Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве
Подождите немного. Документ загружается.
построена без учета интересов участников отношений покрытия, валюты и делегации*(146).
Следует отметить, что теорию делегации Данца все же можно использовать как основу для
некоторых первоначальных построений, актуальных для настоящей работы. Такая возможность
объясняется следующими обстоятельствами.
Во-первых, целью настоящего исследования является изучение не делегации вообще, а ее
изучение как одного из гражданско-правовых институтов, служащих целям сингулярного преемства в
обязательствах. Именно с этой позиции рассматривает делегацию и Данц. Поэтому, прежде всего,
необходимо привести наименование его теории в соответствие с ее содержанием. Так и назовем ее -
"теория делегации как способа преемства в обязательствах".
Во-вторых, Данцем совершенно верно обращено внимание на то обстоятельство, что проблема
действительности отношений делегации будет решаться по-разному в зависимости от того, является ли
делегация активной или пассивной. Единственное, что можно сюда добавить - это усложненную форму
делегации, приводящую как к смене должника, так и к смене кредитора, т.е. к полной замене стороны
обязательства (договора). Но ученый неверно определил характер этой зависимости, которая должна
быть не категоричной, а предположительной: активная делегация не может быть признана
недействительной в силу дефектности только отношений валюты, а пассивная - в силу дефектности
лишь отношений покрытия. Формулировать же так, как предлагает Данц (активная делегация дефектна в
силу пороков отношения покрытия, а пассивная - отношения валюты), неверно, поскольку при этом не
могут быть учтены обстоятельства, которые делегат положил в основу своего делегационного
обещания. Как мы видели при рассмотрении вопросов о существе и историческом развитии делегации,
делегационное обещание могло быть дано с указанием на его основание или без такового, что
свидетельствует именно о тех интересах, которые делегат стремится сделать условием
действительности совершаемой им односторонней сделки. Вопроса о юридическом значении этих
интересов Данц просто не поднимает.
Наконец (в-третьих), теория Данца позволяет, на наш взгляд, гораздо успешнее и нагляднее
осмыслить сущность самой конструкции и понятия делегации. Именно на материалах изложения А.С.
Кривцовым данной теории основаны выполненные нами схемы делегации различных типов,
помещенные выше (§ 3 главы 1). Отдавая дань глубокого уважения всем авторам исследований столь
узкого вопроса, мы все же должны констатировать, что никто из них не изложил его столь кратко и ясно,
как А.С. Кривцов, рассматривая достоинства и недостатки теории делегации Данца.
§ 4. Теория делегации Кривцова*(147)
Как читатель мог заметить из предшествующего изложения, одним из главных упреков,
противопоставленных А.С. Кривцовым теориям Кинделя и Данца, является упрек в игнорировании
данными учеными вопроса об интересах участников обязательственных отношений, подвергшихся
воздействию делегации. Естественно, что сам А.С. Кривцов, дабы не нарваться на упрек в пустословье,
был вынужден строить собственную теорию делегации именно на факторе интересов ее участников.
Поэтому и естественно предложить для этой теории наименование "теории интереса"*(148).
О важности данного аспекта как для построения теории делегации, так и для построения всяких
юридических (во всяком случае - гражданско-правовых) конструкций можно судить хотя бы потому, что в
основе интереса участника любых правоотношений лежат его имущественные риски. Основная же идея
гражданского права - это идея распределения риска участия в имущественных правоотношениях*(149).
Задача норм гражданского права - определить, какие риски и на ком лежат в тех или иных конкретных
правоотношениях. Если мы говорим об отношениях, возникших в результате делегационного обещания,
и отношениях, измененных таковым обещанием, то наша обязанность состоит в том, чтобы выявить
порожденные делегационным обещанием имущественные риски и ответить, на кого и почему таковые
следует возложить.
Делегационным обещанием порождается единственный риск - риск отсутствия его основания,
неполучения ожидаемого основания или отпадения у этого основания юридической силы. Возлагать ли
этот риск на лицо, давшее делегационное обещание (на делегата), или нет? Из-за новации
обязательственного правоотношения возникают риски, связанные с недействительностью новируемого и
вновь возникшего правоотношений. Разрешить ли делегату отказываться от своего делегационного
обещания на этих основаниях или нет, то есть возложить ли эти риски на делеганта и делегатария или
оставить их на делегате?
Предваряя собственные теоретические построения, А.С. Кривцов совершенно верно решает
вопрос о наличности и составе интересов участников делегационного правоотношения. Наиболее
простым образом решается вопрос об интересе делегатария (кредитора во всяком делегационном
правоотношении). Очевидно, он требует признания всякой делегации действительной, ибо в противном
случае делегатарий перестанет быть кредитором, утратит свои права. С точки зрения делегатария было
бы весьма желательным, чтобы ни дефекты отношения валюты, ни пороки отношения покрытия не
влияли на силу делегационного обещания.
Сложнее с интересами делегата. Казалось бы, будучи должником в делегационном
правоотношении, он будет заинтересован в признании всякой делегации недействительной, ибо это
позволяет ему отказываться от исполнения принятых на себя обязанностей. Но такая постановка
вопроса может иметь место лишь в том случае, когда исполнение делегационного обещания освободит
делегата от долга делеганту, т.е. при наличности и действительности отношений покрытия. Если же,
паче чаяния, делегат, дав делегационное обещание, обнаружит, что те его отношения с делегантом, по
которым он ожидал эквивалента за свое обещание, оказались недействительными, мнимыми или
порочными настолько, что получение эквивалента от делеганта становится проблематичным,
естественно, интерес делегата требует, чтобы ему было разрешено ссылаться в отношениях с
делегатарием на дефекты отношения покрытия. Отношения валюты ему, по большому счету,
безразличны, ибо он не является их участником, наличность и действительность отношений валюты
может волновать делегата только по той причине, что делегату необходимо точно установить
содержание таковых, ибо именно им определяются содержание и условия исполнения делегационного
обещания.
Наконец, интересы делеганта, очевидно, должны быть противоположны интересам делегата.
