Чиркович С.М. История сербов
Подождите немного. Документ загружается.
Константинополь находился в длительной осаде. После гибели Константина Драгаша и короля
Марко их земли были превращены в турецкую военную границу, что сопровождалось выходом
османов на Адриатическое и Ионическое побережья у Скадара.
Турецкая экспансия и призывы о помощи, звучавшие из Константинополя, сделали вновь
актуальной никогда не угасавшую идею общего крестового похода против неверных. Даже царь
Душан был увлечен ею в конце жизни. За осуществление этой идеи взялся король Зигмунд
Люксембургский, к тому времени уже вернувший себе Далмацию и Хорватию, покоривший
Боснию (1394) и установивший контроль над ситуацией в Венгрии. Зигмунд обратился с
воззванием к целому ряду христианских государей, и рыцари из многих стран, от Родоса до
Англии, откликнулись на его призыв.
Пестрое по своему характеру христианское войско переправилось через Дунай и 26 сентября
1396 г. у города Никополя встретилось с Баязидом и его вассалами. Крестоносцы потерпели
полное поражение, а королю и прочим предводителям похода едва удалось спастись. Князь
Стефан Лазаревич и в этой битве участвовал на стороне турок, весьма в ней отличившись.
Последствия поражения ощутили все, кто поддержал христиан. Правители Видина — части
Болгарии, сохранявшей независимость, — были истреблены; Вук Бранкович пленен и находился в
заточении (умер 7 октября 1397 г.). Часть его земель заняли турки, а часть отошла к князю
Стефану. Некоторая часть владений Вука досталась его вдове Маре, сестре Стефана, и ее
сыновьям.
Часть бывшего сербского государства, которая при Твртко вошла в состав Боснии, в те годы
постепенно приобретала самостоятельность под властью семьи Влатко Вуковича. После смерти
Влатко (1392) ему наследовал племянник Сандаль Хранич (1392 — 1435). Преемник Твртко
Стефан Дабиша (1391 — 1395) перенял от правителей завоеванных им областей вражду к королю
Зигмунду, укрывая у себя его противников. Только после того как король одержал над ним победу
и заточил его в тюрьму (1394), Дабиша покорился, обещая, что после его смерти Босния признает
Зигмунда своим королем. Однако, когда вскоре, осенью 1395 г., Дабиша умер, Боснии удалось
избежать выполнения данного им обещания, и на престол была возведена вдова Дабиши — Елена
(1395-1398).
Королева должна была опираться на вельмож, имена которых упоминаются в ее
государственных актах, — великого воеводу Хрвоя Вукчича Хрватинича, князя Павла Раденовича
и воеводу Сандаля Хранича. Поражение Зигмунда под Никополем и возобновившееся против него
движение в Венгрии освободили Боснию от взятых обязательств, ив 1398г. королем был выбран
Стефан Остоя (1398-1404, 1409-1418).
Отношения Стефана Лазаревича с Баязидом в 1398 г. осложнились. В январе молодой князь
возглавлял поход в Боснию, закончившийся неудачей. Армия пострадала от холодов, так ничего и
не добившись. В собственных владениях против него выступили недовольные вельможи (Никола
Зоич, Новак Белоцрквич), стремившиеся уравнять свои права со Стефаном и стать
непосредственными вассалами Баязида. Наконец, Стефан оказался в немилости у самого эмира,
будучи обвиненным в сношениях с венграми. Мать князя, княгиня Милица (тогда уже монахиня
Евгения), была вынуждена отправиться к султану, чтобы умилостивить его и избавить сына от
опалы. Согласно жизнеописанию Стефана, Баязид дал молодому князю совет подавить и
подчинить себе вельмож, а благородных, но бедных — из числа преданных ему людей —
возвысить и удостоить почестей. Это было необходимо, чтобы подготовиться к мятежам, которые
могли возникнуть, как предполагал Баязид, после его смерти.
Деспот и его государство
Великие турецкие завоевания в период после Косовской битвы остановила угроза с Востока.
Некоторым из покоренных османами племенных туркменских старейшин удалось получить
поддержку монгольского военачальника Тимура, которого европейцы называли Тамерланом или
Тамберланом. Этому способствовала и дипломатическая деятельность византийцев, многие годы
осажденных в Константинополе. После 1400 г. могущественный покоритель Востока начал
угрожать Баязиду.
