Хрестоматия по Теории Государства и Права
Подождите немного. Документ загружается.
Язык и стиль процессуальных документов
Источник:
"Российская юстиция", N 7, июль 2002 г.
Помнится, у Салтыкова-Щедрина есть такой опус. В некое губернское правление
пришла из Петербурга, из Сената, бумага с запросом. Читали ее, читали губернские
чиновники, и так и сяк изучали - ничего понять не могут. А бумага, по всему видать,
важная! - замечает Щедрин. Как быть? И тут вспомнили, что в минувшем году вышел на
пенсию один коллежский асессор, как раз большой был дока по части сложных и даже
сложнейших бумаг. Послали за ним. Тот прибыл, одел очки и бумагу прочел трижды про
себя с бормотанием. Подумал. Потом сказал: понять - не понимает, но ответить может. И
написал ответ в палец толщиной, который за надлежащими подписями и отправили в
столицу.
История эта вспоминается порой при чтении некоторых адвокатских "опусов"
сегодняшнего дня. Она вызывает сожаление и служит уроком. Чем и объяснятся
направленность настоящей беседы.
Вы далее услышите от меня прописные истины. Но мне кажется, что их невредно
иметь в виду начинающему адвокатскую деятельность, поскольку их знание и понимание
тоже относятся к числу полезных профессиональных свойств. Когда адвокат составляет
любую деловую бумагу, его целью является не просто поставить в известность о
собственном мнении по данному вопросу: он в первую очередь стремится убедить
адресата в свой правоте, повести его за собой, сделать его своим союзником. Поэтому
писать нужно не "абы как", а хорошо. Хорошо надо писать. Конечно, первейшим
условием для этого должно быть наличие резона в излагаемой позиции, т.е. в ее
обоснованности. Но это отдельная серьезная тема, выходящая за рамки сегодняшней
нашей беседы.
Если, однако, это условие налицо и позиция, которую вы отстаиваете, резонна или по
меньшей мере возможна, тогда на первый план выходит уровень изложения вами этой
позиции, качество документа. Именно оно может определять ваш успех или неудачу,
будут ли слова ваши литься в душу либо оставлять адресата безразличным или даже
раздражать его.
Какими видятся условия, позволяющие рассчитывать на успех?
Язык составляемых вами документов должен быть грамотен, т.е. вы должны знать
правила правописания. Умение грамотно писать - это примитивное, но обязательное
требование. Неграмотный человек профессионально непригоден к нашей работе.
Составленные с грамматическими ошибками документы будут восприниматься адресатом
(и вашим клиентом - тоже) как свидетельство общей некомпетентности автора.
Как правило, средняя школа дает нормальному ученику достаточное владение
грамотой. Но - не идеальное. Поэтому временами мы все испытываем неуверенность в
правописании. Не действуйте "на авось" в подобных случаях, обязательно проверьте себя.
Для этого у адвоката всегда должны быть под рукой толковые словари, - не только
современный Ожегова и Шведовой, но и Ушакова, и не теряющий до сих пор своего
величия словарь Даля, и даже специальный справочник "Трудности русского языка".
Словари не только избавят вас от грамматических ошибок, они могут к тому же
обогатить палитру ваших доводов при анализе понятий и терминов, используемых в
правовых нормах.
Не забывайте и о грамотном синтаксисе: не рассыпайте знаки препинания как попало,
пользуйтесь ими умело, они тоже служат вашим орудием при изложении доводов.
Второе требование к языку ваших бумаг: он должен быть достаточно богат. Это
121
значит, что адвокату необходимо обладать обширным словарным запасом. От вас не
требуется блистать художественной прозой, в суровых наших текстах это было бы и
неуместным. Но выразить свою мысль точными и свежими словами, чтобы документ
было интересно читать, чтобы он дышал, необходимо уметь.
