Бондарко А.В. Теория значения в системе функциональной грамматики. Часть 1-2

Подождите немного. Документ загружается.

Концепция А. А. Потебни 43

(соверш.), суть два глагола, различные по грамматической форме, ко-

торая в них самих, отдельно взятых, не выражена ничем» [Там же]. Та

же мысль об обусловленности формы ее принадлежностью к опреде-

ленной грамматической категории и при возможном отсутствии в сло-

ве звуковых различий между разными формами высказывается и по

отношению к падежным формам: «Однозвучность

именит,

и винит.

(свет создан и Бог создал свет),

винит,

и род. (отец

любит,

сына,

отец

не

любит сына) не повлекла за собою смешения этих форм в смысле

значений. В этом сказалось создание новой категории одушевленно-

сти и неодушевленности, но вместе с тем и то, что до самого этого вре-

мени разница между

именит,

винит,

ед. муж. р. не исчезала из

народного сознания» [Там же: 40].

Из рассматриваемого понимания грамматических категорий и форм в

их отношении к звуковому выражению формы вытекает, что грамматиче-

ские категории и формы трактуются А. А. Потебней как реально сущест-

вующие в языке и речи, но вместе с тем абстрактные, обобщенные разряды

и образцы. Они соотносятся со словом, представлены и обозначены в сло-

ве, но вместе с тем по уровню абстракции выходят далеко за пределы от-

дельного слова: сферой их существования является язык в целом, языковая

система (понимаемая в единстве с ее конкретными реализациями).

Такой подход к грамматическим формам и категориям сохраняет

свою значимость в современной науке. Только исходя из более высоко-

го уровня абстракции, чем уровень отдельно взятого конкретного сло-

ва, может быть понята категориальная определенность различия меж-

ду формами, которые могут находиться в отношении внешнего звуко-

вого совпадения в отдельных словах и разрядах слов.

Следует подчеркнуть внутреннюю связь грамматической формы в

истолковании А. А. Потебни с мыслительным содержанием. Оно нахо-

дит воплощение то в одной, то в другой форме:

«...отношение

мысли к

грамматической форме не похоже на то верование, по которому душа,

вылетевши из тела, смотрит на него как на сброшенную одежду, не чув-

ствуя на себе его тяжести. Мысль в формальном языке никогда не

разрывает связи с грамматическими формами: удаляясь от одной, она

непременно в то же время создает другую» [Потебня 1958: 50]. Единст-

во (но не тождество) грамматической формы и заложенного в ней мыс-

лительного содержания — основной принцип истолкования А. А. По-

тебней грамматической формы с точки зрения современного состояния

языка и его исторического развития.

44 Из истории вопроса о соотношении языкового и мыслительного содержания

Понимание языковой категоризации и, шире, системности языка у

А. А. Потебни неразрывно связано с осмыслением диалектического

единства языка и речи: «Чем совершенней становятся средства на-

блюдения, тем более убеждаемся, что связь между отдельными явле-

ниями языка гораздо теснее, чем кажется. В каждый момент речи наша

самодеятельность направляется всею массою прежде созданного языка,

причем, конечно, существует разница в степени влияния одних явле-

ний на другие» [Там же: 45].

Намного опережая современные ему представления, А. А. Потебня

рисует широкую картину языковой категоризации, охватывающей

явления речи и языка в их дифференциации, взаимных связях и един-

стве. Именно в эту картину системных связей включается разработка

понятия языкового содержания.

Языковое содержание А. А. Потебня рассматривает в тех способах

и формах его существования, которые отражают единство языка и речи

(при том, что эти понятия весьма четко разграничиваются): «Если не за-

хотим придать слову

речь

слишком широкого значения

языка,

го

должны будем сказать, что и р е ч и, в значении известной совокупно-

сти предложений, недостаточно для понимания входящего в нее слова.

