Десницкая А.В. Албанский язык и его диалекты

Подождите немного. Документ загружается.

е Madhe) исторически объединялись в ряд родо-племенных кол-

лективов — фисов. Эпитет «е Madhe» ('Большая') иногда восприни-

мается как оценка величины и значимости таких фисов, как

Keimend, Hot, Gruda, игравших видную роль в политической

даизни северной Албании периода турецкого владычества.

Группу Большой Мальсии составляют албанские фисы Хот и

Груда по среднему течению реки Цем (Сем, Циевна в Черногории),

южнее города Титоград (Подгорица) — на территории Югославии,

большой фис Кельменд, населяющий высокогорные долины

верхнего течения рек Цем и Лим — на крайнем севере албанской

территории; к фису Кельменд принадлежат также жители селе-

ния Бога (Boga) — в долине потока Prroni i Thatë ('Сухой Ру-

чей');

в соседстве с Бога лежит область фиса Шкрель. Несколько

западнее, на склонах гор, обращенных к Шкодранскому озеру

и на прибрежной равнине — территория фиса Кастрат. Далее

к югу — мелкие группы: Лохья (Lohja,) Реч (Reç) и Рйол

(Rrjoll). Согласно местной традиции, все эти объединения горцев

часто именуются Пришкодранской Мальсией (Malsia е Mbishko-

drës).

В XVII в. фисы Большой Мальсии объединились в союз.

Этот союз имел целью вооруженную борьбу против турецкой

военной администрации, стремившейся распространить свою

власть на непокорные горные области.

Основное занятие этих, как и других албанских горцев, —

скотоводство. С незапамятных времен они летом пасли свои

стада на горных лугах (bjeshkat), a к зиме спускались с ними на

приморские равнины. Часть горцев Большой Мальсии в XIX в.

осела на равнине, образовав ряд сел в низовьях Буны (Бояны),

Дрина и Мата. И на новых местах эти бывшие горцы продолжают

сохранять свои бытовые особенности, старинные костюмы, а также

говор (в условиях некоторого взаимодействия с речью старых

жителей северноалбанской низменности). Преобладающая часть

горцев Большой Мальсии католики.

Говор Большой Мальсии, представляющей собой одну из

окраин гегской диалектной зоны, обладает некоторыми архаиче-

скими особенностями и в то же время обнаруживает характерные

инновации. Так как он до сих пор не описан, основные сведения

о его особенностях приходится извлекать из записей фольклора.

В области вокализма несомненным архаизмом является сохра-

нение дифтонга ио, перешедшего в других гегских говорах в ие

(и далее в и). Чаще представлены формы с раскрытием второго

элемента: ио ^> иа. Эта консервативная особенность хорошо про-

слеживается в некоторых записях фольклорных текстов. Так,

в песне «Murimi në Kala»

представлены формы: grua (лит. г.

Këngë popullore legjendare. Tiranë, 1955, стр. 10 и ел. Эта песня впер-

вые была опубликована в журнале «Hylli i Dritës» (Shkodër) в 1930 г. с об-

щим указанием «Malsija е Madhe», без более точной локализации.

6 А. В. Десницкая

grue) 'женщина', причастия (в составе аналитических глагольных

форм) fillua (от filloj 'начинаю'),shkua (от shkoj 'иду'), kallxua(OT kall-

xoj 'рассказываю'), инфинитив me shkua и др. Аналогичную кар-

тину дают записи эпических песен, сделанные недавно (уже

в 50-е годы) в деревнях близ Лежа (Lezh) и в районе Брегу и Матит

(Bregu i Matit), где живут переселенцы из Большой Мальсии.

Например, инфинитивные формы: me martua 'женить', me shkua

'пойти' и др.

М. Ламберц в своей записи эпической песни из

Груды, произведенной в 1916 г., наряду с общегегскими формами

me pusue 'отдыхать', me skue 'пойти', nuk due 'не хочу', me mue

'со мной' зафиксировал формы krua 'источник', me kaluâ

'пройти'.