Несомненно, делеганту выгодно, чтобы даже в том случае, когда отношения покрытия оказались
мнимыми или когда обещанный по ним эквивалент им (делегантом) не предоставлен, делегационное
обещание сохраняло бы силу. Иначе говоря, делегант заинтересован в том, чтобы никакие дефекты
отношения покрытия не влияли бы на действительность делегационного обещания. В случаях же
дефектности отношений валюты интерес делеганта может быть различным. По общему правилу,
делеганту будет выгодно сделать таким образом, чтобы о всех пороках отношений валюты знал бы не
только он, но и делегат, с тем чтобы он мог противопоставить возражения из этих пороков делегатарию.
В активной делегации это будет означать сохранение статуса кредитора за делегантом. Кроме того,
если делегат не будет знать об этих пороках и не сможет заявить соответствующих возражений, это
может привести к неосновательному обогащению делегатария, которое делегат, возможно, захочет
впоследствии взыскать с делеганта в порядке регресса. Но в тех случаях, когда делегант желает оказать
делегатарию дарение или признать долг перед делегатарием, в интересах делеганта не оповещать
делегата об отношениях валюты данного типа*(150).
Какие же интересы и в какой степени должны получить нормативную защиту? Теория А.С.
Кривцова решает данную проблему - основную проблему теории делегации - следующим образом:
осуществление права требования, возникшего из делегационного обещания, зависит от отношений
покрытия и валюты лишь настолько, насколько такая зависимость прямо отражена в делегационном
обещании, а точнее - насколько об этих отношениях известно делегатарию*(151). Правоотношения из
делегационного обещания, в котором о такой зависимости ничего не говорится, ученый называет чистой
делегацией. По более точному его замечанию, делегация принимает в этом случае характер
признания*(152). Правоотношения же, наличность и действительность которых делегат поставил в
зависимость от наличности и действительности какого-либо из внеделегационных отношений,
называются делегацией титулированной*(153).
Как определить, является ли то или иное конкретное делегационное правоотношение чистым
или титулированным? Вспомним ранее приводимые нами примеры с "Автомагазином", "Торгавто" и
"Автобанком": "Автомагазин" (делегат) может дать "Автобанку" делегационное обещание, которое либо
осложнено условиями, касающимися отношений покрытия или валюты, либо нет. В зависимости от этого
и будет определяться вид делегации.
Так, при делегации активной "Автомагазин" может написать "Автобанку": "по приказу "Торгавто"
я, АО "Автомагазин", обязуюсь уплатить тебе такую-то сумму, которую я должен "Торгавто" за
поставленные мне автомобили по договору такому-то". Курсивом мы выделяем указание на основание
делегационного обещания, его causa, или его титул. Это - титулированная активная делегация. Но
делегационное обещание может выглядеть и следующим образом: "настоящим я, АО "Автомагазин",
обязуюсь заплатить, по приказу "Торгавто" "Автобанку" такую-то сумму". Это делегационное обещание
приведет к правоотношениям чистой активной делегации, ибо в нем отсутствует указание на тот титул,
который служит основанием принятия на себя делегационного обещания.
Аналогично и с пассивной делегацией. Обещание "Автомагазина" банку может содержать
указание на то, что он обязуется "возвратить кредит по договору такому-то вместо "Торгавто" -
заемщика", и может не содержать такового - "обязуюсь уплатить денежную сумму такую-то по приказу и
за "Торгавто". В первом случае пассивная делегация титулированная, во втором - чистая.
Обращаем внимание читателей, что нет ничего невозможного и в совершении смешанной
делегации - активно-пассивной. Выше мы не говорили о ней, дабы дать разобраться в вопросе читателю
неподготовленному. Активно-пассивная делегация в нашем случае может быть выражена следующим
обещанием: "я, АО "Автомагазин", действуя по приказу и за "Торгавто", настоящим обязуюсь уплатить
банку "Автобанк" денежную сумму в размере, в котором я сам состою должником "Торгавто" по
обязательству оплаты автомобилей из договора такого-то. Уплаченную сумму прошу считать
погашением кредита за "Торгавто" по договору такому-то". Как видим, здесь имеет место одновременное
выбытие делеганта ("Торгавто") и из правоотношений по поставке автомобилей, в которых он является
кредитором делегата (активная делегация), и из правоотношений, в которых он является должником
делегатария по кредитному договору (пассивная делегация).
Приведенный пример формулировки активно-пассивного делегационного обещания порождает
правоотношения титулированной делегации. Какой должна быть формулировка чистой активно-
пассивной делегации? Сравнив формулировки, приводящие к возникновению чистых активной и
пассивной делегаций, мы обнаружим, что единственным их различием является наличие во втором
случае указания о действиях не только "по приказу", но и "за" делеганта, т.е. указание на вступление
делегата в правоотношения валюты. Или, как мы указывали ранее, после приведенных примеров,
делегация активная выражается формулой "обязуюсь исполнить (то, что я сам должен другому)", а
пассивная - "обязуюсь исполнить (то, что должен тебе другой) (потому-то и потому-то)". Значит, чистая
активно-пассивная делегация может быть выражена формулой типа: "обязуюсь исполнить то, что тебе
должен другой, постольку, поскольку я сам должен этому другому".
Совершенно справедливо указание А.С. Кривцова на то обстоятельство, что делегация может
рассматриваться как титулированная при всяком указании на основание возникновения правоотношений
покрытия и валюты. Так, в вышеприведенных примерах делегация приобретает характер
титулированной только благодаря упоминаниям в делегационном обещании о конкретных,
индивидуально-определенных договорах поставки автомобилей и кредита. Но даже если делегат укажет
на родовое или видовое основание своего делегационного обещания, не указывая конкретного,
делегация все равно не становится чистой, не приобретает характера договора признания*(154).
Итак, перед нами три рода (активная, пассивная и смешанная) и два вида делегации (чистая и
титулированная); всего - шесть разновидностей. Какое же значение для каждой из этих разновидностей
имеют правоотношения покрытия и валюты?
