Иванова И.Е., Строганов М.В. (сост.) Фольклор Тверской губернии. Сборник Ю.М. Соколова и М.И. Рожновой. 1919-1926 гг
Подождите немного. Документ загружается.
490
ПРUАоженuя
Индивидуальный
и
коллективный
моменты
в
устном
поэтическом
твор
честве.
Индивидуальный
стиль
отдельных
сказочников,
певцов
и
сказителей.
Традиционные
формы
в
поэтических
произведениях
устной
словесности.
Традиционное
и
новое
в
устной
словесности.
Значение
импровизационного
момента.
Связь
устной
словесности
с
явлениями
социальной
жизни.
Отра
жение
современности
в
устном
творчестве.
Воздействие
войны
и
революции
на
условность.
Ближайшие
задачи изучения
и
собирания
русского
фольклора.
Способы
собирания
материала.
Подход
к
населению.
Основные
методы
в
собиратель
ской
работе.
Стационарный
и
экспедиционный
способы.
Индивидуальная
и
коллективная
работа
собирателей.
Роль
краеведных
учреждений.
Система
тизация
материала.
Финская
школа
и
другие
опьrгы
систематизации
мате
риала.
Собирание
и
исследование
материала.
Взаимная
их
обусловленность.
Научные
направления
в
области
фольклора,
сменявшие
последователь
но друг
друга:
школа
мифологическая
и
школа
заимствования.
Теория
ан
тропологическая.
Историческая
школа
Вс.
Миллера.
Эволюционный
метод.
Социологическое
изучение
фольклора.
Марксизм
в
фольклористике.
11
Orдельные
виды
устной
словесности.
Былевой
эпос.
Былины.
Слагатели
и
исполнители
в
древнее
время
и
в
настоящий
момент.
Изменения
в
классовом
составе
создателей
и
потребите
лей
устного
творчества.
Дружинники.
k!ерковный
люд.
Скоморохи.
Каза
чество.
Крестьянские
сказители.
Географическое
распространение
былин.
Причины
исчезновения
былин
в
центральных
областях
и
сохранение
их
на
севере.
Время
и
место
сложения
былин.
Отражения
различных
исторических
эпох
в
былинах.
Композиция
былин.
Основные
особенности
поэтического
стиля
языка
былин.
Следы
ПРОфессионализма
слагателей
в
строе
БЫЛИI;I.
Словесный
текст
и
музыкальное
сопровождение.
Их
взаимная
связь.
Исторические
песни.
Отличие
их
строя
в
языке
от
былин.
Время
и
условия
их
создания.
Orра
жение
классовых
противоречий
в
исторических
песнях.
Сказки.
Главнейшие
собрания.
Разные
их
виды.
Роль
профессионалов
рассказчиков.
Композиционный
строй
сказок.
Особенности
традиционного
стиля
и
языка.
Наблюдающаяся
эволюция
в
русском
сказочном
творчестве.
Отражение
в
сказках
форм
развития
общества,
его
хозяйства,
экономики,
борьбы
общественных
групп
(классовая
борьба),
религиозных
верований.
Пословицы,
поговорки,
загадки.
Особенности
их
строения
и
языка.
Отражение
в
пословицах
хозяйственного
быта,
классовых
взаимоотношений
и
явлений
социально-политического
характера.
Заговоры.
Их
определение.
Источники
их.
Слагатели
и
распространи
тели.
Связь
текста
и
обряда.
Композиция,
образцы
и
язык
в
заговорах.
ю.
М.
Соколов.
ПРОlрам.м.а
курса
«ФОЛЬКЛОР
... »
491
Обрядовая
поэзия:
календарная
и
сельская.
Аграрная
магия
в
обряде.
Элементы
синкретизма.
Календарная
последовательность
обрядовых
празд
ников.
Смешение
язычества
с
христианством,
связь
обрядов
с
хозяйственной
жизнью
крестьянина.
Зимняя
календарная
обрядность.
Весенняя
обрядность
и
весенняя
об
рядовая
песня.
Свадебный
обряд
и
песня.
Социально-экономические
предпосылки.
Пережитки
старой
культуры
в
свадебном
обряде.
Происхождение
современ
ных
деревенских
обрядов.
Отражение
поэтического
творчества
других
клас
сов
в
деревенских
обрядах.
Причеты
HeBecТbI.
Приговоры
свадебных
дру
жек.
Образы
и
стиль
свадебной
поэзии.
Похоронные
причитання.
Рекрутский
плач.
Представления
о
болезни
и смерти.
Социально-бытовой
мотив
в
причитаниях.
