Габуниа З.М., Улимбашева Э.Ю. Межкультурная коммуникация как миросозидающий факт языка

Подождите немного. Документ загружается.

опасности в гостях равносильно нанесению тяжелейшего оскорбления

хозяину. Это, естественно, не входило в намерения федерального

полковника, он действовал так, как принято в военных кругах. Каждый из

них прав и не прав на уровне поведенческих норм, принятых в разных

культурах.

Как нам представляется, в этой ситуации необходимо было учесть

социокультурный фактор и заранее договориться о так называемом "протоколе".

Немаловажно, на наш взгляд, что двусмысленность недомолвки в деловом

общении приводят, если не к провалу самого дела, то к значительным задержкам

в реализации его замысла. Даже в современных условиях именно составляющие

обычного права формируют мотивацию поступков деловых людей.

Современная обстановка на Кавказе требует совершенствования форм

делового межэтнического, межкультурного и межгосударственного общения

на основе принципов народной дипломатии, в первую очередь, института

посредничества и Совета старейшин, чьи корни уходят во времена

функционирования обычного права. Практика показала, что возникшие

конфликты невозможно урегулировать в рамках одной официальной деловой

дипломатии. В этом случае большое воздействие на процесс ослабления

межэтнической напряженности, нейтрализации конфликта, поиска

неофициальных решений могут оказывать как этноэтикетные особенности

культуры общения, так и народная дипломатия. Обычно война или

конфликты развязываются односторонне и вовлекают другую сторону, мир

же устанавливается только совместно, обеими сторонами отношений. Но

каждый для другого в данный момент – чужой, поэтому надо не

преодолевать сопротивление друг друга, а принимать этические нормы,

принятые в культуре каждого.

Другой в коммуникативном отношении является не просто вторым, а

чужим именно в аспекте обсуждаемого содержания, неприемлемого для него.

Эта чуждость является основанием для коммуникативной инициативы в

общении. В то же время коммуникация должна выступать как условие

возможности мира. Как нигде в таких случаях выпукло вырисовывается

миротворческая миссия языка. При этом посредник – представитель

народной дипломатии – должен владеть ораторским искусством и речевым

этикетом, знать нормы обычного права и обладать определенными

личностными качествами: честностью, порядочностью, неподкупностью.

Такой человек способен выполнять примиренческие функции, быть

посредником коммуникации, носителем метакоммуникативной компетенции.

Тогда переговорный процесс может иметь успех. Посредник не приходит с

готовым решением, как это бывает в политике, а организует

коммуникативное воздействие, в основе которого новое понимание, новое

видение и, наконец, новое слово.

В этом отношении речь народного оратора состоит в основном из трех

главных частей: вступления с культовым обращением, основной части –

подробного изложения сути дела, и благодарственного заключения типа

Высокочтимый народ, утомил я Вас своим словом, простите! Добро да

пребудет с Вами (абх.: Ажвлар швхацкы, ажва швасыршьит. Абзиара

есснагь швицзааит). Содержательно-эмоциональная сторона речи должна

быть яркой и привлекательной, живой и образной. "Говори, имея в виду

слушателя", – гласит народная мудрость. Говорящий несет ответственность

за произнесенную речь, которая строго соответствует требованиям этикета, а

любая чрезмерность считается пороком. При этом соблюдаются особенности

коммуникативных условий (старший – младший, мужчина – женщина,

радость – горе, война – мир, свой – чужой).

У абхазов, например, в прошлом действовала своего рода народная

академия, в которой преподавали уроки красноречия, а слушатели

имитировали разные выступления по заранее данной теме. Выступление

каждого оратора затем обсуждалось и оценивалось с учетом личности, стиля,

интонационного оформления, содержания текста и даже жестов, мимики

говорящего. Оратор начинал деловую речь, обращаясь к Всевышнему с

молитвой: "Начинаю свою речь, Всевышний, как это делали наши предки, мы

просим даровать нам твою благодать". В абхазском языке существует

огромное количество ритуализированных устойчивых сочетаний с оценочной

характеристикой речи: Абз зтшоу ахъва ццышв штахым "Кто красноречив,

тому не нужна каленая сабля", АуагIвы дырдыруеит иажвала, атшада –

алымхIала "Человека узнают по его речи, осла – по ушам" и многие другие.