Можно, конечно, излагать свою позицию и привычным для правовых текстов
канцелярским суконным языком, шаблонными, затертыми оборотами. Но тогда придется
смириться с тем, что уже со второго листа читающим овладеет скука, а с третьего его
потянет в сон...
Богатый словарный запас, как ни странно, помогает сделать текст лаконичнее,
избавляет от нудного, пространного разжевывания мысли, позволяет выразить ее емко,
меньшим числом нужных слов.
Посмотрите, как коротко за счет умелого использования единого яркого образа -
костра - писатель изложил свою мысль о тщетности усилий таланта, о его печальном, как
правило, уделе:
Искра замысла,
пламя труда,
тепло и свет влияния на людей,
дым славы,
зола забвения...
Это - Владимир Солоухин, "Камешки на ладони", мимолетная дневниковая запись.
Какое богатство языка и лаконичность!
Подражать этому в адвокатских текстах нельзя: вас сочтут чудаком. Но если свежее
новое слово вы найдете в своем запасе для нужного места, то слово это будет работать на
вас.
Что нужно, чтобы по возможности обогатить свою деловую речь? Нужно читать не
только газеты, нужно находить время и на чтение русских и мировых классиков. Чтение
Чехова, Толстого, да и многих других словесников не только доставит вам удовольствие и
обогатит вашу душу, оно пополнит и кладовую вашего профессионального языка. Из
современных мастеров слова могу назвать того же Солоухина, Шукшина, Татьяну
Толстую, Вячеслава Пьецуха - их немало. Не пренебрегайте этой прекрасной школой. В
газете "Известия" не пропускайте очерков Поляновского. Он создает публицистические
шедевры, его язык блистателен, сила воздействия огромна.
Но, пожалуй, достаточно об этом предмете. Если до сих пор мы говорили о
требованиях, предъявляемых к языку документа, то применительно к его стилю мы будем
говорить только о рекомендациях, поскольку стиль, в отличие от языка, зависит от
факторов скорее субъективных - от личного характера автора, от его темперамента, от
аналитических способностей и т.д.
Несмотря на полную свободу в выборе стиля изложения, вы, быть может,
используете следующие советы о желательных свойствах документов, которые я могу
дать на основе собственного опыта.
Первое: простота. Избегайте сложных фраз с деепричастными и причастными
оборотами, с длинной цепью придаточных предложений. Так мог позволить себе писать
Лев Толстой, у которого фраза могла быть растянута от начала до конца страницы. Он
знал, что фразу эту все равно прочтут с напряженным вниманием, чтобы не упустить
движение мысли гения.
Мы не гении, наши документы читают по долгу службы заваленные делами, подчас
утомленные люди. Следует облегчить их труд, писать просто и ясно. В идеале текст
должен состоять из коротких рубленых фраз, не обремененных сложным построением.
Второе - структурность. Изложение должно складываться из логически
последовательных разделов, каждый из которых завершается четким выводом. Иногда
122
словом "вывод" можно даже выделить концовку раздела.
Нужно решительно избегать рыхлого, неясного по развитию доводов изложения,
повторов, туманных рассуждений, лишающих текст конкретности и четкости.
Если составляется надзорная жалоба, она должна начинаться с краткого изложения
существенных фактических обстоятельств, чтобы дать адресату представление о фактуре
дела.
Третье - деловитость. В документе должны излагаться только юридически значимые
соображения. В частности, если составляется жалоба на судебное решение, анализ дела
должен быть ограничен мотивами этого решения. Анализировать иные обстоятельства
дела нет деловой необходимости. Однако и в этих рамках можно, конечно, затрагивать не
только правовые категории, но и категории нравственные, ибо ни одно судебное решение
не может противоречить ни общественной морали, ни здравому смыслу. Более того,
берусь утверждать, что нравственная оценка обстоятельств дела предшествует у судьи его
юридическим выводам и даже определяет их.
