Чубаров И.М. (ред., сост.) Антология феноменологической философии в России

Подождите немного. Документ загружается.

А.

КУНЦМАН

учений упомянутых авторов, позволяющим говорить о большей или меньшей их

актуальности и «прогрессивности» выступает у Кунцмана обоснованность и разра-

ботка в них различения познания и сознания, все остальные основания почерпнуты

им

или прямо из разбираемых работ, или

другой

современной ему психологической

литературы, и потому

дают

на

выходе

абсолютно нейтральный

результат.

В связи с

упомянутым различением Кунцман также признает Гуссерля более современным

мыслителем, чем

трех

других.

Рефреном проходит в

статье

отсылка тех или иных

сторон учений названных мыслителей к перипатетической и схоластической тради-

ции.

Объясняется это скорее всего личными приоритетами Кунцмана. хотя возмож-

но

не последнюю роль сыграли здесь и попытки самих исследуемых философов най-

ти себе предшественников в истории философской мысли

. Но в отличие от более

поздних русских критиков феноменологии, пытавшихся растворить ее инновации в

историкофилософском

контексте (замечания Д. Миртова и П. Попова о вторичности

даже

компилятивности Гуссерля в отношение Г. Лотце

) Кунцман и здесь не

дает

никаких

оценок, а занимается простым сравнением. Короче, о личных предпочтени-

ях Кунцмана можно судить, разве что, по отводимому каждому философу в

статье

листажу. Он последовательно разбирает тексты Брентано, Уфуэса, Гуссерля и

Штумпфа, но это не значит, что каждый последний распознан им как более совре-

менный

мыслитель. Принцип здесь хронологический, а в листаже опять же выиг-

рывает Гуссерль *.

Кунцман

предлагает четырем мыслителям ответить на вопросы составленной

на

основе словаря современной философии анкеты, и затем просто сводит их вместе,

присовокупляя соответствующие взгляды Аристотеля и схоластов, но не

делает

из

полученного

результата,

никакого обобщения и применения. Поэтому эти вопросы

можно только перечислить:

a. Какова природа душевных явлений, являются ли они актами, процесса-

ми

т.д.?

Как понимать актность душевных явлений: как деятельность, или как

интенциональность,

направленность, предметную отнесенность?

С. Каким образом

следует

различать акт, содержание

предмет сознания?

d. Единством чего является единство

сознания,

предполагает ли это един-

ство реальное существо, как его носителя?

Существуют

ли бессознательные психические явления?

f. В чем состоит существеннейшая характеристика сознания?

g. Переходят ли на душевные явления характеристики пространственно-

временного мира?

Каковы основания различения душевных явлений?

i. В чем состоит различие

познания

и сознания?

Как осуществляется познавательное отношение?

к.

Различаются ли представления и суждения на основании их отношения

предметному познанию?

1. Являются ли ощущения и фантазмы интенциональными объективи-

рующими актами?

Ш.

В каком отношении находятся представления к

другим

актам сознания?

Имея,

напр, в

виду,

интерес Брентано к

Аристотелю

и схоластике.

См.: Миртов Д.

«Учение

Лотце о

духе

человеческом и

духе

абсолютном»

(СПб.,

1914. С.

XVIH-XIX),

Попов П.С. «О реальности категорий»

(Пути

реализма,

М., 1926.

С.

121-122).

20 страниц против по 12-ти о Брентано и Уфуэсе, и всего 2-х о Штумпфе.

16 — 2829

481

VI.

УЧЕБНИКИ.

СЛОВАРИ,

ЖУРНАЛЬНЫЕ

ОБЗОРЫ

П.

Что представляет собой внутреннее

сознание,

рефлексия, и как оно вза-

имодействует

другими психическими явлениями?

т.д.

Понятно,

что подобные вопросы к дискурсам виднейших мыслителей

рубежа

XIX — XX вв. более чем уместны, и чреваты богатейшими историко-философскими

экспликациями.

Но Кунцман, добросовестно проделав большую эмпирическую ра-

боту,

предлагает делать выводы самим читателям.

