Хрестоматия по Теории Государства и Права

Подождите немного. Документ загружается.

И в заключение — такое замечание. От права как институционого социально-классового

образования следует отличать то, что может быть названо «видением права» —

субъективного образа, массового представления, относящегося к правовой системе

конкретного классового общества и охватывающего одновременно право как социально

оправданное притязание (непосредственно социальное право), выраженное в виде

требований правосознания; официальную, формально-определенную норму, модель

поведения (объективное право); наличное юридическое право субъекта (субъективное

право).

Главное в конструкции «видение права» — не в том, что указанные моменты

объединяются и в правовой действительности может быть выделен многоаспектный

феномен, компонентом которого, имеющим интегрирующее значение, выступает

массовое правосознание о праве («видение»). Основное в том, что каждый такой элемент

служит своего рода «точкой отсчета» для восприятия массовым правосознанием права. В

зависимости от экономических, политических, социальных и иных особенностей данного

классового общества и вытекающей отсюда специфики присущей ей правовой системы

трактовка: права в общественном и индивидуальном сознании различна. В том или ином

конкретном обществе право видится сквозь призму либо требований господствующей

правовой идеологии, либо действующих юридических норм («закона»), либо наличных

юридических прав. Вполне понятно, что некоторые трактовки права (в том числе идея

широкого подхода к нему) базируются на таких специфических видениях правовой

действительности.

См.: Алексеев С. С. Общее понятие права: сущность марксистско-ленинского подхода, проблемы,

перспективы разработки. — Советское государство и право, 1977, № 6, с. 21—30.

См.: Нерсесянц В. С. Философия права Гегеля и современность. М., 1977, ..с. 57.

См.: Рабинович П. М. О понятии права в советской юридической науке.— правоведение, 1977, № 4; см.

также: Советское государство и право, 1979, № 7, с. 71.

См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 1, с. 128—130.

См. там же, с. 128.

См. там же, с. 130.

См. там же, т. 20, с. 115.

В. С. Нерсесянц, указывая на различие между «юридическим правом» (которое он неоправданно

отождествляет с «совокупностью законов») и «неюридическим», «внеюридическим и доюридическим»

комплексом идей, отношений, явлений, в сущности, подчеркнул основное качественное различие данных

явлений и вытекающую отсюда невозможность объединения «юридического» и «неюридического права» в

одном понятии (см.: Нерсесянц В. С. Учение Гегеля в соотношении с доктринами естественного права и

исторической школы. — Правоведение, 1972, № 6, с. 132—133). Справедлива в принципе мысль автора, что

«...из всех реально имеющихся правовых норм законной силой обладают лишь те (!), которые получили

соответствующее официальное (государственное) признание и защиту, благодаря чему стали

общеобязательными» (Советское государство и право, 1979, № 7, с. 71). Вместе с тем в данном случае едва

ли корректно употребление в начале фразы термина «правовая норма». Кроме того, автор не учитывает, что

«законная сила» и есть критерий, определяющий относимость тех или иных явлений к праву в юридическом

смысле и к юридической науке.

П. М. Рабинович, отмечая факт существования «неюридического права» (он называет его

«социологическим»), пишет: «...В данном случае эта категория относится скорее не к юридической науке, а

221

к области социологии» (Рабинович П. М. Проблемы теории законности развитого социализма. Львов, 1979,

с. 16). И дальше: «...в методологическом отношении нельзя признать оправданным использование в

юриспруденции понятия право непосредственно в тех значениях, которое оно имеет в других науках» (с.

21).

Об институционности, в том числе по отношению к праву см.: Дробницкий О. Г. Понятие морали. М.,

1969, с. 257.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 1, с. 127.

Там же, т. 16, с. 198.

13I

Закономерно, что на состоявшемся в редакции журнала «Советское государство и право» обсуждении

проблемы понимания права большинство выступавших четко и последовательно отстаивали мысль о

нормативности права как решающем признаке (см., в частности, выступления С. Н. Братуся, И. С.

