Белов В.А. (ред) Практика применения ГК РФ части первой

Подождите немного. Документ загружается.

текстом устава, если ранее между сторонами уже существовали гражданско-

правовые отношения (см. постановления ФАС ВСО от 16.03.1998 N_А69-382/97-2-

Ф02-171/98-С2, от 14.08.2003 N_А58-6812/02-Ф02-2658/03-С2), если текст устава

соответствует типовому уставу (см. постановление ФАС УО от 16.02.1996 N_У-

51/96-ГК), наконец, если контрагент является акционером общества – стороны по

сделке (см. постановление ФАС ЗСО от 12.08.1998 N_Ф04/1170-285/А70-98).

Наряду с этим можно указать на ряд судебных актов, воспроизводящих более

раннюю точку зрения Президиума ВАС РФ, согласно которой ссылка на устав в

договоре свидетельствует об ознакомлении с текстом устава (см. постановления

ФАС ВСО от 20.07.1999 N_А69-42/98-4-Ф02-934/99-С2, от 28.02.2000 N_А33-

9171/99-С1-Ф02-219/00-С2, от 05.04.2006 N_А78-7023/04-С1-6/165-Ф02-1259/06-

С2), или в принципе констатирующих презумпцию знания устава (см.

постановления ФАС УО от 23.06.1997 N_Ф09-473/97-ГК; ФАС СКО от 16.02.2004

N_Ф08-325/2004).

Точка зрения Пленума ВАС РФ (см. п._5 постановления от 14.05.1998 N_9) на

первый взгляд представляется логичной. Действительно, ст._174 ГК ставит

удовлетворение иска лица, в чьих интересах установлены ограничения, в

зависимость от доказанности того, что другая сторона в сделке знала или заведомо

должна была знать об указанных ограничениях. Следовательно, законодатель

допускает возможность того, что контрагент может не знать об ограничениях,

содержащихся в уставе. Более того, судя по редакции ст._174 ГК, закон возлагает

обязанность доказывания того обстоятельства, что контрагент знал (должен был

знать) об ограничениях, именно на лицо, предъявляющее иск (что, в принципе,

соответствует общему правилу распределения бремени доказывания,

установленному в ст._69 АПК). Если бы действовало обратное правило

(презумпция знания текста устава контрагентом), скорее всего, законодатель

сформулировал бы свою мысль примерно следующим образом: «...сделка не может

быть признана недействительной, если другая сторона докажет, что она не знала и

не могла знать о существующих ограничениях».

Следует признать верной точку зрения Пленума ВАС РФ в том, что одна

лишь ссылка на устав в договоре еще не свидетельствует об ознакомлении с

текстом документа. Действительно, словосочетание «в лице генерального

директора ___________________, действующего на основании устава»,

встречающееся едва ли не в каждом договоре, – не более чем дань традиции.

В то же время толкование ст._174 ГК, предложенное высшей судебной

инстанцией, видится не совсем справедливым. При таком понимании закона

положение ст._174 ГК практически лишает лицо, в чьих интересах установлены

ограничения, шансов на удовлетворение иска и тем самым существенно

обесценивает сами ограничения, установленные учредительными документами.

Любой разумный субъект гражданского оборота, прежде чем заключать

договор, непременно ознакомится с текстом устава своего контрагента, поскольку

отдает себе отчет в том, что перед ним не физическое лицо (генеральный директор,

директор), а орган юридического лица, чьи полномочия следуют из устава. Здесь

вполне уместна аналогия с доверенностью. Если лицо обладает полномочиями,

указанными в доверенности, то логично предположить, что оно не имеет

полномочий создавать права и обязанности для иного лица, если это не отражено в

тексте доверенности. Устав в данном случае выполняет функцию той же

доверенности, поскольку именно этот документ очерчивает круг полномочий

единоличного исполнительного органа.

В отношении доверенности ст._174 ГК устанавливает правило: если

полномочия лица, действующего на основании доверенности, ограничены

договором (например, договором поручения), то сделка недействительна лишь в

том случае, если доказано знание контрагента об ограничениях, содержащихся в

договоре. Отсюда выводится презумпция знания контрагентом текста

доверенности и, напротив, необходимость доказывания его ознакомления с

221

ограничениями, не содержащимися в доверенности. Продолжая аналогию (а сам

законодатель создает для этого все предпосылки в ст._174 ГК), следует заключить,

что устав в любом случае должен быть известен контрагенту, однако в том случае,

когда ограничения установлены в ином документе, знание о существовании таких

ограничений не должно предполагаться.