Между тем, бесспорно, что нейтралитет в оценках не может застраховать по-

добную исследовательскую стратегию от упущений и просчетов. Ибо любое сопо-

ставление страдает отсутствием объективного основания. Конечно нельзя сказать,

что Кунцман в этом смысле полностью произволен. Однако, ни перипатетика-

схолостика, ни одна из известных психологических концепций, ни феноменология

Гуссерля, таковых критериев у Кунцмана не обнаруживают. Отсюда в

статье

встре-

чается ряд неточностей, двусмысленностей и просто непродуктивных аналогий. Так,

например,

сближая основателя феноменологической философии с малоизвестным

немецким

психологом

рубежа

веков Уфуесом в ряде ключевых для первого пунктах

(хотя эта близость формально-номинальна), он пишет, что последний

делает

всего

лишь выводы здравого смысла (в негативном понимании

sensus

communis) из учения

Брентано.

Далее, при описании Кунцманом брентановского учения о суждении,

возникает соблазн считать, что последнее не носило самостоятельного характера, а

разрабатывалось Брентано только для обоснования различия представлений и суж-

дений.

В силу невыраженности собственной позиции автора возникает путаница и с

различением предмета и содержания сознания.

Скудость оригинального содержания в статье, «компенсируется» множеством по-

второв, напр, той мысли, что Гуссерль в отличие от Брентано, не считал ощущения

интенциональными

актами. Но замечательно, что и в этом вопросе, Кунцман

пута-

ется,

утверждая

в одном месте, что Гуссерль не считает ощущения «душевными яв-

лениями», а в

другом,

напротив,

утверждает,

что они, по Гуссерлю,

«суть

душевные

явления».

В целом, статья производит впечатление незаконченности (взять хотя бы куцее пред-

ставление работы К. Штумпфа в заключение). И хотя освещения отдельных тем

можно признать исчерпывающими (напр, различения качества, материи и сущности

акта у Гуссерля), и здесь имеют место недосказанности. Так, при изложении гуссер-

левского же учения об истине, Кунцман не отмечает оригинального характера пере-

живания

истины как очевидности, которое, по Гуссерлю, не является добавочным

психическим эффектом при констатации истинности, а

суть

сама эта констатация

как

акт. Не упоминает он и о понимании истины как «бытия в смысле истины». По-

этому Кунцману не

удается

усмотреть и проблему в определении истинности иде-

альных соотношений, которые усматриваются в категориальных созерцаниях. Ибо в

этом

случае

(учитывая основное определение истины у Гуссерля) остается не понят-

ным,

чем

будет

отличаться данность от мыслимости?

Ниже

публикуются только фрагмент статьи Кунцмана, посвященный изложению

феноменологии Гуссерля, но содержащиеся здесь содержательные отсылки к Брента-

но

Уфуесу,

должны оправдать нашу

«цензуру».

482

А.

КУНЦМАН

А.И.

Кунцман

Психология

мышления

Брентано, Уфуэса,

Гуссерля и

Штумпфа

Гуссерль обозначает душевные явления термином «переживания»

«содержания (сознания)». Эти переживания или содержания сознания он,

ссылаясь

на

общепринятость такого определения

современной психоло-

гии,

определяет как реальные происшествия или события, которые, меняясь

каждое мгновение

многообразном сплетении и взаимопроникновении, со-

ставляют реальное единство душевного индивидуума или сознания

Соз-

нание

же,

свою очередь, определяется как весь феноменологический

со-

став духовного «Я», как феноменологическое «Я», как «связка» или сплете-

ние

душевных переживаний (там же, стр. 325). «Феноменологический» озна-

чает у Гуссерля раскрываемый путем простого анализа и

описания,

которые

предпринимает наука феноменология,

противоположность различным те-

оретическим построениям логики, ноэтики, психологии (стр. 6-8). Следова-

тельно, феноменологический состав «Я», феноменологическое «Я» означает

просто: раскрываемое прямо путем анализа и

описания,

без каких-либо тео-

ретических построений,

«Я»

и его состав. Иные употребления слова «созна-

ние» Гуссерль отвергает как сбивчивые и не имеющие общего признания

современной психологии (стр. 354, 355).