Четвертое - спокойствие тона. Деловой процессуальный документ - не место для
эмоциональных всплесков. А между тем некоторые адвокатские жалобы буквально
пестрят восклицательными и вопросительными знаками. Авторы воздевают руки в
мнимом или даже в подлинном возмущении. Они вопрошают чиновное лицо, стерпит ли
оно описываемое нарушение закона. Всем этим воплям не место в процессуальном
документе. Должно быть правилом: любые вызывающие у вас возражение мотивы
судебного или следственного акта, даже наиболее возмутительные, абсурдные, должны
анализироваться доказательно, спокойным и рассудительным тоном. Чем уродливее
мотив, тем мягче должна быть форма его анализа. Пусть медленно и постепенно
раскаляется читающий бумагу адресат. И лишь в конце подобного тихого изложения
можно назвать вещи своими именами.
Пятое - отстраненность. Избегать категоричности суждений. Адвокат, как правило, -
ходатай, он обращается с просьбой и мотивирует ее. В его устах, то есть в его
обращениях, нежелательны поэтому крайние максималистские оценки, неуместен
жесткий самоуверенный тон. Не следует поучать и указывать. Психологически
правильнее будет - высказываться. Не работает в процессуальных документах поэтому
усилительное слово "абсолютно", хотя и применяется оно весьма часто.
Процессуальные нарушения, на которые ссылается адвокат, поголовно все по его
утверждению "грубые", а то и "грубейшие", хотя в большинстве случаев они заслуживают
оценки лишь как "существенные", привлекающие внимание.
Уместно, полагаю, применение адвокатом в деловых текстах таких смягчающих
напор выражений, как "по мнению защиты", "представляется, что", таких негативных
оценок, как "нехарактерно", "недостаточно убедительно".
Вполне безобразные и вполне очевидные ляпсусы в судебных документах могут
вызывать у адвоката не более чем "сожаление" и глубокую печаль... Что не должно
препятствовать четкости его спокойных выводов по этому поводу.
Шестое - нетривиальность подхода. Обстоятельства дела, их правовой анализ
заслуживают того, чтобы над ними думали, чтобы их углубленно изучали. В этом,
собственно, и состоит адвокатская работа, а не в скольжении по видимой поверхности
материалов дела. И если в ходе таких размышлений и поисков вам удастся найти
нешаблонный подход, позволяющий изложить дело или один из его узловых вопросов в
новом свете, - ваш процессуальный документ приобретет более высокое качество, а вы -
репутацию стоящего специалиста.
Подобные находки далеко не часто достаются адвокату. Но стремиться к ним нужно.
Они, собственно, и позволяют относить работу адвоката к творческой деятельности,
приносящей подчас чувство глубокого морального удовлетворения. Не жалейте поэтому
времени и труда на поиск и формирование своей позиции по делу.
Седьмое - иллюстративность.
123
Весьма часто в материалах дел встречаются адвокатские жалобы, ходатайства и
прочие документы, по манере изложения напоминающие не профессиональные
инструменты, а письма другу. В них пространно излагается мнение автора о деле и
принятом по нему решении, сообщаются причины несогласия с выводами суда,
упоминаются различные содержащиеся в деле данные. И - ни одной конкретной ссылки на
лист дела, о котором идет речь, ни одной дословной цитаты, ни одного доступного
немедленной проверке тезиса. Сплошное повествование.
Это - халтура.
Такие "письма другу" лишены доказательности, они не иллюстративны.
Процессуальный документ должен содержать аналитические доводы, каждый из которых
поддается немедленной проверке, сопровождается по меньшей мере указанием листов
дела, на которых отражено упомянутое в анализе доказательство. Еще лучше, если
нужный фрагмент дела дословно процитирован.
Любые ссылки на судебную практику, на научные источники также должны
сопровождаться указанием конкретного печатного издания с обозначение его реквизитов.
