взаимовлияния и взаимного вмешательства органов государственной власти. При этом проблема поиска
наиболее рационального разграничения власти между консулом, сенатом и народным собранием
существовала уже в Древней Греции. В ходе изучения механизмов государственного управления Полибием
впервые были высказаны идеи о взаимной поддержке и содействии органов государственной власти, а также
об их сдерживании. В современной научной литературе наиболее острые дискуссии вызывает проблема
допустимости наделения судебных органов правотворческими полномочиями и правовой природы
судебного правотворчества. Отечественная правовая доктрина при этом исходит из существования в странах
Европы двух основных правовых систем, в которых различным образом оценивается роль и место судебных
актов.
В странах англосаксонской системы этот вопрос решен признанием судебного прецедента
источником права, в результате чего нередко делается вывод о законодательном закреплении "права на
судебное правотворчество". В странах романо-германской системы, к которым относится и Российская
Федерация, судебный прецедент источником права не признается, в результате значительное место в
правовых доктринах занимают проблемы определения места и роли судебных решений в системе права.
Конституция РФ предусматривает жесткую модель взаимодействия законодательных, исполнительных и
судебных органов, закрепляя их полный суверенитет в осуществлении государственной власти. Вместе с
тем роль суда в системе органов государственной власти согласно конституционным положениям особенна,
поскольку последний обеспечивает защиту прав и свобод человека и реализацию механизмов взаимного
сдерживания, в том числе путем проверки законности и конституционности нормативных правовых актов
органов государственной власти. В соответствии с Конституцией РФ Конституционному Суду РФ
принадлежит право признавать нормативные правовые акты противоречащими Конституции РФ, что влечет
утрату их юридической силы. Верховный Суд РФ, Высший Арбитражный Суд РФ вправе издавать
разъяснения по вопросам применения судебной практики. В рамках рассмотрения конкретных дел судам
предоставлено право прямого применения Конституции РФ, норм и принципов международного права и
неприменения неконституционных и незаконных нормативных правовых актов и их отдельных положений.
Данные полномочия убедительно доказывают возможность значительного влияния судов как на правовую
систему, так и на практику правоприменения.
В российской правовой науке нет единства мнений относительно значения актов судебных органов
государственной власти и характера нормотворческих полномочий судебных органов государственной
власти. В частности, Е.И. Козлова, М.И. Кукушкин, С.А. Карапетян, С.Д. Князев, В.Г. Стрекозов не
признают нормативного значения актов судебной власти. Однако М.В. Баглай, Р.З. Лившиц, Н.М.
Чепурнова источниками права признают не только акты Конституционного Суда РФ, но и Верховного и
Высшего Арбитражного Судов РФ. Вместе с тем Н.В. Витрук, А.Б. Дорохова, Б.С. Эбзеев признают
источниками права только решения высшего федерального органа конституционного контроля.
В общей теории права, а также в отраслевых науках можно выделить три основные проблемы
определения места судебных решений в системе российского права, которые так или иначе связаны с
оценкой нормативных правовых предписаний. Одной из главных является определение места и роли
решений Конституционного Суда РФ, а также степени обязательности выраженных в его решениях
правовых позиций. Другая проблема связана с выявлением правовой природы деятельности Верховного
Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ при даче разъяснений по вопросам судебной практики. И
наконец, требуется определение роли и значения решений судов по делам, связанным с проверкой
законности нормативных правовых актов в порядке абстрактного и конкретного нормоконтроля.
В рамках разрешения указанных проблем ряд авторов предлагают признать нормотворческие
полномочия судов, доказывая равное право всех органов государственной власти принимать обязательные
для исполнения акты. Г. Черемных указывает, что "любой орган публичной власти цивилизованного
государства облекает свои решения в нормативно-правовую форму, а действия совершает в рамках
существующего законодательства". Приводя доводы в пользу своей позиции, автор указывает на то, что
высшие суды РФ вправе самостоятельно принимать регламенты, которые, в свою очередь,
распространяются не только на судей и работников суда, но и на иных лиц - экспертов, сторон процесса,
иных его участников и в этой связи носят нормативно-правовой характер.
Е.Б. Абросимова полагает, что суд, осуществляя судебный контроль, приобретает качества органа
власти, то есть субъекта, принимающего решения, юридически обязательные для всех, что является
основанием для приобретения судом права на судебное правотворчество.
Сходную позицию занимает Н.А. Богданова, предполагающая, что любой орган должен обладать
правом на издание в пределах своей компетенции нормативно-правовых актов. Если одна из ветвей
государственной власти лишена или ограничена в реализации данного права, то реальное равновесие этих
ветвей обеспечено не будет.
Закономерно, что вслед за утверждением о признании решений судов источниками права возникает
вопрос определения их вида, при этом, как правило, авторы отмечают их прецедентный характер. Так, Б.С.
Эбзеев отмечает, что правовые позиции Конституционного Суда "обладают характером правовых
прецедентов, связывающих всех участников конституционных отношений". Как полагает Н.В. Витрук,
"Конституционный Суд, в известном смысле и в известных пределах, творит право, определяя тенденции
развития законодательства, создавая прецеденты толкования конституции и законов, заполняя пробелы в