Иванова И.Е., Строганов М.В. (сост.) Фольклор Тверской губернии. Сборник Ю.М. Соколова и М.И. Рожновой. 1919-1926 гг
Подождите немного. Документ загружается.
500
Прuложенuя
Что
20лубчuков
нужно
понимать
в
смысле
символов
жениха
и
невесты,
а
дубчuк
как
лавку
в
избе
или
избу,
это
можно
подтвердить
не
только
многими
вариантами
данной
свадебной
песни,
употребляющих
ту
же
свадеб
ную
поэтическую
символику.
Особенно
удобны
для
доказательства
те
песни,
композиция
которых
зиждется
на
психологическом
параллелизме,
так
что
вторая
часть
параллели
дает
полное
раскрьrrие
символического
образа.
На
пример,
отчетливо
раскрывается
смысл
zолубчuков
в
такой
свадебной
песне
(поют,
«когда
молодых
приведут
из
спальни
и
посадят
за
стол»):
В
нас
на
дубчику,
на
кудрявчику,
Ой,
ляли-ляли,
ой,
лий-лий-али,
Там
сидел
голубь
со
голубкою.
(О)ни
цалуются
и
милуются,
СИЗblМИ
перьями
обнимаются,
ЯСНblМИ
перушками
утираются.
В
нас
во
тереме
во
ВblСОКИНЬКОМ,
Там
сидел
Алексей
с
Катериною.
Они
цалуются
и
милуются,
БелblМИ
руками
обнимаются,
ШеЛКОВblМ
платком
утираются,
В
нас
поименно
назblваются:
Друг
ты
мой,
Алексеюшка,
Сердце
мое,
Катеринушка!
(Собрание
народных
песен
п.
В.
Киреевского.
Записи
п.
И.
Якушкина.
т.
1.
А,
1983.
С.
77.
N!!
130).
Вариация
этой
песни,
напечатанная
Шейном
в
«Великоруссе»
(N!!
2416
из
Оренбургского
у.
Оренбургской
губ.),
поется
на
сговоре
в
качестве
ве
личальной,
причем
жених
и невеста
сидят
за
столом
в
переднем
углу.
Песня
поется
жениху
и
невесте:
~
нас
на
дубочке
Да
два
голубочка:
~
нас
на
сговоре,
~
нас
на
веселом,
Что
в
самых
Вblшках
Иван
да Алена.
Они
целуются,
Они
милуются,
Они
все
друг
другу
Да
так
ОТЗblваются:
«~ж
Тbl,
друг
Алена,
Голубушка
сиза!»
«~ж
ты,
друг
Ванюша,
Голубочек
сизой!
ю.
М.
Соколов.
Генетическое
истолкование
песенною
текста
501
Полетим
мь!
В
поле
Пшеницу
клевати,
Пшеницу
клевати,
Куколь
ВbIбирати».
Так
же
отчетливо
вскрывается
смысл
символики
в
следующей
«запой
ной»
песне,
т.
е.
песне,
исполняемой
во
время
«запоя»
-
первой
предсва
дебной
пирушки
в
доме
невесты
в
присутствии
ее
жениха.
Песня
напечатана
там
же
под
N!!
2409
и
записана
в
том
же
Оренбургском
уезде:
Прилетел
сизой
голубь
со
иной
стороны.
Он
С
иной
сторонЬ!
ко
своей
голубке;
Перед
ним
голубушка
стояла,
ворковала:
-
Уж
и
свет,
сизой
голубь,
где
тя
посадити?
Уж
и
где
тя
посадити,
чем
и
покормити?
Посажу
ли
я
сиза
голубя
в
свою
голубятню;
Накормлю
я
сиза
голубя
яровой
пшеницей;
Напою
я
сиза
голубя
ключевой
водицей.
Заезжал
Иван
ИваНbIЧ
со
иной
сторонки,
Со
иной ли
он
сторонки
ко
своей
Алене;
Перед
ним
ли
Аленушка
стояла,
Таки
речи
Аленушка
говорила:
-
Уж
и
свет,
Иван
ИваНbIЧ,
где
тя
посадити?