Всякая титулированная делегация характеризуется, прежде всего, тем, что делегат желает не
просто связать себя делегационным обещанием, но и поставить его действительность в зависимость от
иных известных юридических отношений. В этом смысле титулированную делегацию можно именовать
сделкой, совершенной под отменительным условием. Обязавшись уплатить сумму, которую он "должен
делеганту" (по такому-то основанию), делегат, очевидно, говорит, что если, паче чаяния, окажется, что
он ничего не должен делеганту (или должен, но по иному основанию), то и обещания делегации он бы не
дал. То же самое и с пассивной делегацией. Приняв на себя обязанность исполнить делегатарию то, что
должен ему исполнить делегант (по определенному основанию), делегат тем самым сказал и то, что он
ни к какому исполнению не обязуется, если выяснится, что делегант ничего не должен делегатарию, или,
хотя и должен, но по иному основанию. Следовательно, для титулированной делегации можно вывести
следующие правила:
- обязательным условием действительности активной титулированной делегации является
отсутствие дефектов отношений покрытия;
- обязательным условием действительности пассивной титулированной делегации является
отсутствие дефектов отношений валюты;
- обязательным условием действительности активно-пассивной титулированной делегации
является отсутствие дефектов как в отношениях покрытия, так и в отношениях валюты*(155).
Сложнее обстоит дело с чистой делегацией. С одной стороны, делегационное обещание,
лежащее в основании чистой делегации, не осложнено какими-либо условиями и потому должно
исполняться по правилам исполнения обязательства, возникающего в результате признания долга. С
другой стороны, очевидно, что из-за недействительности или иного дефекта отношений покрытия или
валюты, осуществление делегатарием своего права требования к делегату может причинить убытки
делегату или делеганту. Защита права требования делегатария, осуществляемого в таких условиях, без
сохранения за потерпевшим убытки возможности отказаться от исполнения или компенсировать
понесенный ущерб, вряд ли может быть признана обоснованной, за исключением разве что случая,
когда в дефекте внеделегационных отношений виноват сам потерпевший. Это обстоятельство означает,
что на действительность чистой делегации могут и должны влиять такие дефекты в правоотношениях
покрытия и валюты, которые известны делегатарию. Неважно, откуда. Пусть об этих дефектах не
сообщал делегат. Важно лишь то, что возлагать на делегата обещание что-либо исполнить, не присудив
ни эквивалента, ни компенсации, будет несправедливым. С этой точки зрения и следует рассматривать
влияние внеделегационных правоотношений на качество и судьбу обещания чистой делегации.
Отношения покрытия суть отношения между делегантом и делегатом. Делегатарий не является
участником этих отношений, а значит (по крайней мере на уровне презумпции) можно считать, что
делегатарию неизвестны, не могут и не должны быть известны дефекты этих отношений.
Следовательно, из-за недействительности, отпадения, признания недействительными,
неосуществления и т.п. пороков отношений покрытия, неизвестных делегатарию, будет несправедливым
признавать чистую делегацию недействительной. Кроме того, следует помнить, что нет препятствий для
применения делегации и вообще без наличия отношений покрытия. В такой делегации делегат
действует по просьбе и в интересах делеганта, становясь (после дачи делегационного обещания)
кредитором делеганта в обязательстве, содержание которого тождественно содержанию обязательства
делегационного. Даже зная об отсутствии или дефекте отношений покрытия, делегатарий тем не менее
может претендовать на реализацию своего права требования, ибо возможность оказания делегатом
делеганту кредита сохраняется всегда. Имея на руках документ с чистым делегационным обещанием,
делегатарий вправе рассчитывать, по крайней мере, на этот кредит. Положение делегатария в таком
обязательстве совершенно аналогично положению добросовестного приобретателя вещи, выбывшей из
обладания собственника по его воле. По мнению А.С. Кривцова, следует не признавать
недействительной делегацию и отказывать в праве делегатарию, а "предоставить делегату право
считаться непосредственно с самим делегантом и дать ему возможность получить с последнего
посредством регрессного иска то, что он сам уплатил делегатарию"*(156). " ...Делегат ...прежде чем
совершить акцепт (предложения делеганта о делегации. - В.Б.), должен был подумать и подумать, - и
уже, конечно, если он предпринял столь решительный шаг, то можно выставить презумпцию, что он
вперед уяснил себе, может ли для него доставить достаточный эквивалент то отношение, в котором он
стоит к делеганту... За ошибку в этом направлении должен, очевидно, нести ответственность сам...
(делегат. - В.Б.), который в нее впал, а не делегатарий..., который стоит совершенно вне обязательства
между... (делегантом и делегатом. - В.Б.)"*(157). Итак, пороки отношения покрытия не могут повлиять на
действительность чистой делегации.
Как обстоит дело с отношениями валюты? Возможные и существующие дефекты отношений
валюты делегатарию, несомненно, известны, или, по крайней мере, должны быть известны, ибо он -
участник этих отношений. Очевидно, логично было бы предоставить делегату заявлять такие
возражения, коль скоро его осведомит о них делегант. Но заявляющий такие возражения делегат
неизбежно столкнется со следующим соображением: делегатарий заявит, что коль скоро сам делегат
участником отношения валюты не является, он и не может возражать из дефектов этих отношений. И
это соображение должно быть принято во внимание как решающее, ибо делегат "...должен находить
достаточное удовлетворение и эквивалент в своем собственном отношении к делеганту"*(158).
Из этого общего правила А.С. Кривцов видит два следующих исключения.
Первое - когда делегационное обещание дается для того, чтобы обогатить делеганта,
облагодетельствовав (одарив) его путем исполнения его обязательства. Очевидно, что если отношение
валюты оказывается недействительным, цель делегационного обещания не достигается. Делегант не
обогащается, ибо он мог вообще ничего делегатарию не платить. То же может произойти, если
отношение валюты действительно, но допускает возражения. А.С. Кривцов находит справедливым не
последующий регресс делеганта к делегатарию из неосновательного обогащения, а право делегата
парализовать требование делегатария соответствующей эксцепцией*(159).
Второе исключение представляет собой случай противозаконности или безнравственности
отношений валюты. Если этот фактор, имеющий место в отношениях покрытия, не влияет на
действительность делегации, то лишь потому, что иначе был бы поколеблен статус делегатария - лица,
не имеющего никакого отношения к недействительной сделке. Но в отношениях валюты - отношениях, в
которых непосредственным участником является делегатарий, - это соображение, конечно же, не может
иметь места. Справедливого частного интереса, который мог бы пострадать при признании чистой
делегации недействительной из-за дефектов отношения валюты, не существует. А признание ее
действительной несмотря на такие дефекты влечет нарушение правопорядка и нравственности, т.е.