Переживания

определяются, следовательно, через сознание

(ду-

шевный индивидуум, «Я»),

сознание через переживания; но сопоставление

всех этих терминов, несмотря

на

указанный круг

определении, наводит

нас

на весьма определенное знание о том, какие предметы имеет в виду Гус-

серль. К тому же, он сейчас же

дает

ряд примеров переживаний. Восприя-

тия,

представления фантазии, образные представления, акты мышления

понятиях, предположения и

сомнения,

надежды и

опасения,

желания и хоте-

ния—

все это

переживания или содержания сознания (стр. 326). Притом

ощущения так же подходят под это определение переживания, как характер

восприятия

(т.е. то, что делает восприятием совокупность ощущений) и яв-

ление воспринимаемого предмета

восприятии. Последнее надо столь

же

строго отличать

от

самого предмета, который обыкновенно

переживани-

ям

уже

не относится, как подвергаемые

нем истолкованию ощущения

от

свойств воспринимаемого предмета. Напр., при восприятии красного шара

совершенно различны равномерный красный цвет самого шара и ряд пере-

ходящих один

другой оттенков, возникающий

ощущениях именно при

правильном восприятии этого равномерного цвета как такового (стр.

326-

328). Это пояснение Гуссерля сразу показывает нам объем

богатство,

да-

начале статьи Кунцман перечисляет привлекаемую им

дальнейшем литературу:

Brentano,

Psychologie

vom

empirischen

Standpuncle

(

1874),

Klassijïcation

der

psychischen

Phänomene;

Uphues,

Psychologie

des

Erkennens

(1893); Husserl,

U>gische

Untersuchungen

(1900-1901);

Stumpf,

Erscheinungen

und

psychische Functionen

(1907).

Log. Unters.,

II,

стр.

326.

483

VI.

УЧЕБНИКИ,

СЛОВАРИ,

ЖУРНАЛЬНЫЕ

ОБЗОРЫ

ваемые им (правильно или неправильно), понятию душевного явления; они

весьма значительны по сравнению, напр., с соответствующим понятием у

Брентано.

Хотя это, собственно, ясно уже из предыдущего, Гуссерль все-таки

еще оттеняет, что его понимание сознания исключает возможность того,

чтобы «Я» (т.е. сознание) было чем-то своеобразным, парящим над своими

переживаниями. Оно — просто тождественно единству сплетения этих пере-

живаний,

«переживать»

значит включать что-либо в это единство, «пере-

живаться» — быть включенным в него (стр. 330, 331, 342).

Сопоставим эти общие учения о душевных явлениях Гуссерля с та-

ковыми же Брентано и Уфуэса. С Брентано он прямо полемизирует по пово-

ду его определения душевных явлений. В частности, главный признак ду-

шевности по Брентано, отношение к предмету, интенциональное его су-

ществование внутри явления Гуссерль не считает признаком всякого душев-

ного явления (переживания) (стр. 344, 345). Как пример переживаний, не

подходящих под это определение, Гуссерль приводит ощущения и сплете-

ния

ощущений, а также фантазмы, т.е. воспроизведения ощущений и их

сплетений (стр. 349, 712). Брентано не относит содержание ощущений к ду-

шевным явлениям, к которым он причисляет акты ощущения, как своеоб-

разные отношения к ощущаемому нами предмету. Гуссерль, напротив, с од-

ной

стороны, отрицает существование таких актов ощущений, а содержа-

ние

ощущений, с другой стороны, считает душевными явлениями (стр. 714,

с прим. 1, 715, 371, прим. 1); их-то он и приводит как примеры не подходя-

щих под определение Брентано переживаний. По этому вопросу близок к

Гуссерлю Уфуэс, который

утверждает,

что некоторые ощущения не имеют

отношения

к предмету и что получают его ощущения только путем преоб-

разования в восприятия и представления.

Сознательность, служащую признаком душевности у Уфуэса, Гус-

серль тоже не приводит в качестве такового. Зато согласно и с Брентано и с

Уфуэсом, Гуссерль признает единство сознания, как сплетения душевных

явлений.