Более того, для облегчения проверки подобных ссылок полезно прилагать к своей деловой
бумаге ксерокопии соответствующих страниц источника вместе с копией титульного
листа.
Претендующий на серьезность процессуальный документ адвоката должен отражать
кропотливую работу над ним и над его доказательностью, в которой, кстати, проявляется
и уважение автора ко времени и труду адресата.
Под занавес коснусь еще одного возможного свойства составляемых адвокатом
документов, которое пока не будет иметь для вас прикладного значения, но с годами вы,
возможно, его оцените. Свойство это можно назвать эстетикой деловых бумаг.
Когда-то давно, когда и я, как вы сейчас, был молодым стажером, мой маститый
патрон мне сказал: "Хорошо вести хозяйственные дела может лишь адвокат, которому
доступна романтика бухгалтерских документов".
"Эстетика деловых бумаг" звучит не менее парадоксально, однако она существует.
Весьма редко возникают под пером адвоката документы, в которых резонность его
позиции сочетается с железной логикой изложения и высокой гармоничностью текста.
Гармония текста сродни музыкальной гармонии. Обладающий этим свойством
документ, как хорошая музыка, доставляет подлинное удовольствие читателю и увлекает
его за собой. Документ мускулист и излучает энергию. К заключительным аккордам
читатель с благодарностью соглашается с вашими выводами. Такой документ прозрачен и
изящен, обладает высокой эстетикой.
Стремление создать подобный документ скорее всего было бы бесплодным. Он
может только вдруг получиться.
Но когда адвокат с радостью обнаруживает, что у него это получилось, он может
быть уверен заранее, что успех его усилий обеспечен.
С. Ария,
адвокат, заслуженный юрист РФ
124
Юридическая техника: рекомендуемая литература
1. Власенко Н.А. Законодательная технология: (Теория. Опыт. Правила): Учебное
пособие Иркутск: Восточно-Сибирская издательская компания, 2001.- 144 с.
2. Законодательная техника: Научно-практическое пособие./ Под ред. Тихомирова
Ю.А. М.: Городец, 2000. - 272 с.
3. Законодательный процесс. Понятие. Институты. Стадии: Научно-практическое
пособие./ Под ред. Васильева Р.Ф. М.: Юриспруденция, 2000. - 320 с.
4. Законотворческая техника современной России: состояние, проблемы,
совершенствование: Сб. статей / Под ред. Баранова В.М. - Нижний Новгород,
2000. - 823 с.
5. Керимов Д.А. Законодательная техника: Научно-методическое и учебное пособие.
- М.: НОРМА, 2000. - 127 с.
6. Проблемы юридической техники: Сб. статей: В 2 т. / Под ред. Баранова В.М. -
Нижний Новгород, 2001. - Т. 1. - 544 с.
7. Тихомиров Ю.А., Котелевская И.В. Правовые акты. Учебно-практическое и
справочное пособие. - М.: 1999. - 381 с.
8. Черданцев А.Ф. Логико-языковые феномены в праве, юридической науке и
практике. Екатеринбург, 1993.
9. Шугрина Е.С. Техника юридического письма: Учебно-практическое пособие. - М.:
Дело, 2000. - 272 с.
125
Материалы к теме: «Система права»
Ценность частного права
Источник:
1. Агарков, М. М. Ценность частного права :Памяти проф. А. А. Симолина /М.
М. Агарков. //Правоведение. -1992. - № 1.
2. Агарков, М. М. Ценность частного права :Памяти проф. А. А. Симолина /М.
М. Агарков. //Правоведение. -1992. - № 2. - С. 31 - 48
Дискуссия журнала «Правоведение». Ценность частного права /Памяти проф. А. А.
Симолина/ [Журнал "Правоведение"/1992/№ 2] Агарков М.М.