Уж
и
где
тя
посадити?
Чем
тя
накормити?
Посажу
ли
я
Ивана
во свой
терем,
Накормлю
ли
Иваныча
сладким
пирогом,
Напою
ли
сударика
медовой
водою,
Медовой
ли
водицею
-
сладкою
СblТОЮ.
в
этой
связи
напомню
об
известнейшей
свадебной
песне,
которую
обычно
поют
на сговоре
опять-таки
в
присутствии
жениха
и невесты:
у
голубя,
у
голубя
золотая
голова,
у
голубки,
у
голубки
позолоченная.
у
Ивана,
у
Ивана
молодая
жена,
и
т.
д.
(вариаНТbI
см.
хотя
бbl:
Шеин
П.
В.
Великорусе.
N!!
1574
и
1930).
I1TaK,
в
толковании
символических
образов
разбираемой
нами
основ
ной
песни
«На
дубчике
два
·голубчика
сидят»
не
может
быть
каких-либо
расхождений.
Сопоставление
с
аналогичными
образами
в
других
свадебных
песнях
не
оставляют
никаких
сомнений.
Но
интересно
проследить
все
же
эволюцию
песни.
Эволюция
вызывается
непосредственно
разрушением
тра
диционного
свадебного
чина,
которое
обусловлено,
конечно,
постепенным
распадением
патриархального
крестьянского
быта
в
зависимости
от социаль
но-экономических
сдвигов
в
деревне.
Сначала
песня
отрывается
от
свое
го
первоначального
места
в
свадебном
традиционном
обряде.
Если
в
502
Прuложенuя
вар.<ианте>
п.
В.
Шейна
(
N!~
1925,
личная
запись
Шейна
в
ЕПИфанс~
ком
у.
Тульской
губ.
в
1862
г.)
песня
исполняется
так,
как
Я
описал
выше,
-
во
время
стола
перед
отьездом
свадебного поезда
к
венцу,
конечно,
в
присутствии
и
жениха
и
невесты,
что
вполне
согласуется
с
текстом
песни,
то
другой
вар.<иант> п.
В.
Шейна
(N2
1989,
Смоленской
губ.
Юхновс~
кого
у.
д.
Сорокино),
хотя
И
приурочен
тоже
к
этому
моменту,
но
собиратель
отмечает,
что
песня
поется
жениху.
Это уже
признак
начинающейся
утраты
смысла
песни.
Вариант
п.
В.
Шейна
N2
1912
(Тульской
губ.
Новосилького
у.,
д.
Подъяковлева,
зап.
в
1862
г.)
отмечается
как
песня,
исполняемая
в
качестве
величальной,
но
во
время
девичника.
С
точки
зрения
истории
свадебного
обряда
это
надо
счесть
также
при~
знаком
распадения
первоначального
свадебного
чина:
как
известно
по
CMЫC~
лу
девичника,
-
жених
на
девичник
первоначально
не
мог
являться:
девич~
ник
-
прощальный
вечер
невесты
со
своею
роднею
и
подругами.
Уже
совершенным
искажением
первоначального
предназначения
песни
является
свидетельство
из
Сергачского
у.
Нижегородской
губ.,
с.
Пересекина,
что
вар.
<иант>
п.
В.
Шейна
N2
2310
пелся
в
день
девичника,
но
в
доме
жениха,
а
след.
<овательно>
в
отсутствие невесты.
В
таком
случае просто~
напросто
утеривался
символический
смысл
некоторых
фраз
и
первоначальной
обрядовой
сюжетики.
Наконец,
песня
отрывается
совсем
от
свадебного
об~
ряда
и
продолжает
свою
дальнейшую
жизнь
уже
в
общем
и
разнообразном
репертуаре
песен
семейных
и
любовных,
уже
без
отчетливого
осознания
образов
и
первоначально
определенной
обрядовой
сюжетики.
Но
интересно
проследить
изменения
не
только
в
назначении
песни,
но
и
во
внутреннем
ее
строе.