Собственно на утверждении этого единства да на примерах только

зиждется, по существу дела, у него определение душевных явлений (пере-

живаний).

Сознание, как единство, он то готов счесть существом (стр. 328),

то склонен оставить вопрос об этом открытым, так как не решает оконча-

тельно, можно ли путем установления причинных законосообразных связей

между

частями сознания сделать его единство настолько устойчивым, как

единство тел (стр. 332). В понимании единства сознания Гуссерль, следова-

тельно, занимает посредствующее положение

между

Брентано, признаю-

щим

его существо, и Уфуэсом, отвергающим такую возможность.

По

вопросу о том,

существуют

ли бессознательные душевные явле-

ния,

Гуссерль не высказывается. Однако, раз он называет душевные явле-

ния

переживаниями, то нельзя ему приписать признание таковых. Только

он

ничего не сделал, чтобы выявить эту

черту

душевности, как это сделали:

Уфуэс — через свой признак сознательности, Брентано — через то, что он

признал

всякое душевное явление предметом душевного явления. Против

484

А.

КУНЦМАН

учения последнего, что всякое душевное явление, в частности, есть предмет

восприятия

(т.е. по воззрениям Брентано, познания особого рода)

Гуссерль

прямо

восстает,

утверждая

противное (стр. 339, ср.

701,702).

Связи

с перипатетической традицией в этих предварительных об-

щих взглядах Гуссерля совершенно нет — это ясно из сопоставления их со

сказанным

ранее об особенностях воззрения школы Аристотеля на душев-

ную жизнь.

Обратимся к вопросам психологии мышления.

Гуссерль

считает

весьма важным подчинение понятия мыслительных переживаний родовому

понятию актов. Исключаются при этом ощущения и фантазмы, которые, по

его учению, не акты, и которым он придает мало значения, поскольку они

не

входят

в состав актов. Важным же он считает подчинения понятия мыс-

лительных переживаний понятию актов не только для их отграничения от

иных видов душевной

жизни,

но

для обогащения внутреннего аналитичес-

кого понимания явлений мышления (стр. 323, 473).

Понятие,

связанное у Гуссерля с термином

«акт»,

заимствовано, по

его собственному признанию, у Брентано (стр. 344, 345). Это хорошо из-

вестное нам понятие душевного явления или акта, определяемого, прежде

всего, через отношение его к предмету (направление на предмет, имманент-

ную предметность, интенциональное существование предмета внутри явле-

ния).

Это понятие

Гуссерль

решительно отвергает, как уже сказано выше, в

качестве характеристики всякого душевного явления или переживания,

признавая

его только родом переживания, почему

он,

разумеется, и отказы-

вается обозначить это понятие термином душевное явление (стр. 346, 347,

350). Называет он его, как уже было сказано, актом и, следовательно, тес-

нее,

чем Брентано (ср., напр., стр. 345) связывает со словом акт значение че-

го-то, направленного на предмет.

Ведь

у Брентано душевные явления и ду-

шевные акты просто

синонимы,

акты характеризуются направленностью на

предмет только потому, что это существенный признак душевных явлений,

а если что и оттеняется словом акт, то только признак деятельности, кото-

рый,

напротив, у Гуссерля отпадает. Акт для него просто род переживаний,

а понятие деятельности он считает необходимым из него совершенно ис-

ключить (стр. 358, 359). Схоластическая традиция

тоже

охотно понимала

это слово в более широком, чем деятельность, смысле,

хотя

и несколько

ином,

чем у Гуссерля, — в смысле определенности. Но в психологии

удер-

живалось именно гонимое

Гуссерлем

понимание акта как деятельности.

Под

актом, значит,

Гуссерль

подразумевает такое переживание, которое ха-

рактеризовано отношением к

предмету,

направлением на него. Синонимич-

ные выражения, «имманентная предметность», «интенциональное сущест-

вование предмета внутри переживания»

Гуссерль

не решается принять, так

как

он считает их наводящими на мысль о реальной включенности предме-

та в переживание. Таковую он, конечно, отвергает. Он подчеркивает, что в

актах отношение к предмету интенциональное; мы уже видели при изложе-

нии

соответствующих воззрений

Брентано,

что этот термин способен послу-

жить характеристикой своеобразия рассматриваемого вида отношений. Ин-

485

VI.

