Ефименко П.П. Первобытное общество. Очерки по истории палеолитического времени

Подождите немного. Документ загружается.

ПЕРВОБЫТНОЕ СТАДО .

летия, раньше чем опыт повседневного существования мог быть закреп-

лен овладевшим им сознанием.

Очевидно, что только в результате чрезвычайно долго длившегося

процесса развития могли выработаться и закрепиться наследственностью

новые черты физической организации и усложненная структура мозговой

коры, отличающая человека от обезьяны. „Наверное протекли сотни

тысяч лет, — говорит Энгельс, — в истории земли имеющие не большее

значение, чем секунда в жизни человека, — прежде чем из стада

лазящих по деревьям обезьян возникло человеческое общество"

„Это дальнейшее развитие с момента окончательного отделения

человека от обезьяны отнюдь не закончилось, а, наоборот, продолжалось

и после этого; будучи у различных народов и в различные эпохи по

степени и по направлению различным, иногда даже прерываясь мест-

ными и временными движениями назад, оно в общем и целом могучей

поступью шло вперед, получив, с одной стороны, новый мощный толчок,

а с другой стороны — более определенное направление благодаря тому,

что с появлением готового человека возник вдобавок еще новый

элемент — общество>"

Естественно предполагать, как уже не раз отмечалось, что на

начальном этапе в этом процессе большую роль могла сыграть природ-

ная среда, поставившая одну из групп высших обезьян, приближавшихся

в ходе своего развития к человеку, в такую обстановку, когда активный

способ добывания пищи, требовавший употребления зачаточных орудий,

давал им значительные преимущества в условиях существования. Одно-

временно с этим должна была расти и крепнуть социальная спаянность,

превращавшая стадо карабкающихся по деревьям обезьян в человеческое,

хотя и самое примитивное, общество, объединенное совместным трудом.

Наряду с усложнением способа добывания пищи должна была расти зачатки

потребность и в более целесообразных приспособлениях для ее добы- орудий

вания. От первого попавшегося под руку сучка дерева, выбрасывав-

шегося тогда, когда в нем уже не было надобности, предок человека

переходил к употреблению палки для копания или дубины для защиты,

которая его сопровождала постоянно и, естественно, требовала лучшей,

более целесообразной отделки.

Вместе с тем убитое животное или подобранный твердый плод

должны были побуждать предка человека отыскивать в природе что-

нибудь, что могло бы заменить отсутствующие у него естественные

приспособления, вроде сильных, разрывающих челюстей. Таким пред-

метом мог явиться кусок первого попавшегося острого и достаточно твер-

дого камня, которым можно было удобно обстругать или заострить

палку, снять кору или разрезать толстую шкуру животного, чтобы затем

разделить добычу на куски. Понятно, что предшественник человека мог

рано обратить особенное внимание на кремень, который дает в естествен-

ных условиях в природе очень острые и прочные обломки.

Имеется предположение, что первое применение заостренных кусков

кремня относится к очень давнему времени, к началу четвертичного

периода или даже еще к третичной эпохе, когда, как отмечалось, могли

уже появляться первые очеловеченные типы антропоидов. Само по себе

такое предположение кажется довольно вероятным. В самом деле, уже

на очень ранней стадии предшественник человека мог подбирать подоб-

ные камни и пользоваться ими для тех или иных своих целей.

труда

Фридрих Энгельс, Диалектика природы, 1949, стр. 136.

Там же.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Эолиты

Тенэ

• Рис. 18. Эолиты:

1, 2, 4 — кремни из Клермона

(Франция), 3 — кремневый отщеп

из Пюи-Курнн (Франция), 1/

н. в.

Были ли они, однако, вообще где-либо обнаружены? Среди ученых

имеется ряд убежденных сторонников того, что подобные древнейшие

орудия действительно существуют и даже известны в довольно большом

количестве. За такие первичные орудия, так называемые эолиты (от

греческого „эос" — заря, „литое" — камень), принимают расколотые

куски кремня, часто со следами как бы употребления в виде выщерблин

или даже подправки острого края, кото-

рые встречаются в древних напластова-

ниях разного геологического возраста

(рис. 18 и 19).

