Десницкая А.В. Албанский язык и его диалекты

Подождите немного. Документ загружается.

по своему характеру слов, образованных от древнегреческих и

латинских основ. В использовании этого международного лекси-

ческого фонда преимущественно для обозначения понятий по-

литического, философского и научного содержания албанский

язык не отличается от других европейских языков.

Если албанский все же можно отнести к числу языков, вклю-

чивших в свою лексику под влиянием определенных исторических

условий особенно много иноязычных заимствований (ср. также

румынский, английский, армянский), то это его отличие имеет

прежде всего количественный характер, не составляет качествен-

ной специфики языка как такового и ни в какой мере не опреде-

ляет особенностей его структуры. Поэтому нет никаких оснований

говорить об албанском как о «смешанном языке». Если в прошлом

такое мнение неоднократно высказывалось, то это объяснялось

прежде всего недостаточной изученностью материалов и несколько

предвзятым подходом к языку — с его поздней письменной тра-

дицией и грамматическим строем, весьма далеким от «класси-

ческой» флективной модели некоторых древних индоевропей-

ских языков.

Албанский язык — национальный язык Народной Респуб-

лики Албании, население которой в октябре 1960 г. составляло

1 625 000 человек.

Из общего числа населения национальные

меньшинства — греки, славяне (македонцы и черногорцы), аро-

муны (влахи) и другие — в 1955 г. составляли 3.4%.

Преобла-

дающее большинство их двуязычно, следовательно, они также

являются носителями албанского языка.

Более миллиона албанцев проживают за пределами страны.

На территории Югославии албаноязычное население в 1959 г.

достигало 860 000 человек,

в Италии — 80 000,

в Греции —

50 000.

Небольшое количество албанцев (1000, по данным 1959 г.)

проживает в Болгарии, где албанские поселения существовали

с давней поры. В пределах Советского Союза существует несколько

албаноязычных сел (в Мелитопольской и Одесской областях

Украинской ССР). Старейшее из них (с. Жовтневое, б. Каракурт

в Одесской области) было основано в начале XIX в. переселенцами

См. сообщение о результатах переписи в газете: Zëri i Popullit, 1961,

29 января.

P. G е ç о. Shqipëria. Pamje fiziko-ekonomike. Tiranë, 1959, стр. 69.

Численность и расселение народов мира. Изд. АН СССР, М., 1962,

стр.

121.

Там же, стр. 126.

" Там же, стр. 120.

из Болгарии, из района Варны. По данным переписи 1951 г.,

в четырех албанских селах на территории УССР (Жовтневое,

Гаммовка, Георгиевка и Девненское) насчитывалось 2587 че-

ловек.

Цифрой около 100 000

приблизительно определяется коли-

чество выходцев из Албании за рубежом, переселившихся в более

позднее время, в период усиленной эмиграции, происходившей в ос-

новном во второй половине XIX и в первые десятилетия XX в. из

малоземельных горных районов южной Албании. Наиболее зна-

чительными являются группы албанских эмигрантов в США,

Канаде, Аргентине, Австралии. Выходцы из Албании проживают

также в Египте, Турции, Румынии и др.

Согласно приведенным сведениям, наибольшее количество

албаноязычного населения за рубежом находится в Югославии —

в автономном крае Косово и Метохии, а также в Македонии

и Черногории. Эти территории непосредственно примыкают

к восточным и северным границам албанского государства, так же

как и граничащий с юга чамерийский район в Греции (Западный

Эпир).

Таким образом, количество албаноязычного населения

в западной части Балканского полуострова составляет (включая,

помимо населения Народной Республики Албании, также албан-

цев Социалистической Федеративной Республики Югославии и

северной Греции) 2.5 миллиона человек.

Из зарубежных албанских поселений старейшими являются

поселения в различных районах центральной и южной Греции.

В XIX в. в Аттике, Бэотии, на Эвбее, в Пелопоннесе, на островах

Гидра, Специя, Порос существовало много албаноязычных сел,

а также значительные группы албанцев в Афинах и других горо-

дах. Переселение жителей южной Албании в Грецию, в резуль-

тате которого образовались эти поселения, происходило в основ-

ном в XIV в.