В новых условиях возможности народной дипломатии могут быть

реализованы только при условии координации деятельности в рамках

официальной и народной дипломатии. Этические формы делового общения

имеют важное значение как для гражданской ответственности стиля и образа

жизни, так и для языкового самосознания и права. Надо знать ценностные

установки культуры тех, с которыми находишься в тесной связи во всех

сферах деятельности. Федеральные органы государственной службы должны

более серьезно изучать и учитывать эти особенности, воспринимать факты

культуры как норму. В данном случае недопонимание или незнание

этнокультурных фоновых правил делают межъязыковое деловое общение

нецелесообразным. В свою очередь, знание особенностей культуры, иногда

даже языка, влияет на положительное решение поставленных задач. Такое

взаимодействие в регионах в будущем должно иметь более тесный характер.

Важно, чтобы контактирующие стороны не подавляли друг друга, а

старались сблизиться в общении и сотрудничестве, опираясь и на

общечеловеческое, и на специфическое, заложенное в них. В этом плане

должна быть разработана единая государственная научная программа РФ по

развитию теории и практики межкультурной коммуникации. Здесь народная

дипломатия, как нам видится, должна рассматриваться не в качестве

альтернативы официальной дипломатии, а в качестве дополнительного

средства ослабления конфликтов. В то же время считаем целесообразным,

чтобы в условиях межэтнического конфликта использовались нормы

народной дипломатии в качестве концептуальной основы для официальной

дипломатии. Это может значительно повысить эффективность переговоров и

способствовать результативности официального делового общения.

Народная дипломатия народов Кавказа имеет в отличие от других

европейских "челночных дипломатий" – как известно, время от времени

оказывавшихся эффективными – расширенные и доверительные

возможности от уполномоченных для коренного решения конфликта, т.е.

такого решения, которое исключило бы в будущем его возрождение. Для

этого важно искоренить (уничтожить, изменить) истоки конфликта,

обусловленные реальной социокультурной ситуацией.

Степень влияния народной дипломатии зависит от многих факторов, но

главным образом – от ее значения для сторон конфликта: военного,

материального, угрозы жизни, агрессии, морально-психологического характера и

т.д.

Одним из главных факторов при рассмотрении данного вопроса

является готовность сторон согласиться на вмешательство, что неизбежно

предполагает желание конфликтующих найти взаимовыгодные, новые

формы достижения компромисса. Кроме этого, на начальном этапе

конфликта вмешательство третьей стороны (представителей института

посредничества) обладает рядом достоинств, что и позволяет:

 выиграть время, необходимое для того, чтобы стороны до конца

разобрались в сути конфликта и его дальнейшем плачевном результате; еще

раз оценить и взвесить основные проблемы:

 восстановить при помощи посредников коммуникацию;

 выяснить действительна ли несовместимость интересов; имеются ли

ценностные глобальные противоречия;

 укрепить веру сторон в возможность цивилизованного ведения

переговоров и их успеха;

 установить наличие стереотипов, мешающих продуктивному

обмену;

 снять по мере возможности враждебное поведение сторон (взаимные

обвинения, ненависть, злость, недоверие), ведущее к блокированию переговоров;

 вернуться к вопросу о графике переговоров.

Принципиальное отличие народной дипломатии народов Кавказа от

официальной дипломатии состоит прежде всего в том, что она предполагает

максимально активное участие сторон в разрешении конфликта, а также и в

характере поведения. На начальном этапе конфликта посредники терпеливо

выслушивают требования и претензии сторон, анализируют их истоки, на

последующих – подталкивают стороны к оптимальному для них решению,

т.е. усиливают свою активность и указывают на возможные решения,

направленные сугубо на пользу сторон. Для этого, в зависимости от фазы

конфликта, посредники должны, во-первых, найти оптимальные варианты

переговоров на данном состоянии событий, во-вторых, быть признанным

авторитетом в роли посредника и продемонстрировать такие личностные

качества, как порядочность, компетентность, искренность и т.д.,

одновременно являясь нейтральным лицом для обеих конфликтующих

сторон. Выдвинутые положения реализуются в избранной стратегии

поведения.