Их отыскивают не только в ранне-

четвертичных отложениях, среди галечни-

ков речных террас Европы, где было бы

естественно рассчитывать встретить очень

ранние следы деятельности человека, а

возможно

, и его предка, так как в этих

отложениях известны кремневые орудия

очень ранних эпох палеолита. Подобные

предполагаемые древнейшие изделия че-

ловека отмечают и в таких слоях, которые

относятся к гораздо более раннему вре-

мени, чем начало четвертичной эпохи, где

расщепленные кремни залегают вместе с

костями мастодонтов, гиппарионов и дру-

гих животных, -живших в эпоху плиоцена,

и даже в еще более древних геологиче-

ских наносах.

Первые такие находки восходят к 60-м

годам прошлого столетия, когда после

ряда открытий чрезвычайно вырос интерес

к древнечетвертичному человеку. Одним

из первых и наиболее известных местона-

хождений, поставивших проблему эолитов,

является местность Тенэ (Thenay) во

Франции, которая привлекала внимание

нескольких международных археологиче-

ских конгрессов и вызвала весьма ожив-

ленные дискуссии.

В Тенэ удалось найти в отложениях третичного возраста значитель-

ное число кремней, из которых многие были расщеплены и даже носили

следы действия огня, что было объяснено как особый прием раздроб-

ления кремня посредством обжига на костре. Затруднение в признании

их изделиями человека заключалось в том, что они были собраны в слое

мергеля, который, по определению геологов, отложился в раннем

миоцене, то есть в чрезвычайно отдаленную эпоху, когда материк

Европы имел совершенно другие очертания и иной природный облик:

его покрывали тропические леса, в реках и озерах водились крокодилы,

мир млекопитающих поражал своим своеобразием. Это не помешало

ряду ученых признать кремни Тенэ подлинными орудиями, оставленными

„предшественником человека".

Эолиты Тенэ ставят те же вопросы, которые были выдвинуты

последующими открытиями в Отта в Португалии, Пюи-Курни в Кан-

тале (в центральной Франции), многочисленных местонахождениях

Бельгии, затем в окрестностях Ипсвича, на юго-востоке Англии,

Рис.

19. Эолиты. Кремни

Клермона,

к н. в.

из

ПЕРВОБЫТНОЕ СТАДО .

в древних пресноводных и частью морских береговых отложениях

и т. п.

Все эти „открытия" вызывают, однако, совершенно законное недо- Эолиты —

умение. Кажется странным, что эолиты, если стоять на точке зрения их результат

значения как орудий труда, хотя бы и самых несовершенных, встречаются

в равной мере и в раннечетвертичных наносах, и в отложениях такого калывания

древнего возраста, как Тенэ, где трудно было бы искать непосред- кремня

ственных предков человека, причем, однако, повсюду они имеют более

или менее сходный характер. Большей частью они представляют не-

правильные кремневые сколы с острыми краями, которые иногда

бывают как бы подправлены последующими ударами, так называемой

ретушью.

Разгадку проблемы эолитов дают наблюдения над условиями зале-

гания кремней в природе. Если присмотреться к естественным выходам

кремня, можно видеть, что в таких местах наряду с целыми сростками

или кусками кремня встречаются и разнообразные обломки и осколки,

которые трудно отличить от эолитов. Можно считать доказанным, что

в подобных отложениях эолиты образуются естественным путем в резуль-

тате растрескивания, нажима, ударов кремней друг о друга и т. д.

Среди множества разнообразных осколков бывает возможно выделить

некоторую серию камней, которые в той или другой степени напоминают

изделия человека. Многие из них носят следы как бы подправки, которая

получалась вследствие действия тех же естественных сил природы.

Особенно часто подобные осколки встречаются среди камней, передви-

гаемых водой. Нужно сказать, что и эолиты часто происходят из древних

речных или озерных отложений.

Нельзя считать решающим и присутствие на некоторых эолитах Следы огня

следов действия огня, поскольку известно, что лесные и степные пожары

возникают в естественных условиях без вмешательства человека. При-

ходится, таким образом, с большой осторожностью подходить к эолитам

как орудиям труда нашего ископаемого предка. Нельзя не считать явно

необоснованными попытки видеть в эолитах доказательство появления

человека в Европе задолго до того времени, когда по общим законам

развития млекопитающих он мог выступить как разумное, пользующееся

орудиями существо.