Как
и
всякое
фольклорное
произведение,
данная
песня
не
может
остаться
в
окаменелом
состоянии.
Текст
ее
бес~
прерывно
изменяется,
подчиняясь
в
своих
вариациях
воздействию
других
песен.
Проникновение
отдельных
деталей
из
других
песен
или
более
прочное
контаминирование
данного
текста
с
другими
вызывается
воздействием
ac~
социаций
по сходству
и
смежности.
А
сами
ассоциации.
обусловливаются
изменяющимся
запасом
жизненных
впечатлений.
Под
влиянием
все
боль~
шего
и
большего
проникновения
в
деревню
городской
культуры
в
связи
с
растущей
одновременно
капитализацией
и
пролетаризацией
деревни
в
старинную обрядовую
песню
то
и
дело
проникают
отрывки,
слова,
образы
из
мещанского,
интеллигентского,
вообще
городского
репертуара.
Уже
в
первом
из
разобранных
нами
вариантов,
несмотря
на
довольно
прочную
слаженность
традиционной
обрядовой
песни,
чувствуется
это
влияние
торгового
города
XIX
века:
«Он
и
С
тысячи
на
тысячу
ступал,
ассигна~
цией
дорогу
устилал».
Вариант
п.
В.
Шейна
N2
1925,
по~видимому,
сохраняет
более
старую
формулу:
«Он
С
гривны
на
гривну
преступает»,
хотя
в
дальнейших
строчках
все
же
модернизация
прорывается:
«Он
рублем
ворота
запирает,
Он
пол~
ю.
М.
Соколов.
Генетическое
истолкование
neceHHOZO
текста
503
тинником
отпирает,
Сотняжки
по
городу
швыряет».
Приведу
текст
варианта
полностью:
Как
на
дубчике
два
голубчика
сидят,
Меж
собою
разговаривают:
«Кто
ж
у
нас
молодчик
молодой?
Кто
ж
у
нас
удалая
голова?»
«Алексей
у
нас
молодчик
молодой,
Петрович
у
нас
удалая
голова:
Он
с
гривны
на
гривну
переступаеть,
Он
рублем
ворота
запираеть,
Он
полтинником
отпираеть,
Сотняжки
по
городу
швыряеть,
Из
неволи
сирот
выпущаеть:
«Вы
сироты'
вы
мои
сироты!
Помолите
Христу
Богу
обо
мне,
Об
моей
об
удалой
голове!»
Песня
иногда
получает
несколько
иное
начало:
голуби
сидят
не
на
дубе,
а
на
горочке,
т.
е.
опять-таки
символическое
обозначение
·красного
угла
в
избе.
В
вар.
<ианте>
п.
В.
Шейна
N!!
1902
поется:
Ой
на
горке,
на
горочке,
На
правой
на
сторонушке,
Ой
ля!
(3)
А
ли
ля!
(3)
Тут
сидели
два
голубя,
Два
голубя,
да
все
сизые,
Промеж
себя
речи
говорят,
Про
такого
удалого
МОЛОдЦа,
(2)
Михайла
Федотовича:
«Он
богат,
он
богатый
человек,
да
богатей
его
нетути.
Он
с
гривенки
на
гривенку
ступал,
Полтинами
по
городу
шибал,
(2)
Рублем
ворота
запирал»,
(2)
Из
неволи
сирот
выпускал:
«Вы
сироты'
сироты
мои,
Помолите
Христа
Бога обо
мне,
Обо
мне,
об
удалой
голове,
Об
Михайле
Федотовиче!»
к
первому
из
разбираемых
нами
вариантов
(Соболевский.
Т.
IV.
N!!
94)
очень
близок
вариант
п.
В.
Шейна
N!!
2310,
но
в
нем
есть
отмены
в
изложении
мотива
выкупа:
504
Прuложенuя
Он
с
ТblСЯЧИ
на
ТblСЯЧУ
ступал;
Сотней
ворота
запирал,
По
пяти
рублей
красавицам дарил
...