Эффективность стратегии в значительной степени зависит от того,

насколько она будет адекватна конкретному сочетанию всех факторов и

обстоятельств: с одной стороны, от степени остроты и проблематичности

конфликта, с другой – от степени совпадения позиций сторон по вопросам,

затрагиваемым конфликтом. Посредничество становится совершенно

беспочвенным и бесперспективным в тех ситуациях, когда уже участвующие

стороны конфликта довели разногласия до тупика, до жертв и не за что

зацепиться и т.д. При этом, как свидетельствует практический опыт,

конфликтующие не осознают, что не обладают достаточными навыками и

знаниями для того, чтобы прийти к мирному решению.

Народная дипломатия в каждом отдельном случае имеет свою

специфику в зависимости от сферы, в которой разворачивается конфликт,

масштабы сторон, социокультурного контекста, этнических требований и т.д.

Особые трудности всегда представляют этнические и международные

конфликты. Участники конфликта, соглашаясь принять посредничество,

надеются на справедливое решение вопроса (хотя у каждой стороны может

быть и свое понимание справедливости). Здесь ключевой вопрос – полное

доверие к институту посредничества обеими конфликтующими сторонами.

В таких случаях можно говорить, что взаимное доверие субъектов друг

к другу предполагает такое отношение, которое строится на

взаимопроникновении взаимодействующих лиц в ценностно-смысловую сферу

друг друга, в картину мира друг друга, в результате чего чаще всего создается

общее ценностно-смысловое поле. Оно проникает во все, с чем человек

сталкивается, а потому от наличия или отсутствия доверия в процессе

взаимодействия человека с миром во многом зависит и само взаимодействие, и

его результат, которое должно сформироваться внутри человека. Поэтому

взаимное доверие и не предполагает ущемления ни личностных, ни

этнических, ни культурных ценностей народа. В таких случаях главной

причиной непонимания является различие национальных особенностей

мировосприятия, а не различия языков. Не зная культуры определенного

народа, т.е. системы предметных значений, нельзя быть уверенным в ее

правильной интерпретации, поскольку мир "презентирован отдельному

человеку через систему предметных значений, как бы "наложенных на

восприятие этого мира" [Леонтьев 1993: 43].

Современная цивилизация представляет собой сложнейшее

коммуникативное сообщество. В этом плане Кавказский регион представляет

собой место интенсивного культурно-цивилизационного взаимодействия

народов.

Основаниями для выделения общекавказской социокультурной

целостности являются, прежде всего, многолетняя история сосуществования

различных народов друг с другом и география. По сути дела, они перенимали

друг у друга те или иные культурные достижения и одновременно сохраняли

свои особенности. Можно сказать, что сегодня общекавказская целость

коренится и в нравственных ценностях народов Кавказа. Если эти связи

будут подорваны, то никакая общность экономических и политических

интересов сама по себе социокультурной целостности не создаст.

Осмысление этого опыта может оказаться особенно злободневным сегодня, в

век глобализации сохранение своей идентичности стало проблематичным.

Особо требуется глубокий анализ взаимодействия социокультурного,

этнокультурного и политического факторов жизни в регионе

концентрированного этнического, конфессионального и национального

многообразия. В то же время народам удалось сохранить свое лицо, свои

традиции, доказывая свою правоту в непростой истории, во время войн,

депортаций, репрессий и прочих испытаниях.

В современных условиях интерес представляет не только факт

существования духовного своеобразия, но и знание механизмов,

позволяющих этносам разговаривать друг с другом, сохраняющих их

межкультурные особенности, модели многообразия мира, этнической и

национальной идентичности.

Как справедливо отмечают некоторые ученые, в авангарде

человечества в XXI веке будут не те народы, у которых лучше налажено

производство, а те, менталитет которых созвучен универсальности

цивилизации XXI века, его потребностям и нравственно-ценностным

ориентациям.

При правильном подходе к этой проблеме многокультурный и

разнообразный опыт России станет полезным мировому сообществу в

сохранении и реализации нравственно-культурных ценностей.

Следуя логике конфликтов, в современном мире выделяются

следующие виды конфликтов:

 внутриличностный;

 межличностный и групповой;

 межгрупповой и организационный;

 системный или массовый.

Благодаря такому классифицированию, мы приобретаем системное

видение любого конфликта. То есть оказываемся в состоянии "расширить и

углубить" – воспринять и понять сложные взаимосвязи, сопровождающие

любое столкновение интересов людей.