и было связано с образованием феодальных терри-

торий на землях, пустовавших в результате многочисленных и

кровопролитных войн средневековья. В настоящее время ал-

банцы Аттики и других областей центральной и южной Греции

в сильной мере ассршилировались окружающей их греческой

среде; многие из них полностью перешли на греческий язык.

Но в начале XIX в., по свидетельствам путешественников, ал-

Н. В. К о τ о в а. Материалы по албанской диалектологии (албан-

ские говоры Украины). Ученые записки Института славяноведения, т. XIII,

1956,

стр. 255 и ел. По данным 1959 г., общее количество албанцев, прожи-

вавших на территории СССР, достигало 4800 (Численность и расселение

народов мира, стр. 85). По-видимому, основную часть этого количества со-

ставило население указанных деревень.

P. G е ç о. Shqipëria, стр. 73.

R. Busch-Z antner. Albanisches Volkstum in Griechenland.

Volksforschung, Bd. 5, H. 1, 1941.

банскую речь можно было постоянно слышать в Афинах и ближ-

них к ним селах.

Жестокости турецкого завоевания вызвали массовое бегство

населения южных районов Албании (а также албанцев Греции)

на противоположные берега Ионического моря — в южные области

Италии и на остров Сицилию. Движение это началось еще в XV в.,

в эпоху войн Скандербега, и продолжалось отдельными волнами

на протяжении XVI—XVIII вв. Последнее по времени образова-

ния албанское поселение в Италии — это Villa Badessa в Абруц-

цах, основанная в 1744 г. выходцами из южноалбанского селе-

ния Пикерас (Piqeras) близ Саранды. Албаноязычные деревни

на итальянской территории сосредоточены в областях Калабрии,

Апулии и Сицилии. Албанцы Италии, называющие себя «арбе-

решами»,

до сих пор довольно устойчиво сохраняют свой язык

и национальные традиции, заботливо культивируемые арбереш-

ской интеллигенцией. В XIX в. у итальянских арберешей раз-

вилась богатая и оригинальная художественная литература.

Творчество таких выдающихся поэтов, как Дж. де Рада, Г. Дара,

Дж. Серембе, явилось значительным вкладом в создание обще-

албанской национальной литературы. В настоящее время, од-

нако,

процесс языковой ассимиляции арберешей, в условиях

итальянского окружения, в отдельных районах зашел довольно

далеко.

О давности албанских поселений в Болгарии свидетельствуют

такие названия населенных пунктов, как Арбанаси, буквально

'Албанцы' (большое село близ Тырнова, где давно уже никто

не говорит по-албански), и Арнаут-Кой. В настоящее время

албанская речь сохранилась лишь в с. Мандрице, лежащем

около болгаро-турецкой границы, на юго-востоке страны. По

соседству с ним, на турецкой территории, также существует

несколько албанских деревень, о населении которых нет точных

сведений.

Все вышеуказанные поселения образованы переселенцами

из южной Албании.

Выходцами из северноалбанских сел Бриско (Brisko) и Шестан

(Shestan), расположенных к западу от Скутарийского озера

(на югославской территории), было основано в 1726 г. селение

Борго Эриццо (Borgo Erizzo, ныне Арбанас — Arbanas) в Дал-

J. С. H о b h о u s е. A Journey through Albania and other Provin-

ces of Turkey in Europe and Asia to Constantinople, during the year 1809,

vol.

I; Sec. ed., London, б. г., стр. 295 и ел.

Старое самоназвание албанцев, образованное от корня *arb//*alb,

албанские переселенцы принесли с родины. Так же называют себя и албанцы

Греции.

Dh. Shutëriqi. Fshati shqiptar i Bullgarisë, Mandrica. Stu-

Qime Filologjike, Tiranë, 1965, № 1, стр. 103.

мации, близ города Задар.

В 1921 г. население Борго Эриццо

насчитывало 2888 человек.

Можно отметить существенное различие в характере ранних

и более поздних албанских поселений за рубежом. Поселения,

возникавшие в период с XIV по начало XIX в., создавались

крестьянами, которые и на новых местах продолжали заниматься

земледельческим трудом и включались в местные системы фео-

дальных отношений. Таким образом, появлялись албанские села

и группы сел со своими территориальными говорами. Эти говоры

в условиях изоляции от основного албаноязычного |массива

получали специфическое развитие.