В
вар.
<ианте>
П.
В.
Шейна
N!!
1985
красные
деВИЦbl,
одариваеМblе
пяти
рублевками,
заменяются
уже
Шашурочками
купеческих
городских
песен:
В
нас
на
горочке
на
пригорочке,
Там
стояло
два
зелененьких
дубца.
На
дубочках
два
голубчика
сидят,
Промеж
собой
ЯНbI
речи
говорят,
Добра
МОЛОдЦа
не
журят,
не
бранят:
«ДоБРblЙ
молодец
Иванушка,
ДоБРblЙ
молодец
Васильевич!
Он
с
гривенки
на
гривенку
ступал,
Бумажками
двор
застилал,
Полтинами
ворота
запирал,
По
пяти
рублей
Шашурочкам
давал,
Из
неволюшки
сирот
ВblНИМал:
«Вы
СИРОТbI,
Вь!
СИрОТbI
мои:
Помолитеся
Вь!
Богу
за
меня,
За
меня ли
за
вдалого
МОЛОдЦа,
За
Ивана
за
Васильевича».
Бумажки
и
Шашурочки
здесь
-
отголосок
еще
слабый,
недостаточно
явственный
известной
купеческой
разгульной
песни,
или,
скорее,
припева:
«Уж
вы,
Сашки,
канашки
мои».
В
вар.<ианте>
А.
И.
Соболевского
(т.
IV.
N!!
95)
мы
видим
уже
контаминацию
обрядовой
свадебной
песни
с
этим
купеческим
припевом
(вар.
<иант>
этот
записан
в
Мезенинском
у.
Пермской
губ.
Пальчиковым):
Как
на
горочке
дубчики
стоят,
Как
на
дубчиках
голубчики
сидят,
Промежду
себя
речь
говорят,
Добра
МОЛОдЦа
Вblхваливают:
да
по
имени
Семен
государь,
да
по
отчеству
Иванович,
Он
со
гривенки
на
гривенку
ступал,
Он
полтиною
ворота
запирал,
По
пяти
рублей
Шашуронькам
бросал:
«Уж
вы,
Шашки,
канашки
мои!
Проиграли
все
бумажки
мои!
Добираются
до
золота
моего,
Все
до
чистого
до
серебра!»
Ю.
М.
СОКОЛОВ.
Генетическое
истолкование
neceHHOZO
текста
505
Еще
более
отчетливый
кусок
разгульного
купеческого
припева
мы
на
ходим
в
следующем
варианте
(Песни,
собранные
П.
В.
Киреевским:
Новая
серия.
Вью.
1.
М.,
1911.
N2
801):
«На
дубу-то
на
дубчику,
На
дубчику
два
голубчика
сидят,
Промеж
себя
они
речи
говорят,
Говорили
про
молодца,
Говорили про
холоста,
Алексея-то
Васильевича,
Что
богат-то
богат,
Алексей
Васильевич-свет;
Он
умеет
по
городу
ходить,
Полтиною
по
городу
швырять,
Пятаками
дорогу
устилать,
По
червончику
в
окошечко
бросать,
По
пяти
рублей
девушкам
давать;
«Уж
вы,
девушки,
девки
красные,
Разменяйте
вы
бумажки
мне,
Да
бумажечку новенькую
-
Двадцатипятирублевенькую!
»
Мы
видим,
как,
по-видимому
независимо
друг
от
друга,
варианты
старинной
свадебной
песни
при
помощи
различных
ассоциаций
сплетаются
с
поздней
песнью,
причем
не
крестьянской,
а
купеческой
среды.
Песня
постепенно
теряет
свое
обрядовое
значение
и
поэтому
уже
легко
подверга
ется
распаду
и
в
отношении
сюжета.
В
последнем
варианте
мы
это
отчет
ливо
видим.
Из
песни
уже
выкинут
мотив
«выкупа
сирот»,
хотя
песня
все
еще
остается
величальной.
Конечно,
в
таком
виде
она
свободно
могла
ис
полняться
в
любой
момент
свадьбы,
где
есть
повод
к
величанию
холостого
гостя.