Этой точки зрения придерживаются и более критически настроенные

буржуазные ученые, которые считают, что было бы чрезвычайно трудно

указать сомнительные следы употребления на обломках кремня, в огром-

ном числе рассеянных в древних геологических наносах Но, разумеется,

нельзя отрицать, что предок человека мог употреблять простые, есте-

ственно расколотые кремни для тех или других своих надобностей.

Если мы склонны относиться скептически к эолитам, происходящим Признаки,

из древних геологических пластов, это не значит, что кремень не дает отличающие

возможности отличить естественные обломки от таких, которые были

наме

Р®""°_

обработаны рукой человека (рис. 20). Внимательное изучение позволяет

ные кремни

наметить ряд признаков, свойственных кремневым сколам, полученным

намеренно, которые только в очень редких, исключительных случаях

могут воспроизводиться природой. При сопоставлении с подлинными

изделиями, хотя бы самыми грубыми, естественное происхождение

эолитов может быть доказано без особого труда.

К числу таких признаков относятся (см. рис. 18, 19, 20 и др.) извест-

Очень показательно, что в последнее время признание подлинности, например,

эолитов Ипсвича можно считать' значительно поколебленным.

102

ГЛАВА ВТОРАЯ

ная правильность и целесообразность огранения наружной поверхности

отщепленной пластины, что является результатом последовательных

сколов с одного и того же куска

кремня; они обычно производились

для того, чтобы выровнять неров-

ности кремневого желвака и удалить

кору, после чего он уже был при-

годен для дальнейшего расщепления.

Затем приходится учитывать

характер так называемой отбивной

поверхности, нижней плоскости рас-

кола, которая у отщепа, полученного

намеренно, всегда имеет характер-

ную волнистость, сходящуюся к точке

удара, отмеченной так называемым

ударным бугорком; эта волнистость

может быть сильнее или слабее вы-

ражена в зависимости от качества

материала и от направления и силы

удара. Далее имеет значение так

называемая ударная площадка —

участок края кремня, по которому

пришелся удар, — которая у сколов,

отделенных без определенной цели,

Рис. 20. Кремневый отщеп с харак-

терными признаками намеренного

отделения от куска кремня:

Р — ударная площадка, В — отбивной

бугорок, С — выщербление от сильного

удара, D — волнистость кремня.

всегда имеет случайный характер

и бывает непропорционально велика

по отношению к величине самого

скола, в противном же случае яв-

ляется определенным образом рассчитанной (см. рис. 19, слева, и 20)

и т. д.

Указанные признаки, которые имеются на любом кремневом отщепе

из палеолитической стоянки, как правило, отсутствуют у так называемых

эолитов, что свидетельствует об их естественном происхождении.

Свойства

кремня

КРЕМЕНЬ И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ В ПЕРВОБЫТНОЙ ТЕХНИКЕ

Широкое применение кремня в первобытной технике объясняется

тем, что в природе нет другого материала, столь же распространенного,

легко используемого и обладающего такими же ценными качествами,

какие имеет кремень, — твердостью, способностью давать режущие края

и своеобразным свойством раскалываться на тонкие пластины, что

в минералогии называется раковистым изломом. Последнее качество

дает возможность при известном навыке отщеплять от куска кремня

сколы любой величины и формы и позволяет в результате накопления

технического опыта достигать большой степени совершенства в тонкости

обработки этого материала.

Это обстоятельство объясняет, почему кремень и сходные с ним

породы камня на всем пространстве земного шара выступают в ранние

эпохи человеческой истории в роли исключительно важного материала

для изготовления преимущественно всякого рода обрабатывающих

орудий. Только всего около 2—3 тысяч лет до н. э., и то далеко не

всюду, кремень начал заменяться в этом своем значении металлом. Не

следует забывать, что даже еще в XV—XVII вв. значительная часть

населения земного шара находилась на стадии употребления каменных

ПЕРВОБЫТНОЕ СТАДО .

материалом

орудий (почти вся Северная и Южная Америка, Австралия, Полинезия,

Меланезия и т. д.).

Где имеются залежи кремня, там человек широко использовал его

для своих целей уже с древнейшей поры палеолита. Лучшим по качеству,

наиболее твердым и однородным считается темный меловой кремень, хотя

человек применял и другие сорта — юрский, каменноугольный и даже

пресноводный кремень третичного возраста, обычно менее плотный и до-

вольно легко растрескивающийся. Там, где кремень не встречается,

первобытный человек с успехом обрабатывал яшму, роговик, халцедон

и даже вулканическое стекло, обсидиан, которые^ в смысле твердости

и способности раскалываться на пластины с острыми режущими краями,

стоят в общем довольно близко к кремню.