СООТНОШЕНИЕ ЧАСТНОГО И ПУБЛИЧНОГО ПРАВА. ДИСКУССИЯ ЖУРНАЛА
«ПРАВОВЕДЕНИЕ»
Публикуя статью Михаила Михайловича Агаркова (1889—1947) «Ценность частного
права», которая впервые увидела свет в 1920 г. в «Сборнике трудов профессоров и
преподавателей Государственного Иркутского университета» (вып. 1), редакция
открывает сразу два новых раздела: во-первых, рубрику «Листая пожелтевшие страницы»
и, во-вторых, дискуссию о соотношении публичного и частного права.
В рубрике «Листая пожелтевшие страницы» редакция намерена помещать статьи,
рефераты, библиографии и иные материалы, которые были опубликованы так давно или
столь малым тиражом, что выпали из сферы внимания юридической общественности.
Между тем ценность этих произведений, будучи проверенной временем, порой не только
не уменьшилась, но даже возросла. Вновь ввести их в научный оборот — дело чести
всякого ученого. Поэтому редакция обращается к читателям с просьбой присылать
интересные материалы (со вступительными статьями, комментариями или без них),
которые в свое время были основательно забыты, но не утратили значения для
правоведения.
Дискуссия о соотношении публичного и частного права давно назрела. Переход к рынку,
возрождение частной собственности, выведение органов государственной власти из
экономики с особой отчетливостью оттенили дуализм системы права. Эта проблема
сейчас не может не волновать не только цивилистов, но и представителей практически
всех отраслей права, а также общей теории права.
Дискуссия открывается статьей М. М. Агаркова по нескольким причинам: во-первых,
чтобы почтить память крупнейшего русского цивилиста XX в.; во-вторых, чтобы
изначально задать дискуссии высокий теоретический уровень, наконец, в-третьих, чтобы
дать обобщенное изложение взглядов на проблему соотношения публичного и частного
права, сложившихся в литературе к 1917 году, и избавить авторов, выступающих в рамках
дискуссии, от необходимости их повторения. Возвращение к проблеме соотношения
публичного и частного права означает закрытие определенного этапа развития нашей
юриспруденции, когда это деление игнорировалось. Одновременно перед автором
открывается новая чистая страница, на которой можно поместить самые смелые и
оригинальные суждения. Будем рады получить их и представить на суд научной
общественности.
126
Редакция журнала «Правоведение»
P. S. Особенности орфографии, пунктуации, словоупотребления и цитирования оставлены
в статье М. М. Агаркова «Ценность частного права» практически без изменений. В конце
публикации (в № 2) будет дана расшифровка сносок, если они того требуют, а также
приведены использованные в тексте литературные источники, если в статье указаны
только фамилии их авторов.
ЦЕННОСТЬ ЧАСТНОГО ПРАВА
1
Памяти проф. А. А. Симолина
М. М. АГАРКОВ
I
В конце XIX и в XX веке юриспруденция расширила свои границы. Наряду с
догматическим изучением действующего положительного права и историко-юридическим
исследованием, она поставила еще и разрешение политико-правовых задач критики
существующего правопорядка и указания необходимых изменений в нем. Однако недаром
истекшее столетие было проникнуто духом историзма и идеей эволюции. Идеальный
правопорядок рисуется нам теперь не как рационалистическое настроение, основанное на
том или ином представлении о природе человека, наподобие теории прежней школы
естественного права, а как закономерный результат развития, как следующая ступень
после современности. Поэтому мы ищем и стараемся отделить в настоящем то, что
послужит семенем, из которого вырастает новое право, от того, что останется в прошлом,
закончив круг своего развития и существования.
Начало двадцатого столетия, как бы предчувствуя великие социальные потрясения,
старательно подводит итоги и внимательно заглядывает в будущее.
Целый ряд исследователей пытаются найти среди многочисленных ручьев современной
правовой жизни тот основной поток, который проложит свои пути в предстоящей
общественной эволюции. В области публичного права известны труды Л. Дюги, М. Леруа,
Новгородцева и др.
