Хренов Н.А. Образы Великого разрыва. Кино в контексте смены культурных циклов

Подождите немного. Документ загружается.

181

Григорий Распутин – из их числа. Слава о нем разносится по всей России.

Он принят в аристократических салонах. И, наконец, царский двор без

него обойтись не может.

Однако все свидетельствует о том, что на этот раз влияние бродячего

проповедника принимает беспрецедентные формы. Почему? На этот воп-

рос помогает ответить эпизод, когда Николай II слушает доклад министра

иностранных дел, в котором говорится об увеличении числа стачек и лю-

дей, принимающих в них участие, о требованиях бастующих, носящих по-

литический характер. Короче, в России зреет смута, т.е. революция, и нуж-

ны крутые меры, например разгон парламента и расстрелы стачечников.

Ведь и в самом деле, разгулялись: одних только партий появилось около

двух десятков. И бредет по городу странник Григорий, опираясь на посох.

Он почти раздет. Его поступки не поддаются рациональному объяснению.

Это типичный для прошлой русской истории образ юродивого, и Распутин

ему соответствует. Вместо прихода на прием к министру внутренних дел,

где ему дают взятки, он вползает в кабинет. Своим снам он придает особое

значение: именно по ним он определяет, какое должен принять решение

император. Но при этом никогда не ясно: идет ли речь действительно, о сне

или же о выдумке.

Нечто подобное происходит накануне сражения в Барановичах, когда

царь, несмотря на аргументы военных специалистов, под влиянием Рас-

путина принимает неверное решение, в результате чего Россия терпит по-

ражение. Вообще, реальность кризиса власти – реальность кризиса разума.

В такие эпохи носителем истины может стать лишь человек, находящийся

в контакте с иным миром. Мистическая стихия возрождается. Но этот кон-

такт с Иным как раз и вызывает к жизни харизму как следствие веры в то,

что ее носитель владеет каким-то высшим знанием, проистекающим не из

логических операций. Все, что связано с логикой и реальностью, подверга-

ется осмеянию. Ведь человек, находящийся в контакте с Иным, – в то же

время носитель антиповедения. Назначение министров и раньше могло

происходить в форме грязной сделки. Но лишь Распутин делает из этого

фарс, превращая все в предмет осмеяния, извлекая наружу весь абсурд про-

исходящего и представая носителем этого абсурда.

Наконец, в одном из эпизодов Григорий как истинный юродивый ку-

пается в грязной уличной луже, как бы выявляя смысл развертывающихся

в государстве событий. И он постоянно гипнотизирует всех своими экста-

тическими состояниями. Наконец, оказавшись в одном из аристократиче-

ских дворцов, Распутин видит женщину из дворянского круга, которая ему

нравится. Он бросается к ней, целует ее. Когда же за женщину вступается

муж и избивает старца, арестовывают не Распутина, ибо он неприкоснове-

нен и находится под покровительством царской семьи, а несчастного пол-

ковника, защищавшего честь семьи. Вообще, Распутина постоянно окру-

жают женщины, готовые исполнить любое его желание.

Кино в новую «эллинистическую» эпоху...

_ .indd 181_ .indd 181 25.12.2008 19:06:4425.12.2008 19:06:44

182

Попытку запугать старца предпринимает и церковь, устраивая ему ло-

вушку, опять же с помощью женщины. Носитель высокого духовного сана,

называя Григория «грязным хлыстом», «прелюбодеем», «дьяволом», требу-

ет от него, чтобы он перестал посещать царский двор. Дело доходит до того,

что тибетский врач Бадмаев, у которого лечится вся аристо кратия, предла-

гает Григорию убрать с трона «папу», т.е. Николая II, и посадить туда его

сына, а «маму», т.е. императрицу, назначить регент шей. Распутин возму-

щается, ведь до сих пор «папа» во всем следовал тому, что ему диктовал

он, Григорий Распутин («Куда поведем, туда и пойдет»). Однако ситуация

грозит обернуться по-иному. Император начинает проявлять самостоя-

тельность, он запрещает пускать Распутина во дворец. Интриги Распутина

и Вырубовой могут выйти наружу. Распутин уже грозит Вырубовой, что

уйдет «с сумой» бродяжничать. В тот самый момент, когда уже все готовы

согласиться с жестким решением императора, Григорий, несмотря на все

запреты и преграды, совершает еще одно чудо – появляется, к ужасу царя,

в его покоях. С тревогой Вырубова вопрошает старца: «В тебе Бог есть?».