При недостатке подходящего материала человек был принужден

пускать в дело более мягкие силикатные породы, как кварцит, плотный

песчаник, кремнистый известняк и т. п.

Овладение кремнем и близкими к нему горными породами как Овладение

материалом для изготовления орудий — использование полезных свойств

этим

этого материала — имеет свою весьма продолжительную историю, пред-

ставляющую одну из наиболее интересных, но еще очень слабо раз-

работанных глав истории общественной техники. В процессе развития

первобытного общества открывались все новые и новые перспективы для

многообразного применения кремня и вообще каменных пород как

сырья, как объектов труда.

От первых попыток предка человека сначала просто использовать,

а затем расщеплять кремень, что относится еще к началу четвертичного

периода (за сотни тысяч лет до нашего времени), до чрезвычайно

высокой и крайне диференцированной по типам орудий техники камня

высокоразвитых обществ, вроде древней Мексики или додинастического'

Египта (непосредственно предшествовавшей распространению металла),—

прошел долгий путь освоения человечеством этого незаменимого мате-

риала для изготовления орудий труда.

Усложнение и совершенствование приемов обработки кремня, кото-

рое шло в течение веков в направлении, обусловленном полезными

свойствами материала, рука об руку с ростом производительных сил

первобытного общества, определяет общий характер развития техники

изготовления каменных орудий. Этапы этого развития имеют определен-

ную последовательность на всех материках и обнаруживают несомненное

сходство, по крайней мере в основных чертах, для совершенно различных

территорий.

Такое обстоятельство имеет большое значение потому уже, что оно

дает известный критерий для расчленения истории первобытного

общества на периоды, характеризующиеся определенными приемами

изготовления орудий и подбором их инвентаря.

Нельзя упускать из виду и тот существенный факт, что типы орудий

и приемы их изготовления, последовательная смена того и другого

служат часто единственным надежным источником для установления

времени палеолитических памятников, в которых перед нами раскры-

ваются условия жизни и деятельности обществ ледникового периода.

Особенно же важно это в тех нередких случаях, когда ни условия

геологического залегания, ни остатки фауны не могут дать более точных

указаний для определения возраста памятников человеческой культуры.

Из сказанного отнюдь не следует, однако, что можно, — учитывая

естественную закономерность в развитии первобытной технологии

кремня, — считать правильной точку зрения буржуазной науки, склон-

104

ГЛАВА ВТОРАЯ'

ной видеть в кремневом инвентаре самодовлеющую область культуры со

своими особыми законами развития (наподобие законов развития живых

организмов). В современной буржуазной археологии, насквозь пропи-

танной формальным, вещеведческим подходом к фактам, относящимся

к первобытной истории, орудия труда наделяются несвойственной им

самостоятельной жизнью. Отсюда вытекает весьма распространенный

в кругах буржуазных ученых взгляд на кремневые орудия палеолита

как на „руководящие ископаемые" плейстоцена. Что еще хуже, — им

часто приписывается какое-то мистическое сродство с той или другой

расой или группой человечества, вроде пресловутых „культур" рубила

и кремневой пластины.

Ни факты, которыми мы располагаем, ни наши общие представления

о роли кремня в истории человеческого общества ни в какой мере не

согласуются с подобными биологическими или метафизическими точками

зрения в отношении данных явлений, к которым нам придется в даль-

нейшем еще не раз возвращаться.

Общеизвестно, что камень, в частности кремень, как и другие породы

со сходными свойствами — твердостью и своеобразной „пластичностью",

не только являются весьма важным материалом первобытного производ-

ства, но, в силу своей сопротивляемости действию времени, составляют

преобладающие, а часто единственные дошедшие до нас вещественные

остатки первобытных эпох человеческой истории.

Сиена типов Естественно поэтому поставить вопрос, в какой мере подобный

кремневого инвентарь, так называемая „кремневая индустрия" палеолита, пригоден

в^алеоТите

для

определения времени (исторической принадлежности) памятника,

с которым он оказывается связанным в геологических напластованиях.