Вероятно, произношение дифтонга ие было данью

устно-литературной языковой традиции, связывавшей исполни-

теля песни; формы же krua, me kaluâ проскользнули из живой

речи. Форма me kaluâ (с открытым о в качестве второго элемента

дифтонга) является остатком более ранней фазы произношения

этого дифтонга; в текстах XVI и начала XVII в., происходящих

из гегской диалектной области, еще зафиксировано произношение

ио,

например у Бузука: me u shumuom 'умножиться', gruoja

'женщина'; у П. Буди: me mbaruom 'окончить', për të mpsuom

'чтобы учиться' и др. Э. Чабей сообщает, что в северной части

диалектного ареала Большой Мальсии он зафиксировал произно-

шение ио, в то время как южнее (селение Bajzë краины Кастрат)

произносят «более открытый звук, нечто среднее между ио, иа

и ие, приблизительно иа».

Это наблюдение он подтверждает и

фактами, извлеченными из архивных фольклорных материалов.

Так, в текстах, записанных в крайне Хот: Deli Meta fjalë ka

çuo 'Дели Мета слово послал', ke gabuo 'ты ошибся', tue mrizuo

'отдыхая в тени', thuoj karvanit 'скажи каравану', kërset pushka

ne Prruo t'thatë 'гремит ружье в Сухом Ручье'; в тексте из Дуцай

(Ducaj,

крайна Шкрель): u martua 'женился'. Э. Чабей конста-

тирует, что изоглосса сохранения старого дифтонга ио, частично

с раскрытием его в иа, характерна не только для северо-западных

гегских говоров, но проходит и далее к востоку — по всей север-

ной окраине албаноязычного ареала.

К числу инноваций следует отнести значительное отодвижение

назад долгого а (как носового, так и неносового), сопровождаемое

лабиализацией. Результат: очень глубокое открытое долгое о.

М. Ламберц, кратко отмечая особенности говора племени Груда,

говорит о «замутнении» (Verdumpfung) и назализации долгого ä

Këngë popullore legjendare, стр. 34, и ел.; 65 и ел.; 111 и ел.

M. Lambert ζ. Albanische Märchen. Akad. d. Wiss. in Wien.

Schriften der Balkankomission, Linguist. Abt. XII, Wien, 1922, стр. 176 и ел.

Е. Ç a b е

Diitongje e grape zanoresh të Shqipes. Bui. Univ., Ser.

Shk. Shoq., 1958, № 3, стр. 77 и ел.

Там же, стр. 78.

,ι приводит примеры: p^sa 'паша', kqfe 'кофе', kfjrn 'я имею' и др.

В записи эпической песни из деревни Lofka (Gruda) Ламберц

пользуется для передачи этого звука знаками q и о (ka,n 'они

имеют', кот 'имею', osht 'есть').

Возможно, что в произношении

исполнителя песни наблюдались известные различия в степени

лабиализации гласного. Мой опыт наблюдения над особенностями

северо-западной гегской речи говорит о наличии в этих случаях

очень заднего и сильно лабиализованного долгого а, практически

переходящего в открытое глубокое д. Сам Ламберц отмечает, что

в говоре Груды тенденция к «замутнению» (Verdumpfung) ударен-

ного долгого <х заходит в своем действии еще дальше, чем в го-

воре Шкодры;

в Шкодре же эта тенденция выражена достаточно

ярко.

В области консонантизма консервативной особенностью, харак-

терной вообще для всех северо-западных говоров, является сохра-

нение рефлексов старых сочетаний kl, gl в виде особых сочетаний

слегка палатализованного заднеязычного смычного с неслого-

вым /: kiai 'плачу' «klanj), kjoftë 'пусть будет' (<^kloftë),

giuha « gluha) 'язык' и др. В южной части гегского диалект-

ного ареала эти сочетания отражены как среднеязычные смыч-

ные.

Старые среднеязычные смычные, с которыми в южногегском

совпали рефлексы kl и gl, в северо-западных (и дукаджинских)

говорах перешли в среднеязычные аффрикаты.

В качестве специфической особенности говора следует отме-

тить двоякий результат изменения сложных фонем mb, nd. С одной

стороны, как в большинстве гегских говоров, ассимилирующее

воздействие оказывает первый элемент, благодаря чему на его

месте появляются долгие носовые сонанты, которые могут затем

сокращаться: knnon, knon (këndon) 'поет', me mennue (me mendue)

' думать', me manie (me mbarue) ' оканчивать' и др. Но наряду с этим

отмечаются случаи утери носового приступа при сохранении

и оглушении неносовой смычки. Это явление, специфичное для

говоров Большой Мальсии, впервые отметил М. Ламберц в го-

воре Груды, приведя в качестве иллюстрации формы me put

(шкодр. те mût, лит. г. те mbyt) 'убивать, душить', me ktue

(шкодр. те knue, лит. г. me këndue) 'петь'.

