Гасанлы Дж.П. СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941 - 1946 гг)
Подождите немного. Документ загружается.
331
способствует превращению севера страны в промышленный район.
Одновременно «Сетаре» предлагала привлечь и американские доллары в
сферу добычи иранской нефти. Газета выражала уверенность, что Кавам не
упустит этой возможности [38].
И действительно, Кавам неоднократно напоминал американскому
послу о возможности предоставления американским компаниям нефтяных
концессий в Белуджистане. Однако официальная Америка опасалась, что
в
этом случае общественное мнение может связать ее жесткое требование
вывода советских войск с нефтяными интересами, и это нанесет имиджу
США моральный урон. Госсекретарь Бирнс писал Мюррею 8 апреля: «Как
было объявлено 24 марта, может возникнуть такое мнение, будто наши
последние действия в Совете Безопасности вызваны нашим интересом к
иранской нефти. Нас
очень беспокоит возможность таких кривотолков. В
телеграмме от 24 марта мы отмечали, что какой-либо интерес Америки к
белуджистанской нефти не должен ставиться в один ряд с проблемой
вывода советских войск. Мы не желаем никаких переговоров ни на
официальном уровне, ни с американскими нефтяными компаниями о
реализации нефтяных проектов до тех пор
, пока советские войска не будут
выведены. Объясните нашу позицию находящимся в Иране
представителям американских нефтяных компаний» [39].
Но были и газеты, настороженно отнесшиеся к Советско-иранскому
нефтяному обществу. Газета «Касра» в номере от 9 апреля опубликовала
ряд замечаний к тексту письма Кавама послу Садчикову. В статье,
например, указывалось на необходимость
уточнить территориальные
границы деятельности компании и настоять, чтобы обслуживающий
персонал состоял из иранцев. Газета также считала, что завод и нефтяные
установки после окончания срока контракта должны быть безвозмездно
переданы иранскому правительству. По мнению «Касра», недостаточно
ясно было и то, как будут решаться спорные проблемы, каковы размеры
вложенных капиталов, кто будет осуществлять
прокладку нефтепроводов,
очистку добытой нефти и др. Длительный срок договора газета также
расценивала отрицательно.
Некоторые издания даже считали, что после окончания советской
оккупации, после избавления Азербайджана от иностранных войск, Иран,
подписав с Советами нефтяной договор, столкнулся с новой проблемой,
чреватой очередным кризисом [40].
Как можно было заключать договор с
Россией, писал ряд газет, если
все еще в силе запрещающий закон, принятый Меджлисом 14-го созыва.
Заместитель премьер-министра Музаффар Фируз, отвечая на этот выпад,
объяснял, что в данном случае речь идет не о концессии для иностранцев, а
о совместном предприятии [41].
332
Пока Тегеран находился под впечатлением заключенного договора, в
Тебризе продолжалось строительство новой жизни. В первые дни нового
(по иранскому календарю) года – 9 апреля 1946 года был принят новый
бюджет, доходная часть которого составляла 64.060.000 туменов, а
расходная – 63.856.972 туменов. Министерству просвещения выделили
6.020.320 туменов, дополнительно выделили 4 миллиона туменов на
открытие новых школ, вечерних курсов, улучшение
материальной базы
университета. На организацию здравоохранения направлялось более 5
миллионов туменов. На ремонт и прокладку шоссейных и железных дорог,
телеграфные провода бюджет выделил Министерству почт, телеграфа и
дорог 9 миллионов туменов [42].
