Гасанлы Дж.П. СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941 - 1946 гг)
Подождите немного. Документ загружается.
301
В связи с началом работы Совета Безопасности ООН Совет Министров
СССР назначил Чрезвычайного и Полномочного Посла А.А.Громыко
постоянным представителем СССР при Совете Безопасности ООН. В день
открытия заседания Совета Безопасности ООН президент агентства
«Юнайтед Пресс» Х.Бейли обнародовал ответы на его вопросы
председателя Совета Министров СССР И.Сталина,
который, в частности,
заявил: «Что касается вывода советских войск из Ирана, то, как известно,
этот вопрос положительно решен путем переговоров между иранским и
советским правительствами». Чтобы оказать воздействие на Совет
Безопасности, ТАСС широко распространил заявление Кавама эс-Салтане,
в котором он признавал, что и без сессии Совета Безопасности могут быть
разрешены
споры между Ираном и Россией, и нет большой разницы,
пройдет ли заседание 25 марта или на 14 дней позже. И если вывод войск и
решение других проблем в скором времени не осуществятся, тогда
иранский вопрос может быть внесен в повестку дня Совета Безопасности.
На вопрос генерального секретаря ООН Т.Ли по поводу
обращения посла
Ирана Г.Ала, Кавам ответил, что это письмо отправлено без согласования с
правительством Ирана, и уверил, что Г.Ала даны указания впредь так не
поступать. Кавам подчеркнул, что вывод советских войск – очень важный
вопрос и все остальные вопросы зависят от его решения. Даже
азербайджанская проблема по сравнению с ним
менее важная. Как только
будет достигнута договоренность о выводе войск из Ирана, эта проблема
также будет решена путем переговоров. Кавам эс-Салтане отметил
ложность информации о вводе дополнительных советских войск в Иран
после 2 марта [59]. Конечно, Кавам осознанно искажал факты, преследуя
свои соображения и свои цели.
В 7 часов вечера 24
марта И.Садчиков довел до сведения Кавама
решение советского правительства о выводе войск из Ирана. Второй
документ, врученный послом премьер-министру, касался вопроса
нефтяной концессии, третий документ был посвящен азербайджанскому
вопросу. Советы предлагали трансформировать премьер-министра
Азербайджана в генерал-губернатора, министров – в управляющих, а
Милли Меджлис - в провинциальный энджумен.
В 10 часов
вечера Садчиков по телефону сообщил Каваму о только что
полученной из Москвы телеграмме, в которой запрашивалась информация
об аресте Сеида Зияеддина. Он также добавил, что по требованию Ирана
начался вывод советских войск из Кереджа и Казвина.
Посол Мюррей сообщил Бирнсу, что Кавам не намерен принимать
предложение СССР по азербайджанскому вопросу,
а собирается выйти на
прямые переговоры с азербайджанским «правительством». В то же время
посол добавил, что Кавам не изменил прежних инструкций послу Ала по
поводу обсуждения в Совете Безопасности. Мюррей считал, что Кавам,
302
прежде чем двигаться в этом направлении, будет выжидать и наблюдать,
как Советы выполняют данные обещания [60].
Заседание Совета Безопасности 26 марта целиком было посвящено
вопросу включать или не включать иранский кризис в повестку дня.
Выступивший первым советский представитель А.Громыко предложил
вопрос в повестку дня не включать. Он сказал: «Я хочу
начать свое
выступление с заявления. Советско-иранские межправительственные
переговоры завершились соглашением об эвакуации. Теперь уже известно,
что вывод советских войск начался 2 марта. Что касается оставшихся в
отдельных районах Ирана войск, то хочу отметить, что, в соответствии с
подписанным договором, вывод этих войск начался 24 марта, т.е. 2 дня
назад, и, если
не возникнет непредвиденных обстоятельств, эвакуация,
весьма вероятно, завершится в течение 5-6 недель. На лондонской сессии
Совета Безопасности 30 января было принято решение урегулировать
советско-иранское противоречие только путем двусторонних переговоров.