Ю. Рота также выде-

ляет его в качестве характерной особенности говоров Пришкод-

ранской Мальсии. Он дает примеры: me pytë t'ujë (лит. г. me mbyt

ndë ujë) 'утопить в воде', dhëpalla (dhëmballa) 'коренной зуб',

е tesha pi rrugë atejna (е ndesha mbi rrugë andejna) 'я встретил его

по дороге оттуда', âtra (ândra,T. ëndra) 'сновидение'. Рядом он при-

M. L a m b е г t z. Bericht über meine linguistischen Studien, стр. 7.

M. L a m b е r t ζ. Albanische Märchen, стр. 176 и ел.

M. L a m b е г t z. Bericht über meine linguistischen Studien, стр. 7.

Там же.

6* 83

водит образцы более обычного для гегской диалектной зоны изме-

нения: sen (send) 'предмет', nokush (ndokush) 'кто-либо', Nue

(Ndue) собственное имя (Антон), nânë (nândë, т. nëntë) 'девять'.

В тексте песни «Murimi ne kala» мы находим: kanë kuvetua (kanë

kuvendue) 'они разговаривали', наречие kutrual (kundruell)

'напротив', prej dhipës (dhimbës) së kresë mzi pahem (mbahem)

në kamë (kambë) 'от боли головы еле держусь на ногах' и др.

Э. Чабей отмечает также случаи изменения nd ^> d, тЪ 5> Ь

без потери зконкости. Так, в тексте песни из Сельца (Selcë, крайна

Кельменд): daj Vermoshit (ndaj Vermoshit) 'к Вермошу, в на-

правлении к Вермошу', barrë (mbarrë) 'позор'.

Очень большой степени интенсивности достигает процесс

смешения фонем dh [ä] и 11 II], наблюдаемый и в других гегских

говорах. Акустически эти фонемы оказываются очень близкими

и фактически чаще всего И [I] подменяет собой dh [3]. Например:

a, drelun (âsht dredhun) 'повернулся', ele (edhe) союз 'и', a ilnue,

(âsht idhnue) 'разгневался', un kom noiun vetun (une kam ndo-

dhun vetëm) ' я оказался один', u ka ianun (u ka dhânun) ' он им дал',

ka mlei (ka mbledh) 'он собрал' и др.

По-видимому, фонетически

основанием для такой подмены является очень сильная степень

веляризации, характерная как для И [I], так и для dh [d].

Вообще, надо заметить, что для некоторых гегских говоров

ярко выраженная тенденция к веляризации целого ряда со-

гласных является существенной особенностью произношения.

Дж. Лоумэн, исследовавший фонетический состав шкодранского

говора, отмечает «темный» (dark) или велярный характер не только

звуков [t] и [а], но также носовых m [m] жп\к], развившихся из тЪ

nd.

Эта дополнительная артикуляция соответствующих со-

гласных без сомнения присуща и речи горцев Большой Мальсии.

Сильная отодвинутость назад долгого а, сопровождаемая его

лабиализацией, о которой была речь выше, вероятно также свя-

зана с этой общей установкой артикуляционной базы, определяю-

щей весь тип произношения, характерный для данного говора.

Обращают на себя внимание формы с выпадением шипящего

перед переднеязычным смычным: ite (ishte) 'он был' (3-е л. ед. ч.

имперф.), kite (kishte) 'он имел'. Также с выпадением аффрикат:

mit 'друзья' (<Cmict, лит. miqt).

В области грамматики для говоров Большой Мальсии, как

и для многих других северногегских и восточногегских говоров,

J. R г о t a. Letratyra shqype, стр. 18.

К. pop. legjend., стр. 10 и ел.

Е. Ç a b e

Për historinë e konsonantizmit të gjuhës shqipe. Bui.

Univ., Ser. Shk. Shoq., 1958, № 1, стр. 37.

M. L a m b е r t ζ. Albanische Märchen, стр. 176 и ел.

G. S. Lowma η. The Phonetics of Albanian. Language, VIII, № 4,

1932,

стр. 277 и ел.).

M. L a m b e r t ζ. Bericht über meine linguistischen Studien, стр. 7.

характерно образование описательных форм перфекта и плюсквам-

перфекта непереходных глаголов со вспомогательным глаголом

jam 'быть'. Например: at'herTemku ite skue 'тогда Темку пошел',

n'obor ite hi. . . 'и вошел во двор. . .'