Через несколько дней после принятия бюджета, 11 апреля, Милли
Меджлис принял закон о взаимоотношениях крестьян с помещиками, а 14
апреля в
Тебризе состоялся конгресс крестьян, получивших землю. На
конгрессе присутствовало до 600 делегатов из разных районов
Азербайджана. С докладом о принципах распределения земли и о помощи
беднякам выступил министр земледелия Мехташ. К крестьянским
делегатам обратились также премьер Пишевари и председатель Меджлиса
Шабустари. Пишевари отметил, что 90% населения Азербайджана
составляют крестьяне, поэтому естественно, что забота
о крестьянах –
главная задача Национального правительства. Распределение
государственных земель и земель реакционных помещиков – первый шаг в
этом направлении. В будущем планируется через сельскохозяйственный
банк помогать не только беднякам, но и середнякам. Премьер обещал:
«Пока живет и здравствует Национальное правительство, вы можете не
сомневаться в том, что оно будет помогать крестьянам
. Ибо крестьяне -
наша опора. Они составляют основное ядро отряда федаинов и останутся
защитниками Национального правительства и в будущем». Конгресс
принял резолюцию, в которой крестьяне целиком одобряли политику
правительства и обязывались защищать его до последней капли крови [43].
В середине апреля, накануне новых обсуждений в Совете Безопасности
ООН, СССР потребовал
от Кавама отозвать свое обращение. Посол
Садчиков открыто шантажировал Кавама тем, что он остался у власти
только благодаря помощи Советов. 13 апреля Садчиков настоятельно
потребовал, чтобы Кавам дал соответствующее указание Г.Ала. В ответ
Кавам запросил у Москвы гарантии того, что вывод советских войск
осуществится до 6 мая. 14 апреля советское правительство официально
представило
требуемые гарантии [44]. По мнению американского историка
Куросса Сами, советское заявление от 24 марта, советско-иранское
соглашение от 4 апреля, согласие России на эвакуацию войск 14 апреля,
вне сомнения, связаны с жестким нажимом правительства Трумэна [45].
333
16 апреля, по ходу обсуждения письма А.Громыко, генеральный
секретарь ООН Трюгве Ли сообщил председателю Совета Безопасности Го
Тай-Ци об отзыве Ираном своей жалобы. Однако обсуждения в Совете
Безопасности на этом не закончились. Представители ряда стран: США -
Стеттиниус, Англии - Кадоган, Бразилии - Вельосо, Австралии - Ходжсон
и другие выступили за продолжение обсуждения
иранского вопроса.
Журнал «Тайм» в номере 16 от 22 апреля 1946 г. писал по этому поводу:
«Не дожидаясь вывода Красной Армии 6 мая, тегеранское правительство
обратилось в Совет Безопасности с заявлением, что Иран полностью
доверяет советскому правительству и поэтому отзывает свою жалобу».
Под руководством Эдварда Р.Стеттиниуса представители разных стран
поочередно встречались с Громыко
и убеждали его в том, что Совет
Безопасности не может каждый раз менять свои решения, если жалобщик
вдруг говорит: «Все хорошо». Польша, естественно, вторила России. А вот
заявление французского представителя Генри Бонена: «Это может стать
первым примером лишения права маленькой нации забирать свою жалобу
на большую нацию», неожиданно в какой-то
мере примирило оппонентов
с Советами. Но не все коллеги Бонена не согласились с ним. Обычно
глуховатый и негромкий голос Громыко во время третьего выступления
превратился в гневный рык. Рассердившись, он заявил, что этот иранский
вопрос стал самой большой бессмыслицей, когда-либо обсуждавшейся
ООН. Лицо обычно спокойного британца- Александра Кадогана
раскраснелось
от волнения. Он заявил, что иранский вопрос разрешится
простым докладом 6 мая и что «если бы Россия не оттягивала сроки
обсуждения, всего этого не было бы». После заседания представитель
Бразилии Педро Леао Вельосо, подойдя к Громыко в баре, похвалился:
«Знаете, а я учу русский язык». «О, нет. вы учитесь только голосовать
против России!», - парировал Громыко.
Газета «Правда», комментируя обсуждения в ООН, писала, что
организаторы кампании не постеснялись выставить себя перед всем миром
«большими иранцами, чем сами иранцы». 24 апреля А.Громыко заявил,
что он более не будет участвовать в обсуждениях по Ирану.