Несмотря на сеть интриг, которую плетет Распутин, его гипноз основан

все же на убежденности, что этому человеку дано какое-то высшее знание.

Он действительно способен демонстрировать чудо. Он как истинный хлыст

убежден, что способен Христом стать сам. Доказательство этому и хотела

бы иметь Вырубова. Идя на уступки жене, которая убеждена, что Григорий –

святой, царь продолжает принимать ошибочные стратегические решения,

хотя и чувствует, что теряет власть и ничего не может исправить. Он даже

знает, что обречен. Таким обреченным, потерявшим волю и играет актер

А. Ромашин Николая II. В аристократической среде зреет замысел убить

Распутина. Доказывая, что Распутин опаснее Лжедмитрия как центральной

фигуры одной из предшествующих смут в русской истории, Пуришкевич

становится и идеологом, и соучастником убийства. Но главный исполни-

тель все же аристократ Феликс Юсупов. Од на ко приготовленный доктором

яд не действует. Приходится стрелять, что Феликс Юсупов и делает. Но, бу-

дучи уже раненым, Распутин беспрепятственно покидает дворец. Добивать

Распутина приходится все же Пуришкевичу.

Так, воспроизводя историю с пришельцем из Сибири, хлыстом Гри-

горием Новых, режиссер пытается осмыслить ту ситуацию смуты, что име-

ла место накануне русской революции. В каком-то смысле история с

Распутиным – исключительное явление. Но, с другой стороны, мистичес-

кие настроения, требовавшие выхода и фигур, на которых они проецирова-

лись, в истории имели место и раньше. В связи с этим обратимся к сужде-

ниям Т. Щепанской, исследовавшей роль странника и пришельца, каким,

собственно, и предстает в фильме Э. Климова Григорий Распутин, с социо-

логической точки зрения.

Чтобы лучше понять восприятие пришельца, считающегося пророком,

Т. Щепанская вводит понятие «кризисного сознания» и «кризисной ситуа-

Глава 2

_ .indd 182_ .indd 182 25.12.2008 19:06:4425.12.2008 19:06:44

183

ции». Действительно, кажется парадоксальным то, что восприятие при-

шельца его периферийному или маргинальному положению в обществе

не соответствует. Чтобы понять это несоответствие, исследователь ставит

социологический вопрос: при каких условиях пришелец признается про-

роком, странствующим святым, а иногда и носителем власти, поскольку

такие странствующие маргиналы нередко выдавали себя даже за мертвых

царей, т.е. были самозванцами. По утверждению исследователя, харизма

пророка возникает в результате демографических нарушений (грехов, бо-

лезней, малолюдства, нездоровья, вырождения населения и т.д.).

Короче говоря, появление харизмы – результат восприятия странника

как спасителя или избавителя. Именно демографические нарушения со-

здают социальную нишу, которую странник и занимает. «Условие реализа-

ции его (странника. – Н. Х.) роли как лидера, таким образом, распростра-

нение кризисного сознания в сообществе, причем не в единичных семьях,

пострадавших от какой-то конкретной беды, а в целом сообществе, так

чтобы сознание кризиса приобрело бы характер идеологический. В про-

тивном случае все разговоры нищего о грехах и вырождении останутся

лишь констатацией его личной судьбы. Таким образом, власть пришельца

можно определить как форму кризисного управления»

Таким образом, харизма странника как пророка и вождя – следствие

критической ситуации в обществе, когда традиционные структуры власти

оказываются неспособными преодолеть владеющие людьми настроения.

Однако такие традиционные носители власти способны ради наделения

себя аурой избавителя начинать войны. Ведь именно война, а особенно по-

беда в ней, создает героический образ главы государства, и в массовом со-

знании он начинает восприниматься в фольклорном духе, т.е. опять же на-

деляться образом спасителя и избавителя.

Закат культуры чувственного типа: С. Кубрик

Однако в связи с Распутиным вот что интересно. Когда мы фиксируем

лиминальные ситуации этого рода, а именно такой и оказалась ситуация на

Западе в 60-е годы, когда молодежные движения демонстрировали выход из

структурных отношений общества, то они оказываются благоприятными

для искусства. Подобная лиминальная ситуация оказалась весьма благопри-

ятной и в этот период. Все интересное, что в это время появилось в искусстве,

как раз и оказалось возможным в результате выхода на поверхность лими-

нальной стихии. Разумеется, такой выход связан с биологическим потенци-

алом человека, проявляющимся в жестокости, насилии, преступности,

убийствах и т.д., что, несомненно, получило выражение в искусстве и что

сопровождает протекание процессов переходности в самых разных формах.