публичного (общественного) интереса. Вот почему чистая делегация должна признаваться
недействительной, и делегату должно быть предоставлено право пользоваться возражениями,
коренящимися в отношениях валюты в случаях их антизаконного или безнравственного характера*(160).
Наконец, в случае, если оба внеделегационных правоотношения оказываются
недействительными, оказывается недействительной и сама делегация*(161).
По аналогии со сформулированными выше правилами действительности титулированной
делегации можно предложить и правило об условиях действительности всякой чистой делегации.
Обязательным условием действительности всякой (активной, смешанной и пассивной) делегаций
является: 1) отсутствие дефектов и отношений валюты и отношений покрытия одновременно; 2)
отсутствие дефектов в отношениях валюты, когда отношения покрытия основаны на causa donandi; 3)
отсутствие состояния недействительности отношений валюты как противозаконных или
безнравственных.
Содержание теории делегации А.С. Кривцова может быть представлено в следующей
таблице*(162):
┌──────────────────────────────┬───────────────────────────────────────────────────────────────────┐
│ │ Виды делегаций │
│ ├───────────────────────────────────┬───────────────────────────────┤
│ │ Титулированная │ Чистая │
│ ├────────┬─────────┬────────────────┼────────┬─────────┬────────────┤
│ │Активная│Пассивная│ Смешанная │Активная│Пассивная│ Смешанная │
├──────────────────┬───────────┼────────┼─────────┼────────────────┼────────┼─────────┼────────────┤
│Недействительность│покрытия │ │ │ - │ │ │ │
│отношений │ │ - │ + │в активной части│ + │ + │ + │
│ ├───────────┼────────┼─────────┼────────────────┼────────┼─────────┼────────────┤
│ │валюты │ │ │ - │ │ │ │
│ │ │ + │ - │в пассивной│ +* │ +* │ +* │
│ │ │ │ │части │ │ │ │
│ ├───────────┼────────┼─────────┼────────────────┼────────┼─────────┼────────────┤
│ │и покрытия,│ │ │ │ │ │ │
│ │и валюты │ - │ - │ - │ - │ - │ - │
└──────────────────┴───────────┴────────┴─────────┴────────────────┴────────┴─────────┴────────────┘
Обозначения в таблице:
- - делегация недействительна;
+ - делегация действительна;
+* - делегация действительна, кроме 2-х случаев исключений, т.е. кроме случаев, когда (1)
отношения валюты дефектны, а покрытие представляет собой дарение и (2) отношения валюты
противозаконны или безнравственны.
Можно заметить, что в подавляющем большинстве случаев дефекта одного из отношений
делегация сохраняет силу; чистая делегация действительна же, по общему правилу, во всех случаях.
"Для делегации вовсе не требуется существование прежнего обязательства, и если его вовсе не было,
то стипуляция все-таки имеет силу. Она составляет совершенно самостоятельный имущественный
объект... Полнейшая независимость от всяких материальных моментов достигает в этом явлении (в
делегации. - В.Б.) можно сказать своего венца, своей высоты, которая поражает нас тем более, что
действие сделки, сила ее, vis ac potestas, является одновременно отрешенной с двух сторон от своих
естественных соприкосновений - от материальной основы, по которой она возникла, от материальных
последствий, которые она за собой повлечет. Все возможные болезненные элементы (vitia) сделки
выделены, чтобы сохранить за ней силу юридически, формально решающего акта, независимо от всяких
возможных соображений материального характера. Здесь, можно сказать, абсолютизм воли (делегата. -
В.Б.) достигает своего последнего предела. Судья обязан безусловно выполнить то, что есть в сделке...
и только это. Почему я действовал так, какой результат отсюда получится - для этого достаточно моей
(делегата. - В.Б.) способности судить и решать"*(163).
Аналогично выражается и сам А.С. Кривцов. "...Для должника (делегата. - В.Б.) в известных
случаях ...вовсе отрезана возможность осуществлять против иска верителя (делегатария. - В.Б.) те
возражения, которые касаются каузального момента. Этого являения мы не встречаем при других
"абстрактных договорных обязательствах". ...Даже в самых крайних случаях "абстракции"
оторванность обязательства от causa obligationis носит, в известной мере, только временный и
относительный характер"*(164) (выделено автором. - В.Б.). В последнем предложении своей
монографии ученый называет делегацию "самым абстрактным из всех договорных обязательств"*(165).
Теория А.С. Кривцова*(166) - первое и последнее достижение русской цивилистической мысли в
сфере разработки конструкции института делегации. Кроме того, это также и последнее достижение
мировой юридической мысли в данной области, ибо, насколько нам известно, попыток ответить на
основные теоретические вопросы, касающиеся конструирования делегации, не предпринимал более
никто. Напротив, было сочтено, что конструкция делегации оказалась изученной исчерпывающе и
достаточно для того, чтобы уже через нее давать объяснения и квалификацию иным гражданско-
правовым институтам. Следующий параграф посвящен рассмотрению наиболее известных попыток в
данной сфере научной деятельности.
§ 5. Использование теорий делегации (объяснение публичной достоверности, индоссамента,
сущности переводного векселя, юридической природы банковского перевода и безналичных
расчетов)
Конструкция чистой делегации - правоотношения, в большинстве случаев возникающего и
существующего вне зависимости от пороков своего основания, - оказалась весьма привлекательной для
объяснения юридической природы таких конструкций гражданского права, которые специально
предназначались для обслуживания потребностей торгового (предпринимательского) оборота. В самом
деле, свобода обязательственных прав требования от недостатков их основания создает важнейшую
предпосылку для превращения этих прав в особого рода имущественную ценность. Приобретение
обязательственного права, основанного на делегации, оказывается более предпочтительным, нежели
приобретение обязательственного права (требования), возникшего из любого другого основания. Можно
спорить о научной ценности и практическом значении традиционного подразделения обязательств на
договорные и внедоговорные, но отрицать основательность и значимость их классификации на
обязательства делегационного и внеделегационного происхождения невозможно.