Выполняя это решение, были проведены переговоры между двумя
правительствами. И переговоры завершились успешно, как я сейчас это
отметил. Поэтому включение этого вопроса в
повестку Совета
Безопасности противоречит не только современному положению дел, но и
решению январской сессии Совета Безопасности. Учитывая эти
обстоятельства, я предлагаю вопрос, поднятый иранским послом 18 марта,
сегодня в повестку не включать». Однако представитель США Бирнс,
возражая Громыко, заявил, что не поддерживает его предложение об
изменении повестки дня по той причине,
что иранское правительство через
своего представителя привлекло внимание Совета Безопасности к
конфликту между Ираном и СССР, представляющему угрозу для всего
мира. В письме иранского представителя указывается, что
информационные агентства и вооруженные силы СССР все еще
вмешиваются во внутренние дела Ирана. Сегодня представитель СССР
заявляет, что подписано соглашение. Если эта информация правдива
, то
советское правительство должно представить этот документ, подписанный
совместно с иранским правительством. Только после этого можно
требовать прекращения обсуждения этого вопроса [61]. Представитель
Великобритании Кадоган поддержал Дж.Бирнса.
Поскольку слушания 26 марта приняли весьма жестокий характер,
некоторые наблюдатели посчитали, что СССР может покинуть Совет
Безопасности и даже выйти из ООН
вообще. Во время перерыва Т.Ли
намекнул членам Совета Безопасности об этом. Одновременно во время
обеденного перерыва Громыко заявил Э.Стеттиниусу, что охотно примет
участие в открытии сессии Совета Безопасности, однако если американцы
вновь потребуют до 10 апреля внести иранский вопрос в повестку дня, то
он участвовать в работе сессии уже не
сможет. Громыко спросил,
303
изменили ли США свою позицию, или по-прежнему упорствуют.
Стеттиниус заявил, что эта позиция состоит в немедленном рассмотрении
иранского вопроса, и добавил, что может помочь Громыко устроить
небольшой перерыв в обсуждении данной проблемы. Громыко ответил,
что «не нуждается ни в какой помощи». После длительных обсуждений
была создана комиссия из представителей СССР
, США и Франции. Однако
в комиссии не было единства мнений.
27 марта во время повторного обсуждения повестки дня страсти
разгорелись с новой силой. Представитель Египта предложил вызвать
представителя Ирана и узнать его мнение по поводу переноса даты
заседания, только после этого Совет Безопасности может принять
окончательное решение. Представители США и Великобритании
,
обеспокоенные поставкой в Иран новых советских вооружений,
поддержали эту идею. Попав в затруднительное положение, А.Громыко 27
марта выступил в Совете Безопасности с длинной речью, пытаясь выиграть
время и отложить обсуждение. В сильном волнении он подчеркнул:
«Сталин уже высказался по этому поводу, и я повторю, что со 2 марта
дополнительные войска в
Иран не вводились». Бывший американский
консул в Тебризе писал, что, когда эти слова Громыко звучали из
репродуктора, установленного на крыше консульства, 18 бронемашин как
раз доставили грузы, которые солдаты переносили в сторону танкового
парка.
27 марта Громыко сделал драматический жест – покинул заседание
Совета Безопасности именно в момент обсуждения азербайджанского
вопроса, когда Бирнс
охарактеризовал советскую политику в Иране как
империалистическую [62]. Прежде чем покинуть заседание, Громыко
сообщил о причинах невозможности дальнейшего участия Советского
Союза в работе ООН. После того как Громыко и три других советских
делегата покинули зал заседаний, туда был приглашен непосредственный
организатор этого «мероприятия» – посол Г.Ала. Он сообщил, что
ни
официально, ни конфиденциально ничего не знает о советско-иранском
договоре, что переговоры в Москве на самом высоком уровне окончились
безрезультатно из-за неприемлемых требований русских. Ала изъявил
готовность немедленно приступить к обсуждению вопроса. Он также
добавил, что не получал никаких инструкций о переносе даты обсуждений,
и настаивает на том, что
промедление может повредить делу мира, т.к.
советская сторона выступает с предложениями, наносящими ущерб
суверенитету Ирана.