Тем не менее в данном случае негативное сопровождает позитивное начало.

Кино в новую «эллинистическую» эпоху...

_ .indd 183_ .indd 183 25.12.2008 19:06:4425.12.2008 19:06:44

184

Не случайно А. Лосев фиксирует взрыв жестокости и насилия в эпоху

Ренессанса. Насилие в западном обществе второй половины ХХ века – обо-

ротная сторона становления культуры идеационального типа. Но насилие

лишь соотносится с этой культурой, на самом же деле оно – выражение

разложения культуры чувственного типа. Для иллюстрации темы насилия

обратимся к фильму С. Кубрика «Заводной апельсин».

В центре фильма С. Кубрика – ученик старших классов средней школы,

голубоглазый красавчик Алекс, который в обычное время не прочь щеголь-

нуть изысканной одеждой, например, в стиле денди ХIХ века, а вечерами

вместе со своими дружками устроить жестокие развлечения, часто со смер-

тельным исходом. Так, на экране предстает последовательная цепь таких

жестоких развлечений: избиение пьяного бомжа на пустынной улице позд-

но вечером, расправа на одинокой вилле с писателем и его женой, которую

Алекс и его дружки сначала насилуют, а затем убивают, и, наконец, развле-

чение в загородном доме отдыха, когда Алекс, достаточно поиздевавшись

над хозяйкой, убивает ее.

Родителям неизвестно, чем занимается возвращающийся поздно ночью

их сын. Утром он отказывается идти в школу, ссылаясь на недомогание.

Парень как парень. Любовь к музыке, особенно к Бетховену, портрет ко-

торого висит у него в комнате, призвана характеризовать героя в положи-

тельном свете. Да вот только настораживает его привязанность к змее, ко-

торая в обычное время закрыта в ящике, а по ночам спит в той же постели,

что и Алекс. Конечно, Алекс уже на подозрении. Его, например, посещает

воспитатель из полиции и предупреждает, что ему светит исправительная

колония. Прямого доказательства причастности Алекса к убийствам и на-

летам, о чем пишут в газетах, нет, тем более что изощренные развлечения

юные подонки совершают в масках, но подозрение все же у воспитателя

уже есть. Правда, воспитатель этот какой-то странный. Он не кричит, не

угрожает, а все как-то норовит погладить Алекса, словно его ласкает. Явно,

что у него гомосек суальное влечение к голубоглазому подонку со смазли-

вым лицом.

Так бы и продолжал развлекаться этот обольстительный убийца под зву-

ки классической музыки в фонограмме, если бы не восставшие против него

дружки, такие же мерзкие подонки. Крутизна Алекса не устраивает даже их.

Они его и подставляют. Дело в том, что в компании юных подонков остро

стоит вопрос о лидерстве. До сих пор все шло так, что всем верховодил

Алекс. Но один из парней позволил себе слегка иронизировать по поводу

головной боли Алекса, а когда Алекс попытался поставить его на место, за

него вступились остальные. Ребята решают действовать, т.е. развлекаться

самостоятельно. Они уже придумали, как можно заработать много денег.

Придумали сами, не советуясь с Алексом. Они одни и намерены осущест-

вить свой замысел. Алекс воспринимает это как неслыханную с их стороны

дерзость. Речь идет об операции в загородном доме отдыха, который в ко-

Глава 2

_ .indd 184_ .indd 184 25.12.2008 19:06:4425.12.2008 19:06:44

185

нечном счете они все же будут брать вместе с Алексом. Поведение дружков

Алекс рассматривает как покушение на его лидерство. И он принимает ре-

шение их наказать.