По названным выше причинам теория делегации оказалась востребованной, в частности, при
попытках объяснения юридической природы некоторых институтов, так или иначе связанных с
институтом ценных бумаг в целом и с теоретической конструкцией его типичнейшего представителя -
векселя - в особенности. Мы рассмотрим три таких института: (1) публичную достоверность (особое
свойство ценных бумаг и некоторых других форм фиксации субъективных гражданских прав, например
записей в ипотечных книгах); (2) индоссамент - сделку по перенесению права собственности на
ордерные бумаги; (3) переводной вексель - одну из самых древних и типичных ценных бумаг.
а) Делегационное объяснение публичной достоверности
Публичная достоверность ценной бумаги - такое ее свойство, которое позволяет всякому ее
потенциальному добросовестному приобретателю, держателю, а также должнику довериться ее
формальным признакам и не проверять содержательных элементов правоотношения по поводу ценной
бумаги без риска столкнуться с обвинением в недобросовестности при приобретении и осуществлении
прав, удостоверенных ценной бумагой, а также - при исполнении их обеспечивающих
обязанностей*(167). Так, если лицо желает приобрести у кого-либо ценную бумагу, то максимум, что оно
обязано проверить для определения правомочности отчуждать бумагу, так это те формальные признаки,
которые легитимируют лицо в качестве возможного потенциального ее отчуждателя. Ни интересоваться,
от кого он приобрел бумагу (вещное право на бумагу), ни на каком основании он ее получил, ни о том,
действительно ли это основание, законно ли, не отпало ли оно впоследствии, и об иных подобных
факторах приобретатель не обязан. Также и лицо, уже приобретшее ценную бумагу, имеет право
рассчитывать на получение исполнения по ней во всех случаях, если только оно легитимируется
содержанием бумаги. На вопросы должника о том, откуда и почему он получил ценную бумагу,
держатель имеет право не давать никакого ответа. Тем более, он имеет право никак не отвечать на
возражения должника, проистекающие из его отношений с кем-либо из своих предшественников,
например, с первым приобретателем. И хотя бы сталось так, что бумага попала в оборот вовсе без
надлежащего правового основания, на возможность осуществления формально легитимированным
лицом субъективных прав, удостоверенных ценной бумагой, это обстоятельство не повлияет: должник
будет обязан надлежащее исполнение произвести; лишь уже потом он сможет "посчитаться" с лицом,
стараниями которого бумага попала в оборот неподобающим образом. Наконец, сам должник, которому
ценная бумага предъявлена лицом, легитимированным ее формальными признаками, имеет право
освободиться от обязательства по ценной бумаге путем его исполнения данному предъявителю, опять-
таки не проверяя основательности и законности приобретения им этой бумаги и не рискуя понуждением
к повторному исполнению материальному кредитору по бумаге, если таковой объявится.
Коротко говоря, публичная достоверность исключает всякие возражения, основанные на
материальных дефектах прав предшественников добросовестного и формально легитимированного
держателя ценной бумаги. В отношениях с участием недобросовестного (хотя бы и формально
легитимированного) приобретателя публичная достоверность действия не имеет и не препятствует
противопоставлению требованиям возражений, вытекающих из отношений должника с любым из
предшествующих держателей. Кроме того, публичная достоверность не препятствует заявлению строго
личных возражений, касающихся отношений должника и данного конкретного держателя бумаги,
рассматриваемого должником уже в качестве материального кредитора.
Как с точки зрения гражданского права объяснить свойство публичной достоверности?
Предпринимавшиеся попытки дать такое объяснение через институт абстрактных сделок не могут
считаться удачными. Еще М.М. Агарков, критиковавший эту позицию, отмечал, что дело не в
абстрактности обязательств из ценных бумаг, ибо даже по каузальным бумагам нельзя выдвигать
возражения, не основанные на содержании ценной бумаги. "Ограничение возражений зависит не от
абстрактности бумаг, а от способа легитимации ее держателя в качестве субъекта выраженного в
ней права"*(168) (выделено автором. - В.Б.). В другом месте читаем, что "...объяснение публичной
достоверности ценных бумаг ссылкой на их абстрактную природу является недоразумением"*(169).
Абстрактность - каузальность - свойство сделок, лежащих в основе правоотношений из ценных бумаг.
Публичная достоверность - свойство самой ценной бумаги, т.е. документа о сделке. Существующие
способы легитимации держателей этих документов приводят к тому, что лица, формально
легитимированные их содержанием, оказываются материальными кредиторами только как правило, но
не непременно. В силу чего право допускает возможность доверяться лишь формальным признакам
легитимации и не проверять признаков материальных? Более того, почему исполнение, произведенное
добросовестным должником лицу, легитимированному формальными признаками ценной бумаги,
считается исполнением надлежащим, хотя бы оно и было произведено лицу, в действительности не
являющемуся кредитором по ней?
Попытка использования конструкции делегации для объяснения свойства публичной
достоверности ценных бумаг принадлежит французскому цивилисту первой четверти ХХ века Е. Thalle
(Е. Тале)*(170). По его мнению, правовое положение лица, выдавшего ценную бумагу (точнее - должника
по ценной бумаге, ее эмитента), тождественно правовому положению делегата в активной делегации. В
соответствии с распоряжением делеганта (первого приобретателя ценной бумаги) должник (делегат)
принимает на себя обязанность производства исполнения по ценной бумаге третьему лицу - новому
кредитору или делегатарию. Поскольку делегат и делегатарий связаны лишь делегационным
обещанием, каковое, будучи облеченным в ценную бумагу, не позволяет делегату противопоставлять
против требования делегатария эксцепции, основанные на его отношениях с делегантом (отношениях
покрытия). Тем более, делегат не вправе ссылаться на пороки отношений делегатария и делеганта
(отношений, в силу которых ценная бумага была передана от первого приобретателя к последующему),
даже если эти пороки ему известны и он имеет возможность их доказать, ибо в этих отношениях
(отношениях валюты) должник (делегат) просто не участвует. Каждый из делегатариев, передавая
ценную бумагу последующему приобретателю, сам становится в положение делеганта. Получается, что
всякий добросовестный приобретатель ценной бумаги должен опасаться только тех возражений,
которые основаны на самом делегационном обещании, т.е. на тексте самой ценной бумаги.