Речь, в свою очередь, существует лишь как часть большего целого,

именно языка» [Там же: 44]. Ясно выраженный тезис о единстве языка

и речи служит основой дальнейшего развития мысли о связях явлений

речевого акта (относящихся к значениям форм в составе склонения и

спряжения) с языком как системой. Высказывается мысль о существо-

вании языковых парадигм в их органическом единстве с функциониро-

ванием их элементов в конкретном акте речи: «Для понимания речи

нужно присутствие в душе многочисленных отношений данных в этой

речи явлений к другим, которые в самый момент речи остаются, как го-

ворят, „за порогом сознания", не освещаясь полным его светом.

Употребляя именную или глагольную форму, я не перебираю всех

форм, составляющих склонение или спряжение, но тем не менее дан-

ная форма имеет для меня смысл по месту, которое она занимает в скло-

нении или спряжении

(Humb.,

Ub.

Versch., 261) (по существу здесь рас-

крыто содержание того, что в современной лингвистике называется

значимостью языковых единиц.

—А.

Б.)...

Говорящий может не давать

себе отчета в том, что есть в его языке склонение, и, однако, склонение

в нем действительно существует в виде более тесной ассоциации извест-

ных форм между собою, чем с другими формами» [Там же: 44].

Концепция А. А. Потебни 45

Понимание соотношения языка и речи в их диалектическом

единстве органично сопряжено у А. А. Потебни с последовательной

постановкой вопроса о существовании явлений языка и речи, т. е.

с принципом онтологизма. При этом основная тенденция в освеще-

нии данного единства А. А. Потебней заключается в выдвижении на

передний план (с точки зрения реальности существования языковых

явлений) актов речи, речевой деятельности, которая вместе с тем яв-

ляется мыслительной деятельностью. Вот одно из характерных для

А. Потебни рассуждений в сфере «мысль — язык — речевая дея-

тельность»: «Нельзя себе представить момента речи, который бы не

был в то же время актом объективирования, сознания, толкования

мысли и который не изменял бы в то же время языка, хотя мы замеча-

ем эти изменения лишь тогда, когда они достигают знаменательной

величины» [Там же: 58]. Это рассуждение тесно связано с идеями

Гумбольдта, с разделяемым А. А. Потебней пониманием языка пре-

жде всего как деятельности. Однако общность направления, связь и

перекличка идей отнюдь не умаляют самостоятельности и оригиналь-

ности системы взглядов А. А. Потебни как целого.

Онтологическое понимание единства языка и речи в их объек-

тивном существовании влечет за собой широкое истолкование

А. А. Потебней предмета и задач грамматики. Грамматика в его по-

нимании не ограничивается изучением грамматических категорий

и форм в их статическом аспекте (с точки зрения инвентаря единиц,

их значений и функциональных показателей). Грамматика включа-

ет и учение о функционировании грамматических форм и конструк-

ций. Этот аспект грамматики занимает важное место в проводимом

А. А. Потебней анализе фактов современных славянских языков и

их истории. Значимость функционального аспекта подчеркивается

и в теоретическом плане. Приведем одно из характерных в данном

отношении суждений: «Каждая форма на своем месте. Каждая соот-

ветствует определенным требованиям мысли говорящего, разумеет-

ся, если предположить в нем знание своего языка, так как об оши-

бочном употреблении форм здесь говорить нечего. Слушая его речь,

мы можем судить о ней так и сяк: мог де употребить будущее вместо

настоящего. Такое рассуждение ошибочно: мог, да не употребил, по-

тому что не мог. Задачи же грамматики — найти психологические

условия употребления формы, или проще: точно определить ее

значение» [Потебня 1977: 112].

46 Из истории вопроса о соотношении языкового и мыслительного содержания

Особое внимание к функционированию грамматических форм, стрем-

ление раскрыть условия их употребления — тенденция, характерная для

ряда представителей отечественной грамматической традиции XIX в.

(ср., в частности, труды Ф. И. Буслаева, К. С. Аксакова, Н. П. Некрасова,

А.

Потебни,

Г. К. Ульянова). Эта тенденция представлена и в грамма-

тической науке XX в. (ср. труды А. А. Шахматова, А. М.