В мультикультурных конфликтах возможность системного анализа

особенно важна. Именно благодаря системному анализу становятся понятными

источники или "слои" разжигания или разрешения крупных массовых

конфликтов: от обиженного человека – к воинственному и воюющему племени,

от государства-агрессора – к развитию обиды на весь мир у большинства его

граждан. Или от толерантных и образованных граждан – к толерантному

гражданскому обществу, от общества, признающего толерантность и

мультикультурализм как ценности бытия – к гражданам, способным быть

толерантными.

Многие исследователи приводят классификации именно этнических

конфликтов, относя к ним все те разногласия, которые возникают между

людьми, относящими себя к разным этносам. Одна их таких классификаций

воспроизводит логику системного анализа и включает:

а) конфликт на государственном уровне, или институциональный

статусный конфликт. Этнос, уже имеющий автономию внутри государства,

начинает борьбу за свою независимость. Например, республики бывшего

СССР, которые в свое время решили повысить, или, точнее, вернуть свой

суверенитет и этнический статус, и претендовали на то, чтобы иметь

собственную государственную систему. Весь этнос, целая культура борется

за то, чтобы иметь собственное независимое государство;

б) статусный конфликт. Этнос не требует собственной

государственности, но требует повышения статуса своей национальной

территории. Скажем, существует поселение немцев и звучит требование

национальной автономии. Или существует национальная автономия, которая

требует признания или придания ей статуса субъекта Федерации, то есть

большего объема властных полномочий (например, Адыгея, Карачаево-Черкесия

повысили свой статус);

в) этно-территориальные конфликты. Этносу не требуется особого

юридического статуса, не требуется ни независимости республиканской, ни

изменения статуса автономии на статус республики, требуется только

определить, что он, этот этнос, может жить на этой территории, декларируя и

подчеркивая свою особенность и соблюдая свои традиции. Таких проблем в

нашей стране можно насчитать огромное множество;

г) многообщинные конфликты, когда никто не требует никакого

изменения правового статуса, и, тем не менее, некая община, живущая,

скажем, в составе субъекта Федерации или суверенного государства (как

русские в Латвии, русские в Закавказье), начинает конфликтовать с

титульным народом, с титульным этносом, требуя большего равноправия,

борется за свои гражданские права. Эти конфликты называются

межобщинными именно потому, что не выходят за границы данной

территории, данного субъекта политической деятельности;

д) базовый уровень. Это так называемые этнокультурные

конфликты, когда конфликт между двумя культурами существует "только"

на уровне индивидуального сознания. В данном случае речь идет не только

об интернациональных семьях, но и о мигрантах, которые оказываются на

границе двух культур, и надо принять решение, идентифицировать себя или с

той, в которую переехал, или с той, из которой выехал. И начинаются

различные, не всегда осознаваемые разногласия между людьми.

Огромное этнокультурное сообщество России во избежание

межкультурных конфликтов должно создавать механизмы равноправного

участия всех представителей этносов в общественно-культурной

деятельности в соответствии с особенностями национальных ценностей

каждого из субъектов Федерации. Ценностные установки различных языков

настолько многообразны и многоаспектны, что единая языковая

(государственная) политика не в состоянии в одинаковой форме

соответствовать стремлениям всех языковых групп и меньшинств. Поэтому

новые положения должны содержать принцип дополнительности и

соответствовать потребностям малочисленных этносов. В полиэтнических

республиках многоязычие должно выступать как стабилизирующий фактор

сохранения равноправия и мирного сосуществования. Многоязычное

коммуникативное деловое общение открывает доступ к различным

культурам, создает новую идентичность и новую общность интересов,

способствует повышению социального статуса и, в результате, достижению

мирного состояния общества, а главное, как нам видится из опыта, овладение

многими языками ограничивает этноцентризм, особость. Многоязычие, в

первую очередь, должно включать языки окружения на всех уровнях

преподавания. Вместе с тем, по нашему мнению, здесь должны быть такие

защитные положения, практикуемые на европейских и тихоокеанских

многоязычных континентах: поступающие на государственную службу

чиновники обязаны знать все титульные языки данного сообщества. Знание

титульных языков должно поощряться государством как преимущество

члена языкового сообщества. Как правильно отмечает М.И. Исаев, "чтобы

избежать конфликтных ситуаций, специалисты должны проводить глубокое

изучение вопросов, а властные структуры – прислушиваться к мнению

ученых-специалистов" [Исаев 2001: 107]. К сожалению, в ряде случаев

принимаются специальные декларативные законы, которые в республиках

создают неравенство языков "титульных" и "нетитульных".