Поэтическая
импрови
зация.
Ее
психологическое
и
художественное
значение.
Лирическая
песня.
Разнообразие
мотивов.
Песни
семейные,
солдат
ские,
тюремные
и
разбойные.
Любовная
лирика.
Символика
песен.
Ритмика.
Народные
песни.
Происхождение
лирических
песен.
Старинные
и
современ
ные
песни.
Частушки.
Их
происхождение,
язык
и
стиль.
Связь
частушек
с
явле
ниями
социальной
жизни.
Отражение
классовой
борьбы
в
частушках.
На
родные
поэты.
Характерные
особенности
их
языка
и
стиля.
Сравнительная
характеристика
поэтического
репертуара
современной
фабрики
и
деревни.
r
ородской
фольклор.
Песни
и
легенды
больших
городов.
Рассказы
и
песни
фабричных
рабочих.
Рассказы
о
войне
и
революции.
Блатная
поэзия.
Устное
творчество
правонарушителей,
беспризорников.
Сравнение тюремного
репертуара
в
дореволюционное
и
пореволюционное
время.
Фольклор
<детский>.
Песни,
прибаутки,
считалки,
игры
детей
в
го
роде
и
деревне.
Отражение
в
детском
фольклоре
классового
момента.
Народная
драма.
элементы
драмы
в
обрядах.
Народные
пьесы:
«иарь
Максимилиан»,
«Лодка»,
«Барию)
и
др.
Композиционные
особенности
на
родной драмы.
Новые
веяния
в
народной
драме.
Фольклор
и
художественная
литература.
элементы
фольклора
в
рус
ской
художественней
литературе
в
древнее
время
и
теперь.
Воздействие
художественной
литературы
на
фольклор.
Ф.
Р-1213.
Оп.
1.
Ед.
хр.
172.
Л.
7-70б.
Далее
(л.
70б.
-
9)
перечислены
пособия
по
курсу.
Ю.
М.
Соколов
ГЕНЕТИЧЕСКОЕ
ИСТОЛКОВАНИЕ
ПЕСЕННОГО
ТЕКСТА
в
русской
фольклористической
литературе
наблюдается чрезвычайно
неравномерное
распределение
интереса
исследователей
к
различным
жанрам
устного
поэтического
творчества.
Как
известно,
наиболее
посчастливилось
былевому
эпосу
.
Главнейшие
работы
русских
фольклористов
за
последние
пятьдесят
лет
пали
на
долю
былин
и
их
истории,
сказке
(не
в
собирании,
а
исследовании)
уделяли
внимания
меньше
и
еще
меньше
обстоятельному
изу
чению
лирической
песни.
Правда,
немало
найдется
статей,
так
или
иначе
касающихся
народной
лирики
«Н.
И.>
Костомарова,
Аполлона
Г
ригорь
ева),
но
эти
работы
говорят
о
песне
не
столько
как
об
определенном
поэ
тическом
жанре,
сколько
о
национальной
психо,логии
или
о
национальном
быте,
в
песнях
отразившихея».
Немногие
работы
«А.
А.>
Потебни
и
др.),
ближе
подходящие
к
самому
тексту,
требуют
изменений
и
углубления.
Если
критика
текста
в
отношении
русских
былин
привела
к
выработке
определенных
методических
приемов,
ставших
уже
техническими
навыками
научного
исследования,
то
в
отношении
лирической
песни
такая
критика
еще
ждет
своей
разработки.
В
Германии
в
последние
десятилетия
очень
много
сделано
по
изучению
как
раз
лирических
песен,
но
эти
весьма
почтенные
исследования
(Джона
Мейера,
Наумана
и
др.),
изучая
варианты
песен
(тщательно
и
методично
собираемые
Песенным
Архивом
в
доме
Джона
Мейера
во
Фрейбурге),
посвящены
гл.
<авным>
обр.
<азом>
выяснению
литературных
источников
ранее
считавшихея
«подлинно
народными»
песен.
1
Другое
направление,
представленное
Иос.
Мюллером,
одним
из
работников
Института
истори
ческого
краеведения
Рейнской
области
в
Бонне,
основывается
на
географО
краеведческом
принципе
изучения
песенных
вариантов,
ставя
распределение
песен
в
связь
с
культурно-историческими
и
диалектологическими
районами
Германии.
2
Это
направление
воспринято
в
последнее
время
и
в
СССР,
1
См.:
Элuаш
Н.
Современная
фольклористика
в
Германии
11
Художественный
фоль
клор.
вып.
II-II1.
М.,
1927;
Meier
/ohn. Kunstlieder
im
Volksmunde.