Пешковского,

В. Виноградова). Опора на традицию — одна из важных предпосылок

развития современных

функционально-грамматимческих

исследований.

Концепция грамматических категорий в освещении А. А. Потебни

тесно связана с принципом историзма в истолковании грамматической

формы и грамматической категории. Историзм А. А. Потебни выступа-

ет в единстве с онтологическим подходом к грамматическим объектам.

Во всех случаях, говоря о грамматических формах и категориях,

А. А. Потебня имеет в виду не теоретические абстракции, а реальное

историческое развитие форм и категорий в языке, их реальное сущест-

вование в языке и речи, в сознании носителей языка в определенный

период его развития.

Специфика языкового содержания, в частности значения грамма-

тических категорий, в его отличии от мыслительного содержания и

вместе с тем в соотнесении и связи с ним раскрывается А. А. Потебней

при прослеживании генезиса и исторического развития грамматиче-

ских категорий. Один из ярких примеров разработки этого круга про-

блем — учение А. А. Потебни о происхождении и развитии славянского

глагольного вида. Выделим лишь основные положения А. А. Потебни,

наиболее существенные не только с точки зрения проблемы происхож-

дения и развития глагольного вида, но и с точки зрения теории значе-

ния в ее историко-генетическом аспекте.

1. Исходный пункт исторического развития в области выражения

характера протекания действия во времени — отсутствие в общеславян-

ском языке вида (совершенности / несовершенности) как грамматической

категории: «Первоначально совершенность и несовершенность вовсе не

обозначались, как теперь, например, в немецком, в котором „das

werde

ich

tun" значит и „буду делать" и „сделаю"» [Потебня 1977:

25];

«появлению со-

вершенности и несовершенности непосредственно предшествовало такое

состояние языка, когда предлог не сообщал ему значения совершенности

и когда беспредложный глагол был совершенно безразличен по отноше-

нию к совершенности и несовершенности» [Там же:

71].

Концепция А. А. Потебни 47

2. Грамматической категории совершенности/несовершенности ис-

торически предшествовало то различие, которое А. А.

Потебня

называет сте-

пенью длительности: «Мы утверждаем, что совершенность, с одной стороны,

и степени длительности — с другой, не составляют одного ряда

(continuum),

но относятся друг к другу как два различных порядка наслоений в языке»

[Там же:

35];

говоря о степени длительности, А. А. Потебня имеет в виду,

в частности, различие конкретности и отвлеченности (конкретной и от-

влеченной длительности) в глаголах типа нести I

носить

[Там же:

89—91

Степени длительности также не представляют собой наиболее древнего

слоя значений в области характера протекания действий во времени:

«Степеням действия предшествовало такое состояние, когда известный

характер глагола выражал нечто другое, а не степень

длительности...

Значение, называемое видом (подчеркнем, что видом А. А. Потебня на-

зывает не различие совершенности / несовершенности, а различие сте-

пеней длительности [Там же: 34.

—А.

Б.]),

заместили значения же пред-

логов и глагольных характеров» [Там же: 71]. «Виду, как явлению ис-

ключительно славянскому, предшествуют во времени происхождения

те значения глагольных характеров, какие находим уже в

санскрите...

Все эти значения покрываются, но не уничтожаются позднейшим сло-

ем видовых значений» [Там же: 86].

3. Разграничение глаголов по

совершенности/несовершенности,

начавшееся с появления при конкретно-длительных глаголах типа пас-

ти глаголов класса на

-ати

типа

падати,

не касалось еще всей массы гла-

голов [Там же:

58—59,

158].

Дается отрицательный ответ на вопрос, бы-

ли ли в древнем русском языке несовершенными те глаголы, которые

несовершенны в современном. «Чтоб быть несовершенными в совре-

менном значении, они должны были иметь при себе глаголы совершен-

ные, но они их не имели» [Там же:

157].

Различие совершенного / несо-

вершенного видов, по мысли А. А. Потебни, лишь постепенно распро-

странялось на глагольную лексику.