2
Наука частного права также столкнулась с этой проблемой в лице
Шармона, того же Л. Дюги, Гедемана и И. А. Покровского.
3
Конец девятнадцатого и начало двадцатого века давали цивилистам немало поводов
задуматься над основными идеями своей науки. Особенно наводило на размышление
сравнение с началом прошлого столетия, когда составлялся Code Napoleon. В последнем
отразилась цельная и стройная идеология последовательно проведенного либерализма. В
атмосфере, очищенной от остатков феодализма революционной бурей, либеральное
миросозерцание легко нашло свое творческое выражение в ясных и простых, точных и
гибких параграфах кодекса. Совсем иначе обстояло дело с германским и швейцарским
гражданскими уложениями. За сто лет либеральная идеология сдала много позиций, и
законодателю пришлось искать компромисса между ней и новыми течениями. Под
влиянием социализма пришлось ввести в уложения некоторые новые социальные и
моральные начала. Цельного миросозерцания уже не было, и наука должна была
обратиться к основным вопросам гражданского права, проверить старые истины, откинуть
отжившее, быть может, заново формулировать свои исходные положения. По
правильному замечанию Радбруха, «лишь социализм побудил — подобно тому, как всегда
127
ересь вызывает апологетику и тем самым и догматику — науку гражданского права к
размышлению над ее принципами, побудил тем, что стал отрицать частную собственность
и гражданское право вообще».
4
Кризис цивилистического миросозерцания отразился на указанных выше авторах. Однако
постановка вопросов у них не одинакова. Гедеман только историк права XIX века. Он
подводит итоги, но не делает принципиальных выводов. Шармон идет несколько дальше
и, проследив процесс образования институтов современного права, старается определить
тенденцию их развития, предугадав их будущее, не выходя за логические пределы
заложенных в них идей. Его задача — придать законченность тому, что уже есть. Но такая
законченность неизвестна социальной реальности. Пока одно дозревает, другое зарож-
дается, рядом с засохшими ветвями появляются новые молодые побеги. Заглянуть в
будущее можно только в том случае, если удается уловить основной ритм развития всей
системы в целом; для этого, прежде всего надо ясно выделить основные идеи и выяснить
их роль и назначение. Вплотную к такой постановке вопроса подходят два других юриста
— Л. Дюги и И. А. Покровский.
Л. Дюги случайный гость в цивилистике. Он принес с собой взгляд и точки зрения,
которые раньше прилагал к материалу публичного права. В его книге многое покажется
цивилисту мало обоснованным, многие выводы ее — навязанными извне, а не
вытекающими из фактов. Но положение автора дало ему преимущество нового не
испробованного подхода к теме, и интерес его работы значительный. Основная идея его
— это замена «метафизического» понятия субъективного права понятием социальной
функции. Субъективное право есть проявление нелюбимой автором индивидуальной
свободы. Нет права — есть обязанности человека перед обществом, вытекающие из факта
социальной солидарности, неизбежной взаимной зависимости людей друг от друга.
Возможность осуществлять эти обязанности есть социальная функция. Таким образом,
нет субъективного права частной собственности, гарантирующего известную свободу в
отношениях лица к вещи, а есть определенная социальная функция, выполняемая
собственником. По мнению Дюги, все большие и большие ограничения права
собственности в законодательстве утверждают эту идею как основу не только будущего,
но уже и настоящего правопорядка. Нет и свободы договоров. В современной правовой
жизни обычно отсутствуют выработка и определение содержания будущего договора
двумя независимыми друг от друга сторонами. Чаще всего одна из них просто
присоединяется к определенному существующему порядку, регулирующему жизнь
крупных социальных образований — фабрично-заводской мастерской, железной дороги,
страховой компании, большого магазина и т. п. Этот порядок устойчив и не меняется по
воле контрагентов. Отдельный человек бессилен перед целым учреждением,
выполняющим свою социальную функцию согласно однообразным правилам,
формулированным в тарифах, страховых полисах, правилах внутреннего распорядка и т.