Наllе,
1906.
2
См.
об
этом:
Жирмунекии
В.
М.
Проблемы
немецкой
диалектографии
в
связи
с
исто
рическим
краеведением
11
ЭтнографИЯ.
1927.
N2
1;
Aubin
Н
..
Frinus
Th
..
Muller
/os.
Kultur-
strOmmungen und Kulturprovinzen
in
der Rheinlanden. Geschichte, Sprache, Volksmunde.
Вопп,
1926.
ю.
М.
Соколов.
Генетическое
истолкование
neceHHOZO
текста
493
именно
филологами~германистами,
исследователями
языка
и
фольклора
He~
мцев~колонистов
(см.
работы
саратовского
<нрзб.>
Дингеса).
В
деле
установления
литературных
источников
популярных
песен
тоже
уже
довольно
много,
хотя
и
несистематически,
достигнуто
русскими
фольк~
лористами
(см.
исследования
<Н.>
Трубицына,
д.
Н.
Веселовского,
<А.
с.>
Якуб,
в
последнее
время
И. Н.
Розанова
3
).
Я
лично
придаю
большое
значение
исследованию
источников
песен,
т.
<ак>
к.
<ак>
сопоставление
при
этом
вечно
меняющегося
текста
с
опре~
деленным
хронологически
датированным
и
социально
детерминированным
оригиналом
дает
твердые
точки
опоры
для
дальнейшего
исторического
и
социологического
анализа
песенных
вариантов
и
истории
песни
в
ее
фольк~
лорном
существовании.
Однако
было
бы
очень
ошибочно
думать,
'ПО
YCTa~
новление
литературного
генезиса
песни
разрешает
само по
себе
все
вопросы.
Литературный
источник
-
это,
как
я
только
что
сказал,
точка
опоры
для
историка
песни
и
в
некоторых
случаях
исходный
пункт
для
дальнейшего
прослеживания
судьбы
текста.
Но
существенно
важно
выяснение
художест~
венных
свойств
отдельных
видов
фольклорной
лирики,
установление
xapaK~
терных
черт
ее
поэтики.
В
этом
направлении
сделано
еще
очень
мало.
Клас~
сификация
и
преимущественно
психологическая
интерпретация
символичес~
ких
образов
народной
лирики (труды
<д.
д.>
Потебни,
<В.
д.>
Водарекого,
<Я.
д.>
Автомонова,4
генетика
психологического
параллелизма
символов
«А.
Н.>
Веселовский),
происхождение
сравнений
и
эпитетов
(тот
же
<А.
Н.>
Веселовский
S
),
притом
без
разграничения
этих
элементов
в
лирике
и
эпосе,
-
вот
собственно
почти
и
все,
что
сделано
в
области
поэтики
лирических
видов
в
русском
фольклоре.
Экскурс
в
область
композиции
лирических
песен
сделал
недавно
Б.
М.
Соколов,
пытаясь
BЫ~
делить
другие,
кроме
психологического
параллелизма,
композиционные
при~
нципы
в
песенной
лирике.
6
Надо
полагать,
что
вопросы
фольклорной
поэ~
тики,
в
частности
поэтики
фольклорных
лирических
жанров,
вскоре
будут
более
детально
разработаны.
3
Трубщ~ын
Н.
О
народной
поэзии
в
общественном
и
литературном
обиходе
первой
трети
XIX
века:
Очерки.
СПб.,
1912;
Веселовскиu
А. Н.
Любовная
лирика
ХУIII
века.
СПб.,
1909;
Якуб
А.
С.
1)
Современные
народные
песенники
11
Изв.
отд.
рус.
яз.
И
сло
весности
Академии
наук.
1914.
Т.
XIX,
кн.
1;
2)
Примечания
к
отделу
«Народные
пере
делки
стихотворений
и
романсов»
11
COKO.llOBbl
Б.
и
ю.
Сказки
и
песни
Белозерского
края.
М.,
1915;
Роэанов
и.
Н.
Литературный
источник
популярной
песни
11
Художественный
фольклор.
вып.
1.
М.,
1926;
Симаков
В.
и.
Народные
песни:
Их
составители
и
варианты.
М.,
1929.
4
Потебня
А.
1)
Переправа
через
воду
как
представление
брака.
М.,
1867;
2)
О
некоторых
символах
в
славянской
народной
поэзии.
Харьков,
1914;
Автомонов
я.
А.
Сим
волика
растений
11
ЖМНП.
1902.
N!!
XI,
ХII.
s
Веселовскиu
А.
Н.