Иной характер имела эмиграция более позднего времени (XIX век

и первые десятилетия XX в.). Под влиянием тяжелых экономи-

ческих условий иногда довольно значительная часть мужского на-

селения из городов и сел южной Албании (в меньшей мере из цен-

тральных и северных районов страны) отправлялась на заработки

(так называемый курбет, ср. тур. gurbet 'пребывание на чужби-

не'),

оседая преимущественно в больших городах на длительное

время или навсегда. Выселялись и целые семьи — как в ближние,

так и в заморские страны. На новых местах эти албанские эми-

гранты уже не получали земли и не занимались сельским хо-

зяйством, но искали применения своим силам и способностям

в качестве рабочих, ремесленников, мелких служащих, торговцев.

При этом они вливались в общую массу населения того или иного

города; особых албанских территориальных единиц уже не со-

здавалось. Не создавалось и особых говоров. Можно предполагать,

что в настоящее время речь албанских эмигрантов, покинувших

пределы страны в конце XIX или в начале XX в., более устой-

чиво сохраняет старые диалектные особенности, так как в значи-

тельно меньшей мере, чем в самой Албании, подвергается воз-

действию литературного языка.

С. Τ a g

i a ν i π i. L'Albanese di Dalmazia, contributi alla cono-

scenza del'dialetto ghego di Borgo Erizzo pressoZara. Firenze, 1937; I. A j е t i.

Istorijski razvitak gegijskog govora Arbanasa kod Zadra. Sarajevo, 1961 (Na-

uôno drustvo NR Bosne i Hercegovine. Balkanoloski Institut, knj. 3).

Глава 2

МОРФОЛОГИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА·

Структура албанского языка в общих своих чертах сходна

со структурами большинства современных индоевропейских язы-

ков,

в которых остатки древней флексии переплетаются со вновь

созданными продуктивными рядами флективных форм, а также

с разного рода описательными формами.

Действовавшие на протяжении многих веков фонетические

процессы, в том числе процесс редукции гласных и согласных

конечных слогов, а также процессы морфологического переразло-

жения основ привели к тому, что лишь в очень немногих формаль-

ных элементах албанского слова, притом с большим трудом,

определяются остатки общеиндоевропейских флективных показа-

телей. В то же время характерной чертой развития морфологи-

ческой структуры албанского языка явилось образование новых

флективных форм, возникавших как путем переразложения ос-

нов,

так и путем сращения аналитических сочетаний.

Пример возникновения новых рядов словоизменительных

форм путем превращения элементов основы в окончания или

в части окончаний дает наиболее продуктивный тип глагольного

спряжения, имеющий в настоящем времени индикатива следую-

щую парадигму:

Единственное число Множественное чи с*л о

punoj 'работаю' punojmë 'работаем'

puiion 'работаешь' punoni 'работаете'

punoii 'работает' pimojnë 'работают'

С точки зрения системы современного языка в качестве ос-

новы здесь выделяется puno-, а элементы -/, -п, -jmë, -ni, -jnë

Это описание составлено на основе форм литературного языка.

рассматриваются как личные окончания.

Между тем истори-

чески основой форм наст. вр. этого глагола являются варианты

punon-,

punoj-

(<j)unonj-), a остатки древней индоевропейской

глагольной флексии можно усмотреть лишь в элементах -те,

-i,

-пё, выступающих в составе современных окончаний мн. ч.

Рассматриваемый весьма продуктивный разряд албанских

глаголов в морфологическом отношении может быть возведен

к древнему типу производных глаголов с суффиксом *-що-.

Формы ед. ч. 1-го л. punoj (в с.-т. еще сохраняется более старая

форма punonj), 2-го л. punon, 3-го л. punon с исторической точки

зрения представляют собой варианты основы, которая некогда

изменялась в сочетании с личными окончаниями, в дальнейшем

подвергшимися редукции. Эти же варианты основы мы видим

и в формах мн. ч.: punojmë, punoni, punojnë. Но в то время как

во мн. ч. конечный элемент основы -/-/-га- присоединился к старым

личным окончаниям, в ед. ч. -/ и -п сами по себе приобрели

функцию личных окончаний.

Аорист глаголов этого типа (в отличие от формы наст. вр.

также и исторически) имеет основу с исходом на гласный звук

(puno-),

выступающую в двух вариантах — puno-/punua-, кото-

рые возникли в результате специфически албанского фонетического

чередования.