Именно такой подход к рассматриваемой проблеме способен обеспечить

баланс интересов участников имущественного оборота, а также лучшим образом

соотносится с положениями специальных законов. Так, в соответствии с абз. 3 п._4

ст._12 Закона об ООО и п._2 ст._14 Закона об АО изменения, внесенные в устав

общества, приобретают силу для третьих лиц с момента их государственной

регистрации, а в случаях, установленных данными Законами, с момента

уведомления органа, осуществляющего государственную регистрацию. Таким

образом, контрагенту достаточно получить копию устава, содержащую отметку о

регистрации, для того, чтобы быть уверенным в том, что единоличный

исполнительный орган действует в пределах своих полномочий. С нашей точки

зрения, лицо, не предпринимающее соответствующих усилий, не проявляет ту

степень заботливости и осмотрительности, которая от него требуется по

обстоятельствам дела, или вовсе игнорирует интересы тех лиц, которые могут быть

нарушены в результате совершения сделки, а следовательно, должно нести риск

последствий.

Разумеется, любая презумпция опровержима. Контрагент нелишен

возможности доказать, что тот устав, с которым он знакомился, не содержал

соответствующих ограничений, и в этом случае ст._174 ГК способна защитить

такое добросовестное лицо. Приведем в завершение слова ФАС СКО (см.

постановление от 16.02.2004 N_Ф08-325/2004), который весьма удачно выразил

нашу мысль: «Контрагентом ответчика по сделке является акционерное общество.

В силу статьи_11 Федерального закона «Об акционерных обществах» общество

действует на основании своего устава. Исходя из смысла статей_69, 78 названного

Закона, уставом общества могут быть ограничены полномочия единоличного

исполнительного органа (генерального директора). Реализовав свое право на

ограничение полномочий генерального директора, акционерное общество лишено

возможности довести об этом до сведения всех участников гражданского оборота

более доступным способом, чем отражением этих ограничений в уставе (и

регистрацией этих ограничений. – А.Б.). Таким образом, предприниматель... при

заключении спорного договора должна была выяснить предусмотренные уставом

полномочия генерального директора и, следовательно, должна была узнать об их

ограничениях».

175. Вправе ли акционер (участник) оспаривать сделки, совершенные

обществом с нарушением ст.A174 ГК?

Арбитражная практика отвечает на этот вопрос отрицательно. Пленум ВАС

РФ указывает, что в соответствии со ст._166, 174 ГК с иском о признании

оспоримой сделки недействительной по основаниям, установленным ст._174,

может обратиться лицо, в интересах которого установлены ограничения. В тех

случаях, когда ограничения полномочий органа юридического лица установлены

учредительными документами, таким лицом, по смыслу ст._174 ГК, является само

юридическое лицо. В случаях, прямо указанных в законе, данные иски вправе

заявлять и иные лица (в том числе учредители) (п._4 постановления Пленума ВАС

РФ от 14.05.1998 N_9). Последующая кассационная практика лишает права на

оспаривание таких сделок как акционеров (см. постановления ФАС СКО от

29.08.2006 N_Ф08-4092/2006; ФАС УО от 04.11.2004 N_Ф09-3668/04-ГК), так и

участников (см. постановления ФАС СЗО от 15.07.2003 N_А05-14273/02-611/17, от

05.09.2005 Ф09-2813/05-С5; ФАС СКО от 03.05.2006 N_Ф08-1665/06)

хозяйственных обществ.

Предложенный подход представляется неверным. Статья_174 ГК наделяет

правом на иск лицо, в чьих интересах установлены ограничения полномочий

222

единоличного исполнительного органа. Говорить о самом обществе как о лице, в

чьих интересах установлены ограничения, некорректно и неправильно. Обществу

безразлично, существуют соответствующие ограничения в его уставе или нет,

поскольку на правоспособность общества в целом эти ограничения никак не

влияют. Речь идет о распределении компетенции внутри общества, между его

органами. По всей видимости, уставные ограничения направлены на установление

контроля над определенными видами сделок. Такой контроль осуществляется

участниками (акционерами) прямо (посредством отнесения вопросов об одобрении

сделок к компетенции общего собрания) или косвенно (если данные вопросы

входят в компетенцию совета директоров). Поэтому лицом, в чьих интересах

установлены ограничения, является никто иной, как участник (акционер) общества.

Лишение акционера (участника) права на иск (а именно такой подход господствует

в арбитражной практике) в части оспаривания сделок, совершенных единоличным

исполнительным органом от имени общества, делает бессмысленным положение

ст._174 ГК и помещение соответствующих ограничений в устав.