Решив произвести смотр своих сил, Баязид собрал всех вассалов и среди них молодых
наследников князя Лазаря — Стефана и Вука, а также сыновей Вука Бранковича — Джураджа и
Лазаря, которым к этому времени удалось вернуть часть отцовских земель. Сражение произошло у
Ангоры (ныне Анкара) 28 июля 1402 г. Поле боя осталось за Тамерланом, он взял Баязида в плен и
держал в заключении вплоть до его смерти в 1403 г.; вассалы же были отпущены, так что молодые
князья смогли вернуться домой.
Неизвестно, каковы были отношения между родственниками, пока все они находились на
службе у Баязида; скорее всего, долг обязывал их к согласию и дисциплине. Но после его падения
неминуемо начались ссоры. В то время как Стефан Лазаревич пользовался в Константинополе
гостеприимством императора Иоанна VII Палеолога, Джурадж Бранкович в том же городе был
брошен в тюрьму.
Во время пребывания Стефана в Константинополе произошло небольшое семейное событие с
далеко идущими последствиями. Молодой сербский князь не был женат, и император занялся
поисками подходящей партии среди родственников своей жены. Биограф Стефана сообщает, что
выбор пал на сестру царицы, происходившую из рода Франческо Гатилузи, правителя Лесбоса
(Митилены), одного из тех итальянцев, которые в Леванте основали свои маленькие государства.
В качестве зятя (женатого на сестре супруги императора Иоанна VII) Стефан имел право на
получение высокого византийского титула деспота, и Иоанн VII даровал ему его, хотя был только
соправителем (его дядя, «великий император» Мануил II, находился в это время в поездке по
Европе, прося помощи для Константинополя). Свадьба должна была состояться несколько позже,
на Лесбосе, куда Стефан и отправился.
Понятие деспот, до того как оно стало использоваться для негативного именования
самоуправной, жестокой и неограниченной власти, в течение нескольких столетий имело значение
«господин», а в XII в. стало термином, обозначавшим знатную титулованную особу, первую после
императора. Этот титул могли носить лишь его сыновья, братья и зятья. Сербы были хорошо
знакомы с этим титулом — наряду с византийскими императорами его даровали также болгарские
и сербские цари.
Необычным было то, что этот титул получил правитель государства. Таким образом, в Сербии
титул «деспот» стал титулом государя, впоследствии также даровавшимся византийским
императором. В 1410 г., когда «великий император» Мануил II вернулся, Стефан сам «венчал»
себя как деспота. Будущий наследник Стефана, в то время еще узник константинопольской
темницы, Джурадж Бранкович, был женат на Ирине Кантакузин и, соответственно, также имел
право на титул деспота. В 1429 г. его «венчал» в Сербии императорский посланник. Сын
Джураджа, женившийся на родственнице императора (1446), при заключении брака стал деспотом
еще при жизни отца. Несколько раньше, еще при жизни деспота Стефана, данный титул стали
понимать как соответствующий титулу dux, который на Западе считался следующим по
достоинству после королевского. «Деспот королевства Рашка» в Венгрии был первым вельможей,
следующим после короля. В Венгрии данный титул даровался и после падения Константинополя.
Деспотство указывало на достоинство правителя, а территория, которая ему принадлежала,
называлась деспотовина — данный термин вошел в обиход лишь в XIX в.
С принятием титула деспота сербский правитель формально становился членом византийской
императорской фамилии и подчинялся императору как отцу и господину. То, что могущественные
императоры XI —XII вв. навязывали силой, теперь пришло само собой. Сербский правитель, уже
знакомый с двойными вассальными обязательствами— по отношению к венгерскому королю и
турецкому султану, сам решил покориться бессильному и далекому византийскому императору.
Как в 1402 г., так и позднее у Сербии не было общей границы с остатками территорий
Византийской империи.
Новый деспот еще не был господином унаследованных им земель, он должен был за них
сражаться, причем против своих близких родственников — сыновей своей сестры. Стефан
возвращался в Сербию морем и остановился на Лесбосе. В это же время освобожденный Джурадж
Бранкович отправился в Сербию сухопутным путем, получив в помощь отряд от Сулеймана,
первого наследника Баязида. Стефана и Вука Лазаревичей ожидали в Дубровнике, но они
высадились в Баре у зятя Джураджа II Страцимировича и с его помощью двинулись в Сербию. К
ноябрю они достигли цели и встретились с племянниками под Грачаницей.