Изложенная А. А. Потебней концепция происхождения и развития

славянского глагольного вида во всем основном сохраняет свою значи-

мость на современном этапе разработки данного круга вопросов. Концеп-

ция А. А. Потебни согласуется с основным направлением более поздних ис-

следований по исторической аспектологии (ср., в частности: [Van

Wijk

1929:

237—252];

см. также перевод данной статьи [Ван-Вейк 1962: 238—

258];

другие работы: [Regnell 1944; Бородич 1953:

68—86;

Маслов

1958]).

48 Из истории вопроса о соотношении языкового и мыслительного содержания

Итак, понимание генезиса и развития грамматической категории,

заключенное в данной гипотезе А. А. Потебни, содержит следующие

общие положения. Различие противопоставленных друг другу значе-

ний, образующих грамматическую категорию в современном состоя-

нии языка, может восходить к древнему состоянию, характеризующе-

муся безразличием, нейтральностью в данном отношении. Рекон-

струируются содержательные различия, исторически предшествовав-

шие данной категории (они, в свою очередь, восходят к более древним

категориям). Одни различия могут видоизменяться, преобразовывать-

ся в другие при наличии определенных условий (см. об этом ниже).

При этом содержательные различия одной исторической эпохи могут

не исчезать при становлении и развитии новых категорий, а включать-

ся (в преобразованном виде) в новую систему, поглощаться, покрывать-

ся ею. Таким образом, в современном состоянии данной грамматиче-

ской категории оказываются слитными и переплетенными друг с дру-

гом напластования разных эпох.

В связи с прослеживанием генезиса и истории славянских видов и

времен А. А. Потебня высказывает ряд общих мыслей о закономерно-

стях изменения и развития языковых значений в области грамматики.

Помимо тех случаев, когда одна форма изменяется в другую, харак-

теризуется тот тип исторической замены, когда

«...известная

форма,

исчезая, оставляет пустое место, заполняемое другою формою, хотя

иного происхождения, но сходною по значению; например, в древних

славянских наречиях существуют рядом прошедшие простые и про-

шедшие сложные из причастия на -л- и вспомогательного глагола;

первые со временем исчезают, функция вторых расширяется и вместе

изменяется. Непременное условие замены — сходство (но

«е

тождест-

во) значений заменяющего и заменяемого и их непосредственное пре-

емство во времени» [Там же: 71]. Далее речь идет о невозможности го-

ворить о замене, если «нет ни

перерождения,

ни исторического преем-

ства и однородных значений» [Там же].

Отдельные исторические изменения (замены) грамматических

форм и категорий связываются А. А. Потебней с общими закономерно-

стями исторических изменений системы языка (мы не случайно

употребляем здесь этот термин: А. А. Потебня намечает стимулы и ме-

ханизм изменения именно системы языка) в связи с жизненными по-

требностями и потребностями развития строя мышления: «Народ, по-

ка жив, беспрестанно переделывает язык, применяя его к изменчивым

Концепция А. А. Потебни 49

потребностям своей мысли. Быстрота течения жизни никогда не дает

возможности остановиться на известном строе мысли и согласно с ним

довести преобразование языка до конца. Если отдельное лицо никогда

не достигает примирения несогласий между всеми своими мыслями, то

тем менее возможна в языке, создаваемом множеством особей, такая

стройность, чтобы всякое отдельное явление было согласно со всеми ос-

тальными» [Там же:

165].

По существу здесь уже заложена основа

диалек-

тики развития языка, т. е.

того

круга вопросов, которые рассматриваются

в современной языковедческой теории. Таким образом, учение А. А. По-

тебни о грамматических категориях (как часть более общей концепции

формальности языка) заключает в себе синтез исторического и онтоло-

гического подходов к истолкованию основ строя языка.