Между тем вывод советских войск продолжался. После Кереджа,
Миане, Зенджана
и Казвина, 15 апреля они оставили Ардебиль. В Тебризе,
Миандоабе, Бендершахе и Пехлеви войска пока оставались в полном
составе. Кавам стремился по мере вывода советских войск
расквартировывать на границах Азербайджана и в его южных городах
иранские вооруженные силы. С этой целью 3 тысячи солдат, привезенных
в Тегеран из Шираза, Ахваза и Исфагана, 15 апреля
были направлены в
Казвин. Одновременно для привлечения населения на свою сторону
правительство срочно отправило в Казвин 19 машин с продуктами, а также
4 танка - для демонстрации силы. По распределению генштаба командир
334
Хамаданской дивизии генерал Пюрзанд прибыл в Казвин. Прибывшие
подразделения расположились в четырех километрах от города, в бывшем
американском военном городке под названием «Сталинград». Уход
советских и появление иранских войск, конечно же, самым устрашающим
образом воздействовали на местное население. Только в Ардебиле более
24 тысяч жителей провинции обратились к советскому вице-консулу
с
просьбой предоставить им советское гражданство и разрешить переезд в
СССР. Вслед за советскими войсками 30 семей переехало из Казвина в
Тебриз [46].
Офицеры иранской армии в гражданской одежде и с поддельными
документами проникали в города Азербайджана. Активизировались и
внутренние реакционные силы. По ночам на стенах домов расклеивались
прокламации с призывом
бойкотировать мероприятия Национального
правительства и мобилизацию в ряды Народной армии. Среди населения
Тебриза ходили слухи, что Советы покидают Иран под сильным давлением
США и Англии. Определенные круги, связанные с центральным
правительством, ранее обеспокоенные возможностью отделения
Азербайджана от Ирана, теперь, после вывода советских войск, стали
опасаться возможных вооруженных столкновений между Азербайджаном
и Тегераном. Их тревога была обусловлена тем, что азербайджанские
демократы могут не согласиться на разрешение вопроса в рамках иранской
Конституции, и это неминуемо приведет к вооруженным столкновениям.
Тегеранские же официальные круги в обстановке усиливающихся слухов,
сомнений и разброда хотели испытать стойкость Национального
правительства.
Командир марагинской бригады генерал Азими послал шифрограмму
военному
министру Дж.Кавиану о том, что 17 апреля иранская пехота и
конница численностью до 800 человек атаковали посты федаинов в селах
Галабурун и Инджа на дороге между Тикантепе и Саингала. На
следующий день атаки иранской армии продолжались до самого вечера.
Федаины героически отстаивали свои позиции. За четыре дня они
потеряли до 15 человек
убитыми и ранеными.
Пишевари был обеспокоен угрожающей активностью иранской армии.
Он справедливо считал, что в районе боевых действий для воссоздания
прежнего порядка надо предпринять срочные меры, в противном случае
иранская армия продвинется до Мараги и создаст угрозу Тебризу. По его
прямому указанию для пресечения наступления иранских войск
Национальное правительство направило в
район боев дополнительные
отряды федаинов, пушки, оружие и боеприпасы. Иранская реакция,
спровоцировав Народную армию на ответные меры использовала это как
повод для расширения военных действий против Азербайджана. 20 апреля
на заседании правительства военный министр Ахмеди представил этот
335
инцидент как нападение демократов на иранские войска. Он предложил
обсудить телеграмму, полученную из района столкновений, а также
принять решение о подавлении соединений азербайджанцев. Кавам эс-
Салтане выступил против, он предложил сначала все изучить.
Советские спецслужбы имели другую информацию: якобы
столкновением между иранскими войсками и демократами пытались
воспользоваться шах и его окружение
– военные Ахмеди, Яздан Панах,
министры Игбал, Сепехр, Баят – для смещения Кавама. В любом случае,
Национальное правительство сумело нейтрализовать эту провокацию. В
Инджа, Галабуруне, Мианбулаге была восстановлена власть
Национального правительства. Иранская армия потеряла 8 человек
убитыми, большое количество солдат и офицеров попали в плен.
В связи с этими драматическими событиями М.Дж.