Еще в конце 60-х годов прошлого столетия на основании материалов,

собранных в речных отложениях северной Франции и южной Англии,

а также результатов исследований пещерных поселений той же Франции

и Бельгии удалось набросать ту схему, из которой выросла распростра-

ненная в настоящее время хронологическая классификация палеолити-

ческих остатков Европы. В этой периодизации палеолита наиболее важ-

ным моментом является разделение палеолитических памятников на три

группы, отвечающие последовательной смене приемов обработки кремня.

Такие три группы памятников составляют древний, средний и поздний

(или верхний) отделы палеолитической истории человечества.

Указанная хронологическая схема, естественно, сложилась чисто

эмпирически, в процессе накопления фактических данных. Она должна

была создаться из типологического сопоставления остатков человеческой

деятельности, происходящих из более ранних и более поздних напласто-

ваний, при учете стратиграфических данных и характера сопровождаю-

щей их фауны. Все же за этой достаточно упрощенной периодизацией

первобытной истории стоит идея развития, идея преемственного услож-

нения технических приемов, шедшего рука об руку с историческим

развитием самого человеческого общества.

Существенные особенности отличают технику палеолитических эпох.

От грубых рубил шелльской эпохи развитие техники идет к более

усовершенствованным рубилам ангельского типа, чтобы затем смениться

новым приемом —- расщеплением кремня широкими сколами, что харак-

теризует средний палеолит, и в позднем палеолите дает место наиболее

совершенному способу утилизации кремня (в смысле приемов его рас-

щепления и подретушевки), связанному с оформлением призматических

сколов.

ПЕРВОБЫТНОЕ СТАДО .

Весьма поучительно сопоставить с научными взглядами, которыми

руководились ученые третьей четверти XIX в., те надуманные, заумные

идеи о людях — „носителях культуры ручного рубила", „носителях

культуры клинка" и т. п., которыми живет современная буржуазная

наука в лице ее виднейших представителей, ее признанных автори-

тетов. Не развитие общества, не общечеловеческие ступени культуры,

а столкновение рас и „культур", влияние одного „культурного типа"

на другой видят эти авторы в далеком, да и в более близком прошлом

человечества.

ШЕЛЛЬСКОЕ ВРЕМЯ

Следы человеческой деятельности на материках Европы, Азии

и Африки могут быть прослежены в очень раннюю эпоху. Если не при-

нимать во внимание находки эолитов за их недостоверностью, можно

все же утверждать, что человек появляется здесь в древнейшую пору

последнего геологического (четвертичного) периода.

Физический тип питекантропа и гейдельбержца, древность которых

не вызывает сомнений, указывает на пройденный длительный путь пред-

шествующего развития от животного к человеку.

На ступени питекантропа, то есть, видимо, почти на грани третичного

и четвертичного времени, появляется уже существо, обладающее всеми

зачатками человеческой организации •— вертикальным положением тела,

руками, предназначенными для действия, развивающимся головным

мозгом, таким, которого не имеет ни одна из обезьян. Если пока нельзя

связать питекантропа с определенными находками изделий из камня,

все же очевидно, что он, еще не обладая, естественно, навыками сколько-

нибудь сложной хозяйственной деятельности, должен был пытаться

использовать попадающиеся ему обломки камня для тех или иных своих

производственных целей.

Во всяком случае, начальный период палеолита отмечен уже появ-

лением орудий труда, грубо обтесанных камней, определенная форма

которых не может вызвать сомнений в их значении: эти первые

известные нам орудия труда, так сказать, документируют появление

общественного человека. Подобные находки широко распространены

в раннечетвертичных наносах приатлантических стран Европы, так же

как в области Средиземноморья, а затем и в ряде внеевропейских стран.

Их сопровождают остатки теплой фауны, характерной для эпохи, задолго

предшествовавшей максимальному оледенению.