Общеязыковедческая концепция А. А. Потебни не может быть све-

дена к психологическому направлению в языкознании. Однозначное

отнесение взглядов А. А. Потебни к этому направлению, до сих пор еще

распространенное в лингвистической литературе, на наш взгляд, не

отражает существа его учения. Разумеется, в концепции А. А. Потебни

есть проявления связи с психологическим направлением в немецком

языкознании, однако учение А. А. Потебни в тех его аспектах, которые

связаны с теоретическими и философскими проблемами грамматики,

может быть определено как самостоятельная семантическая концеп-

ция, основанная на принципах историзма, онтологизма и ориентации

на языковое содержание как основной предмет учения о слове и грам-

матических формах. Ядром, центром теоретико-грамматической и

фи-

лософско-грамматической концепции А. А. Потебни является собствен-

но языковедческая (не логическая и не психологическая) теория языко-

вого содержания, сопряженная с теорией формальности языка (языко-

вой категориальное™).

Глава 3

Из работ конца XIX — первой трети XX в.

(В. П.

Сланский,

Ф. Ф. Фортунатов,

И. А. Бодуэн де Куртенэ, А. А. Шахматов,

А. М. Пешковский)

Соотношение «грамматической и логической мысли»

интерпретации

В. П.

Сланского

Василий Петрович Сланский

(1840—1914),

грамматист, логик и пе-

дагог, выдвинул оригинальную целостную концепцию соотношения

«грамматического смысла» («грамматической мысли», «словесных пред-

ставлений») и «логического смысла в речи» («логической мысли», «ло-

гических

актов»).

Значимость этой концепции может быть по достоин-

ству оценена лишь на фоне современных теорий значения, связанных с

разграничением и соотнесением собственно языковых и смысловых

(логических, семантических) аспектов содержания.

Мы не будем здесь касаться характеристики взглядов В. П. Слан-

ского в целом. Синтаксическая система В. П. Сланского раскрыта и

оценена В. В. Виноградовым в его известном труде по истории отечест-

венных синтаксических учений [Виноградов 1958:

305—329].

Развернутая характеристика теоретической системы В. П. Слан-

ского дана в работах Ю. М. Максимова, всесторонне исследовавшего

научное наследие В. П. Сланского [Максимов 1976 а; 1976 б; 1977 а; 1977 б;

1980]. В дальнейшем изложении мы ограничимся интерпретацией

лишь одного из аспектов теории выдающегося русского грамматиста —

аспекта взаимоотношения грамматического и логического содержания.

По мысли В. П. Сланского, в грамматическом анализе предложе-

ния необходимо различать три этапа: 1) изучение логического смысла;

2) изучение грамматических смысловых элементов и их выражения;

3) изучение способов передачи логических элементов грамматически-

ми. В. П. Сланский писал:

«...потребовалось

бы... введение разборов

тройственного свойства... Потребовалось бы в каждом случае:

разъ-

яснение логического смысла в предложении, 2) разъяснение грамма-

тических — звуковых и смысловых — элементов слов и, наконец, 3) на

основании того и другого разъяснения разъяснение самих способов,

52 Из истории вопроса о соотношении языкового и мыслительного содержания

какими именно логические элементы передаются грамматическими

[Сланский 1886: 124].

Фактически уже в языковедческой традиции, предшествующей ра-

ботам В. П. Сланского, были представлены опыты такого анализа пред-

ложений, в котором проводится различие между логической струк-

турой суждения и языковым содержанием предложения, причем эле-

менты логической структуры соотносятся с элементами языкового со-

держания (см. [Потебня 1958:

67—72,

79—81,

100,

453—454]).

Однако

заслуга В. П. Сланского заключается в том, что он в эксплицитной

форме выделил три этапа грамматического анализа («разборы тройст-

венного

свойства»).

Особенно важно соотнесение анализа логического

и грамматического содержания. Эти этапы анализа поставлены в опре-

деленное соотношение: каким способом, как именно логические эле-

менты передаются грамматическими. Тем самым проблема разгра-

ничения и соотнесения грамматического и логического содержания

прямо и непосредственно рассматривается как проблема метода грам-

матического анализа.