Собр.
соч.
Т.
1.
СПб.,
1902.
6 COKO.llOB
Борис.
Экскурсы
в
область
поэтики
русского
фольклора
11
Художественный
фольклор.
вып.
1.
494
Прuложенuя
l1ельзя
не
отметить,
что
в
той
острой
теоретической
и
методологиче
ской
борьбе,
которой
ознаменовалось
литературоведение
за
последние
пят
надцать
лет,
фольклор
лишь
в
весьма
малой
степени
служил
материалом
для
контроверз.
Огромное
большинство
формалистов,
за
исключением
<В. Б.>
Шкловского,
спорадически
привлекавшего
фольклорные
факты,
фольклором
не
занимались,
обходя
его
молчанием.
Здесь
сказывалось
в
известной
мере
и
теоретическое
«отталкивание»
от
<А.
11.>
Веселовского,
как
известно,
в
своей
«Исторической
поэтике»
базировавшегося
в
значи
тельной
мере
на
сравнительном
изучении мирового
фольклора.
Содействовал
этому
теоретическому
отталкиванию
невольно
тот
же
<В. Б.>
Шкловский,
еще
в
ранних
своих
высказываниях
резко
выступивший
протнв
«этнографИ
ческой
школы),'
разумея
под
нею
не
только
Вс.
Миллера,
а
и
<А.
11.>
Ве
селовского.
С
тех
пор
обращение
литературоведа
к
вопросам
генетики
в
глазах
формалистов
было
почти
равносильно
измене
основным
лозунгам
школы'
оберегавшей
неприкосновенность
замкнутого
в
себе
словесно-лите
ратурного
ряда.
Лишь
много
позднее
В.
М.
Жирмунский
стал
все
иитен
сивнее
и
интенсивнее
привлекать
фольклорные
материалы
(напр.,
в
вопросах
метрики,
рифмы
7
),
в
послеД14ие
же
годы
вплотную
подошел
даже
к
пробле
мам
этнографического
характера
в
связи
со
своими
германистическими
шту
диями
над
бытом,
языком
и
фольклором
немцев-колонистов,
восприняв
при
этом
оба
указанных
выше
направления
в
современной
германской
филологии.
8
Что
касается
марксистов,
теоретиков
литературоведения,
то
и
здесь
мы
не
можем
указать
кого-то,
кто
в
какой-либо
мере
привлекал,
по
крайней
мере
в
печатных
работах,
для
выражения
своей
методологии
фольклорный
материал.
Лишь
ученые-исследователи,
пришедшие
к
марксизму
через
пре
одоление
навыков
историко-культурного
метода,
как
П.
11.
Сакулин
или
11.
К.
Пиксанов,
а
также
занимающий
особое
положение
в
литературоведе
нии
<В.
А.>
Келтуяла,
продолжая
традицию
русского
литературоведения
прошлого
столетия,
традицию
<Ф.
И.>
Буслаева,
<11.
С.>
Тихонравова,
<А.
11.>
Пыпина,
<А.
11.>
Веселовского,
рассматрив~и
историко-лите
ратурные процессы
и
теоретические
проблемы
литературоведения
в
нераз
рывной
связи
письменной
литературы
и
устного
фольклора.
Однако
в
той
полемике,
которая
неизменно
следовала
за
всеми
работами
названных
уче
ных,
именовавшихся
обычно
одиозным,
но
слишком
общим
и
мало
ДИффе
ренцирующим
термином
«эклектики»,
материалы
и
проблемы
фольклора
ос
тавались
незатронутыи
•.
l1и
один
из
современных
литературоведов,
ни
под
линный
марксист,
ни
один
из
тех,
кто
претендовал
сам или
выдвигался
своими
последователями
на
положение
марксиста-ортодокса,
ни
В.
Ф.
Пе-
7
См.:
Жирмунекии
В.
1)
Рифма,
ее
история
и
теория.
Пг
.•
1923
(глава
«РИфма
в
бblлине»);
2)
Введение
в
метрику.
Л
..
1925
(глава
«Русский
наРОДНblЙ
стих»).
8
Schirтunskiy
Viktor.
prof.
1) Die dentschen kolonien
in
der Ukraina
11
Geschichte. Mun-
darten. Volks lied. Volksnunde. Charkow.
1925;
2)
Das kolonischt Lied
in
Russland
11
Zeitschrift
des Vereins fiir Volksnunde
in
Berlin. jahrgang. 1928. Hft
3/4.
Ю.
М.
СОКОЛОВ.
Генетическое
истолкование
neceHHOZO
текста
495
реверзев
со
всею
своею
школою,
ни
покойный
В.