Итак,
в
истории
каждой
обрядовой
песни
наблюдаются
два
процесса,
зачастую
переплетающиеся
друг
с
другом:
<с
одной
стороны>песня,
отры
ваясь
от своего
определенного
первоначально
места
в
обряде,
начинает
блуждать
в
его
границах,
теряя
при
этом
свой
первоначально
крепкий
сю
жетный
костяк,
вступая
иногда
в
противоречие
с
обрядовым
действием,
иногда
же
вновь
приспособляясь
к
новому
назначению
(напр.
<имер>
,
пос
ледний
из
приведенных
вариантов,
превратившийся
в
величальную
песню
без
мотива
выкупа);
с
другой
стороны,
теряя
постепенно
первоначальный
смысл
свой
как
словесного
пояснения
обряда,
песня
обрастает
наслоениями
от
других
песен,
контаминируясь
с
ними
или
же
заимствуя
лишь
отдельные
мотивы
или
стилистические
обороты.
Но
и
на
этом
не
заканчивается
эволюция
песенного
текста.
Песня
может
выйти
из
обряда
вообще
или
же
соединиться
с
обрядами
или играми
506
Прuложенuя
иного
характера.
При
этом
будет
происходить
аналогичный
процесс
приспо~
собления
текста к
новой
цели
-
для
выполнения
песнью
новой
функции.
Любопытно
проследить,
как
постепенно
изменился
текст
разбираемой
песни,
когда
она,
выйдя
за
пределы
свадебного
обряда,
стала
исполняться
как
песня
игровая
-
ивановская,
т. е.
песня
летних
игровых
гуляний
на
лугу,
где~ни~
будь
у
«святого
колодца»,
у
часовни
и
т.
д.
Текст
у
А.
И.
Соболевского
(т.
IV.
N!!
96
Пермской
губ.
Чердын~
ского
у.)
представляет
собою
вариант
песни
в ее
переходной
стадии от
свадебной
к
игровой:
Я
бегу,
бегу
по
дороженке,
Добегаю
до
часовенки.
На
часовенке
два
голубя
СИДЯТ,
Между
собою
разговаривают,
Добра
молодца
выхваливают:
-
Еще
что
это
за
парень
за
такой!
Николашенька
по
улице
идет,
Он
и
с
гривенки
на
гривенку
ступает,
Он
с
полтиною
ворота
оmирает,
А
по
рублику
в
окошечко
кидает,
По
пяти
рублей
красавицам
дарит:
«Уж
вы,
девицы-красавицы,
души,
Помолитеся
вы
Богу
за
меня,
За
меня,
за
удалого
молодца,
За
меня,
за
петербургского».
Мы
сходилися, кланялися,
Расходилися,
здоровалися,
По
три
раза
целовалися.
Данный
вариант
песни
сохраняет
большинство
мотивов
свадебной
величальной,
но
уже
выпускает
мотив
выкупа,
превратив
упоминание
о
раздаче
денег
просто
в
подарки
девушкам.
Действие
.из
красного
угла
избы
(см.
символы:
«дубочек»,
«горочка») перенесено
на
улицу:
«Нико
лашенька
по
улице
идет».
Заключительный
при
пев
песни
показывает, что
она
из
свадебной
превратилась
в
игровую
-
разборную
или наборную,
т.е.
под
пение
которой
производится
разбор
парнями
девиц
для
игры
или
хоровода.
При
таком
приспособлении
песни
к
новой
функции
не
все
ока
зывается
в
достаточной
степени
увязанным:
непонятным
становится,
почему
речь идет
о
двух
голубях
и
почему
именно
они
ведут
разговор
о
молодце.
Поэтому
вполне
естественно,
что
в
длинном
ряде
вариантов
разборочной
песни
мотив
о
двух
голубях
меняется
так,
что
под
ними
следует
уже
разу~
меть
пару
парня
и
девицы,
вступивших
в
игру.