Самощенко, С. В. Полениной, А. Ф. Черданцева, Л. С. Явича, Р. О. Халфиной и др. — Советское

государство и право, 1979, № 7 и 8). По справедливому замечанию Н. С. Малеина, «признак нормативности

права определяет отрицательное отношение к противопоставлению буквы духу закона, нормы права и

судебного усмотрения, законности и целесообразности: „дух" закона, его целесообразность,

государственное „усмотрение", законность имеют четкое выражение в самом законе. Утрата, ослабление

нормативности правовых норм неизбежно повлекли бы известную утрату ценности права как регулятора

общественных отношений, нарушение законности, ослабление правопорядка» (там же, № 7, с. 74).

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 1, с. 17, 159, 163. — Только при «беззаконном» законодательстве,

когда оно лишено специфически правового содержания, происходит разрыв права и закона и возможно

«узаконенное бесправие» (см.: Wagner J. Gedanken zur Begriffsbestimmung des Rechts.— In: Theoretisch-

methodo-logische Problem uber Recht und Rechtssystem. Leipzig, 1976, S. 16—17).

См.: Советское государство и право, 1976, № 2, с. 145.

Как правильно отмечено в литературе, «важной чертой, характеризующей правовые системы, является

соотношение законодательной и судебной деятельности, правотворчества и применения, толкования

правовых норм судебными органами» (Судебная практика в советской правовой системе. Под ред. С. Н.

Братуся. М., 1975, с. 68).

Уже на данном уровне исследования правовой системы отчетливо вырисовывается ее многоуровневая

структура, статическая и динамическая стороны. Дальнейшая разработка этой проблемы позволит раскрыть

многообразие свойственных ей генетических, функциональных и структурных связей. Перед нами — одна

из перспективных, теоретически многообещающих проблем юридической науки, разработка которой, в

частности, будет способствовать конкретизированной характеристике таких понятий, как «правовая

надстройка» и «правовая основа государственной и общественной жизни».

Довольно узкую трактовку правовой системы дает Ю. А. Тихомиров. Он включает в нее: 1) цели и

принципы правового регулирования, 2) основные разновидности правовых актов и их объединения, 3)

системообразующие связи (см,.: Тихомиров Ю. А. Правовая система развитого социалистического

общества. — Советское государство и право,: 1979, № 7, с. 32—33). Таким образом, предлагаемым понятием

охватываются лишь основные источники права и элементы правовой идеологии (систематизирующие же

связи — это прежде всего связи между элементами, свойство системы, а не ее элемент).

Возможно, акцент на «системное качество» тех элементов правовой действительности, которые могут

быть отнесены к проявлениям права и тем самым — к целостной правовой системе, устранит тот момент

неопределенности, «субъективизма» в их освещении, который был подмечен Л. С. Явичем (см.: Явич Л. С.

Право развитого социалистического общества. М., 1978, с. 90).

См. об этом, в частности: Рабинович П. М. Проблемы теории законности развитого социализма, с. 39; см.

также: Тихомиров Ю. А. Указ, соч., с. 32

Мысль о единстве объективного и субъективного права защищается и Л. С. Явичем. По его мнению,

рассматриваемые в диалектическом единстве объективное право и наличные субъективные права

охватываются единым понятием «право». Такой подход имеет привлекательные стороны, позволяя, в

222

частности, объяснить правовые явления в условиях формирования правовых систем. Но все же многие

данные свидетельствуют, что объективное право и субъективные права (неотделимые от юридических

обязанностей), в особенности в условиях уже сформировавшихся правовых систем, — разнопорядковые

правовые явления, относящиеся к различным звеньям правовой действительности, а потому возможность их

разработки в рамках единого понятия «право» вызывает немалые сомнения.

Как справедливо подчеркивает Л. С. Явич, право экономически господствующих классов,

«.. .объективированное в общих нормах, оказывается реально возведенной в закон волей в той степени, в

какой оно воплощается в наличных правах людей (организаций), пользующихся социальными благами и

способных выполнять юридические обязанности» (Явич Л. С. Общая теория права. Изд-во Ленингр. ун-та,

1976, с. ПО).

223