Багиров писал
Сталину и Молотову: «Нам кажется, что этими действиями Кавам, с одной
стороны, хочет проверить обороноспособность Национального
правительства, а с другой – воодушевить реакционные силы и вызвать
беспорядки внутри Азербайджана. Пишевари просит разрешить ему, если
обстановка потребует, продолжить организованное сопротивление
иранским войскам силами батальонов народного ополчения» [47].
Багиров, несомненно, был
сторонником именно такого решения. Он
считал, что отношения азербайджанцев с тегеранским правительством
будут зависеть от того, насколько надежно они организуют оборону. Если
они будут сильны, то добьются многого, если же разбегутся – ничего не
достигнут. Тегеранское правительство будет разговаривать с ними лишь
после того, как пошлет несколько сот жандармов. «Если они
будут
разбиты, тогда скажут: «Уважаемый Пишевари», тогда и Кавам будет
разговаривать по-другому. Если перед этими жандармами и солдатами
Кавама демократы разбегутся, тогда Кавам с Пишевари вообще
разговаривать не будет» [48].
За несколько дней до описанных выше событий советский посол
И.Садчиков по заданию Министерства иностранных дел предложил
Каваму опубликовать
текст согласованного договора по азербайджанскому
вопросу. Кавам, хоть и обещал, однако медлил с публикацией. 21 апреля
Садчиков вновь напомнил премьер-министру о его обещании.
Как только пришло сообщение о поражении под Тикантепе, иранский
кабинет министров принял решение срочно опубликовать подготовленные
по азербайджанскому вопросу предложения. Советский агент в иранском
правительстве выразил большое
сомнение, что решение было принято
единогласно, т.к. в неофициальных беседах министры Амир Ахмеди и
Муртазагулу Баят неоднократно высказывали недовольство соглашением
от 4 апреля. Они считали, что этот договор есть уступка азербайджанцам и
что он нарушает Конституцию [49]. Таким образом, решение
336
правительства было озвучено 21 апреля по Тегеранскому радио. В тот же
день избранный от Тебриза депутат бывшего иранского Меджлиса, член
иранской делегации на переговорах с Азербайджаном Фатали Ипекчиан
прибыл в Тебриз для согласования места и времени переговоров.
337
ГЛАВА XIV
ВЫВОД СОВЕТСКИХ ВОЙСК:
ПОСЛЕДНИЙ ЭТАП
Последняя декада апреля 1946 г. была насыщена политическими
событиями. Противостояние тегеранского руководства и Национального
правительства Азербайджана постепенно трансформировалось в
переговорный процесс. Сомнения в предусмотренных договором сроках
эвакуации войск отошли на задний план. Пора колебаний и сомнений
осталась позади. Как только было объявлено решение иранского
правительства по азербайджанскому вопросу, советские танки и
бронетехника
, покидая военные базы, двинулись к северной границе.
Избранный для переговоров с Азербайджаном член иранской делегации
Фатали Ипекчиан 21 апреля прибыл в Тебриз. Этот старожил Тебриза был
купцом средней руки, имел среднее образование и при царе учился в
русской школе. До 1930 года его отец считался доверенным клиентом
советского торгпредства и частенько посещал
с деловыми визитами
Москву, Баку, Тбилиси и другие города СССР. В 1943 году Ф.Ипекчиан
был избран депутатом от Тебриза иранского Меджлиса 14-го созыва.
Усматривая в его избрании руку Москвы, в Меджлисе попытались чинить
препятствия при вручении ему мандата. Его имя нередко появлялось в
прессе в ряду имен других азербайджанцев, особенно в
связи с ростом
демократического движения в регионе. Осенью 1945 года он дал согласие
баллотироваться в азербайджанский Милли меджлис, в связи с чем
центральная пресса незамедлительно организовала клеветническую
кампанию, инкриминируя ему ни больше ни меньше как измену Родине и
требуя покинуть иранский парламент.
Как только Ф.Ипекчиан прибыл в Тебриз, С.Дж.
