Груздев В.В. Человек и право: исторические, общетеоретические и цивилистические очерки

Подождите немного. Документ загружается.

- 71 -

1.5. ЛИЦА В РИМСКОМ И РУССКОМ ПРАВЕ

ля того чтобы не потерять своей научной значимости

теория личности должна учитывать и, в случае необ-

ходимости корректироваться, сбор и последующую

обработку новых эмпирических данных. Иные акценты могут

быть сделаны в результате исследования генезиса юридичес-

ки релевантных свойств человека как участника обществен-

ных отношениях.

Исследование юридической релевантности свойств челове-

ка, особенно в аспекте историческом, предопределяет опреде-

ление объекта такого исследования. Казалось бы, на поверхно-

сти лежат нормативно-правовые акты той или иной эпохи, со-

держащие нормативно-правовые предписания относительно тех

или иных свойств человека. В большинстве случаев именно они

учеными и исследуются. Исходя из них, моделируются и пра-

воотношения, участниками которых становились субъекты пра-

ва. Соответственно, изучаются нормативные правовые акты и

субъективные права и обязанности, возникающие на их осно-

ве. С этой точки зрения определяется возможность и необходи-

мость поведения человека, обладающего определенными свой-

ствами, закрепленными в позитивном праве конкретной стра-

ны данного времени.

Наряду с данным подходом вполне допустим анализ не только

правоотношений-моделей, содержанием которых составляют

субъективные права и обязанности, но и рассмотрение реаль-

ного юридического взаимодействия субъектов, осуществление

которого происходит в рамках условно выделяемого правоот-

ношения-отношения

. Возможно чрезмерно категорично, но в

целом справедливо Ю.И. Гревцов замечает, что правоотноше-

ние как «модель, как ни была бы она совершенна, сама по себе,

вне осуществления в условиях, которые она моделирует и для

которых она предназначена, необходимой и достаточной инфор-

мации … не несет и нести не может»

- 72 -

В таком понимании правоотношение предстает как абстрак-

ция, признаки которой устанавливаются нормой права. Но эта

абстракция, как модель, может совпадать с реальным взаимо-

действием, но может и не совпадать, поскольку норма права,

определяя модель правового отношения, воплощает лишь ос-

новные, типические его черты

Если непосредственными созидателями правовых обще-

ственных отношений являются его субъекты, живые люди, ко-

торые своими действиями формируют общественные отноше-

ния, руководствуясь при этом нормой права, выступающей од-

ним из основных условий возникновения правовых отноше-

ний

, то исследование юридически значимых свойств человека

не может исключать ни норм права, ни реального взаимодей-

ствия субъектов. Кроме того, предметом изучения должны быть

определены и субъективные права и обязанности, с одной сто-

роны, возникающие на основе норм права, с другой стороны,

сами являющиеся основой, моделью действий субъектов.

В отечественной науке предложено два основных подхода к

понятию правоотношения. Сторонники первого определяют его

как общественное отношение, урегулированное нормами пра-

ва. Ученые, разделяющие второй подход, видят в правоотно-

шении особого рода юридическое (идеальное) отношение, ко-

торое не сливается с фактическими отношениями. В первом

случае в правоотношение помещаются фактические и идеоло-

гические отношения, во втором случае они разделяются и рас-

сматриваются как субстанции разнородного порядка.

Ближе к истине те авторы, которые видят в правоотноше-

нии форму осуществления права, а не форму права. Так, С.А.