ж др. В большинстве

албанских говоров, а также в литературном языке, правилом

является употребление вспомогательного глагола kam 'иметь'

как при переходных, так и при непереходных глаголах.

Нет сведений относительно того, в какой степени указанные

особенности распространены во всех частях ареала Большой

Мальсии. Можно предполагать, что изоглоссы отдельных явлений

проходят относительно независимо одна от другой и пересекаются

изоглоссами соседних ареалов. Колебания в проведении того

или иного явления наблюдаются, вероятно, не только от селения

к селению, но и в речи одного и того же лица, как об этом свиде-

тельствуют фольклорные записи. Горцы Большой Мальсии были

всегда тесно связаны с горцами соседнего Дукаджина (отношения

свойства, совместное участие в военных походах, встречи на

пастбищах и др.), а также с населением Шкодры и окружающих

ее равнин. В этих условиях речевое взаимодействие всегда было

довольно интенсивным, что не могло не приводить к стиранию

резких различий между отдельными говорами горных областей

северо-западной Албании и Шкодранской низины (gropa е Shkod-

rës).

Кроме того, следует учитывать влияние языковой нормы

устной народной поэзии. Эта норма в основных своих чертах

ближе всего соответствует типу соседних с говорами Большой

Мальсии дукаджинских говоров (см. ниже), что несомненно должно

было усиливать позицию последних в процессе диалектного

взаимодействия.

Говор Край

Об албанском говоре Край (Krajë) — гористого района, лежа-

щего между Шкодранским (Скадарским) озером и Адриатическим

морем (на территории Югославии),

—

до последнего времени све-

дений было очень мало. Ю. Рота более 30 лет тому назад отметил

в качестве характерных следующие фонетические особенности

этого говора: 1) отсутствие назализации гласных; 2) изменение

тпЪ

^> т, nd > η; 3) при смешении фонем dh [â] и 11 it] произноше-

ние dh подменяет собой произношение II: fëdhanxat (fëllanzat)

'куропатки', modha (molla) 'яблоко', i gjadhë (i gjallë) 'живой';

4) переход ft > tht — mjatht (mjaft) 'достаточно', batht (baft)

'судьба' (тур. bäht), также thmije (fmije) 'дитя'.

Из приведенных

К).

Ротой примеров ka maruo 'окончил', duhet me nigjuo 'надо

послушать' можно было заключить также о сохранении старо-

М. Lambert ζ. Albanische Märchen, стр. 176 и ел.

J· R г о t a. Letratyra shqype, стр. 19.

албанской формы дифтонга ио (лит. г. we). В тексте песни, записан-

ной в Крае (Krajë), представлены формы с иа: mua (mue) 'мне',

qofsh bekua (qofsh bekue) 'да будешь благословен', dua (due)

'хочу', me je kërcnua (kercnue) 'ты мне угрожал' и др.

В 1961 г. появилось специальное исследование Идриза Айети,

посвященное говору албанской колонии Арбанас (Arbanas,

бывш. Борго Эриццо — Borgo Erizzo, близ Задара).

Особый

раздел этой работы посвящен говору Край, с которым сравнивается

речь переселенцев, покинувших крайские села Бриско (Brisko)

и Шестан (Shestan) в начале XVIII в. И. Айети дает обстоя-

тельное описание фонетических и морфологических особенностей

говора Край, частично подтверждая, а частично исправляя и

дополняя наблюдения Ю. Роты. На основании этих более полных

и точных сведений мы можем заключить, что говор Край, подобно

другим северо-западным гегским говорам, наряду с архаическими

чертами обнаруживает также некоторые инновации.

В области вокализма для него характерны 1) сохранение

старого дифтонга ио; 2) частичная деназализация гласных, ко-

торой подверглись только й, у, ё, I. Назальное й сохраняется:

те bä 'делать'. В некоторых словах носовое й иногда пере-

ходит с утерей назальности в краткий гласный смешанного

ряда, соответствующий тоскскому ё. Соответственно формы bàn

и bëii 'я делаю' употребляются параллельно. В форме 3-го л.

ед.

ч. наст. вр. глагола «быть» с никогда не произносится;

произносится ё, иногда i: est i mir или ist i mir 'он хорош'

(ср.

шкодр. àst i mir); 3) лабиализация долгого ä, дающая глас-

ный, средний между а и о — vïâ 'брат', me râ 'упасть', nât 'ночь'.