Так, он внезапно отправляет их одного за другим в воду. А когда один из

них пытается выплыть и выйти на берег, Алекс ранит его руку. Затем Алекс

устраивает в кафе процедуру примирения. Кажется, все складывается в его

пользу. Дружки уже смиряются с второстепенными ролями, подчиняясь

Алексу. Но не тут-то было. Когда Алекс пробирается в загородный дом от-

дыха и убивает пытающуюся сопротивляться ему хозяйку, дружки замыш-

ляют покушение на него. Когда раздались сигналы подъехавшей машины с

полицейскими (а хозяйка дома отдыха все же успела полицию предупре-

дить), Дин и Джорджи нападают на выбегающего из дома Алекса и избива-

ют его. Раненый Алекс падает, что и помогает полицейским схватить его и

надеть на него наручники. В следующее мгновение мы видим Алекса с ок-

ровавленным лицом и сломанным носом в участке, когда убийцу избивают

полицейские. Вызванный знакомый воспитатель полиции сообщает Алек-

су, что теперь он убийца, поскольку в больнице умерла женщина из заго-

родной виллы.

До сих пор все, что происходило на экране, развертывалось в мажорном

духе, тем более что происходящее развертывалось так, как его восприни-

мал и оценивал сам Алекс. Дело в том, что фильм представляет внутренний

монолог Алекса, который вовсе не сводится к чистому изображению. На

экране постоянно звучит голос самого Алекса. Так, например, перед тем,

как на экране развернутся эпизоды тюремной жизни героя, он сообщит:

«А сейчас начинается печальная часть моей истории».

Суд состоялся, и Алекс получил 14 лет лишения свободы. В тюрьме он

получил номер, сдал вещи в камеру хранения и начал отбывать срок. Но

с уго ловниками и извращенцами Алекс общался недолго, всего два года.

Да и общался-то в тюрьме он больше со священниками, а время пытался

проводить за чтением Библии. Страницы сакральной книги оживали в его

воображении. И ведь не с Христом он себя отождествлял, а с одним из его

палачей.

В тюрьме Алекс узнает о новом методе перевоспитания преступников,

так называемом методе Людовика, и проявит к нему большой интерес. Его

интересует вовсе не излечение от изощренной жестокости, а возможность

скорее выбраться из тюрьмы. В перевоспитание с помощью религии он не

верит. А вот в новом эксперименте, не исключающем, правда, негативных

и опасных последствий, Алекс участвовать жаждет. Ему везет. Тюрьму по-

сещает министр внутренних дел из нового состава правительства, которого

надзиратели называют «новой метлой». Он с радостью сообщает заключен-

ным о новом, более гуманном методе излечения преступников, а заодно и

подбирает кандидатуры среди заключенных для участия в эксперименте.

Инициативный, агрессивный и заносчивый Алекс привлекает внимание

Кино в новую «эллинистическую» эпоху...

_ .indd 185_ .indd 185 25.12.2008 19:06:4425.12.2008 19:06:44

186

министра, и для участия в эксперименте его переводят в специальный ме-

дицинский центр.

Передавая Алекса врачам, надзиратель предупреждает: «За ним нужно

присматривать. Несмотря на чтение Библии, это жестокий ублюдок». Но

одержимый желанием выбраться из тюрьмы, Алекс охотно позволяет под-

ключить его мозг к специальным аппаратам, тем более что лечение связано

с просмотром фильмов, все больше со сценами жестокости и изнасилова-

ния. Однако чем больше Алекс смотрел такие сцены, тем хуже ему станови-

лось. Но когда изображение стало сопровождаться музыкой, да еще испол-

нением девятой симфонии Бетховена, Алексу стало невмоготу.

Наконец пытки закончились, и перед тем, как молодого бандита и убий-

цу выпустить из тюрьмы, врачи устраивают показательное представление с

участием министра. Во время демонстрации результатов эксперимента

Алекса на глазах у собравшихся чиновников пытаются унижать, избивать,

наконец, приказывают облизать грязные ботинки. Алекс не сопротивляет-

ся и всему подчиняется. Трансформация налицо. Убийца превратился в

доброго самаритянина. На выпущенную на сцену эротическую красотку

Алекс тоже не реагирует. Счастливый министр спешит заверить, что про-

блема насилия в демократическом обществе остается в прошлом. Таким

торжественным финалом представление и закончилось бы, если бы не воз-

ражения духовных лиц. В сценическом поведении Алекса они усматривают

опасность для демократии, ведь столь гуманное лечение нравственный вы-

бор исключает. Но им возражают: такой человек будет образцом для всех

христиан, ведь он предпочитает быть избитым, чем сам будет избивать.

Если новое поведение Алекса соответствует христианским нормам, то оно

не может не соответствовать демократии.