Комаров считает, что правоотношение является средством ре-

гулирования общественных отношений, а не их регулятором (им

остается норма права); правоотношение включает управомочен-

ное и обязанное поведение, а не оставляет его за своими преде-

лами; правовое регулирование общественных отношений не

изменяет их характера, они остаются такими же какими были

до опосредования их нормами права: либо экономическими,

- 73 -

либо политическими, либо духовными. Недопустимо разрывать

содержание правоотношений и сводить их только к правам и

обязанностям, так как без поведения нет юридического взаимо-

действия и, кроме того, связь правовых и материальных отно-

шений упрощается

Указанные подходы к пониманию правоотношения содержат

в себе не только различия, но и позволяют рассматривать разные

стороны сложного феномена. Как модель, правоотношение ха-

рактеризует возникающий на основе нормы права образец ин-

дивидуального поведения, позволяет дать оценку действий

субъектов посредством соотнесения их с признаками тех действий,

которые возможны или необходимы. Как реальное поведение

субъектов, правоотношение дает возможность оценить степень

эффективности регулирования общественных отношений.

Знания о реальном юридическом взаимодействии субъектов

права в некоторых случаях позволяет осуществить достаточно

точное ретроспективное восстановление моделей существовав-

ших правоотношений. Более того, на основе последних, как

представляется, можно реконструировать если не сами норма-

тивные правовые акты, которые в силу объективных или субъек-

тивных обстоятельств были утрачены, то содержащиеся в их

статьях нормы права. Сказанное равно относится и к правово-

му обычаю, юридическому прецеденту и нормативному дого-

вору как источникам права в формально-юридическом смысле.

В таком соотношении известным элементом будет выступать

юридически релевантное взаимодействие, неизвестным – модель

правоотношения. Двигаясь индуктивным путем дальше, можно

ставить задачу определения действовавших норм права, при ус-

ловии восстановления знания о модели правоотношения и т.д.

Мы полагаем, что вполне оправдано использование данно-

го методологического подхода применительно к историческому

исследованию изменений юридически значимых свойств че-

ловека как участника реально существовавших общественных

отношений. И не только потому, что это способно открыть бу-

дущее (как раз в этом возможности истории ограничены), а по-

- 74 -

тому, что на удалении от событий намного легче найти объяс-

нения произошедших перемен.

Определение объекта исследования, под которым понима-

ется право, законодательство, правовая практика, а также соци-

ально-политическая и иная (неюридическая) практика, даст все

основания для выявления совокупности закономерностей, в

соответствии с которыми право возникло, развивается и функ-

ционирует, а также совокупности социологических, экономи-

ческих иных закономерностей, влияющих на действие и разви-

тие права, т.е. то, что составляет предмет исследования

Связка «человек – личность – физическое лицо – субъект пра-

ва» в настоящее время более или менее очевидна. Однако фак-

тические данные истории права не предоставляют возможность

для подтверждения такого однозначного вывода.

В родовом строе система формирования права внутри родо-

вой общины не предполагала в качестве основы существова-

ние внутриродового права. Она, скорее, основывалась на пра-

вовых нормах, существовавших между различными родами.

Конфликты внутри племени – это конфликты не между отдель-

ными индивидами, а между родами. Это показывает то поло-

жение, которое в то время занимал отдельный человек. Не пред-

ставляя собой субъекта, он был членом рода, членом субъекта.

Вне рода человек оказывался вне сферы действия его правил, и

наоборот, даже не член рода получал защиту рода в случае при-

нятия его в качестве члена рода

В римском праве нет терминов, которые бы адекватно соот-

носились с рассматриваемой в данной работе терминологией.

«Персона» как специфическое античное понятие может быть

правильно понято и приобретает смысл лишь в связи с присут-

ствием базовой формы общественного существования – поли-

са. Для О. Шпенглера, единичная личность – это тело, принад-

лежащее наличному составу полиса, права которого распрост-

раняются лишь на него. Им обозначены вертикальные границы

персоны: вверху - божественное право, где рубежом выступает

герой, сделавшийся из персоны божеством, внизу - вещное пра-

- 75 -

во, где правовое положение раба, являющегося только телом,

образует нижнюю черту

Русское древнейшее право также не содержит терминов,

последовательно раскрывающих понятие о лицах. Встречаю-

щиеся в литературных и законодательных памятниках пере-

водные термины носят порой прямо противоположный смысл.