Пишевари послал к
нему доверенного человека с просьбой избегать неофициальных встреч во
избежание кривотолков. Ипекчиан в сопровождении курьера направился к
Пишевари и вкратце изложил ему свое мнение по поводу тех или иных
событий. В частности, он сообщил, что, узнав по радио о событиях в
338
Тикантепе, он встретился с вице-премьером М.Фирузом, а затем и с
А.Кавамом, которые уверяли его, что все произошло без санкции
правительства и они обязательно примут надлежащие меры. Уходя
Ипекчиан предупредил, что 22 апреля обязательно посетит кабинет
министров для проведения официальных переговоров [1].
Вечером 21 апреля по тегеранскому радио было озвучено
решение
Кавама по азербайджанскому вопросу, 22 апреля этот текст опубликовала
газета «Эттелаат», а через день и все остальные иранские газеты. В
отличие от Хакими, который называл демократов «бунтовщиками»,
«изменниками» и призывал утихомирить их силой оружия, Кавам подошел
к проблеме весьма дипломатично. Хотя иностранные корреспонденты и
пытались выудить у него сведения о
закулисных интригах
государственной политики, Кавам ограничился кратким, без каких-либо
подробностей ответом: он считает, что азербайджанский вопрос – сугубо
внутреннее дело Ирана, и надеется, что сможет решить его в интересах
страны; он не сторонник отправки армии в Азербайджан и подавления
возникшего там народного движения с помощью оружия [2]. Заигрывая и
с
шахом, и с Советским Союзом, и с США и Великобританией, манипулируя
общественным мнением, 70-летний Мирза Ахмед Кавам эс-Салтане весной
1946 года затеял самую масштабную и авантюрную партию в своей
политической карьере. Россоу впоследствии справедливо и образно
заметил: «Кавам сам был сплошной загадкой» [3]. Многим его решение по
азербайджанскому
вопросу, опубликованное в газете «Эттелаат», также
казалось весьма неопределенным. В нем, в частности, говорилось:
«Нынешнее правительство (иранское – Дж.Г.) с момента своего
образования оказывает особую заботу и внимание азербайджанскому
вопросу, а также проявляет большой интерес к проведению реформ в этой
провинции, изучив пожелания своих уважаемых граждан. Кабинет
министров призывает своих
дорогих сограждан к единству и братству,
чтобы исполнительная власть могла осуществить пожелания населения в
рамках законов». Документ, принятый с целью разрешить
азербайджанский кризис мирным путем, содержал ряд определенных
уступок центрального правительства Тебризу: «В соответствии с
принципами статей 29, 90, 92 и 93, добавленных в Конституцию, в законе,
принятом в месяце раббиассани 1325 года (т.е.
мае-июне 1907 года),
утвержденные в отношении провинциальных и областных энджуменов
права для Иранского Азербайджана раскрываются и утверждаются
следующим образом:
1. Руководители отделов сельского хозяйства, торговли и
промышленности, транспорта, просвещения, здравоохранения и полиции, а
также органов суда и прокуратуры, фининспектор назначаются
провинциальными и областными энджуменами, а официальные приказы об
339
их деятельности издаются правительством на основании существующих
правил.
2. С согласия провинциальных энджуменов право назначать генерал-
губернатора предоставляется правительству, и командный состав
вооруженных сил и жандармерии также назначается правительством.
3. Как и в других районах Ирана, в Азербайджане официальным язы-
ком будет фарси, в местных учреждениях и в судопроизводстве до-
кументация ведется
на фарси и азербайджанском (тюркском) языках, с
первого по пятый классы начальной школы занятия ведутся на азербайд-
жанском языке.
4. При определении налоговой политики и бюджетного обеспечения
страны правительство должно учитывать затраты на благоустройство
азербайджанских городов, развитие народного образования и
здравоохранения.
5. Как и в других районах Ирана, допускается свободная деятельность
демократических организаций, профессиональных союзов и др.
6. К азербайджанскому населению и деятелям демократического
движения Азербайджана не будут применяться репрессивные меры за
участие в этом движении.