Далее развертываются эпизоды, демонстрирующие поведение Алекса

как истинного христианина. К сожалению, к такому поведению не готово

общество. Так, когда Алекс появляется на пороге отчего дома, то оказыва-

ется, что в его комнате успел поселиться приемный сын его родителей,

которых он устраивает больше, чем жестокий и непредсказуемый сын-

бандит. Алексу приходится оставить и дом, и родителей. Когда Алекс ока-

зывается на набережной, его узнает некогда избитый им старик-бомж. Он

подзывает своих собутыльников, и те жестоко расправляются с Алексом,

неспособным им сопротивляться. Возможно, бомжи и убили бы Алекса,

если бы не вмешательство полицейских, в которых он узнает своих быв-

ших дружков, с которыми когда-то вместе они так сладко резвились по

вечерам, убивая людей.

Пытаясь отомстить Алексу, дружки-подонки, находящиеся ныне на

страже закона, но не перестающие такими быть, отвозят его в лес, где пы-

таются его утопить. Дружки избивают своего бывшего лидера до полусмер-

ти, и он еле доползает до одинокой виллы, в которой некогда произошло

убийство. Хозяин дома, инвалид, приказывает впустить несчастного и из-

Глава 2

_ .indd 186_ .indd 186 25.12.2008 19:06:4425.12.2008 19:06:44

187

битого Алекса. Но этим хозяином виллы оказывается писатель, которого

когда-то Алекс и его дружки сделали калекой и убили его жену. Писатель

узнает в избитом Алексе убийцу своей жены и устраивает ему сцену мести.

Он запирает Алекса в комнате и включает музыку Бетховена. К тому же пи-

сатель оказывается политиком, находящимся в оппозиции по отношению

к власти. Он пытается скомпрометировать врагов своей партии, используя

с этой целью Алекса. Ведь, по мнению писателя, перевоспитание Алекса по

методу Людовика в конечном счете приведет к абсолютному послушанию,

а следовательно, и к тоталитаризму.

Таким образом, юный палач Алекс представлен писателем жертвой но-

вого правительства. По мнению писателя, это позволит провалить коллег

министра внутренних дел на выборах. Используя Алекса, писатель, одна-

ко, получает удовольствие и от своей мести, подвергая Алекса пытке, до-

водя его до самоубийства. Однако выпрыгнувший из окна дома писателя

Алекс все же выживает. В следующем кадре мы видим его на больничной

койке в гипсе. В газетах – снимки Алекса с министром, которого обви-

няют в негуманных методах перевоспитания заключенных. На этот раз

убийцей называют уже не Алекса, а министра. Однако нет худа без добра.

Потрясение излечивает Алекса, освобождает его от последствий экспе-

римента. Он снова становится дерзким, жестоким и бессердечным бан-

дитом. Так, он бесцеремонно обращается с пришедшими его навестить и

поддержать родителями.

Наконец, его навещает уже знакомый министр внутренних дел с тол-

пой папарацци. От имени правительства он просит у Алекса прощения,

сообщая ему, что никто не хотел причинять ему вреда, просто врачи ошиб-

лись. Министр сообщает также, что Алекса имели намерение использо-

вать в политических целях. В этом особенно преуспел один диссидент-

ский писатель, создатель подрывной литературы, которого сейчас, слава

богу, удалось изолировать. Так мы получаем информацию об изменении

равновесия в расстановке политических сил. Видимо, писателя удается

упрятать далеко. Обсуждая попытку использовать Алекса в политических

целях, министр, однако, снова затягивает юного бандита в ловушку. Он

сообщает Алексу, что подыскал ему интересную работу. Конечно, из-за

истории с Алексом правительству пришлось уйти в отставку, но это нена-

долго, оно снова возьмет реванш. В этом ему должен помочь Алекс. Алекс

поможет изменить общественное мнение в пользу министра и сторонни-

ков его партии.

Далее в палату вламывается толпа папарацци. Щелкают фотокамеры,

звучит девятая симфония Бетховена. Улыбающийся министр и нахальный

Алекс позируют перед камерами. Завтра эти снимки появятся в газетах. На

этот раз Бетховен уже не вызывает у Алекса приступа тошноты, а Алексу

уже представляется сцена, в которой он перед восхищенными папарацци

держит в объятиях обнаженную красотку. Папарацци стремятся запечат-

Кино в новую «эллинистическую» эпоху...