Стефан вышел из этого столкновения победителем, и племянники были вынуждены признать
его в качестве господина. Так, Стефан занял то же положение, которое занимал его отец князь
Лазарь. Его мать Милица являлась посредницей при заключении мира. В это время король
Зигмунд Люксембургский в Венгрии вел борьбу с сильной внутренней оппозицией — группой
вельмож, пытавшихся свергнуть его и возвести на престол Ладислава Неапольского, который в
1403 г. прибыл в Задар для коронации. Зигмунд нуждался в союзниках, поэтому в 1403 или в
начале 1404 г. он заключил со Стефаном мир, уступив ему Белград и города к югу от Савы и
Дуная, на которые Венгрия традиционно предъявляла права.
Затишьем в отношениях с турками деспот воспользовался для устройства внутренних дел
государства, центр которого сместился к северу. К югу от Шар-планины земли находились под
непосредственной властью турок; это была так называемая Скопская военная граница, а в
соседней области Бранковичей турки пользовались особыми правами и имели там свои
укрепления. Перемещение центра государства к северу предопределило выбор Белграда в качестве
столицы. Наряду с другими грандиозными постройками деспот воздвиг в Белграде и
митрополичью церковь. Свою церковь-усыпальницу он также построил в северных областях; близ
реки Ресава был возведен монастырь Ресава, или Манасия.
Борьба между наследниками Баязида обеспечила передышку балканским христианам, в
результате чего были освобождены некоторые завоеванные ранее византийские территории,
появилась также возможность избавиться от завоевателей в Болгарии, было облегчено, а кое-где и
сброшено бремя турецкой верховной власти. Однако, с другой стороны, в столкновения между
наследниками Баязида втягивались и христианские правители, что обостряло старые и вызывало
новые конфликты. Это особо наглядно прослеживается на примере сербских феодалов. Помимо
несколько утихшей вражды между сыновьями Лазаря и Бука возник конфликт между
Лазаревичами, среди которых и ранее не было согласия. Княгине Милице удавалось с помощью
своего авторитета улаживать противоречия между сыновьями и внуками. С ее смертью в 1405 г.
этого нравственного авторитета не стало.
Поначалу наследие Баязида удерживал Сулейман, который всегда был расположен к
Бранковичам. Вук Лазаревич просил его поддержки, когда намеревался принудить брата к разделу
государственной территории. На его стороне выступили Бранковичи и вспомогательный отряд
Сулеймана, опустошавший сербские области. В 1409 г. деспот Стефан был вынужден отдать брату
южную часть государства и отступить на север. С севера ему оказывал помощь венгерский король,
отряды которого доходили до Трепчи и Приштины, где в 1410 г. они сожгли торг
22
.
В борьбе против Сулеймана Стефан поддерживал его брата Мусу, стремившегося завладеть
европейской частью османского государства. Муса привлек на свою сторону и Бука Лазаревича, и
Бранковичей, тогда как византийский император остался с Сулейманом. Муса с союзниками был
разбит в окрестностях Константинополя. Стефан укрылся в Константинополе; Вука и Лазаря
Бранковича, как и после Ангорской битвы, Сулейман отправил в Сербию, а Джураджа оставил при
себе. Оба сербских князя попали под Пловдивом в руки сторонников Мусы и были убиты в июне
1410 г.
Оставшись в одиночестве, каждый в своей семье, Стефани племянник Джурадж сблизились,
скорее всего благодаря посредничеству Мары Бранкович, и заключили продолжительный мир.
Они вместе участвовали в войне против Мусы, помогая усилению третьего сына Баязида —
Мехмеда I, при котором к османам постепенно вернулось их былое могущество.
Дальнейший шаг в сближении с Венгрией был сделан в 1411 г., когда Стефан получил от
короля Зигмунда наряду с владениями в Венгрии горно-рудный центр Сребреницу и территории к
западу от Дрины, отнятые королем у его противника герцога Хрвоя Вукчича. Впоследствии эти
земли станут яблоком раздора между боснийскими королями и сербскими деспотами.
Стефан назначил своим наследником Джураджа, поскольку своих детей у него не было. Он
отдал Джураджу в управление бывшие земли его отца с центром в Вучитрне. Вскоре после
примирения с дядей Джурадж женился на Ирине Кантакузин, родственнице бывшего императора
Иоанна VI. Последствием примирения Стефана и Джураджа было объединение их земель, хотя
территории, принадлежавшие Бранковичам, оставались в более зависимом от турок положении и
даже имели в своем составе турецкие анклавы, одним из которых была Трепча.