7. Разрешается привести в соответствие число жителей и число
депутатов от провинции. Меджлису будет сделано соответствующее
предложение в начале сессии 15-го созыва. После утверждения в
Меджлисе будут
проведены довыборы дополнительного числа депутатов.
С целью урегулирования создавшегося в Иране положения,
правительство намерено осуществить указанные выше намерения» [4].
В течение последующих дней начиная с 25 апреля заявление
правительства по азербайджанскому вопросу стало главной темой
тегеранских газет. Просоветски настроенные издания высоко оценивали
решения иранского руководства. Самым главным, по их мнению,
было то,
что тегеранское правительство признавало народное движение в
Азербайджане как демократическое. «Иране Ма» пафосно писала:
«Тегеран протянул руку дружбы нашим братьям-азербайджанцам. Мы
надеемся, что они не отвергнут эту руку и вместе с братьями-иранцами
пойдут вперед к благополучной и счастливой жизни». Касаясь характера
азербайджанского движения, газета отмечала его
значимую роль в
демократизации всего Ирана. По мнению газеты «Кейхан», если Иран не
может приблизить к себе Азербайджан, то сам должен двигаться в его
сторону. Провинциальным и областным энджуменам страны должны быть
предоставлены более широкие права и свобода действий. Ратуя за то же,
другие издания поднимали и вопрос о земле.
Стараясь
ослабить прессинг этих требований, Кавам 23 апреля
вынужден был объявить: все, что делается для Азербайджана в настоящем
340
и будет сделано в будущем, опирается на Конституцию и другие
действующие законы страны. Вопрос распространения на другие регионы
более широких прав провинциальных и областных энджуменов будет
рассматриваться. Что касается распределения земель, то это возможно в
случае с государственными землями; что же касается раздела земель,
находящихся в частной собственности, то здесь возникает
противоречие с
Конституцией и принципами ислама. Правительство изучает пути
улучшения положения крестьян. Уже состоялось заседание специальной
комиссии по этому вопросу. После всестороннего его изучения прави-
тельство примет действенные меры [5].
Наряду с публикациями в поддержку Кавама в левых и
проправительственных газетах правая и оппозиционная пресса обрушилась
на него с
острой критикой. Газета «Кесра» в номере от 24 апреля писала:
«Во-первых, Конституция не предусматривает предоставления столь
широких прав органам местного самоуправления. Правительство не имеет
права трактовать законы как угодно. Права, данные энджуменам,
исключают правление центрального правительства в Азербайджане. Даже
войсковое командование и жандармерия не может проводить на местах
линию правительства,
и даже местная полиция может арестовать этих
командиров. Преподавание на азербайджанском языке в начальных
классах недопустимо. Все азербайджанцы – иранцы. По этой логике в
Хузистане должны преподавать на арабском, а в Курдистане – на
курдском». Газета «Кушеш» в номере от 25 апреля заявляла примерно то
же самое. По ее мнению, если предполагаемая автономия будет
предоставлена Азербайджану и другим провинциям, то государство
преобразуется в федеральную структуру.
Всполошились и на Западе, усмотрев в решении иранского
правительства уступки не столько Азербайджану, сколько СССР. В
издающемся в Тегеране англоязычном бюллетене «Дейли Ньюс» была
опубликована 24 апреля статья депутата британского парламента от
консерваторов, бригадного генерала Энтони Хеда, главной мыслью
которой
было ни в коем случае не допустить захвата Азербайджана
русскими; туда должна быть направлена комиссия ООН для
противодействия влиянию Советов. Хед считал исключение иранского
вопроса из повестки дня Совета Безопасности началом больших невзгод.
Он писал: «Если в Азербайджане установится русское правление, это
станет многозначащим началом выдавливания Англии со Среднего
Востока» [
6].
Совершающий совместно с А.Хедом вояж по Ирану депутат-лейборист
Майкл Фуд заявлял, что русские хотят сохранить в Азербайджане
«правящую силу» и планируют сохранить свой контроль над
предстоящими выборами в Иране.