_ .indd 187_ .indd 187 25.12.2008 19:06:4425.12.2008 19:06:44

188

леть миг эротической вспышки Алекса. В самом финале звучит радостное

восклицание Алекса о том, что он окончательно излечился, т.е. снова стал

маньяком и убийцей. Предложение министра его не возмущает. Наоборот,

теперь он будет иметь возможность вести ту же разгульную и безнравствен-

ную жизнь, как и раньше. Да и безнравственность его никого, тем более

такого же безнравственного представителя власти – министра не волнует.

Она как бы даже для пользы дела и необходима. Получается даже, что он не

столь и опасен для общества. Скорее, опасен министр.

Так история об обаятельном и жестоком юном убийце превращается в

историю о взращивающем и поощряющем убийцу безнравственном обще-

стве. В этом мире, где нравственные установки определяются сиюминут-

ными политическими веяниями, ничего другого, кроме дикого, дремучего

насилия, и быть не может. Так в фильме С. Кубрика обличение с обаятель-

ного хулигана и убийцы переносится на современное демократическое об-

щество, аморальные механизмы функционирования которого и пытается

осмыслить С. Кубрик.

Институционализация идеациональных ценностей в формах

молодежной субкультуры

Однако вернемся к оборотной стороне жестокости – взрыву лиминаль-

ности, которая нас интересует в западном кино второй половины ХХ века.

О том, что этот взрыв – выражение переходной ситуации, ситуации разры-

ва, свидетельствует и В. Тернер. «Все природные инстинкты человека, –

пишет он, – безусловно, высвобождаются с помощью этих процессов, од-

нако теперь я склонен думать, что коммунитас – не просто продукт биоло-

гически унаследованных стремлений, вырвавшихся из-под культурных за-

претов. Скорее это продукт специфически человеческих качеств, которые

включают рациональность, волю, память и которые развиваются с опытом

жизни в обществе...»

Вот эта амбивалентность развертывающихся процессов разрыва Э. Кли-

мовым иллюстрируется с помощью восприятия первого избавителя, явив-

шегося в России предреволюционной эпохи в совершенно средневековом

образе странника Григория Распутина. Этот феномен весьма интересен,

ведь он предваряет и механизм возникновения харизмы, и саму харизму,

которыми позднее воспользуется та социальная структура, возникновение

которой развертывается как следствие трансформации лиминальной ситу-

ации в нечто противоположное. Феномен избавителя в средневековом об-

лике, который можно было наблюдать в предреволюционной России, за-

тем повторится в массовом восприятии вождей, когда лиминальная об-

щность как следствие распада Российской империи трансформируется в

«структуру» нового типа.

Глава 2

_ .indd 188_ .indd 188 25.12.2008 19:06:4425.12.2008 19:06:44

189

Эту трансформацию описал и объяснил В. Тернер. Доказывая, что взрыв

лиминальных настроений, происходящий иногда в крайних формах, со-

провождается предсказанием и видениями мировых катастроф, В. Тернер

говорит, что овладевшая массовым сознанием утопия лиминального типа

делает неизбежным возникновение деспотического государства как своей

противоположности. «Преувеличение коммунитас в определенных рели-

гиозных или политических движениях уравнительного типа может вско-

ре смениться деспотизмом, сверхбюрократизацией или другими видами

структурного ожесточения. Потому что, подобно неофитам – африканцам

после обрезания, или бенедиктинским монахам, или членам милленарист-

ских движений, люди, живущие в общине, рано или поздно начинают тре-

бовать чьей-то абсолютной власти – будь то со стороны религиозной дог-

мы, боговдохновенного вождя или диктатора. Коммунитас не может про-

держаться сама по себе, если материальные или организационные нужды

людей должны удовлетворяться адекватно. Максимализация коммунитас

влечет за собой максимализацию структуры, каковая, в свою очередь, по-

рождает революционные стремления к возобновлению коммунитас»

Собственно, этот вариант и был проигран в истории России ХХ века.

Разрушенные лиминальными процессами традиционные социальные

структуры перестают действовать. Чтобы хоть как-то поведение людей ор-

ганизовать, приходится прибегать к нормативным установкам. И лими-

нальная, община или коммунитас, начинает порождать из себя «структуру».

Но раз возникает «структура», то свободные отношения между людьми

превращаются в нормативные. Так, спонтанная коммунитас перерождает-

ся в нормативную, без чего невозможно мобилизовать людей на деятель-

ность и распределять материальные ресурсы, а затем и в идеологическую.