Заимствованный из греческого термин «лице» означает не лицо

в современном понимании, а отрицание достоинства лица,

один из видов рабства. Так, ряд древнерусских памятников

называет лицом или раба-пленника, или вещь. По мнению М.Ф.

Владимирского-Буданова весь период с IX по XII в. представ-

ляет эпоху полного подавления частного лица так называе-

мыми общественными союзами: семейными, родовыми, об-

щинными и государственными. И лишь с XIII в. лицо посте-

пенно выходит из тени семьи, рода и общины, что бы тут же

попасть под влияние государства

. Исходя из этого русское

древнейшее право не предоставляет практической возможно-

сти юридически точно сформулировать и раскрыть понятие

«лицо», даже если этот термин употребляется применительно

к человеку (отождествляется с ним).

Древнеримские учебники права последовательно начинаются

с исследования правового положения лиц. Совокупность пра-

вовых качеств, выражающих включенность субъекта в ту или

иную сферу социальной жизни, регулируемую нормами права,

определяет статус (status)

или состояние лица. С правовой

позиции состояние в виде лица и, соответственно, обладание

полной юридической правоспособностью, предполагает нали-

чие трех составляющих в полном объеме: statuslibertatis,status

civitatis и statusfamiliae .

Первой принципиальной причиной, характеризующей нео-

динаковое правовое положение людей и соответственно отне-

сение или не отнесение их к лицам, является рабство как об-

щий и обычный институт большинства народов того времени.

Субъектами права могли быть только свободные. Раб по об-

щему правилу не считается субъектом ни цивильного права, ни

- 76 -

права народов. Право лиц имеет свои истоки в гражданской

общине квиритов, т.е. является сферой iuscivile. О том, что раб-

ство есть установление права народов, в силу которого лицо

подчинено чужому владычеству, говорит Флорентин, одновре-

менно оговариваясь (впрочем, существует мнение, что данная

оговорка является интерполяцией) о его характере, противном

природе (D.1.5.4.1).

В древнейшем сакральном праве различия между свободны-

ми и рабами не были такими глубокими, как впоследствии. Раб

пользовался известной защитой и некоторыми человеческими

правами, несколько стиравшими грани между свободными и

несвободными членами фамилии

. Плутарх следующим обра-

зом описывает патриархальный характер рабства: «К рабам тогда

относились с большой снисходительностью, и это вполне по-

нятно; трудясь собственными руками и разделяя образ жизни

своих слуг, римляне и обращались с ними мягче, совсем запро-

сто» (Plut.,Marc.24).

В русском праве наиболее сильное ограничение прав несло

состояние холопства. Вместе с тем в источниках отмечается дуа-

лизм по отношению к юридическому положению холопов. С од-

ной стороны они полностью лишены правоспособности, с дру-

гой – обладают некоторыми, и весьма существенными правами.

Подобное зависимое состояние имеет ряд ярко выраженных

параллельных моментов с римским рабством, отличаясь срав-

нительной мягкостью по ключевым пунктам. М.Ф. Владимирс-

кий-Буданов, исследуя истоки русского зависимого состояния,

в качестве его источника указывает на древнерусское семейное

право. Слово «семия» означало рабы, домочадцы. Первоначаль-

но используется термин «сирота». В Московском государстве

(XIV – XVI вв.) служилые люди по отношению к государю име-

нуются холопами, а тягловые – сиротами. Термины «челядь»

(чадь, чадо), «раб» (робя, робенец, ребенок), «холоп» (хлопец,

мальчик, сын) одинаково применяются как к лицам, подчинен-

ным отеческой власти, так и к рабам. Связь рабства с семейным

правом отражается и на режиме рабства

(если это явление

- 77 -

можно так обозначить), которое никогда не достигает крайнос-

тей и уровня жесткости римского или североамериканского.