Таким образом, лингвистические результаты межкультурной

коммуникации дают возможность развития и углубленного изучения

особенностей делового общения как социокультурного стабилизирующего

фактора общества.

Этические принципы категории вежливости

в межкультурной коммуникации

Современное общество характеризуется небывало высоким уровнем

взаимодействия. В орбиту взаимодействия вовлечены различные сообщества,

языки, культуры, экономические системы. Именно это обусловливает особую

актуальность проблемы коммуникативной культуры, в рамках которой

решаются многочисленные вопросы различных форм этического общения.

Возросший интерес к проблемам человеческого общения привел к

тому, что в последние годы появился ряд исследований, посвященных

различным аспектам (лингвистическому, лингво-методическому,

социальному, психологическому и др.) языковой коммуникации, а также

проблемам невербальной коммуникации (жестам, мимике и т.д.). Такие

исследования носят большую историко-лингвистическую познавательную и

методическую ценность, так как дают возможность более точно

анализировать закономерности и особенности развития языка и истории

данного этноса, помогают выявить различные факторы

экстралингвистического характера, необходимые для адекватной

интерпретации информации, поступающей из другой культурной среды.

Здесь экстралингвистические факторы, влияющие на процесс формирования

коммуникативной способности, имеют несомненную лингвистическую и

культурологическую ценность, поскольку позволяют наметить пути

формирования коммуникативной способности носителя языка и выявить

национально-культурную специфику речевого и неречевого поведения

носителя языка в процессе межкультурной коммуникации в поликультурной

среде.

Повышенный интерес к такого рода исследованиям объясняется и

теми большими социальными изменениями, которые произошли в

современном мире: расширением и упрочением культурных,

образовательных, деловых, межгосударственных, торговых и др. связей

между народами, стимулирующих различные формы международного и

межнационального общения. В таких случаях формулы этикетной

вежливости выступают как один из основных компонентов общения.

Рассмотрение функционирования языковых средств любого уровня

языка должно проводиться с учетом лингвистической ситуации

соответственно данному ареалу и его специфике. Суть этой специфики

заключается в том факте, что исследуемые языки обслуживают

представителей различных культур. В современной социолингвистике

утвердилось понятие "национальный вариант языка", применяемое для

подобных языковых ситуаций [Мамхегова 1993; Гак 1996: 20-30; Степанов

1997, 1998; Бгажноков 1999].

В современной отечественной и зарубежной лингвистике существуют

разнообразные точки зрения относительно структурных особенностей

речевого этикета, выделяемых автономно и поддерживаемых в пределах

каждой национальной общности.

Так, в разных языках, например, в кабардино-черкесском, русском,

английском, распространены отдельные этикетные ситуации для каждого

языка, связанные с различными народными ритуалами, отсутствующими то в

одном, то в другом исследуемом языке (либо в кабардинском, либо в

русском, либо в английском).

Этическая категория (фр. – etiguette) как форма, манера поведения,

правила учтивости и вежливости, принятые в том или ином обществе,

складывались на протяжении многих столетий истории цивилизации.

Правила этикета – результат опыта многих поколений. В основе своей этикет

является международным, поскольку во всех странах имеются свои

принципы этической жизни. В то же время этические нормы общения каждой

страны могут иметь свои довольно существенные особенности, что

обусловлено историческими, национальными, религиозными и другими

традициями культуры.

В речевом этикете ярко, возможно, ярче, чем в других функционально-

семантических микросхемах, проявляется "человеческий фактор",

этнокультурный уровень народа, принцип антропоцентризма, что связано со

спецификой семиотической, лингвистической, психологической,

исторической природой народа. Именно поэтому так важно на современном

уровне моделирование речевого этикета с особым учетом позиций адресанта

и адресата, пространства его распространения и национально-культурных

особенностей.

Этот факт является тем ключевым моментом, который объединил

усилия лингвистов, психологов, социологов в изучении данной проблемы, но,

к сожалению, пока ученые ограничиваются отдельными разделами вопроса.