Основным недостатком данной теории, по мнению М.М. Агаркова, является то обстоятельство,
что если в классических отношениях делегации делегационное обещание дается делегатом конкретному
делегатарию, то в отношениях по ценной бумаге оно имеет своими субъектами лиц, которые лишь могут
появиться (а, стало быть, и индивидуальным образом определиться, конкретизироваться) в будущем.
Это означает, что сама ценная бумага создает лишь долговое отношение между составителем
(должником) и первым приобретателем (кредитором), в то время как делегационное обещание
объясняет отношения, складывающиеся между должником и третьим лицом - последующим
добросовестным приобретателем ценной бумаги. Может оказаться, что такового и вовсе не появится -
ничто не препятствует первому приобретателю держать бумагу у себя, а по наступлении срока
предъявить ее к исполнению. В этом последнем случае отношения между должником и презентантом
окажутся основанными на отношении, в силу которого выдана ценная бумага. Значит, применение
конструкции делегации имеет смысл лишь тогда, когда нужно объяснить отношения между должником и
кредитором, не являющимся первым приобретателем. Но делегация (так, как ее понимает Thaller) для
этого неприменима, ибо, по его мнению, основанием ее возникновения является не одностороннее
делегационное обещание делегата, а договор между последним и делегатарием. Естественно, что
должник по ценной бумаге не заключает такого рода договоров ни с кем, кроме первого приобретателя
бумаги. По справедливому указанию М.М. Агаркова, теория Thalle, после исправления этого дефекта,
сведется к теории С. Vivante (Ч. Виванте) - "отношения между составителем бумаги и первым
приобретателем будут основаны на договоре, отношения же между составителем и каждым
последующим приобретателем - на одностороннем волеизъявлении, выраженном в содержании
бумаги"*(171). Теория же С. Vivante также не свободна от недостатков. Как считает М.М. Агарков, она
достигает лишь строго определенную цель (объяснение начала публичной достоверности в отношении
кредиторов и потенциальных приобретателей), но не позволяет объяснить такое ее проявление, как
освобождение должника от обязательства по ценной бумаге путем его исполнения формально
легитимированному кредитору, в действительности не являющемуся субъектом соответствующего
права*(172).
Думается, однако, что вывод о невозможности использования делегации для конструирования
начала публичной достоверности, сделанный М.М. Агарковым, не является правильным. Обратимся к
твердо установленным фактам.
Первое обстоятельство, которое необходимо принять во внимание, так это то, что публичная
достоверность "не работает" в отношениях должника и первого приобретателя ценной бумаги. Эти
отношения (отношения покрытия по делегационной терминологии) могут базироваться на договоре,
односторонней сделке и даже на неправомерном действии, но в любом случае они остаются за рамками
ценной бумаги. Последующие приобретатели в этих отношениях не участвуют и о них, как правило, не
осведомлены. Этим обстоятельством и объясняется то, что должник по ценной бумаге не может
противопоставлять возражения из дефектов этих отношений последующим добросовестным
приобретателям.
Второе обстоятельство, о котором необходимо вспомнить и не упускать его из виду при
исследовании вопроса, - это то, что непосредственным основанием возникновения делегационных
обязательств является односторонняя сделка (делегационное обещание), а не договор. Делегационное
обещание не нуждается, подобно оферте, в принятии; раз дав делегационное обещание, его уже
невозможно отозвать без согласия того, кому оно дано и кем воспринято. Но если делегационное
обещание можно дать в пользу индивидуально-определенного лица, то что мешает дать его в пользу
лица, индивидуальное определение которого произойдет в будущем? Выдавая ценную бумагу, лицо не
только наделяет правом на бумагу и правами из бумаги первого ее приобретателя, но и сообщает и
правам, и самой бумаге свойство передаваемости (оборотоспособности, обращаемости). На
"юридическом языке" это означает, что должник обязуется исполнять любому предъявителю бумаги,
легитимированному либо самим фактом предъявления (бумага на предъявителя), либо также и иными
обстоятельствами (ордерные и именные бумаги). Всякая же надлежащая легитимация нового держателя
ценной бумаги происходит с волеизъявления прежнего формально легитимированного держателя;
отношения между ним и последующим приобретателем, лежащие в основе этого волеизъявления - это
аналог отношений валюты (отношений между делегантом и делегатарием). Отношения валюты здесь
также остаются за рамками содержания ценной бумаги.
Наконец, третье обстоятельство. Ничто в гражданском праве не препятствует совершению
нескольких последовательных делегаций. Нет таких обстоятельств, которые запрещали бы делегатарию
осуществить новую делегацию в пользу нового делегатария. Единственное усложнение, которое в этом
случае происходит, - это образование еще одних отношений валюты между первым и новым
делегатарием, никак не связанных ни с отношением покрытия, ни с делегационным обещанием.
Имея в виду три этих обстоятельства, мы вполне нормально объясним обстоятельство,
оставшееся без внимания Thalle и Vivante. Освобождение должника от обязательства по ценной бумаге
его исполнением формально легитимированному кредитору зиждется на содержании самого его
делегационного обещания. Сообщая своему обязательству форму ценной бумаги определенного вида
(на предъявителя, ордерной или именной), лицо принимает на себя обязанность подчиниться всякому
этой бумагой распоряжению со стороны кредитора, коль скоро это распоряжение приводит к
надлежащей легитимации иного субъекта. Делегационное обещание, облеченное в форму ценной
бумаги, должно, очевидно, звучать следующим образом: "Я, такой-то, обязуюсь исполнить то-то и то-то
лицу, легитимированному так-то и так-то, предположительно - по приказу его предшественника".