Единственное число Множественное число

punova 'я поработал'

pumiam

punove punuat

punoi ршшап

С точки зрения современного языка здесь выделяется следую-

щий ряд личных окончаний: -va, -ve, -i, -m, -t, -га.

Исторически

же в ед. ч. элементами флексии являются лишь -а, -е, -i. Входя-

щий в состав окончаний 1-го и 2-го л. ед. ч. согласный -ν- поя-

вился чисто фонетически на стыке двух гласных (конечного

гласного основы -о- и окончания -а, -е), благодаря чему оказалось

ликвидированным нетерпимое для албанского языка зияние.

Такой принцип членения указанных форм глагола принят, в частности,

в албанской школьной грамматике (см.: L. D о d b i b a, S. S ρ a s s e.

Gramatika е gjuhës shqipe. Pèr kl.

V-të dhe të Vl-të të shkollave shtatëvjeçare.

Botim i trete, I, Tiranë, 1955, стр. 175).

Предлагаемые здесь и ниже переводы временных форм албанского

глагола крайне приблизительны, так как большинство этих форм не имеет

соответствий в русском языке. Особенно это касается так называемых

относительных времен — плюсквамперфекта, будущего II и др. (см. ниже).

См.: L. D о d b i b a, S. S ρ a s s е. Gramatika е gjuhës shqipe,

стр.

175.

См. об этом: H. Pedersen. Bidrag til den albanesiske Sproghi-

storie. В сб.: Festskrift til Vilhelm Thomsen, K.0benhavn, 1894, стр. 254.

Еще ранее такое же объяснение было предложено О. Дозоном (см.: Aug.

D о ζ ο η. Manuel de la langue chkipe ou albanaise. Grammaire, vocabulaire,

Chrestomathie. Paris, 1879, стр. 242).

Примером возникновения нового ряда флективных (или, ско-

рее,

агглютинативных) форм путем сращения аналитических

сочетаний могут служить формы особой модальной категории

так называемого адмиратива (по-албански mënyra habitore

'наклонение изумления'), которая выражает неожиданное, вы-

зывающее изумление действие, имеющее при этом оттенок ре-

зультативности. Настоящее время адмиратива:

Единственное число

1-е л. punuakam 'я, оказывается, pa- hapkani

ботаю, поработал'

2-е л. ршшаке 'ты, оказывается, hapke

работаешЕ., порабо-

тал'

3-е л. punuaka 'он, оказывается pa- hapka

ботает, поработал'

Множественное число

1-е л. punuakemi hapkemi

2-е л. punuakeni hapkeni

3-е л. punuakan hapkan

Формы эти образованы путем сращения краткого причастия

ршша-, hap(ë)- и спрягаемого по лицам в наст. вр. вспомогатель-

ного глагола kam 'имею' (ср. самостоятельный ряд спряжения

этого вспомогательного глагола: ед. ч. — 1-е л. kam, 2-е л. ке,

3-е л. ка; мн. ч. — 1-е л. kemi, 2-е л. keni, 3-е л. капе). Аналогично

образуется имперфект (прошедшее длительное) адмиратива:

ед.

ч. — 1-е л. punuakësha 'я, оказывается, работал', hapkësha

'я,

оказывается, открывал', 2-е л. punuakëshe, hapkëshe и т. д.

(ср.

имперфект глагола kam: ед. ч. — 1-е л. kisha, 2-е л. kishe

и т. д.).

Характерно, что, в сущности, одинаковый с формами адмира-

тива состав (т. е. личные формы вспомогательного глагола

«иметь» в сочетании с причастием спрягаемого глагола), но при

обратном расположении своих элементов имеют аналитические

формы перфекта и плюсквамперфекта. Ср. 1-е л. ед. ч. в индика-

тиве:

перфект — т. kam punuar 'я работал', kam hapur

я от-

крыл', г. (с краткой формой причастия) kam punue, kam hapë,

плюсквамперфект I — т. kisha punuar 'я работал', kisha hapur

я открывал', г. kisha punue, kisha hapë и т. д. Эти аналитические

формы индикатива, имеющие структурно и семантически вполне

адекватные параллели во многих современных индоевропейских

языках (например, в германских и романских), не обнаружи-

вают, однако, в албанском языке никаких тенденций к* сращи-

ванию.