д. Аналогичную эволюцию переживает институт гражданской ответственности.
Индивидуалистическая конструкция римского права, основанная на вине, уступает место
чисто объективной идее профессионального риска, более соответствующей началу
социальной солидарности.
Миросозерцание Дюги должно быть, прежде всего, охарактеризовано как ярко
антииндивидуалистическое. Мы затруднились бы назвать его социалистическим. Оно
социалистично лишь постольку, поскольку французская теория солидаризма, хотя и
созданная в противовес социализму, восприняла идеи социальной справедливости.
Мы не будем останавливаться здесь на разборе взглядов Дюги на субъективное право.
Быть может, с чисто теоретической точки зрения те факты, на которые он опирается,
128
недостаточны, чтобы выбросить за борт это понятие. Быть может, «социальная функция»
при более внимательном рассмотрении окажется просто модификацией старых
«метафизических» взглядов. Не важна для нас и методологическая путаница, столь
присущая Дюги, как и другим солидаристам, в его тщетных попытках вывести из факта
взаимной социальной зависимости (intcrpendence sociale) критерий общественных оценок,
норму социально должного. Для нас существенно другое. В освещении Дюги институты
гражданского права принимают вид совершенно чуждый цивилистическому стилю.
Частноправовые начала заменяются принципами публичного права и, таким образом,
вполне определенно ставится вопрос о самом бытии в будущем частного права. Борьба,
которую автор ведет против идей Code Napoleon, является по существу борьбой за
превращение всего права в публичное. И, проследив правовую эволюцию за сто лет,
французский государствовед считает возможным торжествовать победу.
Осторожна, но глубока в своих выводах книга И. А. Покровского «Основные проблемы
гражданского права». Другой такой книги нег в современной цивилистической
литературе, не только русской, но и иностранной. Никто так последовательно, как автор,
не наметил в эволюции и современном состоянии гражданского права проявления не-
которых общих этических и философских принципов. Он указал те полюсы, между
которыми располагается извилистая линия развития институтов гражданского права. С
одной стороны, таким полюсом является человеческая личность и ее свобода.
«Гражданское право искони и по самой своей структуре было правом отдельной
человеческой личности, сферой ее свободы и самоопределения». Исторический процесс
эволюции права показывает все большее расширение свободы личности и ее правовой
охраны. Несмотря на социалистическую окраску современных общественных течений,
обеспечение прав личности делает все новые и новые завоевания. Автор, резюмируя свои
выводы, говорит: «Таким образом, как мы видим, индивидуалистическая тенденция не
только не замирает, но, напротив, есть области, где она неудержимо растет. И в этом
отношении новое время продолжает работу времен предыдущих». Но наряду с
индивидуализмом существует и другая могучая сила. Общественное начало, как
гигантский магнит, собирает в поле своего притяжения и подгоняет себе путем публично-
правового регулирования те отношения, которые прежде лежали в области частного
права. В течение всего XIX столетия давали себя знать отрицательные последствия
частноправовой организации хозяйственной жизни. Провозглашенная французской
революцией гражданская свобода личности, собственности, труда привела к
экономической зависимости бедных от богатых, свободная конкуренция создала эксплуа-
тацию, и начало свободы не только не получило фактического осуществления, но было
устранено в отношении тех, которых судьба не сделала владельцем капитала. На этой
почве вырос социализм. Социализм в области права, по мнению проф. И. А. Покровского,
равнозначен публично-правовому началу и поэтому исключает возможность
существования частного права. Частное право с его индивидуализмом представляет из
себя систему юридической децентрализации. Публичное право, наоборот, регулирует
отношения между людьми «исключительно велениями, исходящими от одного-
единственного центра, каковым является государственная власть». «Только от нее, от
государственной власти, могут исходить распоряжения, определяющие положение