В трудах греческих философов прослеживаются признаки

затруднений, которые рабство вызывало в сознании античных

мыслителей. Так, Аристотель, пытаясь осмыслить феномен со-

стояния рабства, задает следующий вопрос: «может ли или не

может существовать по природе такой человек, т.е. раб, и лучше

ли и справедливо ли быть кому-либо рабом или нет, но всякое

рабство противно природе».

По общему правилу (оно прослеживается в сентенциях юри-

стов по конкретным случаям) рабы не признавались самостоя-

тельными субъектами гражданского права, не обладали право-

способностью, не могли обладать ни личными, ни имуществен-

ными правами. Как правило, они выступали в качестве объекта

правоотношений, они были – resmancipi. Но так ли однозначно

было их положение? Источники в ряде случаев содержат про-

тиворечивые свидетельства в отношении обращения с рабами,

что является отражением меняющегося отношения к рабству в

разные периоды римской истории. В своем учебнике права Гай

говорит о рабах в разделах, посвященных положению личнос-

ти, в ряде случаев называя их людьми (Gai.1.9;1.10). Стоичес-

кая философия, оказавшая достаточно сильное влияние на рим-

ских юристов, рассматривала каждого человека по природе сво-

бодным, единственное подлинное рабство для нее – это власть

страстей. В итоге часть римского общества соглашается, что раб-

ство не соответствует естественному праву, а является творе-

нием гражданского права. Отсюда следует представление о че-

ловеческой природе раба. Возможно, под влиянием этих идей

Павел в 43-й книге «Комментариев к Сабину» отмечает, что в

цивильном праве рабы считаются за ничто, однако в естествен-

ном праве иначе, потому что согласно естественному праву все

люди между собой равны (D.50.17.32).

В дошедшей до нас русской христианской духовной литера-

туре также прослеживается общая тенденция отрицания суще-

ствования состояния несвободы. Христианское учение, имея

- 78 -

сильнейшее моральное влияние, оказывает определяющее воз-

действие на соответствующие политико-правовые институты,

не ликвидируя их, оно меняет их характер. Религиозное и чело-

веческое равенство господ и рабов никогда не подвергается со-

мнению. Особенно ярко это выражено в домострое, где не сво-

бодные приравниваются к членам семьи.

В древнеримской публично-уголовной сфере раб всегда рас-

сматривается в качестве лица, на которого могли накладывать-

ся наказания. Наказания отличает жестокость и специфичность,

которая в этом (рабское наказание, servilesupplicium) подчерки-

вает само состояние рабства. Но постепенно происходит при-

знание человеческих свойств раба: так, закон Петрония при

Августе или Тиберии запрещал отдавать рабов для цирковых

представлений со зверями; убийцу раба могли обвинять не толь-

ко в нанесении ущерба, но и в уголовном преступлении (Gai.3,

213), а сенатусконсульт 83 г. н.э. наказывал за кастрацию рабов.

В свою очередь, в древнерусском праве первоначальное от-

сутствие ограничений на наказания холопов сменяется со вре-

мени принятия христианства обратной тенденцией. В Двинс-

кой Уставной грамоте (XIV в.) умышленное убийство холопа уже

карается штрафом, а Уложение царя Алексея Михайловича пря-

мо запрещает нанесение увечий выданным беглым. Несколько

раньше закон предоставил холопам право требовать от своего

господина еды во время голода и даже права иска (например,

рабыне-наложнице) против своего господина.

В брачно-семейных отношениях положение рабов было так-

же неоднозначно. С одной стороны, с позиции права раб не

мог жениться, не мог иметь семью, его потомство было вне за-

кона, но с другой – мог сожительствовать, образовав длитель-

ный фактический союз (Paul.,Sent.,2.19.6), который фактичес-

ки вплотную приближался к брачному состоянию.