Беспокойное Приморье
Джурадж помогал дяде, исполняя возлагавшиеся на него миссии. Особенно это стало очевидно
входе событий, последовавших после смерти другого племянника Стефана, Балши III Балшича
(1421), завещавшего свои земли деспоту. Однако при исполнении его воли возникли трудности,
причина которых лежала в недавнем прошлом.
Когда кроме соперников из Боснии появились и турки (после взятия Скопле и основания
военной границы), Джурадж II Страцимирович Балшич обратился за помощью к Венеции. Любой
повод для утверждения своего влияния был очень кстати для Республики, так как, согласно
мирному договору 1381 г. (подтверждавшему условия предыдущего соглашения в Задаре), ей
запрещалось иметь владения на пространстве от Кварнера до Драча. Джурадж, находившийся
некоторое время после 1392 г. в плену у турок, должен был за свое освобождение отдать им
Скадар, Дриваст и торг святого Срджа на Бояне. Осенью 1395 г., воспользовавшись отсутствием
турок, он сумел вернуть эти территории и уступил их Венеции. Кроме Драча, приобретенного в
1392 г., это были первые опорные пункты Венеции на Адриатическом побережье. С этого момента
она стала играть в Зете все более важную роль. Впоследствии Балшичу кроме местных соперников,
таких, как Радич Црноевич или Сандаль Хранич, намеревавшемуся, подобно Твртко, захватить
Котор и овладеть Будвой, начала мешать и Венеция, против власти которой восставало местное
население.
Когда после Ангорской битвы положение изменилось, родовыми владениями стал править
наследник Джураджа, Балша III (1403 — 1421), которому помогала мать Елена Лазаревич. Они
быстро прервали отношения с Венецией и вступили с ней в десятилетнюю войну. Сначала
благодаря флоту Венеции удалось вернуть взбунтовавшиеся города и даже захватить Улцинь, Бар
и Будву (1405). Как и все находившиеся по соседству родственники, Балша стал вассалом
Сулеймана. Ситуация вновь изменилась в 1409 г., когда Венеция выкупила у Ладислава
Неапольского права на Далмацию и начала борьбу за овладение тамошними городами. Ценой
больших усилий и многих сражений Балша III в 1412 г. занял Бар, и Венеция, испытывавшая в то
время затруднения, согласилась вернуть ему все, что к тому моменту захватила.
Старый королевский город Котор за прошедшее время пережил ряд тяжелых кризисов: в 1370
г. он попал под власть венгерского короля, а в 1380 г. в нем произошел переворот — восстание
мещан против дворян, которые благодаря помощи извне все-таки вернули себе власть. В 1384 г.
город подчинил себе Твртко, проводивший политику восстановления государства Неманичей.
Верховную власть Боснии над Котором, которая предусматривала и часть доходов от продажи
соли, укрепил воевода Сандаль Хранич. Впоследствии город не раз осаждался Балшей, а
представители города вели переговоры с Венецией с целью перехода под ее юрисдикцию. Тайный
договор о таком переходе вступил в силу в 1420 г. и над Котором было водружено венецианское
знамя.
Перед этим Балша III начал очередную войну с Венецией, которая оказалась связанной по
рукам войной с Венгрией и турками.
Он держал в осаде Скадар, но потерял Будву и Луштицу с соляными копями. Когда он передал
дяде свои владения, они были охвачены войной. Венеция воспользовалась смертью Балши, чтобы
занять Улцинь и Бар (1421). Деспот Стефан сначала требовал возвращения принадлежавших
Балше городов, а затем пришел туда с войсками и установил свою власть над землями Балши,
кроме Улциня и Будвы. В 1422 г. он продолжил осаду Скадара, но безуспешно. В 1423 г. был
заключен мир, деспот получил Будву и соляные копи, уступив часть Которской области. Вопросы,
остававшиеся спорными, были уточнены в ходе последующих переговоров в 1426 г. в Вучитрне и
в 1435 г. в Смедерево. В промежутках между переговорами царил мир, который был нарушен
вследствие турецкого завоевания принадлежавшего деспоту государства в 1439 г.