М.
Фриче,
ни
А.
В.
Луна
чарский,
ни
<Г.
Б.>
Горбачев,
ни
И. Н.
Кубиков,
ни
центральные
и
левые
нanостовцы,
не
говоря
уже
о
критиках
толстых
журналов
«В.
П.>
Полон
ский,
<А.
к.>
Воронский,
<А.>
Лежнев,
<д.
А.>
Горбов),
не
только
к
проблемам,
но
даже
и
просто
к
фактам
фольклора
не
обращался.
Причин
для
такого
на
первый
взгляд
странного
явления
много.
Одной
из
них нужно,
на
мой
взгляд,
счесть
ошибочное
воззрение
на
фольклорное
творчество
(а
ведь
это
как-никак
творчество
миллионных
крестьянских
и
пролетарских
масс!)
как
на
область
поэзии
мало
актуальную.
Вторая
причина
-
я
думаю,
едва
ли
кто
будет
оспаривать
-
в
малом
знакомстве
большинства
литературоведов
и
критиков
и
с
самим
фольклорным
материалом,
и
с
научной
фольклористи
ческой
литературой.
Все
это
вместе
взятое,
конечно,
должно
caмblМ
отрица
тельным
образом
сказываться
на
современном
положении
русской
фольклорис
тики.
Многие
вопросы,
притом
весьма
СЛОЖНblе,
получили
бbl
большее
ВblЯС
нение,
если
бbl
и
устное
поэтическое
творчество
было
бbl
включено
в
орбиту
COBpeмeHHblX
литературоведческих
дискуссий.
Однако
было
бbl
несправедливо
думать,
что
в
силу
описанного
невни
мания
теоретиков-литературоведов
к
фольклористике
она,
в
лице
своих
представителей-специалистов,
оставалась
замкнутой
для
проникновения
в
нее
HOBblX,
освежающих
методов,
определяющих
установок.
Будучи
частью
литературоведения,
фольклористика
не
могла
проникаться
теми
же
теорети
ческими
принципами,
KaKoBble
ходом
жизни
науки
выдвигались
как
основ
Hble.
За
годы
революции
заново
поставлен
был
целblЙ
ряд
исторических
и
социологических
проблем,
бblла
выдвинута,
напр.
<имер>
,
проблема
соци
альной
дифференциации
всего
того
богатства,
которое
называлось
расnлыв
чатыM
термином
«народная
словесность»,
подвергается
тщательному
обсле
дованию
ранее
почти
начисто
игнорировавшийся
фабричный,
или
пролетар
ский,
фольклор,
исследуются
процессы изменений
в
жизни
традИЦИОННblХ
жанров
под
могучим
воздействием
социально-экономических
перемен
(ср.
изучение
динамики
былинной
традиции),
крупное
место
занимает
в
интере
сах
COBpeMeHHblX
фольклористов
проникновение
в
классовую
при
роду
тех
фольклорных
жанров,
которые
за
последние
два-три
столетия
существовали
и
бblЛИ
записаны
в
крестьянстве,
а
бесспорно
возникли
в
иной
классовой
среде,
и
т.Д.
Некоторые
из
актуальных
теоретических
проблем
фольклорис
тики, напр.
<ймер>
только
что
указанная
мною,
нуждались
в
детальном
теоретическом
освещении. Всем,
кто
работал
последние
годы
в
Институте
языка
и
литераТУРbl,
известны,
напр.
<имер>
,
те
споры,
которые
происхо
дили
между
фольклористами,
в
частности
мною,
с
одной
стороны,
и
В.
Ф.
Переверзевым
-
с
другой,
по
вопросу
о
возможности
научного
про
никновения
в
ранние
стадии
жизни
того
или
иного
жанра,
напр.
<имер>
БЫЛИНbI,
каковые
в
своем
первоначальном
классовом
обличьи
до
нас
не
дошли,
но
в
KaKoBble
приходится
проникать
через
тексты,
подвергшиеся
творческой
переработке
крестьянских
сказителей.
В.
Ф.
Переверзев
считал
496
Прuложенuя
такую
задачу
совершенно
невозможной,
фольклористы
же
не
считали
себя
вправе
отказываться
от
разрешения
проблемы,
закутавшись
в
тогу
без
действенного
агностицизма.
Одной
из
проблем,
требующей
отчетливого
разрешения,
является
и
проблема
генетического
изучения
текста.
Как
было
указано
выше,
эта
про
блема
начисто
скидывалась
с
литературоведческих
счетов
формалистами,
но
не
менее
решительно
она
отсекалась
переверзевцами.