В области консонантизма характерны 1) сочетания ki, gi,

отражающие старые kl, gl — kiën «klene) 'они были', i giat

«glats) 'длинный', giuh «gluhs) 'язык'; 2) сохранение в конце

слова среднеязычного носового—ban, bën 'делаю', fnon 'живу';

3) изменение nd^>n, mb^>m—masanei « mbasandei) 'затем',

snos « äsndos) 'здоровый'. Однако в деревнях Бриско и Шес-

тан в произношении стариков до сих пор еще слышатся nd,

mb — mbret, katund, sëndos; 4) переход d^>l: uïa е mär'добрый

путь'

(лит. udha), li е den (лит. dhi е dhen) 'козы и овцы',

peslet (pesdhet) '50' и др. И. Айети считает, что жители Бриско

и Шестана не различают фонем d и I. Наблюдение Ю. Роты,

отметившего произношение d вместо I, он считает неточным.

Можно полагать, что существенного противоречия между наблю-

дениями двух ученых все же нет. Видимо, процесс смешения

акустически сходных (благодаря очень интенсивной веляриза-

Këngë popullore historike. Tiranë, 1956, стр. 260 и ел.

I. A j е t i. Istorijski razvitak gegijskog govora Arbanasa kod Zadra.

Sarajevo, 1961 (Naucno drustvo NR Bosne i Hercegovine. Balkanoloski In-

stitut, knj. 3).

ции) согласных — звонкого интердентального спиранта и лате-

рального сонанта — зашел настолько далеко, что действительно

произошло совпадение их в одной фонеме. Различие акусти-

ческого эффекта — ближе к [а] или к

[I]

— принципиального

значения не имеет, хотя наблюдения И. Айети, по-видимому,

более точны; 5) явно выраженная тенденция к превращению

/>θ:

me nö&t «nie fioft) 'знать', priOti «prifti) 'священник',

θπιΐ,

f(ë)mi 'дитя', me lu&tuo, me luftuo 'сражаться' и др.

Все эти особенности в основном характерны и для говора пере-

селенцев, образовавших в начале XVIII в. «арбнешскую» (албан-

скую) колонию Арбанас близ Задара (Борго Эриццо). Говор

этой колонии привлек к себе внимание уже давно и ему были по-

священы специальные исследования Г. Вейганда

и К. Талья-

вини.

Однако работа И. Айети дает значительно более полную

и детальную картину этого говора, вызывавшего к себе до сих

пор особый интерес, поскольку он мог служить источником сведе-

ний о неизвестном прежде говоре Край. В работе Айети говор Край

и производный от него говор села Арбанас впервые представлены

в сопоставлении, что позволяет установить историческую пер-

спективу развития каждого из них.

Для говора переселенцев характерно, так же как и для говора

Край, сохранение старого дифтонга ио, частично перешедшего

в иа. Так, из семи текстов, записанных со слов жителей села,

три имеют формы с ио: gruo 'женщина', me kërkuo 'искать'; че-

тыре — формы с иа: me punua 'работать', me këndua 'петь'.

Сохраняется произношение mb, nd: mbromie 'вечер', me kën-

dua 'петь'. Сохраняется также среднеязычный носовой в конце

слова: punou 'работаю' (ср. литер, punoj).

Утеря назализации гласных проведена в говоре переселен-

цев более последовательно, чем в говоре Край. Ей подверглось

также долгое носовое ä: rân-a 'песок' (ср. лит. г. rân-a), sän

'сено'

(лит. г. sânè); с лабиализацией: me bq 'делать' (лит. г.

me bâ), zq 'голос' (лит. г. zâ). Лабиализация долгого ä прове-

дена последовательно. Так, в одном из текстов: ko ârd Koleci

nï mbromie pë pazorit më gomôr (= ka ardhë Koleci një mbrâmje

prej pazarit me gomar) 'пришел Колец однажды вечером с ба-

зара с ослом'.

Переход звонкого интердентального щелевого в веляризован-

ный латеральный сонант (et > I) был, по-видимому, завершен еще

до переселения. Специфическая инновация говора переселенцев —

это утеря фонетического различия между двумя типами латераль-

G. W e i g a η d. Der gegisclie Dialekt von Borgo Erizzo bei Zara in

Dalmatien. Jahresber. des Instituts für rumänische Sprache in Leipzig,

Bd. 17/18, 1911.