Делегационная природа этого обещания вытекает из того обстоятельства, что должник принимает на
себя обязательство исполнения, ожидая эквивалента не от формально легитимированного держателя, а
от кого-то из его предшественников, вероятнее всего - от первого приобретателя бумаги. "Почему
первый приобретатель после предоставления эквивалента должнику отказался от своего права в пользу
кого-то из формально легитимированных по бумаге лиц", - этот вопрос должника не беспокоит и
беспокоить не должен. Руководствуясь предположением о нормальном течение гражданского оборота,
предположением о добросовестности и разумности действий его участников, должник не может не
прийти к выводу о том, что если выданная им ценная бумага оказалась в руках не первого ее
приобретателя, а третьего лица, то это произошло по воле первого приобретателя. До тех пор, пока
должнику не станет достоверно известно об обратном (например, о том, что у первого приобретателя
бумагу украли), он не должен справляться о наличности и действительности отношений валюты, а
значит, вправе освободить себя от обязательства исполнением любому надлежаще легитимированному
лицу (делегатарию).
Допустим, что должнику по бумаге достоверно известно о таком дефекте отношений валюты,
который влияет на действительность его делегационного обещания, например, о той же краже бумаги у
первого ее приобретателя лицом, предъявляющим бумагу к исполнению. Каковы последствия? Обязан
ли должник противопоставлять эти возражения предъявителю или лишь имеет право это сделать, не
неся обязанности? Традиционный ответ "имеет право, но не обязан", вытекающий из теории Jacobi, при
трактовке отношений между должником и приобретателем как делегационных не выдерживает критики.
Действительно, публичная достоверность работает только на добросовестных лиц. Исполнение же,
произведенное должником, осведомленным о дефекте прав предъявителя бумаги (недобросовестности
кредитора), не может считаться исполнением, осуществленным добросовестным лицом, а значит, не
может освобождать от обязательства перед материально легитимированным кредитором. Именно
поэтому заявление делегатом - должником по ценной бумаге кредитору возражений, основанных на
дефектности отношений валюты с участием данного кредитора, должно быть признано обязанностью
должника перед добросовестным материальным кредитором. Неисполнение должником этой
обязанности и исполнение по ценной бумаге заведомо недобросовестному кредитору дает право лицу,
права которого на бумагу были нарушены недобросовестным кредитором, привлекать должника в
качестве ответчика по иску о причинении ему, собственнику, ущерба неправомерным действием. Вместе
с тем невозможно не отметить, что последовательное проведение принципа, в соответствии с которым
охрана частных интересов и частных прав должна быть прерогативой самого носителя этих интересов и
прав, а не привлекаемых для этой цели третьих лиц, а также исходя из стремления законодателя
перераспределить (с помощью института ценных бумаг) риски, связанные с осуществлением
обязательственных прав, мы должны прийти к выводу о том, что наиболее последовательным является
противоположное решение обсуждаемой проблемы, хотя бы и постановленное в исключение из общих
принципов института делегации. Дать право должнику отказывать от исполнения держателю бумаги со
ссылкой на отношения последнего со своими предшественниками - значит не только возложить на
должника бремя и риск оценки достаточности имеющихся в его распоряжении доказательств
недобросовестности формально легитимированного держателя, но и ввести в законодательство норму,
носящую более полицейский, нежели частноправовой характер.
Следует отметить, что честь последовательного проведения в теории ценных бумаг
классического римского делегационного начала принадлежит нашему соотечественнику, русскому
цивилисту, профессору Московского Императорского Университета Н.О. Нерсесову. В то время как
иностранные цивилисты с поразительным единодушием отвергали обязанность должника отказывать в
исполнении формально легитимированному, но заведомо недобросовестному кредитору, Н.О. Нерсесов
впервые высказал противоположное суждение. "...Если должнику известно незаконное владение
предъявителя (например, когда последний приобрел бумагу преступными средствами, или же он
является detentor alieni nomine*(173)), то он имеет право и обязанность уклониться от исполнения,
прибегая к excо.doli; в противном случае, если, несмотря на обнаруженную незаконность владения,
должник произведет удовлетворение предъявителю, то он действует mala fide и может быть привлекаем
к ответственности законным владельцем"*(174).
Разумеется, должник по ценной бумаге обязан очень тщательно оценивать представленные ему
доказательства дефектности отношений валюты. Должник обязан помнить о риске введения его в
заблуждение предшественником кредитора - риске, в данном случае значительно более высоком, ибо
представляемые им доказательства касаются наличности и действительности отношений, в которых он
(должник) не участвует. Недобросовестное предпочтение факторов, не доказывающих дефектности
отношений валюты, подвергает должника риску понуждения к исполнению по ценной бумаге формально
легитимированному кредитору и претерпеванию последствий нарушения обязательства. В случае, если
должник, отказавшийся от исполнения формально легитимированному кредитору, сделал это, будучи
введенным в заблуждение относительно наличия и действительности отношений валюты (например,
сфабрикованными доказательствами), естественно предоставление ему права переложить проистекшие
вследствие этого убытки на лицо, введшее его в такое заблуждение.
Конструирование правоотношения из ценной бумаги как правоотношения делегационного вполне
объясняет и то обстоятельство, что должник по ценной бумаге несет ответственность по ней даже тогда,
когда бумага попала в оборот помимо его воли (например, была украдена лицом, обозначенным в ней
первым приобретателем). Для этого не нужно прибегать к применению начала причинения, как это
делают Jacobi и его сторонники*(175). Достаточно вспомнить, что дефектность отношений покрытия не
влияет на действительность делегации, ибо при противном решении несправедливо страдал бы интерес
добросовестного лица, в этих отношениях не участвующего, - интерес делегатария. Должно считаться
естественным предположение о том, что лицо, сделавшее делегационное обещание, должно было
перед этим неоднократно подумать о необходимости и целесообразности такового. Если уж
делегационное обещание дано, то тот, в пользу кого это сделано, вправе полагать, что делегат
позаботился об отношениях покрытия - их наличии, действительности и (главное) осуществимости. Если
же должник этого не сделал, то было бы странным обязывать делегатария заботиться о том, что его
совершенно не касается. Гораздо логичнее и вполне справедливо предоставить делегату право
"считаться" с неисправным делегантом, но никак не возлагать бремя его ошибки в делеганте на
делегатария.
Таким образом, конструкция делегации, вопреки утверждению М.М. Агаркова, позволяет дать
вполне приемлемое объяснение начала публичной достоверности ценных бумаг.