для
обоих
направлений
сама
постановка
проблемы
вела
бы
к
выходу
из
замкнутого
в
себе
литера
турного
ряда,
в
одном
случае
(у
формалистов)
возводимого
к
имманентной
словесной
эволюции,
в
другом
(у
переверзевцев)
-
непосредственно
к
эко
номическому
базису.
В
обоих
случаях
социально-бытовые
моменты,
органи
чески
включающиеся
в
фольклорный
синкретический
комплекс,
выпадают
из
поля
исследовательского
анализа.
Ограничиться
в
изучении
некоторых
песен
только
поэтическим
текстом
без
одновременного
исследования
бытового
«ок
ружения»
зачастую
бывает
невозможно:
иногда
нельзя
бывает
понять
самого
смысла
заключенных
в
песне
образов
и
мотивов.
Фольклорный
текст
очень
часто
настоятельно
диктует
исследовательскую
диверсию
в
область
бьrга,
бьrгoвого
обряда
или
реального
житейского
факта,
которые,
состоя
в
нераз
рывной
связи
с
песенным
текстом,
имеют
не
только
самостоятельное
обря
Дово-бытовое
или
реально-бьrгoвое
значение,
но,
бесспорно,
несут
на
себе
функции
художественного,
эстетического
порядка,
следовательно,
ни
в
коем
случае
не
могут
бьrгь
игнорированы
исследователем
текста.
Иначе
получа
ется
резание
по
живой
ткани
художественного
комплекса.
Ниже
я
постараюсь
на
анализе
одного
песенного
текста
показать
пра
вильность
только
что
изложенного
моего
утверждения.
В
нескольких
сту
денческих
аудиториях
я
проделал
такой
опьrг:
прочитав
или
выписав
на
доске
текст
песни,
предлагал,
не
выходя
за
пределы
текста,
дать
интерпре
тацию
песни.
Результаты
получались
очень
показательные
-
без
бьrгового
комментария
такой
анализ
оказывался
до
комичного
разноречив
и
во
всяком
случае
чрезвычайно
субъективен.
Приведу
этот
текст:
Как
на
дубчике
два
голубчика
сидят,
Промежду
себя
воркуют-говорят,
Как
про
доброго
МОЛОдЦа,
Про
Матвея
про
Петровича.
Он
и
тысячи
на
тысячу
ступал,
Ассигнацией
дорогу
устилал,
Сиротинушек
из
неволи
выкупал:
«Вы
пойдите,
сиротинушки,
домой,
Помолитеся
во
Богу
за меня,
Как
за
доброго
МОЛОдЦа!»
(Соболевскии
А.
и.
Великорусские
народные
песни.
Т.
IV.
N!!
94).
ю.
М.
Соколов.
Генетическое
истолкование
neceHHOZO
текста
497
Настаивая
на
возможности
отчетливого
истолкования
текста
в
отноше
нии
его
прямого
смысла,
а
затем
и
социальной
сущности,
не
прибегая
ни
к
каким
справкам бытового
и
историко-литературного
порядка
как
выходящим
за
пределы
поэтического
памятника,
иные
интерпретировали
приведенную
песню,
напр.
<имер>
,
так:
в
песне
говорится,
мол,
о
двух
разбойниках
(ко
торые,
подобно
Соловью-разбойнику,
«сидят
на
дубах»),
и о
захваченных
ими
девицах-пленницах,
коих
из
неволи
и
выкупает
какой-то
сжалившийся
над
ними
(<<добрый»)
человек.
Иные
указывали
в
дополнение,
что
на
воро
вском
(а,
следовательно,
могло
быть
раньше
-
разбойничьем)
языке
слово
«голубь»,
«голубчик»
значит
вор,
разбойник.
Социальный
эквивалент песни
определялся
-
в
соответствии
-
как
идеология
широкой
купеческой
нату
ры,
выразившаяся
в
идеализированном
образе
доброго
представители
торго
вого
капитала
(<<он
И
С
тысячи
на
тысячу
ступал,
ассигнацией
дорогу
усти
лал,
сиротинушеR
с
неволи
выкупал»).
Наивность
подобных
интерпретаций,
претендующих
на
якобы
полную
выдержанность
марксистского
истолкования
в
духе
последнего
слова
марксистского
литературоведения
(переверзевство),
очевидна сама собою.
Однако,
надо
заметить,
что
целый
ряд
предубежден
ностей,
теоретических
и
методологических,
мешал
аудитории
подвергнуть
данный
песенный
текст
более
сложной,
но
необходимой
историко-литератур
ной
критике.