Карта 3.2. Государство деспотов после присоединения Зеты около 1422 г. 1. Граница
государства. 2. Млетские владения
Семейные владения Балшичей сохранялись в течение шести бурных десятилетий, угрожая и
препятствуя развитию приморских городов, находившихся в осаде, отрезанных от тыла и
лишенных возможности вести торговлю. В других феодальных владениях, обладавших меньшей
территорией, порядка было больше. Здесь же все обстояло иначе — династическая власть
непрерывно вызывала мятежи и войны. После перехода этих земель под власть деспота Стефана
прежняя автономия городов была подтверждена, а прочие территории непосредственно вошли в
состав его унитарного государства. По размерам и занятому пространству это государство, в
рамках которого объединились земли князя Лазаря, Вука Бранковича и первого поколения
Балшичей, напоминало державу Неманичей — до захлестнувшей ее волны завоеваний,
начавшихся с прорыва Милутина в Македонию.
Главное отличие этого государства от государства Неманичей состояло в отсутствии тех
частей, которые отошли к Боснии (сравнимые с современной Герцеговиной). Граница проходила
близ Оногошта в Полимье; по берегам же Боки город Нови (ныне Херцег-Нови) находился под
властью Боснии, а Котор — Венеции.
Экономический подъем
Политические изменения, весьма частые в период формирования феодальных владений, их
расширения и объединения, не имели пагубных последствий для развития экономики и не
сопровождались большим упадком. Тяжелее всего приходилось купцам — отсутствие
безопасности передвижения создавало серьезные препятствия для их деятельности. Так, в 1371 г.
граждане Дубровника заявляли: «Мы не можем жить, не торгуя. Большая часть нашей торговли
производилась на территории королевства Рашка, но из-за трудной ситуации, сложившейся в этом
государстве вследствие междоусобиц, мы не можем и не решаемся вести там торговлю в том
объеме, в каком это делали ранее». Подобные трудности вскоре возникли и в приморской торговле
вследствие войны между Венецией и Генуей, развернувшейся из-за острова Тенедос. Все это
вместе взятое — войны, застои в мореходстве и торговле — стало причиной кризиса, охватившего
весь Средиземноморский регион. Он вызвал подорожание серебра, нехватка которого все сильнее
ощущалась на монетных дворах многих государств и правителей, имевших право чеканить монету.
С 6 дукатов за мерный литр, или фунт (330 г), цена выросла до 7,5 — 8 дукатов и оставалась на
таком уровне, пока турецкое завоевание не прервало свободную торговлю и все серебро не стало
уходить на монетные дворы султана и поступать в его сокровищницу.
Рост цен изменил условия рентабельности горно-рудного производства и с новой силой
побудил многих купцов заняться торговлей серебром, а также его производством. Вследствие
этого в разных концах сербского государства был открыт целый ряд рудников. Кроме ранее
упоминавшихся шахт в бассейне Копаоника и Подринья появляются рудники Железник в Кучеве
на востоке, Рудишта под Белградом, рудники на Цере, расширявшие к тому времени уже давно
известный Подриньский бассейн (Крупань, Заяча, Бохорина). Появление множества новых шахт
оказывало косвенное влияние на выравнивание уровня развития разных областей. Лидировавшие
ранее южные территории утратили свое первенство, хотя там продолжали разрабатываться
крупнейшие и важнейшие рудники Ново-Брдо и Трепча. В северные области приходит перемены,
сопутствующие развитию горно-добывающей отрасли: новый тип поселений, бурная торговля,
рыночные отношения, автономия и др.
Способы литья серебра при этом остались прежними, поменялись лишь главные участники
этого процесса: граждане Котора были практически вытеснены из этой сферы, а ведущее
положение заняли дубровчане, не имевшие здесь больше соперников. Все более массово они
начинают финансировать рудное дело — путем частичной покупки месторождений и плавильных
мастерских, а также организации производства, что разрешали им нормы горного права.
Представляется возможным дать приблизительные оценки объема производства, достигнутого
в период экономического подъема этого времени. Сохранилась и ныне опубликована торговая
книга одной из дубровницких компаний (Caboga, Кабужич), специализировавшейся на торговле
серебром и золотом, которые она отправляла в Италию — главным образом в Венецию. В период
с декабря 1426 г. по ноябрь 1432 г. через руки братьев Кабужичей прошло 10 613 фунтов серебра,
что соответствует весу в 3480 кг согласно современной системе мер и весов. Та же торговая
компания в указанный период вывезла 565 кг сплава серебра с золотом (удельный вес золота
составлял до четверти общего веса). Вторым источником, позволяющим оценить объемы
производства того времени, является книга дубровницкого монетного двора за 1422 г.,
показывающая, сколько серебра граждане Дубровника в указанном году поменяли на чеканную
монету. Предписывалось менять по установленной цене 6% объема, предназначенного для
экспорта. На основании данных о количестве проданного серебра можно вычислить, каков был
один процент, а также общий объем, оказавшийся равным 5672 кг в современных единицах
измерения.