При
этом
один
голубь
(парень)
«ничего
не
ГOBOP~T»,
а
лишь
другой
«выговаривает»
(девушка,
которую
парень
выбирает):
ю.
М.
СОКОЛОВ.
Генетическое
истолкование
neceHHOlO
текста
507
Ой,
да я
бежу,
бежу
по
поженке,
Ой,
да на
цясовенке
два
голубя
сидят,
Да
один-от
ницево
не
говорит,
Другой-от
голуб
выговаривает:
-
Завтра
праздиицёк
Иванов
день,
Мой-от
миленькой
гулять придет,
Меня
девушку
с
собой
возьмет,
На
гулянье
поцелует,
обоймет.
На
гулянье
говорила
молодцю:
Не
жанись-ко,
не
жанись-ко,
молодец,
Не
жанись-кося,
удала
голова,
С
нами
девушками
жить
хорошо,
Со
молоденькими
весело!
(песня
NQ
20
напечатана
в
«Песнях
русского
народа»
«СПб.,
1899)
Ф.
М.>
Истомина
и
<с.
М.>
Ляпунова,
зап.<исана>
в
Тотемском
у.
Вологод
ской
губ.).
Эта
ивановская
разборная
песня
представляет
контаминацию
двух:
к
разбираемой
нами,
к
концу
ее,
присоединилась
другая:
«на
гулянье
говорила
молодцу».
Обычно
разборная
песня
поется без
этого
добавления.
В
той
же
Вологодской
губ.
в
Мологском
у.
записан
такой
вариант
(Соболевский.
т.
IV.
N2
623):
я
бегу,
бегу
по
поженке,
Добегаю
до
часовенки.
На
часовенке
два
голубя
сидят;
Первый
голубь ничего
не
говорит,
Другой
голубь
поговаривает:
-
Завтра
праздничек
-
Иванов
день;
Мой-ет
миленький
гулять пойдет,
Меня,
девушку,
с
собой
возьмет,
При
компанье
поцелует,
обоймет.
Близки
к
этому
тексту
варианты
А. и.
Соболевского
(т.
IV.
N2624,
625.
Казанская
губ.)
с
небольшими
отклонениями
в
начале:
«При
доро
женке
часовенка
стоит»,
«Во
чистом
поле
часовенка
стоит».
В
вар.
<иан
те>
п.
В.
Шейна
N2498
(Псковской
губ.)
часовенка
заменяется
берез
кой:
Бежу,
бежу
по
поженке,
Прибегала
ко
дороженке.
При
дорожки
березка
стоит,
На
березке
два
голубя
сидят.
Один
голубь
ничего
не
говорит,
А
голубка
разговаривает:
«Завтра
праздничек
Иванов
день,
508
Прuложенuя
Мой-от
миленькой
гулять
пойдет,
Меня,
девушку,
с
собой
возьмет,
На
гуляньи,
при
компаньи
Поцелует,
обоймет».
Сходный
вариант
у
того
же
П.
В.
Шейна
N!!
499
(из
Вологодской
губ.).
В
группе
вариантов
действие
снова
переносится
в
дом
-
в
«горенку»,
«светлицу».
Характер
песни
остается
все
тот же:
игровой,
наборный.
По
видимому,
игры
-
в
закрытом
помещении.
В
вар.
<ианте>
N!!
622
А. И.
Соболевского
(т.
IV.
Соликамского
у.
Пермской
губ.)
поется:
Хожу-хожу
с-по
горенке,
Загляну
я
во
светелочку,
Во
светелочке
два
голубя
сидят;
Един
голубь
не
поет,
не
воркует,
Со
голубкой
разговаривает.
Завтра
ж
в
городе
гулянье
будет;
Мой-ет
миленький
гулять
пойдет,
Меня,
девицу,
с
собой
возьмет,
Поцелует
да
назад
уйдет.
Домашний
характер
игры
ярче
выражен
в
варианте
N!!
306
П.
В.
Шей
на
(Тверской
губ.
Новоторжского
у.):
я
хожу,
хожу
по
пашеньке,
Я
взойду,
взойду
на
гореньку.