Кавам по ходу прений и официально заявлял, что согласен на перенос
обсуждения, и обвинял посла Ала в том, что тот действует «без ведома»
правительства, но в то же время он пересылал американцам информацию о
ходе переговоров с Советами. Исполняющий обязанности госсекретаря
304
Дин Ачесон просил посла в Тегеране Мюррея поблагодарить Кавама за
информацию о переговорах с советским послом, а также заверить его, что
эта информация останется секретной [63]. Кавам очень боялся, что эти
секретные материалы попадут в распоряжение Советов. Поэтому он
настойчиво требовал от политических кругов США и от посла Ала не
использовать в обсуждениях и не ссылаться на его информацию. Он
опасался, что это может привести к противостоянию с советским
правительством.
Дин Ачесон писал Кеннану в Москву, что между США и Кавамом
налажены негласные связи, основанные на взаимном доверии. «Мы
постараемся, чтобы Совет Безопасности изыскал конструктивные пути для
решения иранского вопроса,
и не допустим, чтобы Иран принимал
решения под чужим давлением. Таким образом мы хотим предотвратить
согласие иранского правительства на неравноправный договор под угрозой
русской армии. Мы будем настаивать на безоговорочном выводе советских
войск из Ирана».
29 марта внимательно следивший за ходом ирано-советских
переговоров Мюррей вновь встретился с Кавамом, который сделал
подробный отчет о содержании переговоров, а также рассказал о том, что
днем раньше передал советскому посольству три документа: о выводе
советских войск, о нефтяной концессии и об азербайджанском вопросе.
Эти предложения были обсуждены на заседании Кабинета министров 27
марта, причем Кавам торопил министров принять решение по ним срочно.
Правительство решило, что не
следует связывать азербайджанский вопрос
с пребыванием советских войск, и обсуждать его нужно только после
вывода войск. Тем не менее было решено заранее подготовить
предложения, для выработки которых образовали комиссию в составе
министра юстиции А.Сепахбоди, министра путей сообщения генерала
М.Фируза, министра финансов М.Баята. Председателем комиссии
назначили министра торговли
и промышленности Сепехра. В
выработанных комиссией и переданных через Кавама советскому
посольству предложениях по азербайджанскому вопросу указывалось:
1. Руководители отделов сельского хозяйства, торговли и промыш-
ленности, местного транспорта, просвещения, здравоохранения и полиции,
а также органов суда и прокуратуры и финансовые контролеры
назначаются провинциальными и областными энджуменами, а
официальные приказы о них,
согласно существующему положению,
издаются центральным правительством.
2. Право назначения генерал-губернатора с согласия провинциального
энджумена будет принадлежать центральному правительству, назначение
командного состава военных сил и жандармерии будет также
производиться им.
305
3. Официальным языком Азербайджана, подобно остальным районам
Ирана, является персидский, а для преподавания в школах и пользования в
судебных органах, помимо персидского, будет применяться также
азербайджанский язык.
4. При определении налоговых поступлений и бюджетных
ассигнований страны в отношении Азербайджана правительство будет
иметь в виду необходимость благоустройства городов, улучшения
народного образования, здравоохранения и
прочее.
5. Деятельность демократических организаций в Азербайджане,
профсоюзов и прочих является свободной, подобно другим районам.
6. Численность депутатов от Азербайджана будет увеличена в
соответствии с действительным количеством населения этой провинции.
По нефтяному вопросу комиссия предложила, чтобы 50% акций
совместного Советско-иранского общества по разведке и разработке
нефтеносных районов Северного Ирана принадлежали иранской
стороне,
50% - советской стороне, и прибыль будет делиться соответственно.
Первоначальными границами земель, предназначенных для разведки,
будут границы, которые указаны на карте, переданной советской стороне
на переговорах 24 марта, за исключением части Западного Азербайджана,
центром которого является Резайе. Вложения иранской стороны – это
нефтеносные земли, вложения же советской стороны – это оборудование,
зарплата специалистов и
рабочих и всякого рода прочие затраты. Срок
деятельности общества определялся в 50 лет. Охрана районов разведки и
добычи нефти будет производиться исключительно органами безопасности
Ирана. Проект договора и условия будут представлены в Меджлис на
утверждение в течение трех месяцев со дня официального начала его
работы [64].
На вопрос агента советских спецслужб
, близкого к правительственным
кругам Ирана, почему исключается часть территории Западного Ирана,
Кавам ответил, что он не хочет раздражать англичан, заинтересованных в
западных границах Ирана, главным образом, потому, что они опасаются
укрепления советского влияния в районах добычи мосульской нефти.