)\удитория
боялась
подойти
к
сравнительному
изучению
вари
антов,
опасаясь
впасть
в
грех
«творческой
историю>
(<<пиксановщина»),
ос
терегалась
войти
в
рассмотрение
бытовых
условий,
в
которых
текст
живет,
из
страха
выйти
за
пределы
литературного
текста и
впасть
в
«этнографизм»
И
ересь
«историко-культурного
метода»,
нарушив
<нрзб.>
переверзианства.
В
подобных
случаях
сказывалась
огромная
ошибка
тех,
кто
смешивал
тех
нические
или,
как теперь
некоторыми
называются,
«методические»
приемы
исследования
с
теоретическими
целями
его
и
'методологическими
принципа
ми.
Прибегать
к
сравнению
вариантов
-
еще
не
значит
этому
сравнению
придавать
все
определяющее
значение,
рассматривать
жизнь
поэтического
произведения
в
неразрывной
связи
с
бытовой
жизнью
-
не
значит
еще
подменить
предмет
изучения
другим.
В
фольклористических
же
исследова
ниях,
как
было
мною
сказано
выше,
отрывать
текст
от
быта
совершенно
незаконно
и
потому,
что
фольклорное
произведение
значительно
более
син
кретично
по
своей
природе,
чем
тексты
развитой
письменной
литературы.
Разбираемая
песня
может
быть
истолкована
только
в
теснейшей
связи
с
бытовой
жизнью.
Прежде
чем
истолковать
ее,
нужно
сделать
еще
одно
отступление
те
оретического
характера.
)\.
Л.
Бем
в
своей
статье
«К
уяснению
историко-литературных
поня
тий»,
хотя
И
признает
в
литературных
произведениях
наличие
мотива-сюже
та,
но
утверждает,
что
в
противоположность
т.
<ак>
н.
<азываемым>
об
разным
произведениям
(термин
<Д.
Н.>
Овсянико-Куликовского
по
отно
шению
к
повествовательным
и
описательным
произведениям)
в
лирике
498
Прuложенuя
сюжет
не
имеет
формирующего
начала:
«В
лирике
формирующую
роль
иг
рает не
сюжет,
который
очень
редко
деталируется,
всегда
примитивен
и
незначащ;
эту
роль
здесь
играет
ритмический
строй,
или
лад,
как
внешняя
форма
лирического
движения».9
Если
и
в
пределах
положений
описательной
поэтики
это
утвержде
ние далеко
не
верно
(ср.
хотя
бы
огромную
формирующую
роль
компози
ционного
размещения
материала),
то
в
разрезе
поэтики
исторической,
или,
вернее,
генетической,
это
положение
совершенно
ошибочно.
Как
извест
но
(см.
у
нас
исследования
<А.
Н.>
Веселовского,
<А.
А.>
Потебни,
<Е.
В.>
Аничкова,
в
Германии
<Г.>
Бюхнера
и
др.),
очень
большое
число
лирических
текстов
может
быть
в
конце
концов
возведено
к
бытовым
явлениям
или
к
трудовым
процессам,
или
К
обрядовым
действам
и
играм.
При
более
внимательном
анализе
оказывается,
что
сюжет
и
образы
песни
вырастают
непосредственно
из
обряда
и
первоначально
лишь
поясняли
дей
ствие.
Поэтому
и
сюжет
в
такой
песне
имеется,
он
выражается
в
описании
или
словесном истолковании
действия,
игры,
в
себе
обязательно
заключаю
щих
сюжетность.
Следовательно,
песня,
возведенная
К
обряду,
имеет
довольно
стойкий
костяк,
сюжетный
стержень,
который
и
обусловливает
самую
композицию
песни.
Так,
напр.
<имер>
,
песня
N!!
142
в
нашем
сборнике
«Сказки
и
песни
Белозерского
края»
имеет
свой
смысл
только
в
неразрывной
связи
с
тем
моментом
свадебного
обряда,
при
котором
она
исполняется.
Жених
приехал
за
невестой,
чтобы
везтн
ее
к
венцу.
Он
занимает
место
за
столом
рядом
с
невестой.
Подруги
ее
принуждены
выйти
из-за стола и
уступить
свои
места
родне
жениха.
Впервые
девушка-невеста
оказывается
окруженной
не
своею
роднею,
а
родней
жениха,
«чужого
чуженина».
И
невестины.подруги
поют
с
укором:
Ой,
тебе,
Марьюшка,
не
стыдно,
Ой,
тебе,
Михайловна,
не
тошно:
Своя
ли
родня
прочь
отстала,
Чужая
родня
вкруг
обсела:
Дружка
с
поддружьем,
Чужая
сваха.