Такая постановка вопроса о задачах грамматического анализа, на

наш взгляд, актуальна для современной лингвистики — для изучения се-

мантической структуры как предложения, так и высказываний, выходя-

щих за пределы предложения. Следует признать актуальной разработку

методов и конкретных приемов исследований, основанных на принципе

разграничения и соотнесения языкового и мыслительного (смыслового)

содержания. Речь идет об объединении в составе единого комплекса эта-

пов анализа, связанных с описанием: а) понятийной (смысловой) струк-

туры высказывания; б) его языковой содержательной структуры, в) соот-

ношения этих структур. Разработка теории и методов «двухуровневого»

анализа содержания, охватывающего единицы разных уровней языка и

единицы текста, — это одна из перспектив развития широкого направле-

ния лингвистических исследований последних десятилетий. Ср. концеп-

ции соотношения мыслительного (понятийного, смыслового, логическо-

го) и языкового содержания, представленные, в частности, в работах

Г. П. Мельникова, Г. В. Колшанского, В. М. Солнцева, И. И. Ревзина,

Н. И. Жинкина, А. Р. Лурия, А.

Н.

Леонтьева, А. А. Леонтьева, Т. В. Аху-

тиной, И. Н. Горелова, Б. М. Лейкиной, Ф. Данеша, М. Докулила, В. Ска-

лички, П.

Сгалла,

Я. Паневовой, П.

Адамца,

Э. Косериу, Р. Лангаккера,

Дж.

Хьюсона

и ряда других исследователей (см. [Langacker 1976:

307—357;

Hewson

1978:

188—190;

Bartsch 1998;

Fortuin

2000:

4—54]).

Из работ конца XIX — первой трети XX в. 53

Отношение грамматической мысли к мысли логической определено

В. П. Сланским а) как отношение средства и цели: «Грамматические мыс-

ли...

служат средствами к передаче мыслей логических»

[Сланский

1886:

107];

б) как отношение отражения: «... словесные представления суть не

более, чем своеобразные, часто совершенно неправильные, искажен-

ные, но все же отражения в области слова логических актов» [Там же:

127];

«... мысль грамматическая есть только своеобразное отражение

в области словесных представлений мысли логической» [Там же:

126—

127];

в) как отношение причины и условия; словесные представления

при их восприятии являются причиной и условием порождения

в сознании воспринимающего субъекта тех логических актов, которые

стремится передать говорящий. В. П. Сланский писал: «... отношение, в

каком стоят в каждом случае словесные представления к передаваемым

через них логическим актам, должно быть определено не как отношение

соответствия, совпадения, адекватности — и, значит, прямого повторе-

ния первыми последних, а скорее — как отношение причинное:

словес-

ные представления служат причинами или условиями, порождающими в

сознании воспринимающего слова те умственные акты, какие желатель-

но передать говорящему, сами будучи непохожи на эти акты» [Там же:

61].

Идалее:

«... процесс словесной передачи мыслей должен прежде все-

го рассматриваться как процесс формирования или построения тре-

бующихся мыслей в голове воспринимающих слова из вызываемых непо-

средственно звуками слов представлений и по указанию самих этих пред-

ставлений» [Там же: 62]. Здесь (в последнем пункте) очевидна связь с

идеями В. Гумбольдта и А. А. Потебни о механизме процесса понимания,

включающем акт объективации

мысли*

языковых значениях.

В. П. Сланский определяет различия между грамматической и ло-

гической мыслью, касающиеся разных аспектов их соотношения.

Наиболее важным и существенным с точки зрения развития те-

ории соотношения языкового и мыслительного содержания представ-

ляется тот факт, что В. П. Сланский обращается к коренному внутренне-

му, сущностному различию — в структуре «грамматического смысла» и

смысла логического. В. П. Сланский показал, что структуры грамматиче-

ской и логической мысли не однородны, не тождественны. Анализируя

предложение Черный цвет поглощает световые лучи, В. П. Сланский выде-

ляет три элемента в его логическом содержании: 1) черный цвет;

2) прекращение световых лучей; 3) то отношение, что первое явление

порождает второе; в области же «грамматической мысли» выделяются