Возможность образования особых рядов флективных форм

адмиратива путем сращения аналитической: конструкции была,

я,

оказывается, от-

крываю, открыл'

'ты,

оказывается,

открываешь, от-

крыл'

'он,

оказывается,

открывает, открыл'

2 А. В. Десницкая

как кажется, связана с постпозицией служебного слова, содей-

ствовавшей превращению его из самостоятельной лексической

единицы в формальный показатель — в соответствии с тради-

ционным для индоевропейских языков порядком расположения

морфем в составе флективного слова. Постановка на первое место

лексически полновесной части аналитического сочетания punua-,

hapë-

в свою очередь могла быть обусловлена эмфатическим вы-

движением вперед семантически более важного элемента. В срав-

нении с нейтральными в модальном отношении формами перфекта

и плюсквамперфекта индикатива подчеркнутая экспрессивность

албанского адмиратива получала, таким образом, некогда

формальное выражение при помощи особого порядка слов, обусло-

вившего с течением времени возможность сращения аналитиче-

ского сочетания в одно целое и создания нового словоизменитель-

ного ряда. Кроме того, возможно, что в период зарождения ана-

литических сочетаний, послуживших основой для образования

форм адмиратива, первый элемент этих сочетаний, который

является особой краткой формой причастия, в настоящее время

сохранившейся только в гегском диалекте, был собственно не при-

частием, а именем действия и выполнял роль инфинитива.

История отдельных индоевропейских языков знает немало слу-

чаев образования новых флективных форм путем сращения со-

четаний имен действия с тем или иным вспомогательным глаголом,

причем во всех подобных случаях возможность сращивания

была обусловлена наличием определенного порядка слов внутри

сочетания, а именно положением изменяемых по лицам форм

вспомогательного глагола в конце сочетания. Для форм албан-

ского адмиратива, помимо присущего им резко модального ха-

рактера, особенно специфична прозрачность их строения, по-

зволяющая назвать весь этот словоизменительный ряд скорее

агглютинативным, чем флективным.

Своеобразное сочетание остатков старой индоевропейской флек-

сии с новыми флективными формами наблюдается и в албанском

именном склонении. Это особенно ярко выступает при сопоставле-

нии неопределенных и определенных (образованных при помощи

суффигированного артикля) форм; ср., например, в им. п. ед. ч.

женск. р.: неопред, natë

ночь' — опред. nata, a также в род. п.

ед.

ч. неопред, nate — опред. natës. На первый взгляд может

показаться, что именно определенные формы nata и natës яв-

ляются непосредственным продолжением индоевропейских форм

им.

п. ед. ч. на *-ä и род. п. ед. ч. на *-äs. Однако в действитель-

ности это не так. Остатками индоевропейских показателей яв-

ляются -ё (сильно редуцированный гласный смешанного ряда)

Ср. образование форм латинского имперфекта и германского слабого

претерпта, происходившее задолго до появления письменных памятников;

в новое время во французском, испанском и итальянском языках аналогич-

ным путем возникли формы простого будущего.

в неопределенной форме им. п. ед. ч. и -е в неопределенной форме

ед.

ч. Окончания же определенных форм возникли в ре-

зультате наращения к имени постпозитивного артикля. В част-

ности, появляющееся в род. п. ед. ч. (natës) окончание s генети-

чески'не имеет ничего общего с индоевропейской флексией род. п.,

но представляет собой начальный согласный местоименной основы,

выступающей в косвенных падежах ед. ч. артикля женск. р.

(в самостоятельном употреблении se); ср. также окончание -t

в определенной форме род. п. ед. ч. мужск. p. (birit 'сына'),

имеющее соответствие в форме косвенных падежей самостоятельно

употребляющегося артикля мужск. p. (te).

Определяя общий тип морфологической структуры албанского

языка, мы можем отметить, что, хотя вся система унаследованных

от общеиндоевропейского состояния именных и глагольных флек-

сий в албанском языке подверглась существенной перестройке

и выступает в едва узнаваемом виде, структура в целом продол-

жает сохранять синтетический флективный характер. Наличие

большого числа аналитических рядов глагольных форм не про-

тиворечит этому определению, так как в состав каждого такого

ряда всегда входят изменяемые по лицам формы вспомогатель-

ного глагола. Если входящие в состав глагольной формы служеб-

ные частицы не подлежат изменению, спрягается по лицам сам

основной глагол (ср. тоскские формы будущего I — ед. ч. 1-го л.

do të punoj 'я буду работать', 2-го л. do të punosh, 3-го л. do të

punojë и т. д.). В таких случаях вряд ли можно говорить об анали-

тических формах в обычном значении этого термина.