Министр государственной безопасности С.Емельянов писал
М.Дж.Багирову: «По мнению нашего
стажера, при известной
настойчивости с нашей стороны Кавам согласится предоставить всю тре-
буемую территорию». Одновременно министр сообщал, что министр
промышленности Сепехр и Кавам удивлены резкостью выступления Ала
на заседании Совета Безопасности. Ала якобы нарушает инструкции, и они
предполагают, что он подпал под влияние англичан» [65]. Видимо, Ахмед
Кавам был осведомлен
о том, на кого работает этот агент. Кавам
предоставил послу США обширную информацию о переданных в
советское посольство документах. После ознакомления с предложениями
306
по азербайджанскому вопросу посол Мюррей пожелал уяснить, ставит ли
Кавам русских просто в известность о сути своих предложений или же
просит их посредничества. В ходе переговоров Кавам заявил
американскому послу: «Я дал знать русским, что, если мои предложения
не будут приняты, не состоится и нефтяной договор». Для уточнения
позиций Мюррей спросил
: «Если премьер подпишет договор с Советами,
заберет ли он свою жалобу из Совета Безопасности ООН?» На это Кавам
ответил, что инструктирует Ала таким образом, чтобы вопрос оставался
под контролем Совета Безопасности до тех пор, пока последний русский
солдат не покинет Иран [66].
Заседания Совета Безопасности 28 - 29 марта опять прошли в
острой
полемике. Госсекретарь Бирнс и представитель США в ООН Э.Стетти-
ниус, представитель Ирана Г.Ала и другие активно участвовали в дискус-
сии. Ала заявил, что его полномочия очень широки, и он должен дейст-
вовать на благо Ирана. Он объявил, что пока советские войска остаются в
Иране, никаких реальных переговоров между
двумя странами быть не
может. Следуя инструкции премьер-министра, Ала призывал Совет
Безопасности активно содействовать безоговорочному выводу советских
войск из Ирана. По предложению Бирнса генеральному секретарю ООН
Т.Ли было поручено потребовать от СССР и Ирана подробную
информацию для обсуждения на заседании ООН 3 апреля в 11.00 [67].
Решение советского правительства
о выводе войск из Ирана вызвало
серьезное беспокойство в Азербайджане. В ряде других районов Ирана,
вовлеченных в сферу советской пропаганды, сомнения сменились
откровенным недоверием Советам. Антианглийская пропаганда,
развернувшаяся на юге Ирана среди бахтияров, гашкайцев и других
племен, стала абсолютно бездейственной. В марте 1946 года А.Камбахш,
посетивший Фирузабад по решению ЦК Иранской
Народной партии,
встретился с Насир ханом Гашкаем. Насир хан заявил, что желание мести
за казненного англичанами отца никогда его не покинет. Однако он не
верит Советскому Союзу и считает невозможным переориентацию южных
племен, помнящих о действиях Советов во время Гилянской революции,
на Советский Союз. Насир хан добавил, что если СССР
выведет свои
войска из Ирана и откажется от азербайджанского движения, то остатки
веры в Москву превратятся в ничто [68].
Для разъяснения сложившейся ситуации 28 марта М.Дж.Багиров вст-
ретился в советской Джульфе с Пишевари, Шабустари и доктором Джа-
видом. В соответствии с указанием Сталина Багиров разъяснил им соз-
давшуюся обстановку
, посоветовал не настаивать на сохранении
существующего положения в Иранском Азербайджане и рекомендовал в
основу соглашения с тегеранским правительством положить те пред-
ложения, которые изложены в письме посла Садчикова Каваму от 24
307
марта. Это предложение произвело на лидеров демократов тяжелое впе-
чатление. Они заявили, что за период существования Демократической
партии и Национального правительства дали народу много обещаний,
часть из которых уже претворена в жизнь. Теперь же отказываться от
своих слов очень трудно.