Причиной, почему лингвисты, социологи и психологи все чаще и

интенсивнее интересуются феноменом "вежливость", является, вероятно, его

связь с проблемами межкультурного общения.

Американский философ Эмерсон определяет вежливость как "сумму

маленьких жертв", приносимых нами окружающим нас людям, с которыми

мы вступаем в те или иные жизненные отношения [Эмерсон1986:457].

К сожалению, совершенно затерто прекрасное высказывание

Сервантеса. "Ничего не стоит так дешево и не ценится так дорого, как

вежливость" [Сервантес 1961:225]. Истинная вежливость может быть лишь

доброжелательной, так как она – одно из проявлений искренней,

бескорыстной благожелательности по отношению ко всем другим людям, с

которыми человеку приходится встречаться на работе, в доме, где живет, в

общественных местах. С товарищами по работе, со многими знакомыми в

быту вежливость может перейти в дружбу, но органическая

благожелательность к людям вообще – обязательная база вежливости.

Подлинная культура поведения – там, где поступки человека во всех

ситуациях, их содержание и внешнее проявление вытекают из нравственных

принципов морали и соответствуют им.

Одним из главных элементов вежливости считают умение запоминать

имена. Вот как об этом говорит Д. Карнеги. "Большинство людей не

запоминают имен по той причине, что не хотят тратить время и энергию на

то, чтобы сосредоточиться, затвердить, неизгладимо запечатлеть эти имена в

своей памяти. Они ищут для себя оправданий в том, что слишком заняты.

Однако они вряд ли больше заняты, чем Франклин Рузвельт, а он находил

время для того, чтобы запомнить и при случае воскресить в памяти даже

имена механиков, с которыми ему приходилось соприкасаться... Ф. Рузвельт

знал, что один из самых простых, самых доходчивых и самых действенных

способов завоевать расположение окружающих – это запомнить их имена и

внушить им сознание собственной значительности" [Карнеги 1994: 114].

Вежливость всегда должна сопровождаться тактичностью, чуткостью,

скромностью, с вниманием, глубоким уважением к внутреннему миру тех, с кем

мы общаемся, желанием и умением их понять, почувствовать, что может

доставить им удовольствие, радость или наоборот, вызвать у них раздражение,

досаду, обиду. Тактичность, чуткость – это и чувство меры, которую следует

соблюдать в разговоре, в личных и служебных отношениях, умение чувствовать

границу, за которой в результате наших слов и поступков у человека возникает

незаслуженная обида, огорчение, а иногда и боль. Тактичный человек всегда

учитывает конкретные обстоятельства: разницу возраста, пола, общественного

положения, место разговора, наличие или отсутствие посторонних.

Уважение к другим – обязательное условие тактичности даже между

хорошими товарищами.

Тактичность, чуткость подразумевают также способность быстро и

безошибочно определять реакцию собеседников на высказывание, поступки

и в нужных случаях самокритично, без чувства ложного стыда извиниться за

допущенную ошибку. Это не только не уронит достоинство, но, наоборот,

укрепит его во мнении мыслящих людей, показав им вашу исключительно

ценную человеческую черту скромность.

Скромный человек никогда не стремится показать себя лучше,

способнее, умнее других, не подчеркивает свое превосходство, свои качества,

не требует для себя никаких привилегий, особых удобств, услуг.

Вместе с тем, скромность не должна ассоциироваться ни с робостью,

ни с застенчивостью. Это совершенно различные категории. Очень часто

скромные люди оказываются намного тверже и активнее в критических

обстоятельствах.

Кстати, о твердости в отстаивании своего мнения. Специалисты в

области человеческих отношений считают, что силой убедить в своей

правоте невозможно.

В период своего пребывания в Белом доме Т. Рузвельт однажды

признался, что если бы он был прав в семидесяти пяти случаях из ста, то не

мог бы желать ничего лучшего. "Если это был максимум того, на что мог

надеяться один из самых выдающихся людей двадцатого века, что можно

сказать о нас с вами?" спрашивает Д. Карнеги и заключает: "Если вы можете

быть уверены в своей правоте хотя бы в пятидесяти пяти случаях из ста, то

зачем вам говорить другим, что они не правы" [Карнеги 1994: 357-359].