Как
во
гореньке
два
стульчика
стоят,
А
на стульчике
два
голубя
сидят,
Промеж
себя
они
ничего
не
говорят,
А
голубка
разговаривает:
-
Завтра
праздиик,
гуляньице,
А
нам
девушкам
в
собраньице.
Мой
миленький
гулять
пошел,
Меня,
девушку,
за
рученьку
повел.
«Размолодчик
молоденькой,
Бери
девушку
хорошенькую».
Свадебная
по
своему
происхождению
песня
постепенно
утрачивает
по
нимание
свадебных
символических
образов.
Образы
эти
как
бы
снижаются
в
своем
значении,
и это
вполне
соответствует
новой
функции
песни.
Игра,
особенно
комнатная, не
хороводная
на
лугу,
теряет
торжественность
перво
начального
степенного
обряда,
превращаясь
в
развлечение
молодежи
на
по
сиделках.
Снижается
торжественность
и
чинность
поведения,
это
находит
соответственное
отражение
в
тексте
песни,
сопровождающей
игру.
Проис
ходит
и
новая
трактовка
образов.
Голубь
и
голубка
свадебной
песни
из
символа
превращаются
в
метафорический
эпитет.
Голубчики
уже
не
на дуб-
ю.
М.
СОКОЛОВ.
Генетическое
истолкование
neceHHOZO
текста
509
чике
(в
красном
углу
на
дубовой
скамье)
сидят,
а
сидят
на
придверной
лавке
конике,
причем
голубка
сидит
у
голубя на
коленях:
Уж
как голубь-то
на
конике
сидит,
А
голубка
на
коленях
у
него.
Ты
на
что,
голубь,
голубку
держишь?
-
Мне
голубушка
надобна,
-
Красна
девица
понадобилась:
Она
хлебцы
мяконька
печет,
Она
корочки
на
полочку
кладет.
Добрый
молодец
гулять
пойдет,
Он
красавицу
с
собой
возьмет,
Погулявши,
поцелует,
обоймет.
(ШеЙн.
N!!
509
Вологодской
губ.
и
у.)
Близок
к
приведенному
вар.
<иант>
N2
627
из
А.
и.
Соболевского
(Т.
IV.
той
же
Вологодской
губ.):
Уж
как
голубь-то
на
конике
сидит,
А
голубка
на
коленях
у
него.
Ты
зачем,
голубь,
голубку
держишь?
-
Мне
голубушка
надобна!
Красна
девица
понадобилась:
Она
хлебцы
мяконьки
печет,
Она
корочки
по
полочкам
кладет,
Она
мякишка
по
лавочкам,
Сладки
яблочки
по
фаточкам
...
-
Добрый
молодец
гулять
пойдет,
Меня,
девушку,
с
собой
возьмет,
На
гулянье
поцелует,
обоймет.
Следует
отметить,
что
наряду
со
снижением
основного
образа
песни
вся
ее
психологическая
установка
также
изменилась.
Если
свадебная
вели
чальная
песня
должна
была
давать
идеализированный
образ
крестьянина,
наделяя
его
чертами
другой
классовой
природы
(добрый
молодец
обрисовы
вается
как
щедрый
купец),
то
в
игровой
посиделочной
песне
все
целиком
берется
непосредственно
из
крестьянского
быта.
Напр.
<имер>
,
девушка
вырисовывается
именно
как
способная
и
бережливая
крестьянская
хозяйка.
Наш
анализ
окончен.
Я
не
задавался
целью
делать
исчерпывающий
обзор
всех
вариаций
песни.
Мне
важно
было
выяснить
лишь
генетику
песни
и
основные
стадии
в
эволюции
ее
текста.
Эта
задача
выполнена.
К
каким
теоретическим
и
методологическим
выводам
можно
прийти
на
основании
произведенного
анализа?
1.
Только
генетический
анализ
позволяет
дать
точную
смысловую
ин
терпретацию
ряда
песен
-
их
образов,
композиции
и
стилистики.