УЧЕБНИКИ,

СЛОВАРИ,

ЖУРНАЛЬНЫЕ

ОБЗОРЫ

тенциональное отношение к предмету

Гуссерль

понимает, прежде всего, как

такое, при котором предмет имеется в

виду

(ist gemeint).

этом не заключа-

ется присутствия

двух

душевных

явлений,

двух

переживаний: предмета и ак-

та, на него направленного. В частности, предмет не составляет и части на-

правленного на него интенционального переживания (т.е. акта). Напротив,

ничего

другого

в этом не содержится, как то, что

присутствует

известное пе-

реживание с указанным характером интенции. Предмет акта может сущест-

вовать, может и не существовать; во всяком случае, через то самое, что он

предмет акта, он не есть переживание, хотя, разумеется, и переживания мо-

гут стать предметами актов (стр. 351, 352, 357, 376).

Гуссерль

охотно применяет, как видно из предыдущего, термин

«интенциональное переживание», чтобы обозначить акт и термин «интен-

ция», чтобы обозначить характер переживания — быть актом, а иногда и

просто сам акт. При этом он замечает возможное двойное значение этого

слова, о котором была у нас речь при изложении учения Брентано. Защища-

емое там понимание слова, соответствующее его значению в латинском

языке,

в котором оно означает простую направленность, тяготение к

чему-

либо без включения признака целестремительности,

Гуссерль

сохраняет, в

согласии с построением понятий Брентано, для актов вообще. Более узкое

понятие

интенции, связанное, главным образом, со значением слова во

французском языке и включающее признак стремления к цели,

Гуссерль

приберегает для большой группы актов, из которых каждый предполагает

возможность

другого,

являющегося его осуществлением или исполнением;

таковы, напр., некоторые представления и все стремления (стр. 358). Об

этих интенциях в узком смысле слова и их исполнениях еще

будет

речь нес-

колько подробнее и яснее ниже.

Наличность актов в душевной жизни

Гуссерль

обосновывает ря-

дом примеров: в восприятии чего-либо воспринимается, в образном пред-

ставлении образно представляется, в любви любимо, в требовании

требуе-

мо и т.д. Признак направленности на предмет (т.е. характер актов) неопро-

вержимо выступает на вид в

любых

примерах такого рода (стр. 346, 347).

Существо, имеющее только переживания, которые не являются ак-

тами, напр., ощущения, не истолкованные в виде восприятия предмета, ник-

то не назвал бы, по мнению Гуссерля, одушевленным,

хотя

сами по себе

ощущения, по его учению,

суть

душевные явления (переживания) (стр. 345).

Ввиду

такого важного значения в душевной жизни актов неудивительно,

что

Гусерлю

существенно было сразу включить мыслительные переживания

(кроме ощущений и фантазм) в этот ряд душевных явлений. Необходимо

еще отметить, что через признание этого всеобъемлющего значения актов в

душевной жизни,

Гуссерль

опять ближе подошел к перипатетической тради-

ции,

которая не знала душевной жизни вне актов — именно, если опреде-

лять их так, как определяет их

Гуссерль

(через направление на предмет).

Другим

позаимствованием у Брентано является у Гуссерля, по его

собственному признанию, то, что он делит разряд явлений, определяемый

признаком

отношения к предмету и обозначаемый им словом

«акт»,

на ви-

486

А.

КУНЦМАН

ды сообразно видоизменению этого отношения к предмету. Предмет имеет-

ся

в виду различным образом в представлении, в суждении, в предположе-

нии,

в сомнении, в надежде, в страхе, в удовольствии, в неудовольствии, в

искании,

в избегании и т.д. Характер акта показывает видовые различия,

основанные в существе этого рода, и он, сообразно с этим, подразделяется

при

помощи их на подлинные, аристотелевские виды, а не при помощи по-

сторонних ему самому признаков, из случайно соединенных с ним пережи-

ваний,

через что не получились бы настоящие виды (стр. 347, 348). На при-

мерах выясняется очевидность изложенного; в частности, на примерах восп-

риятия,

представления фантазии, образного представления и т.д. (стр. 364).