Возьмем, к примеру, положение ст._78, 79 Закона об АО. Согласно п._1 ст._78

Закона крупной сделкой считается сделка или несколько взаимосвязанных сделок,

связанных с приобретением, отчуждением или возможностью отчуждения

обществом прямо либо косвенно имущества, стоимость которого составляет 25% и

более балансовой стоимости активов общества. При этом уставом общества могут

быть установлены также иные случаи, при которых на совершаемые обществом

сделки распространяется порядок одобрения крупных сделок, предусмотренный

данным Законом. Пункт 6 ст._79 предусматривает, что крупная сделка,

совершенная с нарушением требований данной статьи, может быть признана

недействительной по иску общества или акционера. Отсюда совершенно очевидно,

что правила об одобрении крупной сделки установлены в интересах акционера,

который и наделен правом на иск. Чем же в этом отношении отличаются

ограничения, предусмотренные уставом общества на совершение определенных

сделок (не подпадающих под определение крупных сделок в смысле закона)?

Очевидно, ничем. Аналогичный вывод следует из анализа ст._46 Закона об ООО.

176. Является ли отсутствие векселедателя в месте платежа или его

неплатежеспособность обстоятельством, с которым закон связывает

возможность признания сделки купли-продажи векселя недействительной,

как совершенной покупателем под влиянием заблуждения?

Арбитражная практика отвечает на данный вопрос отрицательно. В

частности, как указывает ФАС ВВО (см. постановление от 17.05.2002 N_А43-

8514/01-21-305), ссылка истца на отсутствие векселедателя по адресу, означенному

в векселе как место его составления, обоснованно отклонена судебными

инстанциями. Данный реквизит заполнялся не продавцом ценной бумаги.

Доказательств представления продавцом покупателю каких-либо сведений о

векселедателе в деле нет. Поэтому основания полагать, что покупатель был введен

в заблуждение ответчиком, у суда отсутствовали. По другому делу истец ссылался

на то, что векселедатель еще до совершения сделки купли-продажи был признан

банкротом, о чем покупатель не был поставлен в известность. ФАС ПО (см.

постановление от 16.11.2006 N_А12-35087/05-С52) посчитал правомерным отказ в

иске, указав при этом, что все качественные характеристики ценной бумаги при

совершении сделки сторонами согласованы, а признание векселедателя

несостоятельным (банкротом) на момент передачи истцу ценной бумаги не влечет

недействительность простого векселя и не свидетельствует об утрате простым

векселем свойства средства платежа.

ФАС УО пришел к аналогичным выводам, хотя и не сразу. Так, впервые

рассматривая дело, в котором речь шла об отсутствующем должнике

(векселедателе), и направляя дело на новое рассмотрение, окружной суд заметил,

что суд первой инстанции не дал оценки следующим обстоятельствам: было ли

ранее новому векселедержателю известно о существовании векселедателя, его

223

имущественном положении, платежеспособности этой организации и т.п. По

мнению ФАС УО (см. постановление N_Ф09-2710/02-ГК от 05.11.2002, выяснение

этих обстоятельств имеет существенное значение для разрешения спора, так как

указание в векселе юридического лица в качестве векселедателя само по себе еще

не является гарантией уплаты векселедателем по векселю. Тем не менее при

повторном рассмотрении дела ФАС УО (см. постановление от 14.03.2003 N_Ф09-

468/03-ГК) согласился с выводами нижестоящих инстанций о том, что истец не

заблуждался относительно природы сделки или ее предмета, а заблуждение истца

относительно платежеспособности векселедателя (выгодности и целесообразности

сделки) является заблуждением относительно мотивов сделки и не может являться

основанием для признания ее недействительной на основании ст._178 ГК.

Позиция, занятая арбитражной практикой, представляется правильной.

Статья_178 ГК в числе оснований для признания сделки недействительной

указывает заблуждение относительно природы сделки либо тождества или таких

качеств предмета, которые значительно снижают возможности его использования

по назначению. Буквальное толкование данного положения не позволяет отнести

имущественное положение векселедателя, а равно его добропорядочность (или

недобропорядочность) к «качеству предмета (векселя), которое снижает

возможность его использования по назначению». В принципе, редакция ст._178 ГК

ориентирует правоприменителя к вещам, не являющимся ценными бумагами (само

словосочетание «качество ценной бумаги» звучит странно).