Оба важнейших источника дают представление о том, какое количество благородных металлов
ушло по морю на Запад. На север, вероятно, они вывозились мало, поскольку Венгрия также была
значительным экспортером серебра и золота. Относительно экспорта на турецкую территорию, а
также того, сколько оставалось для нужд ремесленного производства и сербских монетных дворов,
ничего не известно. Можно приблизительно оценить стоимость товаров, которые необходимо
было ввезти в страну, чтобы сбалансировать торговлю. В 1422 г. стоимость экспорта через
Дубровник составляла 130 тысяч дукатов, если иметь в виду среднюю цену на серебро в 7,5 дуката.
Специфика развития горного дела, иногда годами не дававшего прибыли, пока не будут
обнаружены залежи руды, обусловила возникновение практики займов и кредитования. Подобное
явление наблюдалось и в торговле, обеспечивавшей широкое предложение товаров,
привозившихся для обмена на дорогостоящее серебро. Естественным следствием этого оказалась
большая задолженность граждан сербского государства. Об уровне этой задолженности
свидетельствуют многочисленные документы, а также осложнения дипломатических отношений
между Дубровником и сербским деспотом. Сохранилась книга дубровницкого купца Михаила
Лукаревича за период 1432—1438 гг., в которой значатся имена около 1200 должников, частью из
Ново-Брдо, частью из его окрестностей. Деньги предоставлялись под залог, стоимость которого
превышала размер долга, либо при наличии поручителя — лица, которое брало на себя
обязательство вернуть необходимую сумму, если должник не будет в состоянии сам сделать это.
Согласно привилегии, дарованной грамотами правителей, доказательством размера долга могла
служить устная клятва дубровчанина. Интересы кредитора защищала также практика передачи
должника в руки поручителя, имевшего право подвергнуть его заключению до уплаты долга.
О размерах задолженности можно судить также на основании политических и
дипломатических переговоров и тех аргументов, которые выдвигало правительство Дубровника,
поддерживавшего своих граждан и их интересы, с одной стороны, и деспотов, старавшихся
защитить своих подданных, — с другой. Так, оспаривалось право граждан Дубровника
подтверждать наличие долга и его размер только своей клятвой, вводился мораторий на выплату
долгов в определенных местах, а позднее и по всей стране. Было разрешено в счет уплаты долга
конфисковывать недвижимость, кроме земель, данных правителем в пользование (поскольку
фактическим собственником этих владений был не должник, а правитель). Также было позволено
взыскивать с должника только «третий динар» (т.е. треть) его заработка или платы. Деспот
Джурадж в 1435 г. даже провел денежную реформу, предписав при этом, чтобы при возвращении
долга с 10 новых динаров выплачивалось 16 старых.
В то время вес сербских динаров упал до 1 грамма, 35 — 40 динаров приравнивались к одному
венецианскому дукату. Сербская монета носила название аспра, подобно старой византийской
монете и турецкой монете того периода и более позднего времени (акче — турецкий перевод
слова аспра, означавшего «белые» деньги). Правительство Дубровника требовало от деспотов
соблюдения старых обычаев, а от своих граждан — дисциплины; проверяло, действительно ли
некоторые кредиторы взыскивали долг дважды, предписывало гражданам гуманно обращаться с
переданными в их руки должниками и отводить их в свои дома, не привлекая внимания. Проблема
долгов продолжала быть актуальной вплоть до падения сербского государства.
О росте внутренней торговли можно судить на основании появления новой категории
населенных пунктов — торгов, экономическая функция которых определялась их названием.
Торги, как правило, пользовались привилегией проведения ежегодной ярмарки, заимствованной из
Византии. Часть известных в будущем городов уже в то время имела статус торга: Заслон (Шабац),
Валево, Парачин, Ужице, Чачак. Прочие города впервые упоминаются в ранних турецких
приходно-расходных книгах под названием базар — как имеющие доход, во много раз
превышающий доходы самых больших сел. Некоторые города развились уже под турецкой
властью благодаря преимуществам своего положения или другим обстоятельствам и продолжали
существовать, впоследствии превратившись в современные города.
В XV в. становится заметным прогресс в овладении техникой и приемами ее использования.