В связи с тем что основная роль в системе выражения грам-

матических отношений принадлежит формам словоизменения,

порядок слов является относительно свободным, хотя и сущест-

вуют определенные нормы обычного расположения членов пред-

ложения.

Отступления от этих норм, встречающиеся постоянно

как в письменном языке, так и в устной речи, всегда связаны

с моментами смыслового и стилистического порядка.

Глагол в албанском языке характеризуется категориями лица,

числа, времени, наклонения и залога. Все эти категории выра-

жаются морфологически, в основном при помощи средств словоиз-

менения. Система форм албанского глагола очень дифференцирована

и включает как простые формы, так и описательные (аналитиче-

ские).

Лицо и число (единственное и множественное) выражаются

обычно (но не всегда) посредством специальных окончаний,

иногда также при участии флексии основы. Для ед. ч. наст. вр.

1955 сто

1V7

m L Gramatika e

gjuhës shqipe, II, Sintaksa. Tiranë,

индикатива единые окончания во всех типах спряжения устано-

вить невозможно, так как старые индоевропейские окончания

полностью редуцировались (за исключением нескольких реликто-

вых форм, представляющих глаголы на -mi), a новые различия

в оформлении связаны исключительно с изменениями (или иногда

с отсутствием изменений) конечного звука основы. Как мы видели

выше, для продуктивного разряда глаголов, 1-е л. которых в ед. ч.

оканчивается на -/ (-n/), a основа с точки зрения современного

состояния языка имеет конечным звуком гласный или дифтонг

(например: punoj 'работаю', thaj 'сушу', kthej 'поворачиваю',

çkrij 'расплавляю, -юсь', shkruaj 'пишу', thyej 'ломаю' и др.),

функцию окончаний приобрели элементы -/ и -п, бывшие некогда

составной частью основы. Огромное количество глаголов этого

типа, и в частности исключительная продуктивность глаголов

на -oj, обусловило возможность морфологизации первоначально

чисто фонетического чередования.

Но не могло произойти морфологизации аналогичного по своему

происхождению чередования -sl-t (s

*-tt) в глаголах типа

fias,

flet, flet, 'говорю, -ишь, -ит', bërtas, bërtet, bërtet 'кричу,

-ишь,

-ит', число которых в языке ограничено и сам тип менее

продуктивен. Здесь имело значение также и то, что наряду с этими

глаголами существует большое количество глаголов (непроизвод-

ных) с исходом основы на согласный или гласный и не имеющих

никаких окончаний во всех трех лицах ед. ч. В глаголах типа

fias,

flet, flet 'говорю, -ишь, -ит', pëlcâs, pëlcét, pëlcét 'взры-

ваюсь, трескаюсь, -ешься, -ется' чередование согласных является

таким же элементом флексии основы (внутренняя флексия),

как и чередование гласных, а личные окончания ед. ч. наст. вр.

отсутствуют.

Для очень многих глаголов характерна омонимия форм для

двух, а часто и для трех лиц ед. ч. наст. вр. Лишено каких-либо

формальных показателей лица в ед. ч. наст. вр. индикатива

большое количество глаголов, относящихся к древнейшей искон-

ной части словарного состава, например: 1-е, 2-е и 3-е л. ед. ч.

hap 'открываю, -ешь, -ет', 1-е, 2-е и 3-е л. 1ё 'оставляю, -ешь,

-ет' и др. Сопоставление с четко дифференцированными формами

мн.

ч. hapim, hapni, hapin 'открываем, -ете, -ют' дает возмож-

ность говорить в подобных случаях о нулевой флексии.

Несмотря на это, личные формы албанского глагола, в

частности формы 1-го и 2-го л., не должны обязательно сопровож-

даться личным местоимением (как это характерно для современных

германских и частично для романских языков), в чем албан-

ский язык, таким образом, продолжает сохранять старый индо-

европейский тип употребления личной глагольной формы. Поста-

новка личного местоимения в албанском, будучи факультативной,

дает лишь возможность подчеркнуть указание на определенное

лицо.

2Ü