каждого отдельного человека в данной сфере отношений, и это положение не может быть
изменено никакой частной волей, никакими частными соглашениями». В этой
юридической централизации и заключается основная сущность публичного права, с одной
стороны, и социализма, с другой. По мнению автора, перестройка всех правоотношений
по принципу централизации не является немыслимой. Однако рассмотрение тенденций
современного частного права заставляет его различать два противоположных, но не
исключающих друг друга направления: одно в области духовной жизни, другое —
экономической. В области охраны духовных и идеальных благ человеческой личности
129
развитие идет по пути укрепления индивидуалистических позиций и, следовательно,
частного права. В области экономических отношений, наоборот, растет публично-
правовая организация хозяйственной жизни, и автор определенно признает ее более
желательной, чем многочисленные паллиативы, которыми пестрят молодые гражданские
уложения, германское и швейцарское, вроде принципа конкретной справедливости, права
суда уменьшать размер неустойки или аннулировать ростовщическую сделку и т. п. Эти
полумеры нисколько не устраняют реального общественного зла и являются только
незначительным украшением в социальном духе. Французы называют такие законы «lois
de facade». Вместо них нужна определенная перестройка общественной жизни, и первым
этапом должно являться признание права на существование, которое является публичным
субъективным правом.
Таковы в самых общих чертах основные идеи и выводы книги И. А. Покровского. В целом
она является попыткой ответить на вопросы о ценности частного права и об его пределах.
Выводы его утверждают культурное значение правового индивидуализма. Но вместе с тем
он не скрывает опасности, которая заложена в стремлении к обобществлению.
Социализация по инерции ли движения или по другим причинам может зайти слишком
далеко и посягнуть на те права человеческой личности, которые являются залогом
прогресса и культурного творчества. И. А. Покровский сочувственно цитирует по этому
поводу то место из «Нового учения о государстве» Антона Менгера, где последний
указывает на то, что государство будущего может злоупотреблять своей громадной
экономической властью для подавления личности, подобно тому, как современное
государство подавляет политическую свободу личности. Ценность частного права взята
жизнью под сомнение. Ему вменяется в вину изнанка современной цивилизации, ее
социальные недуги. От обвинения или оправдания зависит его бытие в будущем, когда
общество найдет средства избавиться от своих внутренних противоречий и конфликтов.
Очень заманчива попытка, откинув вопрос о ценности, предугадать будущее, продолжив
вперед линию развития права XIX в. Но она совершенно неосуществима. Право не
является самодовлеющей и замкнутой системой явлений, которая живет и изменяется по
своим собственным внутренним законам. Учесть все возможные факторы немыслимо. Мы
их не знаем. Самое большее, что нам доступно —это установить некоторые возможности.
Поэтому неизбежно встает вопрос о ценности тех общественных начал, между которыми
идет и предстоит еще борьба. Вопрос о ценности одинаково важен как при полной победе
одного из них, так и при компромиссе между ними. В первом случае та или иная оценка
определит наше отношение к совершившемуся факту, во втором — поможет нам
установить желательные пределы для каждого из них.
Вопрос об оценках подводит нас к самой опасной теме в общественных науках. Мы
вступаем в область методологических споров, которыми так богата эта область знания.
Кроме того, мы сталкиваемся с неопределенным субъективизмом этических, религиозных
и других убеждений, которые служат критерием для оценки. Мы не можем здесь
останавливаться на методологических контроверзах и ограничимся только краткой
формулировкой своей точки зрения.
Прежде чем произвести оценку, необходимо точно установить предмет оценки. Эта
работа носит чисто объективный, научный характер. На ней не должно отражаться личное
миросозерцание исследователя. Влияние субъективных взглядов было бы только
отклонением от научной истины, психологически объяснимым ввиду специфических
особенностей объекта обществоведения.
130