Если мы спросим себя, есть ли у Уфуэса что-нибудь подобное актам Гуссер-

ля,

то ответ получится следующий. Предметное сознание Уфуэса напомина-

ет акты Гуссерля, так как оно представляет собой процесс сознания, имею-

щий

отношение к отличному от него и могущему быть трансцендентным

(т.е. не процессом сознания) предмету. Но Уфуэс относит к предметному со-

знанию

только явления мышления (кроме ощущений), а Гуссерль считает

стремления и чувства актами (про чувства,

напр.,

см. стр.

366-369),

которые

Уфуэс не ставит в такое отношение к предмету. Кроме того, Уфуэс в част-

ности приписывает всем явлениям своего предметного сознания познава-

тельное значение — отношение их к предмету специальное познавательное.

Этого у Гуссерля нет не только в актах вообще, но и в соответствующих да-

же терминологически предметному сознанию Уфуэса объективирующих ак-

тах (о них см. ниже).

В всяком акте Гуссерль различает его феноменологическое и ин-

тенциональное содержание. Под первым он разумеет всю совокупность вхо-

дящих в его состав, как конкретные или абстрактные части, переживаний,

так как при простом феноменологическом анализе они уже усматриваются.

Интенциональное

содержание, как показывает уже само слово, охватывает

только то, что касается своеобразия актов, как интенциональных пережива-

ний

(стр. 375). Сюда прежде всего относится предмет акта, но ведь он, кро-

ме некоторых случаев восприятия собственных переживаний, в состав акта

не

входит, и лучше его поэтому не причислять к интенциональному содер-

жанию (стр. 375, 376, 378). Гуссерль различает, далее, как составляющие ин-

тенциональное содержание акта, его материю и интенциональную сущность

(стр. 375).

Материю он открывает в актах следующим образом. В каждом ак-

те он находит различие

между

общим его характером, делающим его пред-

ставлением, суждением, чувством и т.п. (это — качество акта) и содержани-

ем, которое делает его вот этим представлением, этим суждением и т.п.

(это

— материя акта).

Напр.,

в суждениях

«2x2=4»

и «Ибсен считается осно-

вателем современного реализма в драматическом искусстве», качество

(быть суждением) — одно, а различна материя. Можно легко сопоставить и

ряд актов с одинаковой материй, но различным качеством,

напр.,

«теперь

весна» (суждение), «о, если бы теперь была весна» (желание), «я рад, что те-

перь весна» (чувство). Что такое качество, ясно из примеров, но понятие ма-

487

VI.

УЧЕБНИКИ,

СЛОВАРИ,

ЖУРНАЛЬНЫЕ

ОБЗОРЫ

терии

требует

более подробного

пояснения.

В вышеприведенных примерах

актов с одинаковой материей поражает то, что предмет у них один. Но

предмет, вообще говоря, лежит ведь за пределами акта, надо искать входя-

щих в состав акта переживаний, которые являлись бы его материей. Их, од-

нако,

легко найти: ведь само отношение к определенному предмету, направ-

ленность на него — переживаемое свойство акта; это и есть, ясное дело, его

материя. Но один и тот же предмет может быть схвачен в акте различным

образом.

Напр.,

можно представить себе равносторонний треугольник и

равноугольный треугольник; предмет у этих представлений один, а способ

представлять его различен. В понятие материи включается не только то, что

дает

акту отношение к определенному предмету, но и то, что

дает

способ,

которым мы его имеем в

виду,

яснее, — что определяет, в качестве чего

схватывается предмет в акте. Отношение к предмету возможно только в ви-

де определенного способа схватить его; поэтому в материи нельзя разли-

чать самостоятельных частей, соответствующих направлению на предмет

вообще и способу его схватывания (чем и оправдывается объединение того

другого

в одном понятии материи). Отношение материи и качества тако-

во:

они — отвлеченные части акта, т.е. не может быть материи без качества

не может быть качества без материи. При этом, однако, как видно уже из

приведенных выше примеров, каждое качество может сочетаться с каждой

материей (стр.