Наиболее значительными были достижения в области горного дела и металлургии, о чем
свидетельствует факт приглашения рудокопов и специалистов-горняков из других, в том числе
экономически развитых, стран. Сохранились свидетельства о приглашении мастеров из Сицилии
(1397), Сиены (1437), от Неапольского двора (1452), из Феррары (1457) и Урбино (1481). С
большим мастерством осуществлялись гидротехнические работы по использованию водной
энергии, применявшейся непосредственно в рудодробилках, механических молотах, катках,
мельницах или поступавшей к мехам в плавильных мастерских. Была освоена техника литья
колоколов и пушек, представлявшая собой высокое достижение того времени. Об искусности
сербских мастеров в изготовления механизмов свидетельствует тот факт, что серб, приглашенный
из Афона, установил в Москве механические часы с боем.
Более скромно развивалось текстильное производство. В то время в соседнем Дубровнике с
1416 до 1463 г. процветало искусство изготовления шерстяных тканей — arte di lana. Герцог
Стефан Вукчич Косача также основал подобное производство в своем городе Нови в 1448 г., для
чего обратился к помощи итальянского мастера из Римини. Продукция проходила
заключительную обработку и крашение в Дубровнике. В целом предприятие не было успешным. В
окрестностях Призрена, как и в самом городе, с византийских времен сохранялась традиция
выращивания тутового шелкопряда и производства оригинальной ткани tella di Prisreno. К этой же
категории относилась и ткань tafotta rasciana, упоминаемая во второй половине XV в.
Преемственность как идеал
Прекращение существования династии, а вместе с ней и прекращение существования старых
государственных структур и порядка вызвали у вновь пришедших к власти лиц насущную
необходимость обретения легитимности. В особенности это было важно для местных феодалов
второго поколения, которые не располагали высокими титулами и властными функциями,
даровавшимися царем. Насколько можно судить по ряду известных источников, большинство
местных феодалов сохранили скромные титулы, например жупан или кнез, которые хотя и
восходили к глубокой старине, но в середине XIV в., вследствие их массового тиражирования,
утратили свое былое значение. Другие же именовали себя обобщенным титулом господин или
государь.
Самым сильным средством обретения легитимности было установление связи с династией, что
достигалось разными способами. Так, Твртко Котроманич в своей родословной доказывал
происхождение от короля Драгутина; о князе же Лазаре говорили то, что он происходит от
вельможи царя Душана, а его жена — от Вукана, что имело еще большее значение, ибо тем самым
их потомство напрямую связывалось с Неманичами. Это родство перешло также на Бранковичей,
поскольку Мара была дочерью князя Лазаря и княгини Милицы.
Потребность подчеркнуть преемственность от Неманичей вызвала появление литературных
жанров, представлявших историю династии и события после смерти царя Душана. Жизнеописания
показывали, как разветвлялось семейство Неманич, а важные события излагались в летописях,
возникших по образцу византийских кратких хроник и продолжавших светские хроники,
переведенные при царе Душане.
Жизнеописания королей и архиепископов, начатые Даниилом II, останавливались в своей
светской части на правлении Стефана Душана, а в описании церковных деятелей дошли до
патриарха Саввы III (1375). Принятие Душаном титула царя рассматривается здесь в негативном
ключе: он оставил «прародительскую королевскую власть» и посягнул на царскую. Следствием
этого стали раскол и отлучение от общения с константинопольским патриархом — рана,
требовавшая исцеления. В преодолении раскола главная роль приписывается князю Лазарю. Он
восстановил единство церквей и прежний порядок.
Своеобразной заменой жанра жития стали сочинения о князе Лазаре, в центре которых стоят
его мученическая смерть, восхваление мужества и самопожертвования, почитание князя как
святого, подобно «святым правителям» прошлого. Стремление к установлению преемственности
руководило как общим поведением, так и конкретными действиями. Твртко представлял свои
завоевания как возвращение старых территорий, утверждая, например, что «город наших предков
Котор успешно перешел в наше владение на вечные времена». В переговорах граждан Дубровника
с соседями-феодалами каждое, пусть даже самое незначительное дело рассматривалось в
контексте воспоминаний о том, как это было «при первых сербских правителях».
