производство
классической
эпохи
политэкономии,
само по
себе
уже
не
имеет смысла.
Произ
водством
и
перепроизводством
общество
надеется
реставри
ровать
реальность,
которая
от
него
ускользает.
Вот почему
современное
материальное
производство
само по
себе
гипер-
268 IV.
ПОСТМОДЕРНИЗМ
реально.
Оно
сохраняет
все
черты
и
весь
дискурс
традицион
ного
производства,
но
оно
стало
его
уменьшенным
отражени
ем
(так
гиперреалисты
изображают
с
поразительным
сход
ством
реальность,
из
которой
исчезли
смысл
и очарование,
глубина
и
энергия
репрезентации).
Так
гиперреализм
симу
ляции
проявляется
на
каждом
шагу
поразительным
сход
ством
реальности
с
самой
собой.
И
власть
вот
уже
некоторое
время
не
производит
ничего,
кроме
напоминающих
ее
знаков.
Одновременно
вступает
в
игру
другая
фигура
власти:
коллективное
требование
знаков
власти
-
священный
союз,
образующийся
вокруг
исчезнове
ния
власти.
Все
более
или
менее
участвуют
в
нем,
объединен
ные
страхом
коллапса
политики.
И
в
конце
концов
игра
во
власть
сводится
всего
лишь
к
критической
одержимости
вла
стью:
одержимости
ее
гибелью,
одержимости
ее
выживанием,
и
одержимость
эта
нарастает
по
мере
исчезновения
власти.
Когда
власть
окончательно
исчезнет,
мы,
логически
рассуж
дая,
полностью
подпадем
под
ее
могущество
-
окажемся
во
власти
призрака
памяти
о
власти,
который
уже
повсюду
по
казывается.
Мы
будем
демон~трировать
одновременно
и
удовлетворение
от
того,
что
мы
от
нее
избавились
(никто
больше
не
хочет
власти,
все
перекладывают
ее
на
других),
и
печаль
от
ее
утраты.
Меланхолия
в
обществах
без
власти:
это
уже
породило
фашизм,
фашизм
как
сверхдозу
мощного
ре
ферента
власти
в
обществе,
которое
не
способно
перестать
оплакивать
утраченную
власть.
Но
мы
все
в
одной
лодке:
ни
одно
из
наших
обществ
не
знает,
что
делать
с
его
оплакиванием
реальности,
власти,
со
циального.
Мы
пытаемся
уйти
от
всех
этих
проблем
искусст
венным
реанимированием
этих
категорий.
Без
сомнения,
это
приведет
нас
к
социализму.
Через
непредсказуемые
поворо
ты
истории,
через
иронию,
которая
больше
не
принадлежит
истории,
через
смерть
социального
возникнет
социализм
-
как
религии
возникают
через
смерть
Бога.
Неясный
путь,
не
вероятное
событие,
непостижимое
извращение
логики
разу
ма.
Так
же
как
власть
сегодня
присутствует
только
затем,
чтобы
скрыть
ее
отсутствие.
Это
симуляция,
которая
может
длиться
неопределенно
долго,
потому
что
-
в
отличие
от
на-
Жан
БодриЙяр.
СИМУЛЯЦИЯ
И
СИМУЛЯКРЫ
269
стоящей
власти,
которая
есть
или
была
структурой,
стратеги
ей,
силовым
отношением,
залогом
-
эта
власть
всего
лишь
объект
общественных
требований,
поэтому
она
подвержена
закону
спроса
и
предложения,
а
не
закону
насилия
и
смерти.
Полностью
лишенная
политического
измерения,
она
зависит,
как
и
любой
другой
товар,
от
производства
и
массового
по
требления.
Искра
власти
погасла;
сохранилась
лишь
види
мость
политической
вселенной.
То
же
самое
с
трудом.
Искры
производства,
важности
его
ставок
более
не
существует.
Все
по-прежнему
производят, и
во
все
больших
объемах,
но
труд
понемногу
превращается
в
нечто
иное:
в
потребность
(как
Маркс
это
предвидел
в
идеа
ле,
но
в
другом
смысле),
в
объект
общественного
~спроса~,
подобно
досугу,
которому
он
равноценен
в
общем
потоке
жизненных
возможностей.
Спрос
на
труд
строго
пропорцио
нален
утрате
смысла
трудовых
процессов.
Это
та
же
переме
на,
что
в
случае
с
властью:
сценарий
труда существует
затем,
чтобы
скрыть,
что
реальный
труд,
реальное
производство,
исчезли.
Как
исчезли
и
настоящие
забастовки,
превративши
еся
не
в
остановку
работы,
а в
нечто
противоположное
в
ри
туальном
оглашении
рабочего
календаря.
Как
если
бы
после
объявления
забастовки
все
заняли
свои
рабочие
,места
и
во
зобновили
работу
точно
на
тех
же
условиях,
что
и
раньше,
объявив
при
этом
вечную
забастовку.
Это
не
научно-фантастический
сон:
повсеместно
идет
дуб
лирование
трудовых
процессов.
А
по
поводу
дублирования
забастовок
возможны
перерывы
в
работе,
зависящие
от
мо
рального
устаревания
предметов,
например,
кризисы
произ
водства.
Вот
уже
и
нет
отдельно
забастовок
и
отдельно
рабо
ты,
они
есть
одновременно
и
то,
и
другое,
Т.е.
труд и
забас
товка
становятся
в
принципе
чем-то
другим:
магией
трудовых
процессов,
сценической
драмой
(чтобы
не
сказать
мелодра
мой)
производства,
коллективной
драматургией
на
пустой
со
циальной
сцене.
Вопрос
теперь
не
в
идеологии
труда
-
или
традиционной
этики,
которая
затемняет
~реальность~
трудовых
процессов
и
~объективность~
эксплуатации
-
вопрос
переводится
в
плос
кость
сценария
труда.
Аналогично
речь
теперь
идет
не об
270
IV.
ПОСТМОДЕРНИЗМ
идеологии
власти,
а
о
сценарии
власти.
Идеология
соответ
ствует
бунту
знаков
против
реальности,
предательству
зна
ков;
симуляция
соответствует
грубому
разрушению
реально
сти
и
ее
удвоению
с
помощью
знаков.
Цель
идеологического
анализа
-
восстановление
объективного
процесса;
а
намере
ние
восстановить
истину,
погребенную
под
подобиями
исти
ны
-
неправильная,
ложная
постановка
проблемы.
Вот
почему
в
конечном
итоге
власть
всегда
в
согласии
с
идеологическими
дискурсами,
потому
что
это
дискурсы
исти
Hъt
-
даже
и
особенно
если
это
революционные
дискурсы;
они
всегда
будут
противостоять
смертельным
ударам
симуляции.