386-391).

Качество и материя акта, взятые вместе, составляют упомянутую

выше интенциональную сущность акта. Последняя не совпадает с конкрет-

ным

целым акта; можно,

напр.,

представлять себе один и тот же предмет и в

тех же самых его

чертах

(т.е. иметь акт с неизменным качеством и матери-

ей),

но то

ярко,

то бледно, то

ясно,

то смутно, т.е. на основании различных

по

степени яркости и ясности ощущений или фантазм. То же Гуссерль ус-

матривает и в актах

другого

качества (стр.

392-395);

это тем несомненнее

для него, что он опять, по собственному признанию, заимствуя у Брентано,

признает, что всякий акт или есть представление, или имеет таковое в осно-

ве (стр. 349, 400, 401). Но понятие представления весьма неопределенно; по-

зднее мы укажем то толкование данного положения на основании опреде-

ленного смысла слова «представление», которому Брентано придает наи-

большее значение. Дело в том, что он допускает несколько толкований тер-

мина

«представление», при которых рассматриваемое положение, под усло-

вием некоторого изменения его, сохраняет силу.

Гуссерль считает само собой разумеющимся, что основные классы

актов должны образовываться соответственно изменению качества (стр.

445). Действительно, ведь он понимает под качеством свойство быть пред-

ставлением, чувством, под материей — свойство быть вот этим представле-

нием,

чувством (точнее, представлением, чувством, направленным извест-

ным

образом на определенный предмет); еще менее существенны иные раз-

личия

актов. И вот, он выделяет на основании качественного их своеобра-

зия

разряд актов, называемых им объективирующими. Этот разряд он

приз-

нает не произвольно выхваченной группой актов, а родом, обладающим

488

А.

КУНЦМАН

внутренним, естественным единством

(стр.

446,

447,

449), т.е. он, в согласии

выставленными

выше

для классификации актов предпосылками, образует

настоящий аристотелевский вид актов, как рода (стр. 432, 433). Понятие

объективирующего акта у Гуссерля тождественно с самым

широким

из по-

нятий, могущих быть обозначенными термином представление

(стр.

449);

из

этого,

а также из его подразделений на менее общие классы видно, что объ-

ективирующие акты Гуссерля тождественны с явлениями мышления, кроме

ощущений и фантазм.

Через

деление объективирующих актов по признаку качества, как

основанию деления, получаем разряды полагающих актов, в которых

выра-

жается

убеждение в существовании или несуществовании предмета и непо-

лагающих, в которых такое убеждение отсутствует (стр. 449, 447, 448). Че-

рез

происходящее независимо от этого деления и скрещивающееся с ним

иное

деление, имеющее основанием признак материи, получаются разряды

номинальных и пропозициональных актов (стр. 449). Номинальные акты

получили

свое название от того, что их словесным выражением служит имя

(в

самом широком смысле слова); но такого же рода акты могут быть назва-

ны

номинальными,

хотя словесное выражение с ними, а не соединено (стр.

430,

437).

Под «именем» здесь подразумеваются: существительные, с присо-

единением определений в виде прилагательных или придаточных предложе-

ний, или без того, вообще все

то,

что является

полным

подлежащим предло-

жений

или могло бы стать им (стр.

433).

Примеры номинальных актов: вос-

приятие, представление воображаемого, акты, служащие субъектом в суж-

дении и т.д.

(стр.

430).

Точно так же и пропозициональный акт соответству-

ет

предложению и получает от него свое название. Примером может слу-

жить всякое суждение

(стр.

448,

449).

Через

применение

обоих

указанных делений получаем следующие

разряды объективирующих актов:

номинальные

неполагающие акты, напр.,

представление воображаемого предмета, иллюзия, не вызывающая к

себе

доверия (стр. 435), неполагающие пропозициональные акты, напр.,

сужде-

ния, произносимые без какого-либо убеждения в их истинности, т.е. акты, в

которых просто представляется, а не утверждается или отрицается связь

субъекта

и предиката

(стр.