C. Tagliavini. L'Albanese di Dalmazia, contributi alla cono-

scenza del'dialetto ghego di Borgo Erizzo presso Zara. Firenze, 1937.

I. A j е t i. Istorijski razvitak gegijskog govora, стр. 148 и ел.

ных — веляризованным и палатализованным. В речи представи-

телей младших поколений существует только одна фонема /,

представленная «средним или европейским I». В отличие от обще-

алб.

moia (molla) молодые говорят только mola; произношение

[moJa] можно услышать лишь у людей старших возрастов. Изме-

нение это имеет общий характер и переходом охвачены также те

слова, в которых I являлось результатом субституции звонкого

интердентального спиранта, например: αϊ 'дорога' (лит. udhë),

ele (лит. edhe)

и', pënin te barl (лит. të bardhë) "белую нитку'.

Как характерную инновацию можно отметить подмену глухого

интердентального щелевого û сибилянтом s: më sot (лит. më

thotë) 'мне говорит'. Это распространяется и на те случаи, где •&

получено из /. Оба типа произношения пока сосуществуют, и

форма prid(t) 'священник' (<С prift) еще употребляется наряду

с pris(t). И. Айети реконструирует следующий ход эволюции

произношения: floh 'знаю' ]> nof ^> пой ]> nos. Старая форма

rioh представлена в тоскских говорах и основанной на них форме

литературного языка, nof — в большинстве гегских, ήοθ — в го-

воре Край и наконец форма nos, наряду с ήοΦ, — специфическая

инновация изолированного говора села Арбанас в Югославии.

Помимо инноваций в области фонетики (здесь отмечены наи-

более значительные), этот говор обнаруживает некоторые изме-

нения в морфологии, направленные в сторону упрощения и ана-

логизации отдельных парадигм. Самое существенное из них —

это ликвидация сигматических форм в аористе и замена их про-

дуктивными новообразованиями. Так, литературным формам

1-го л. ед. ч. аориста rashë 'я упал', pashë 'я увидел', dhashë

'я дал', thashë 'я сказал', lashë 'я оставил' в говоре соответствуют

rova, pova, dhuva, sova, luva (по типу punova); новая форма

keita заменила старую форму 1-го л. ед. ч. аориста от глагола

«быть» (ср. лит. qeshë). Характерно также устранение нерегуляр-

ного образования форм мн. ч. от слов женск. p. dôr 'рука'

и der 'дверь'. Ср. лит. ед. ч. dore — мн. ч. duar-t, duer-t;

derë — мн. ч. dyer-t. В арбан. говоре: dôr — мн. ч. dora-t, dër —

мн.

ч. dera-t (по типу ед. ч. väjz 'девушка' — мн. ч. vajza-t).

Свобода в проведении подобных новообразований аналогиче-

ского характера обеспечивается полной изоляцией говора от

широкой албаноязычной среды и отсутствием какого-либо влия-

ния литературной нормы.

Дукаджинские говоры

Предлагая название «дукаджинские говоры», я не имею в виду

установить какую-либо связь между образованием этой диалект-

ной группы и феодальным княжеством Дукаджин (Dukagjin),

существовавшим в северной Албании до турецкого завоевания.

Границы этого княжества неизвестны, и социальный характер

далеко не ясен. С того времени произошли многочисленные пере-

группировки и переселения фисов и их частей; не ясно также, какой

степени могло достигать подчинение жителей горных краин

власти средневековых феодалов. Также нет оснований отожде-

ствлять данный диалектный ареал с территорией санджака Дука-

джин — единицы турецкого административного деления, уста-

новленного в XVII в. Деление это имело в значительной степени

номинальный характер, особенно когда дело касалось высоко-

горных областей, труднодоступных для турецкой администрации.

В XVII в., как это следует из донесений, направлявшихся

в Ватикан католическими епископами северной Албании, Дука-

джином именовалась область левобережья объединенного Дрина,

вплоть до области Мата на юге. Горные области к северу от правого

берега Дрина до территории племени Кельменд (Большая Маль-

сия) носили название Пульт (Pulti, Pulatum).

К настоящему времени картина существенно изменилась.

Большие фисы Шаля и Шош, переселившиеся (по-видимому,

в XVII в.) на север, в центральную часть области Северноалбан-

ских Альп, называют свою территорию Дукаджином. Название

Пульт, которое некогда связывалось с большой церковной про-

винцией (средневековое Polatum, Pulatum), ныне сохраняется

за небольшой горной краиной в верхнем течении реки Кирй.