В. Тернер пишет: «Как нормативная, так и идеологическая коммунитас уже

находятся во власти структуры, и такова судьба всех спонтанных коммуни-

тас в истории: через «упадок и гибель», как это воспринимает большинство

людей, к структуре и закону. В религиозных движениях коммунитарного

типа «рутинизируется» не только харизма вождей, но также и коммунитас

их первых учеников и последователей»

Чтобы проиллюстрировать эту трансформацию спонтанности ком-

мунитас в нормативную и идеологическую, В. Тернер обращается к опы-

ту раннего францисканства в средневековой Европе и к секте сахаджия в

Индии ХV–ХVI веков. Но в данном случае можно было бы вспомнить и

более близкие примеры, например историю с Фиделем Кастро. Но исто-

рия с Фиделем Кастро обязывает историю распространения утопии соци-

ализма вообще истолковывать как разновидность лиминальной утопии.

И коль скоро это так, то Ленин и Сталин предстают наделенными лими-

нальной харизмой политическими деятелями или вождями. Это как раз

те самые носители лиминальных ценностей, которые оказываются в цен-

тре внимания в кризисной ситуации, когда развертывается трансформа-

Кино в новую «эллинистическую» эпоху...

_ .indd 189_ .indd 189 25.12.2008 19:06:4425.12.2008 19:06:44

190

ция спонтанной коммунитас в нормативную (военный коммунизм начала

20-х годов) и идеологическую. Без лиминального нерва в этой массовой

проекции, которой наделяются образы вождей, ничего не понять. Эти ис-

торические фигуры обычно воспринимаются только и просто политиче-

скими деятелями.

Однако если мы не будем их воспринимать как фигуры, на которых

спроецирована массовая потребность в избавителе, то в их восприятии, а

следовательно, и в их действиях многого мы не поймем. Но, чтобы это ли-

минальное измерение и восприятие названных вождей и вообще истории

ХХ века понять, необходимо вернуться к периоду возникновения спон-

танной коммунитас или к взрыву лиминальности в российской истории,

которая означает взрыв средневекового, а следовательно, и идеациональ-

ного сознания. Для возникновения спонтанной коммунитас в России аура

Григория Распутина показательна. Такая аура возникает задолго до того, как

из спонтанной коммунитас трансформируется в нормативную и идеоло-

гическую. Для этой стадии характерно возрождение магического, мистиче-

ского и фольклорного сознания в их чистом виде. Хотя на какой-то период

Григорий Распутин и становится человеком, диктующим власти свои зако-

ны, и предстает олицетворением власти, тем не менее он выражает лишь

этап спонтанной коммунитас, представители которой разочаровались в

светской и традиционной власти и отвернулись от нее. Возникновение

спонтанной коммунитас – лишь начальный этап в истории возникновения

и угасания лиминальной стихии. Понять эту начальную фазу важно, ибо на

последующих фазах сопровождающие ее настроения и эмоции не исчезают

и во многом помогают понять восхождение новых лиминальных фигур, но

уже не маргинальных, а осуществляющих контроль над людьми, а следова-

тельно, и представляющих власть.

Однако, не исчезая, эти настроения и эмоции превращаются в латент-

ные и не прочитываются, ибо не осознаются. Тем не менее содержание про-

екции массового сознания, конституирующей образ Григория Распутина

как избавителя, из восприятия политических вождей массовым сознанием,

прежде всего Ленина и Сталина, не исчезает. Это, например, фиксируют

фольклорные тексты, в которых названные вожди предстают в виде куль-

турных героев или мифологических персонажей. Мы уделяем внимание

взрыву лиминальной стихии в российской истории – что получило от-

ражение в фильме Э. Климова, – чтобы эту ситуацию сопоставить с тем,

что имело место и в западной истории второй половины ХХ века, но что

все же не имело такого резонанса и не стало причиной катастрофического

разрушения социальных институтов. Поэтому применительно к западной

истории нас интересует, скорее, психологический, а не социальный аспект

этого феномена.

Когда выявлен тип личности – неважно, как его обозначить и в какой сис-

теме классификации рассматривать (Лазурского или Юнга), – то естествен-

Глава 2

_ .indd 190_ .indd 190 25.12.2008 19:06:4425.12.2008 19:06:44