Делегационная природа начала ограничения возражений (публичной достоверности) косвенно
подтверждается и положениями действующего российского законодательства. Так, согласно п. 2 ст. 147
ГК "отказ от исполнения обязательства, удостоверенного ценной бумагой, со ссылкой на отсутствие
основания обязательства либо на его недействительность не допускается". В переводе на
"делегационную" терминологию данное предписание звучит следующим образом: "отказ от исполнения
делегационного обещания со ссылкой на отсутствие или недействительность отношений покрытия не
допускается". Это вполне соответствует природе делегации (во всяком случае в том ее виде, в котором
она сформулирована А.С. Кривцовым). Про отношения валюты ничего не говорится, что также позволяет
считать правильными выводы А.С. Кривцова и Н.О. Нерсесова и разрешать должнику выдвигать
возражения, основанные на двух указанных ранее недостатках отношений валюты.
б) Использование института делегации для объяснения сущности индоссамента и
переводного векселя
Как уже отмечалось, при посредстве института делегации предпринимались попытки объяснения
не только публичной достоверности ценных бумаг в целом, но также и таких субстанций, как
индоссамент и переводной вексель.
Рассмотрим, насколько эти попытки оказались успешными.
Взгляд на индоссамент как на разновидность делегации был высказан в конце прошлого века
германским юристом Unger`ом*(176). По его мнению, индоссамент представляет собой распоряжение
индоссанта или делеганта (кредитора по ордерной бумаге, в частности - вексельного кредитора),
даваемое им должнику по векселю (делегату) о производстве таковым исполнения в пользу третьего
лица - индоссата или делегатария. Этот взгляд не просто согласуется с делегационной теорией ценных
бумаг Thalle, но и является ее последовательным воплощением применительно к ордерным ценным
бумагам, точнее применительно к основному их представителю - векселю.
Высказанные современниками ученого и, в частности, В.Д. Катковым возражения касаются, в
основном, двух моментов: (1) главная функция индоссамента - функция передаточная, а вовсе не
распорядительная; индоссамент - сделка, переносящая право собственности на вексель, а вовсе не
сделка, приводящая к новации вексельного обязательства; (2) сущность делегации - делегационное
обещание, дающееся на основании распоряжения делеганта, - не соответствует сущности
индоссамента, ибо должник по векселю не дает особого делегационного обещания при всякой передаче
векселя. Оба замечания сами по себе - о главной функции индоссамента и отсутствии отдельных
делегационных обещаний, даваемых вексельным должником каждому индоссату персонально, -
справедливы. Несправедливы выводы, которые сделаны из этих обстоятельств.
"Сущность индоссамента хорошо выражается русским термином "передаточная надпись"*(177).
Несколько перефразируя и уточняя дальнейшие пояснения В.Д. Каткова, можно сказать, что в передаче
права собственности на вексель заключаются цель и содержание индоссамента-сделки; передача же
(перенесение) формальных легитимационных признаков векселедержателя с одного лица на другое -
главная функция индоссамента как передаточной надписи. И эту цель (передачу прав на вексель) и эту
функцию (передачу формальной легитимации) мы находим в индоссаменте всякой передаваемой по
надписям бумаги. "Другие функции индоссамента меняются сообразно свойствам бумаги... и
требованиям оборота"*(178).
Вряд ли можно спорить со всеми этими тезисами, за исключением, может быть, самой последней
их составляющей. Индоссамент не просто переносит права из ценной бумаги, но переносит их в том
виде, в котором они инкорпорированы в ценную бумагу, вне зависимости от чистоты прав
предшественника. Это возможно только в том случае, когда индоссамент будет признан сделкой,
переносящей прежде всего право на бумагу и лишь как следствие (но притом абсолютно необходимое,
неизбежное следствие) - еще и права, составляющие содержание ордерной бумаги, причем, права в их
первоначальном (беспорочном, "девственном") виде, т.е. в том виде и состоянии, в котором они
вложены в бумагу должником. Последнее возможно только после того, как мы признаем
наличествующим предположение о том, что всякий вексельный должник, самим фактом выдачи векселя
согласился с возможностью такой передачи прав, т.е. согласился подчиняться распоряжениям всякого
управомоченного индоссанта в части изменения субъекта вексельного права требования. Подписание
или акцепт векселя это не только принятие обязательства уплатить, облеченного в особую "вексельную"
форму, но и родовое определение будущих кредиторов (делегатариев) - это либо первый
приобретатель, либо любой из тех, кто легитимирован непрерывным рядом индоссаментов -
передаточных надписей (распоряжений или приказов об уплате). Поэтому говорить о том, что
передаточная функция индоссамента (имея в виду передачу прав на ордерную бумагу как на вещь и
перенесение формальных легитимационных признаков держателя бумаги) - единственная функция
индоссамента - неправильно. Если верно (а это верно!), что ценная бумага "ценна" именно в силу
заключенных в нее прав; если верно (а это также верно - двух мнений быть не может!), что право из
бумаги связано с правом на бумагу так, что следует неразрывно за этим правом; наконец, если верно (а
это верно уже вне всякого сомнения!), что без предъявления бумаги-вещи инкорпорированное в нее
право не может быть осуществлено, а без передачи (вручения) бумаги-вещи - не может быть передано,
то ясно, что разрывать "передачу" права на бумагу с согласием должника исполнять новому формально
легитимированному держателю невозможно. Признав за индоссаментом-сделкой передаточную
функцию в отношении прав на бумагу, а за индоссаментом-надписью - в отношении формальных
легитимационных признаков, мы не можем не признать за индоссаментом-сделкой и распорядительного
значения в отношении прав, инкорпорированных в ордерную ценную бумагу. При ином подходе мы
должны прийти к выводу, противоречащему началу публичной достоверности векселя, ибо если мы не
признаем согласия должника на передачу прав по индоссаменту необходимым условием его
совершения и действительности, то мы должны будем сохранить за должником право оперировать
любыми возражениями, касающимися любого из кредиторов, в том числе возражениями из своих
отношений с предшественниками векселедержателя.
На сделанных рассуждениях легко обнаружить и ошибочность второго упрека. Отдельного