При совершении рабом delictum действовал принцип, со-

гласно которому, по отношению к третьим лицам, ответствен-

ность мог нести как господин, так и сам раб. Гай указывает на

ноксальные иски, по которым господину предоставлялось пра-

- 79 -

во принять на себя последствия совершенного delictum в виде

предоставления вознаграждения, или же выдать виновного

раба, поскольку не считалось справедливой ситуация, при ко-

торой преступные действия рабов причиняли бы убытки их

господам (Gai.4.75).

В имущественных отношениях также могли проявляться оп-

ределенные свойства раба как их участника и которые право-

порядок прямо или косвенно в итоге принимал. Так, упомина-

ющийся Варроном закон, запрещающий просить или давать

поручителей (vades) из числа рабов, свидетельствует, что еще в

древности были случаи выступления раба в качестве поручите-

ля (Varro,LL.,VI,74). Раб мог совершать определенные юриди-

ческие действия, идущие на пользу его хозяину. Нередки были

случаи выделения рабу определенного имущества в управле-

ние – peculium, правда, ответственность по сделкам в итоге воз-

лагалась на господина, которому, в то же время, пекулий был

выгоден, так как давал возможность использовать предприни-

мательские способности раба, предоставляя возможность пос-

леднему себя выкупить. Отношения раба с третьими лицами по

поводу имущества, входящего в пекулий, не несли возможнос-

ти возникновения цивильных обязательств, порождая обяза-

тельства натуральные

, т.е. обязательства не облеченные пра-

вом иска, которые в то же время не считались недействитель-

ными. Отношения раба с господином по поводу выкупа имели

правовые последствия для всех третьих лиц (D.40.1.6).

На Руси законодательство никогда не признает возможность

холопов и крепостных крестьян обладать имущественными пра-

вами, но действующий, фактический правопорядок, значитель-

ной частью которого является обычай, признает за ними воз-

можность владеть, пользоваться и распоряжаться движимым и

недвижимым имуществом, и нередко имуществом немалым.

В самом общем плане можно отметить тот факт, что в Риме,

как и в других рабовладельческих обществах, свобода (status

libertatis) являлась необходимой и обязательной предпосылкой

правоспособности. Юристы того времени, высказывая свои

- 80 -

суждения по конкретным случаям, рассматривали не свобод-

ных, скорее, в качестве вещей, объектов, а не в качестве лиц,

субъектов. Однако, несмотря на то, что необходимость подчи-

нения налагало на рабов правовую обязанность повиновения,

это, тем не менее, не лишало их правоспособности в полном

объеме. По мнению И.А. Ильина раб оставался субъектом пра-

ва, но его правовое состояние, состоя практически полностью

из обязанностей и запретов, включало и элемент полномочий,

который с течением времени увеличивался

Особенностью России является тот факт, что до Екатерины

II статуса свободного человека как такового не существует. Лишь

Манифест 1775 г. предоставляет дворянству права свободного

гражданина, что, в свою очередь, как это ни парадоксально зву-

чит, наряду с укреплением крепостного строя создает предпо-

сылки для освобождения других сословий

Следует отметить, что в Риме правовое и фактическое поло-

жение рабов, как правило (но не всегда), совпадают, чего не

наблюдается на Руси – Российской империи, где правовое по-

ложение холопов, а позже крепостных не соответствует, за не-

которыми исключениями позитивным правовым предписани-

ям. Состояние несвободы в значительной мере регулируется

обычаем, которому противостоит фрагментарное и казуистичес-

кое законодательство, не находящее достаточное отражение в

сознании как господ, так и самих не свободных. Идеи принятия

новых законов всегда встречаются с правилами средневекового

канонического права, указывающими на то, что закон должен

соответствовать обычаям страны. Соответственно и идеи о

поступательном, не революционном признании лицами всего

населения Российской империи – это проявление не только, а

может быть, и не столько консерватизма, сколько отражение за-

рождающихся основ либерального мировоззрения.

Таким образом, исторические данные показывают, что зако-

нодательная возможность признания человека в качестве лица

связана с определенным видом общественных отношений.

Именно поэтому в зависимости от экономического и полити-