Только
из
обряда
может
быть
понята
и
знаменитая
песня
N!!
96
«Рас-
трубилась
трубонька»
(см.
вариаит
из
того
же
сборника):
Раструбилась
трубонька
рано
по
заре,
Расплакалась
красна
девушка
по
русой
косе:
Скоро
мою
косыньку
на
две
расплетут,
9
Бем
А. А.
К
уясненню
нсторико-литераТУРНblХ
понятий
/ /
Изв.
отд.
рус.
из.
И
словесности
Академии
наук.
1918.
Кн.
1.
С.
237.
ю.
М.
СОКОЛОВ.
Генетическое
истолкование
песенною
текста
499
Запугают
мою
косыньку
вкруг
ГОЛОВbI,
Жалко
мене,
девушке,
русой
косы.
Станет
мое
серьце
до
гроба
ныть,
Будет
мне
девоцью
волю
отроду
не
забblТЬ.
Построение
песни,
обусловленное
обрядовой
сюжетикой,
довольно
долго
дает
себя
знать
и
в
дальнейшей
истории
песни,
если
даже
она
уже
оторвется от
сначала
строго
определенного
места
в обряде,
а
затем
и
совсем
от
обряда,
перейдя
в
разряд
«лирических»
песен
(семейных,
люБОВНblХ
и
ИНblХ).
Во
всех
этих
случаях
обращение
к
первоначальному
обрядовому
из
воду
песни
все<гда>
необходимо.
Иначе
возможно
впасть
в
грубейшие
ошибки
при
попьП'ках
осмысления
текста.
Песня,
послужившая
толчком
для
написания
настоящей
статьи
и
при
веденная
Вblше,
в.
ряде
своих
вариантов
оторвалась
уже
от
свадебного
об
ряда,
поэтому
и
помещается
издателями
и
собирателями
в
разряде
песен
лирических
необрядовых,
в
частности
она
включена
в
собрание
«Великорус
ских
народных
песен»
А. И.
Соболевского.
Тем
не
менее
смысл
песни
может
бьП'Ь
понят
исключительно
при
сопоставлении
с
определеННblМ
местом
традиционного
крестьянск~ro·свадебного
обряда.
Связь
со
свадебным
обрядом
подтверждается
и
фактическими данны
ми.
Несколько
вариантов
в
«Великоруссе»
<По
В.>
Шейна
и
«Песнях»
<По
В.>
Киреевского
напечатаны
в
разделе
свадебных.
Правда,
сведения
о
конкретном
моменте
свадебного
обряда,
к
которому
прикреплена
песня,
несколько
разноречат
друг
другу.
В
некоторых
вариантах
она прикрепляется
к
девичнику,
в
других
--
ко
времени
перед
отъездом
свадебного
поезда
к
венцу.
Иногда
она
поется
жениху,
в
других
случаях
является
величальной
по
адресу
холостого
гостя.
Иногда
поется
в
отсутствие
HeBecТbI,
большею
же
частью
обязательно
при
ней.
Сопоставление
вариантов
друг
с
другом,
а
также
общая
предпосылка,
основанная
на
наблюдениях,
что
свадебные
песни
были
первоначально
точными
описаниями
и
истолкованиями
подробностей
обряда,
причем
ни
одна
деталь
в
песне
не
могла
быть
случайной,
при
водят
меня,
на
мой
взгляд,
к
неоспоримому
выводу,
что
данная
песня
возникла
первоначально
как
песня
величальная
холостому
гостю,
родственнику
жени
ха.
Песню
эту
пели
в
день
свадьбы,
когда
поезд
жениха
приехал
за
невестой
в
ее
дом,
жених
выкупил
себе
место
рядом
с
невестой на
дубовой
скамье
(ср.
в
песне:
«на
дубчике
два
голубчика
сидят»),
а
его
родня
последова
тельно
выкупает
для
себя
места
за
тем
же
столом
у
девушек-невест.
Вот
почему
в
песне
говорится
о
«выкупе
сиротинушек».
Этот
обряд
выкупа
женихом
и
его
родней
себе
места
за
столом,
первоначально
занятом
родней
невесты
и
ее
подружками,
хорошо
известен
и
был
одним
из
основных
и
обязательных
моментов
в
старинном
свадебном
ритуале.
Если
знать
этот
обряд,
то
вся
сюжетика
песни
становится
совершенно
ясной,
как
и архитек
тоника
песни
и
ее
образы.