Время, к которому относятся эти орудия, получило название шелль-

ской эпохи по имени небольшого городка Шелль, под Парижем, на

р. Марне, где с древними отложениями реки, издавна разрабатываемыми

для добывания песка и щебня, связано одно из наиболее богатых

и лучше изученных местонахождений подобных орудий, так называемых

рубил, сопровождающихся типичной фауной раннего плейстоцена. Это

место находок орудий раннепалеолитических типов, неоднократно описы-

вавшееся в археологических и геологических трудах, представляет не-

большое „плато" (древнюю террасу р. Марны), расположенное к востоку

от г. Шелль, огибаемое рекой, образующей здесь широкую дугу. Цоколь

террасы из третичного мергеля, несущий древнеаллювиальные пески

и галечники, расположен всего на 0,5—1 м над заболоченной нижней

(современной) террасой реки и на 4 м над уровнем самой реки (40 м

над уровнем моря). Толщина наноса, покрывающего террасу, достигает,

по имеющимся данным, 8 м. На приведенном разрезе (рис. 21) можно

106

ГЛАВА ВТОРАЯ'

Переотло-

видеть вверху отложении террасы покровный песчанистый лёсс, содер-

жащий позднепалеолитические остатки; ниже — пески и галечники

с орудиями мустьерских типов, определяющими возраст этого аллювия,

и типичной „холодной" фауной — мамонтом, северным и благородным

оленями, лошадью, быком и пр.

Поднявшиеся в мустьерское время воды Марны, отложившие эти

наносы, частично размыли более древние напластования террасы.

В толще нижних отложений, состоящих также из галечников и песков

(разрабатываемых здесь в качестве балласта), встречаются типичные

шелльские (рубила и сопровождающие их грубые кремневые отщепы

вместе с костями древнего слона, носорога Мерка, гиппопотама, пещер-

ного медпедя, лошади, очень близкой к лошади Стенона, и других

животных.

В последнее время некоторые авторы приходят к заключению, что

жение в Шелле, как и во многих других подобных местонахождениях Европы,

шелльских

остатков

связанных с отложениями нижних плейстоценовых террас, в действитель-

ности должно было иметь место переотложение описанных ранее остат-

ков из террас, расположенных

значительно выше в отношении

уровня реки. Это могло бы

объяснить остававшееся до сих

пор непонятным залегание древ-

ней „теплой" фауны раннего

плейстоцена и отвечающих ей

по времени шелльских орудий

в наносах всех трех речных тер-

рас северной Франции, к чему

нам еще придется вернуться

ниже.

Отсюда делается даже вы-

вод о нетипичности самого

Шелля, и некоторые авторы

вносят предложение заменить

термин „шелльская эпоха" тер-

Рис. 21. Разрез верхней террасы р. Марны

M{ffl0M

„

ббевилиен" (аббевиль-

у Шелля, показывающий размыв шелльских

отложений в мустьерскую эпоху:

1 — покровный суглинок, 2 — пески мустьер-

ская эпоха) по имени другого

местонахождения северной

ской эпохи, 3 - гравий и галечник шелльского ФраНЦИИ, ГДе Подобные ОруДИЯ

времени, черное пятно в середине - валун. иЗВеСТНЫ В ПерВИЧНОМ ЗалеГЭ-

V^n н. в. /. ., ч ^

нии (in situ). Однако такое

предложение вряд ли может

встретить какое-либо сочувствие, поскольку название „шелльская эпоха",

при всей своей условности, достаточно прочно привилось в науке; оно тем

более неприемлемо, что замена одного названия другим, по существу, не

внесла бы ничего нового, отразив лишь постоянное стремление католи-

ческих кругов, располагающих значительным влиянием в этих вопросах,

насколько возможно умалить авторитет крупного буржуазного ученого-

атеиста Г. Мортилье, предложившего название „шелльская эпоха".

Ручное Находки, сделанные в Шелле и других местонахождениях этого

рубило рода, мало разнообразны и большей частью представляют собой массив-

ные, несколько уплощенные валуны, обитые сколами с двух сторон

таким образом, что они получают вид грубого и тяжелого орудия, более

или менее миндалевидной формы, с заострением на одном конце. Большое

количество подобного рода древнейших орудий труда найдено в послед-

ПЕРВОБЫТНОЕ СТАДО .

ние годы в западной Армении, в районе холма Сатани-Дар. Такие

орудия должны были удобно захватываться рукой в определенном поло-

жении — так, чтобы основание орудия, которое часто сохраняет есте-

ственную корку или образует намеренно сбитую для этой цели площадку,

получало упор в ладони (рис. 22).