В реальной жизни стремление к преемственности особенно сильно проявлялось в отношении к
церкви: феодалы брали на себя роль ее защитников и «вторых ктиторов», они строили, следуя
примеру первых ктиторов, храмы за упокой душ — памяти своей и своих близких. Князь Лазарь
пристраивает притвор к храму в монастыре Хиландар, с которым Бранковичи находились в самых
тесных отношениях, так как почти из каждого поколения их семьи кто-нибудь становился здесь
монахом. Следуя примеру сербских предков, Симеон Урош основывает в Метеорах храм
Преображения, из которого впоследствии разовьется знаменитый монастырский комплекс.
Культ сербских святителей. Икона святых Симеона и Саввы. Начало XV в. Народный музей в
Белграде
Новизну вносило то, что и более мелкие феодалы воздвигали семейные храмы-усыпальницы,
беря пример со знатнейших лиц, которые, в свою очередь, продолжали традиции правителей
прежних времен. Перемещения центра государства к северу сопровождалось возникновением
целого ряда церковных построек и памятников с новыми стилевыми особенностям. Образцом
служило зодчество эпохи царя Стефана Душана. Константинополь и Салоники славились
современными архитектурными памятниками. В облике храмов «моравской школы», как
назывался последний сербский архитектурный стиль, ярко видны византийские черты,
свидетельствующие о создании в восточном христианском мире под влиянием Византии единого
культурного пространства.
Храмы той эпохи имели центральный купол, окруженный меньшими по размеру куполами;
благодаря чередованию слоев камня и кирпича достигался эффект многоцветности; широко
использовалась пластика, а фасады нередко украшались росписями. Окна и розетки на западных
фасадах храмов вызывают ассоциации с готикой. Примеры подобного стиля дали представители
династии Лазаря (Раваница, Любостиня, Манасия), им следовали и другие феодалы (Каленич,
Дренча, Наупаре, Врачевшница). Все упомянутые монастыри, как и целый ряд других, находятся к
северу от Западной Моравы.
В светской архитектуре также сохранялась преемственность— строители широко применяли
традиционную технику и материалы, следуя знаменитым образцам, в первую очередь
константинопольским. Смедерево, отстроенное в 1427—1430 гг., своим планом и типом
фортификационных сооружений должно было напоминать византийскую столицу. Постоянная
угроза нападения вынуждала воздвигать новые и совершенствовать старые укрепления. Городские
поселения помимо крепостных стен обзаводятся внутренними укрепленными пунктами,
способными выдержать длительную осаду, о чем свидетельствовал опыт города Ново-Брдо.
Примеры Раваницы и Ресавы (Манасии) свидетельствуют о том, что и монастыри становились
крепостями.
Перенос центра государства. Смедерево на Дунае, построено в 1428 — 1430 гг., сербская
столица с 1430 по 1459 г. Фото Б. Стругара
С конца XIV в. феодальная знать и правители начинают размещать свои резиденции в
городских поселениях, приобретавших статус столичных городов: Крушевац — у князя Лазаря,
Белград — у Стефана Лазаревича, Смедерево — у Джурджа Бранковича. Сохраняются и
развиваются традиции, воспринятые у Запада во времена Неманичей: рыцарство — в форме
рыцарских орденов — и геральдика, представленная на сербских монетах начиная со времен
Стефана Дечанского и царя Душана. Геральдическая символика с ее особым языком
употреблялась не только на монетах и печатях, но и на перстнях, переплетах книг и даже
надгробных плитах.
В период правления деспотов интенсивнее, чем раньше, осуществляется переписывание книг и
перевод текстов, и таким образом расширяется сербская библиотека. По записям видно, что
правителям в этом деле принадлежала значительная роль: они отдавали соответствующие
приказания и приглашали монахов с Афона для переписывание книг. Репертуар расширяется
настолько, что наряду с назидательной аскетической литературой, научными трактатами из
разных областей знания, переводятся и переписываются развлекательные сочинения:
«Александрида», «Роман о Трое», «Тристан и Изольда» и др. Продолжается составление
жизнеописаний отдельных выдающихся личностей. Житие Ефрема — первого патриарха после
тех, кто вошел в сборник Даниила, принадлежит перу епископа Марка. «Житие деспота Стефана»,
оригинальное по целому ряду особенностей, написал по повелению патриарха и собора
Константин Философ. О деспоте Джурадже сохранилось лишь «надгробное рыдание»,
содержащее краткое риторическое восхваление отдельных его деяний. Лишь позже, среди
беженцев в Среме, найдутся писатели, которые и последних Бранковичей (супругу деспота
Ангелину с их сыновьями Джордже и Йованом) причислят к святым правителям.
Бремя двойного вассалитета