448,

449),

полагающие

номинальные

акты, напр.,

восприятия, воспоминания (стр. 435), и полагающие пропозициональные

акты (суждения)

(стр.

437,

416,

448).

заключение укажем на то, что Гуссерль толкует установленную

Брентано,

признаваемую и им самим зависимость всякого акта от представ-

ления в том смысле, что всякий не объективирующий акт основан на пред-

ставлении, т.е. чувство, стремление и т.д. направлены на предмет, «пред-

ставленный» им в объективирующем акте, который не напрасно получил

свое

название от объекта, т.е. предмета. Другими словами, в не-объективи-

рующие акты непременно входит как составная часть, объективирующий,

материя которого служит материей всего акта: ведь материя

дает

направле-

ние на определенный предмет. В этом смысле объективирующие акты мож-

489

VI.

УЧЕБНИКИ,

СЛОВАРИ,

ЖУРНАЛЬНЫЕ

ОБЗОРЫ

но

назвать первичными, остальные— вторичными (стр. 458, 459, 460,

ср.464).

Сопоставим

это начало учения Гуссерля о мышлении (потому что

он

ведет

классификацию еще дальше, как

будет

изложено ниже) с соответ-

ствующими взглядами Брентано и Уфуэса. Воззрения Гуссерля представля-

ют прямую противоположность взглядам Брентано. Гуссерль объединяет

все мышление, кроме ощущений и фантазм, в одном понятии объективиру-

ющих актов, Брентано делит его на два основных класса: представлений и

суждений. Гуссерль, твердо держась традиции в применении термина

«суж-

дение», подразумевает под ним пропозициональный акт, против чего столь

страстно борется

Брентано.

Однако, уступая последнему, Гуссерль отделяет

полагающие номинальные акты от неполагающих и объединяет их с пропо-

зициональными,

полагающими в один одинаковый по качеству, различный

лишь

по иным

признакам,

разряд объективирующих актов.

Ближе

взгляды Гуссерля к воззрениям Уфуэса. Понятие предметно-

го сознания у последнего то же, что понятие «объективирующего» акта у

Гуссерля; даже в терминах сходство. Но Гуссерль не отождествляет объек-

тивирующих актов с

познанием,

как Уфуэс; ниже

будет

рассмотрено учение

Гуссерля собственно о

познании;

учение о суждении, как о связи субъекта и

предиката, встречается у Уфуэса, как

у Гуссерля; но он еще дальше откло-

няется

от Брентано, чем Гуссерль: последний делает учению Брентано о

суждении важную

уступку,

вводя номинальные полагающие акты, тогда

как

Уфуэс отрицает, чтобы восприятия, а тем более представления полага-

ли

существование своего предмета.

Наконец,

и в том, что ощущения и фан-

тазмы резко противополагаются остальному мышлению, у Гуссерля сход-

ство с Уфуэсом

отклонение от Брентаио.

Сближение с Уфуэсом и удаление от Брентано через объединение

всего мышления (за исключением ощущений и фантазм) одним понятием и

через учение о суждении, как связи субъекта с предикатом, является, конеч-

но,

возвращением к перипатетической традиции. Поскольку объективирую-

щий

акт понимается как совершающийся на основании ощущений и фан-

тазм и создающий в себе явление предмета, то это еще более, чем соответ-

ствующие взгляды Уфуэса, напоминает вышеизложенное учение схоластики

species

impressae и

species

expressae.

Чуждым ей является то, что отноше-

ние

к предмету в объективирующем акте не обозначается как познаватель-

ное,

а также введение номинальных полагающих актов.

Обратимся теперь к дальнейшей классификации актов мышления.

Ее возможность основывается на том, что каждый объективирующий акт,

кроме

интенциональной сущности, т.е. качества и материи, имеет еще одну

составную часть— репрезентативное содержание (стр. 562). Последнее

представляет собой то, что служит средством, через толкование которого

схватывается в объективирующем акте предмет,

напр.,

ощущения (в нынеш-

нем

восприятии) и фантазмы (в образном представлении о внешнем мире),

(стр.

566, 550,

551,561,562).

490