Отчитываясь перед Сталиным об этой встрече, Багиров писал: «Каваму
они не
верят, прекрасно знают, что все свои обещания и даже письменные
соглашения о правах азербайджанского народа он постепенно
ликвидирует, ссылаясь на иранскую Конституцию. Иранских вооруженных
сил они не боятся, но уверены, что Кавам, путем подкупов, опираясь на
реакционное купечество, помещиков и духовенство, будет разжигать
внутри Азербайджана гражданскую войну и поощрять межнациональную
резню между курдами и азербайджанцами. В этом ему помогут в первую
очередь англичане.
Единственной реальной гарантией сохранения хотя бы минимальных
прав для азербайджанского народа они считают посредничество
Советского Союза» [69].
Ввиду создавшегося тяжелого финансового положения и
необходимости быстрого завершения формирования своих вооруженных
сил демократы попросили Багирова помочь им деньгами, хотя
бы в
размере 5 млн. туманов, выделить 100 грузовых автомашин, для
организации пограничной службы и создания внутренних войск направить
20 инструкторов-азербайджанцев, передать некоторое количество
медикаментов для нужд Национальной армии. Багиров уверял Сталина,
что эту просьбу необходимо удовлетворить [70].
За несколько дней до окончания советско-иранских переговоров в
Тегеране, в конце марта
, Сталин затребовал справку о состоянии
азербайджанской Национальной армии. В обширном документе,
подготовленном Багировым и Масленниковым, были приведены сведения
об управлении, структуре, расположении, численности, вооружении и
обеспеченности, а также о потребностях азербайджанского народного
ополчения [71].
Вечером 30 марта посол Садчиков заявил Каваму, что советская
сторона может принять его проект решения азербайджанского
вопроса за
основу при переговорах с азербайджанцами. При этом Садчиков вновь
подтвердил требования СССР по нефтяному вопросу. Присутствовавший
при этой беседе сотрудник посольства Ашуров, сообщая о нервозной,
двуличной и беспринципной политике Кавама, отмечал, что на все
требования советского посла он отвечал одной фразой: «Мы выясним
мнение Кабинета министров».
В тот же
день с 20.00 до 24.00 состоялось заседание кабинета с
участием всех министров. Манучехр Игбал и Баят высказались за то,
308
чтобы не спешить с принятием решения пока не выяснится результат
обсуждения иранского вопроса в Совете Безопасности. Против них
выступил Ахмед Али Сепехр. После долгих обсуждений кабинет
согласился принять советские требования о территории под совместную
нефтяную компанию без изменений. Министры настаивали на паритетных
началах при распределении акций. По предложению министра торговли и
промышленности было решено акции поделить поровну, а прибыль – 51%
СССР, 49% - Ирану. Правительство возражало против официального
подтверждения шахом иранских предложений, объясняя это тем, что такой
шаг усилит власть шаха и принизит авторитет кабинета. На самом же деле
это было сделано для того, чтобы в случае, если будущий парламент
попытается отменить решение правительства
Кавама, шах не был бы
обязан поддерживать этот договор. Советский агент, входящий в иранский
кабинет, докладывал, что для всех иранских министров характерна
одинаковая политика: при помощи Совета Безопасности оказать давление
на Советы и вырвать возможно больше привилегий. Агент советовал
советскому послу усилить давление на премьера и не сегодня-завтра
добиться подписания
договора [72].
В последний день марта американский посол Мюррей сообщил о
выводе советских войск из Северного Ирана, за исключением
Азербайджана. Он писал: «Кередж и, можно сказать, Казвин освобождены.
Поступают сведения о выводе войск из Фирузгуха, Шахи и Бабола.
Наблюдается передвижение войск по дороге из Казвина в Пехлеви» [73].
Это возвращались войска Советского Союза, проигравшего первую битву
холодной войны, начавшейся в Южном Азербайджане и более полувека
державшей в напряжении весь мир. А Сталин планировал нефтью смыть
пятно позора этого поражения.
309
ГЛАВА XIII
ПРИОРИТЕТ НЕФТЯНОЙ ПОЛИТИКИ
СССР В ИРАНЕ
В конце марта – начале апреля 1946 года вывод советских войск из
Ирана стал реальностью. В это время ситуация на советско-иранских
переговорах в Тегеране менялась с каждым часом. Позиции обеих сторон
постепенно сближались. Отложенное слушание иранского вопроса в СБ
ООН должно было возобновиться 3 апреля. События развивались
стремительно. После встречи с М.Дж
.Багировым в конце марта Пишевари
ясно осознал надвигавшуюся опасность. Весь Азербайджан находился в
сильнейшем волнении, а премьер-министр испытал тяжкое потрясение.