Название Дукаджин используется в данной работе в соответ-

ствии с его современным народным употреблением, основываю-

щимся на признаках территориальном и историческом. В терри-

ториальном отношении имеются в виду смежные горные области,

обрамляющие с юга и севера среднее течение объединенного

Дрина; в историческом отношении — единство культурно-быто-

вых традиций и старых родо-племенных связей населения этих

областей.

Наиболее северную часть дукаджинского ареала составила

территория католических по вероисповеданию фисов Шаля (Shala)

и Шош (Shosh), называющих себя «Дукаджин».

На западе к Шале и Шошу примыкает группа селений, со-

ставляющих небольшую горную краину Пульт в верхнем течении

реки Кирй. Южнее, в области среднего течения Кирй, лежит

крайна Пострипа (или Постриба), непосредственно примыкающая

к северной части пришкодранской низменности. Население По-

стрипы, в преобладающем большинстве мусульманское, имеет

Ι. Ζ a m ρ u t i. Dukagjini dhe Pulti ne gjysmën е pare të shekullit

XVII. Bul. Univ., Ser. Shk. Shoq., 1959, № 1, стр. 4.

О сдвигах в употреблении названий Дукаджин и Пульт см.: G e-

' a s i u s. Fjalori toponomastik. Hylli i Dritës, 1941, стр. 38.

Об устных преданиях этих фисов, повествующих об их родственных

связях с родо-племенными группами Мирдиты, см.: G е 1 a s i u s. Oroena

jnbi nji hartë të Shqipënisë. Hylli i Dritës, XIV, 1938, стр 42; G. G u г a-

Kuqi. shala. Leka, III, 1931, стр. 57.

смешанное происхождение, будучи образовано в процессе разно-

временных переселений из различных горных краин северной

Албании.

Хотя Пострипу не принято относить к «Дукаджину»

в собственном смысле слова, в лингвистическом отношении говор

этой местности принадлежит к типу, обозначаемому нами как

«дукаджинский». К этому же типу относится и речь жителей «соб-

ственно дукаджинских» селений Мазрек (Mazrek) и Шлак (Shllak),

лежащих в области Дрина, так же как и краин Душман (Dush-

man) и Топляна (Toplanë), расположенных восточнее, на горных

склонах правобережья этой большой реки. К югу от Дрина к ним

примыкает (в области старого Дукаджина) большая горная крайна,

носящая название Пука (Pukë).

Предлагаемое объединение говоров перечисленных горных

краин в составе одной диалектной группы имеет предварительный

и по необходимости условный характер. По многим из них вообще

отсутствует какой-либо материал. Кроме того, периферийные

части указанного ареала образуют полосы перехода к соседним

диалектным группам. Так, на северо-западе говор краины Шаля

имеет связи с говорами Большой Мальсии, на западе говор По-

стрипы тесно соприкасается с говорами пришкодранской равнины,

говоры к югу от Дрина обнаруживают черты сходства со средне-

гегским говором Мирдиты; с юго-востока в дукаджинскую область

также проникают явления, характерные для среднегегской

диалектной зоны.

Представляется важным выяснить типические особенности

говоров, составляющих основное ядро этой диалектной группи-

ровки. Однако здесь перед нами встает несколько неожиданная

трудность. Как это ни странно, она связана с тем, что северно-

гегская речь дукаджинского типа практически довольно широко

известна благодаря тому, что ей в основном соответствуют нормы

северноалбанской устно-поэтической койне.

Эта койне в течение долгого времени развивалась и литературно

обрабатывалась в творчестве северноалбанских рапсодов. В раз-

личных областях северной Албании записано большое количество

эпических и исторических песен. Процесс песенного творчества

продолжается и в настоящее время. Исторические песни в тра-

диционной манере слагаются и сейчас, обычно в связи с теми или

иными политическими событиями. И повсюду мы встречаем один

и тот же нормированный устный литературный язык, в основе

которого лежит диалектная речь дукаджинского типа, очень

близкая к старогегскому состоянию. Опубликованные материалы

обнаруживают в этом отношении поразительное единообразие.

Обычно специфические признаки говора той местности, где была

записана песня, или не улавливаются совсем или улавливаются

в качестве единичных отступлений от нормы. Конечно, известная

См.: Н. К о ρ 1 i k a

Postrriba. Cirka, 1937, стр. 89 и ел.