Эти первые дошедшие до нас орудия человеческого труда, имеющие

уже вполне законченную, определенную и характерную форму, перво-

начально были описаны под именем сент-ашельского топора. Позже

в археологической литературе

они получили наименование руч-

ного рубила. Подобное услов-

ное обозначение должно было

подчеркнуть их характерную

особенность — употребление

орудия непосредственно от руки.

В шелльских местонахо-

ждениях ручное рубило очень

варьирует по своей форме, ве-

личине, качеству отделки и даже

по материалу, из которого оно

изготовлено. Однако оно по-

всюду сохраняет некоторые

общие, присущие ему особен-

ности. Рис. 22. Шелльские рубила из Сатани-Дара.

Наиболее обычная, раопро- (Армения),

страненная форма шелльского

ручного рубила — это несколько удлиненная, овальная, более или менее

миндалевидная форма. Оно всегда несколько (часто значительно) утол-

щено, расширено и закруглено в основании. Кверху шелльское рубило

постепенно утончается, образуя на этом конце более или менее грубое

острие.

Верхняя и нижняя поверхности орудия бывают уплощены, тогда как

боковые края, образованные с помощью подтески, всегда остаются все

же весьма неровными.

Наряду с этой типичной формой ручного рубила в тех же место-

нахождениях встречаются орудия, довольно значительно от него отли-

чающиеся. Они бывают более округлыми или более вытянутыми,

иногда с режущим, а не заостренным концом, и т. д. В общем же эти

уклонения от основной формы примитивного рубила большей частью

носят все же случайный характер.

Неустойчивыми являются и размеры орудия. Вес его колеблется

от 50—70 г (у маленьких экземпляров) до 2 кг. Нужно заметить, что

уменьшение размеров рубила наблюдается в более позднее время,

в связи с его иным производственно-техническим применением в условиях

ашельской и мустьерской эпох.

Шелльские же рубила, как правило, отличаются более крупными

размерами и значительным весом. Вполне обычными для шелльских

слоев являются рубила в 18—20 см и более в длину, при соответ-

ствующих толщине и весе. Подобные заостренные, удобно помещавшиеся

в руке и довольно тяжелые кремни являлись в ту эпоху достаточно

эффективным для определенных производственных целей орудием труда

(рис. 23).

Удерживаясь в употреблении в течение очень долгого времени,

110 ГЛАВА ВТОРАЯ'

изменения, так что в их типах запечатлен некоторый прогресс техники,

имевший место в продолжение шелльской эпохи. В раннюю пору шелль-

ской эпохи они бывали более грубы; и более массивны, часто с небольшим

количеством сколов, приостривающих конец орудия (рис. 24). Позже,

когда ручное рубило приобрело более определенную форму, оно получило

очертание миндалины, то есть более острый верхний конец и широкое

круглое основание. Если вначале общий вид ручных рубил, происходя-

щих из шелльских отложений, в значительной степени зависит от формы*

самого валуна, потом они становятся более уплощенными, так как их

поверхность стесывается повторными сколами. Однако в течение всей

шелльской эпохи они сохраняли грубую, примитивную отделку; сильные

Рис. 23. Типичное шелльское рубило.

Рис. 24. Шелльское рубило

раннего типа (Бельгия), Кре-

мень, ок.

/4 н. в. (из Путятин-

ской коллекции).

удары, которыми они обтесывались поочередно то с одной, то с другой

стороны, давали орудию неровную поверхность и зигзагообразно профи-

лированный край. По этим признакам шелльские рубила довольно легко

отличаются от рубил следующего, так называемого ашельского времени

(см. рис. 33).

Вопреки мнению некоторых ученых, основывающемуся на предполо-

жениях прежних исследователей, представляется совершенно неправдо-

подобным, чтобы это древнейшее орудие могло насаживаться на рукоять

наподобие топора австралийцев. Против этого говорит прежде всего

сама форма орудия — постоянно наблюдающееся сильное утолщение

в нижней половине, что, очевидно, мешало бы укреплению его в рукояти.

Кроме • того, нельзя не учитывать естественной последовательности

в развитии и усложнении человеческой техники, которая в условиях

шелльской эпохи вряд ли могла бы дойти до применения такого относи-

тельно сложного усовершенствования, как рукоять. Иначе можно было

бы ожидать встретить у шелльского человека, едва начинавшего накапли-

вать некоторый технический опыт, такие относительно сложные куль-

турные навыки, как умение изготовлять ремни из шкур животных или