Советские и иранские средства информации объявляли о все новых
населенных пунктах, оставленных советскими войсками. В конце марта
были освобождены Кередж, Зенджан, Баболсар, Бабол, Ношахр. Первого
апреля советские войска покинули
Шахи и Мияне, а второго апреля –
город Ашраф. В тот же день В.Молотов по телефону дал указание
М.Дж.Багирову подготовить Пишевари к возможной встрече и
переговорам с представителями тегеранского правительства, а советским
представителям в Тебризе - постараться найти с ним общий язык [1].
В соответствии с рекомендациями, М.Дж
.Багиров поручил
М.Ибрагимову, А.Атакишиеву и Г.Гасанову начать работу в этом ракурсе.
Багиров напомнил им, что мирное решение азербайджанского вопроса при
выполнении известных условий ставит перед руководителями демократов
и Национальным правительством, а также бакинской «тройкой» ряд
важных задач. Багиров предупредил, что дальнейшая судьба
азербайджанского движения будет зависеть от
организаторского таланта
лидеров партии демократов и руководителей Национального
правительства. По мнению Багирова, в пропагандистской работе следовало
особо уделить внимание укреплению Демократической партии. Багиров
напомнил о важности исправления левацких ошибок, мобилизации всех
сил на поддержку Национального правительства, сохранения в любой
310
форме присутствия специалистов из Советского Азербайджана и их
помощь Национальному правительству, продолжения материальной и
организационной помощи со стороны Советского Азербайджана. М.Дж.Ба-
гиров отмечал, что теперь руководителям Национального правительства
придется работать в совершенно другой обстановке. Формально власть
будет принадлежать иранскому правительству, командующий войсками
будет назначаться также им. Однако остается ряд
благоприятных условий.
К ним относятся деятельность АДП и профсоюзной организации,
существование боеспособных войск, моральная поддержка со стороны
Советского Союза и высокий национальный настрой самого народа.
Багиров считал, что вооруженный народ по своим морально-волевым
качествам в несколько раз превосходит тегеранские войска, а в боевом
отношении доказал, что организовчал лучше войск
и жандармерии. Лидер
Советского Азербайджана наставлял бакинскую «тройку»: «Правда, вас
там не будет, наших войск там не будет. Им самим придется держать
экзамен, самостоятельно, без вашей повседневной практической помощи.
Следовательно, к агитационным, организационным, административным
способностям, которые они проявляли, должны добавить способность
маневрировать в новых условиях, проявлять больше политической
гибкости, суметь поставить
свои вооруженные силы в такие условия,
чтобы правительство, его органы не знали об их существовании, но в то же
время чтобы всегда эти вооруженные силы были бы начеку, в готовности
ко всяким неожиданностям, т.е. все вооруженные силы, насчитывающие
десятки тысяч, от открытого, легального положения должны перейти на
нелегальное положение.
К этому надо готовиться сейчас же». Багиров
писал: «Во всем этом деле особую ответственность несете вы. Короткое
время, которое вы там еще пробудете, вы должны использовать на то,
чтобы после окончательного ухода наших войск и вашего отъезда все было
сохранено: и партия, и профсоюзы, и единство азербайджанского народа»
[2].
Третьего
апреля М.Дж.Багиров направил Глинскому, Атакишиеву,
Гасанову и Зейналову срочное сообщение: «Надо предупредить Пишевари
и через него других руководителей Национального правительства, что
тегеранское правительство само к ним обратится с предложением вести
переговоры об условиях взаимных уступок, причем местом переговоров
они называют город Кередж. Это лишний раз говорит о том,
что
тегеранское правительство вынуждено считаться с азербайджанцами и не
намерено особенно обострять отношения, тем паче открывать боевые
действия. Следовательно, Национальному правительству надо держаться с
достоинством, до самого конца выдержать, никаких послаблений в своих
мероприятиях не делать. Это одновременно говорит о том, что
вооруженные силы Национального правительства должны крепко стоять