Расширительно толкуя данную норму, с определенной натяжкой можно

заключить, что неплатежеспособность векселедателя не позволяет использовать

вексель по назначению в том смысле, что существенно снижает возможность

получения вексельной суммы (ради чего, собственно, и существует вексель). Тем

не менее такое толкование представляется неверным, поскольку оказывается, что

любая сделка с векселем, если впоследствии векселедатель откажется от уплаты по

векселю, может быть признана недействительной по основаниям,

предусмотренным ст._178 ГК. Это подрывает устойчивость гражданского оборота и

лишает ценную бумагу одного из ее основных свойств – оборотоспособности.

Вопрос о том, заплатит ли должник по векселю вексельную сумму до

момента ее получения векселедержателем, остается открытым. Приобретатель

векселя неизбежно принимает на себя риски, связанные с затруднениями в

получении платежа по векселю. До совершения сделки у него существует

возможность получить справки о состоянии и деловой репутации векселедателя.

Само вексельное законодательство содержит в себе механизм снижения рисков

неполучения оплаты по векселю путем возложения солидарной ответственности на

индоссантов. Потенциальный покупатель может просто отказаться от сделки и не

принимать на себя соответствующие риски. Ставить же действительность сделок в

зависимость от обстоятельства, которое наступит в будущем (невозможность

получения платежа по векселю), неверно.

177. Является ли фальсификация подписи на векселе обстоятельством, с

которым закон связывает возможность признания сделки по отчуждению

векселя недействительной, как совершенной приобретателем под влиянием

заблуждения?

В данном случае практика арбитражных судов не отличается единообразием.

В большинстве случаев суды отказывают в признании сделки недействительной,

мотивируя свою позицию различным образом.

Так, ФАС ВСО (см. постановление от 18.09.1998 N_А19-12554/97-13-Ф02-

984/98-С2) посчитал, что факт передачи поддельного векселя (при условии

доказанности этого обстоятельства при рассмотрении соответствующего иска)

свидетельствует о результате исполнения продавцом обязательства (надлежащем –

ненадлежащем) по передаче определенного договором купли-продажи простого

векселя, что не может рассматриваться как введение покупателя в заблуждение

относительно тождества предмета сделки и служить основанием для признания ее

224

недействительной.

Едва ли такую аргументацию можно признать убедительной. Во-первых, для

признания сделки недействительной в связи с заблуждением одной из сторон закон

не требует, чтобы такое заблуждение было вызвано действиями другой стороны.

Напротив, закон прямо указывает на такую возможность: если вины контрагента в

заблуждении нет, то применяются общие последствия недействительности сделки

(абз. 1 п._2 ст._178 ГК), если же заблуждение возникло по вине другой стороны, то с

нее еще взыскивается реальный ущерб (абз. 2 п._2 ст._178 ГК). Во-вторых,

исполнение (надлежащее или ненадлежащее) обязательства возможно лишь в том

случае, если само обязательство возникло, т.е. сделка не признана

недействительной. Поэтому сначала необходимо определить, является ли сделка

недействительной, и лишь после этого делать вывод об исполнении обязательств

стороной, передающей вексель, а не наоборот.

Несколько иную логику демонстрирует ФАС МО (см. постановление от

18.08.2005 N_КГ-А40/7416-05). Он соглашается с позицией суда первой инстанции

в том, что оспариваемый договор купли-продажи векселей сторонами исполнен,

векселя переданы продавцом покупателю, покупатель оплатил товар, имея

возможность проверить соответствие ценных бумаг требованиям вексельного

законодательства. Не проверив действительность векселей, покупатель, по мнению

суда, не проявил должной осмотрительности и осторожности, которую должен был

проявить, покупая векселя на столь крупную сумму и со сроком платежа не менее

трех лет со дня эмиссии. Поэтому ФАС МО приходит к выводу, аналогичному

ФАС ВСО, оценивая факт передачи недействительных векселей продавцом как

ненадлежащее исполнение обязательств по договору купли-продажи, что влечет

последствия, предусмотренные ст._475 ГК, но не влечет недействительности

сделки.

Вызывает серьезные сомнения сама возможность проверить

действительность подписи на векселе. Ссылка на то, что покупатель не проявил

должную осмотрительность и внимательность, едва ли обоснована, поскольку на

самом векселе могут содержаться все необходимые реквизиты, однако покупатель

может быть лишен технической возможности проверить, соответствует ли подпись

на векселе подписи указанного векселедателя. Также видится неверным возлагать

бремя осуществления такой экспертизы со всеми негативными последствиями на

покупателя.

Наконец ФАС УО (см. постановление от 19.06.2003 N_Ф09-1537/03-ГК),

отказываясь применить ст._178 ГК к спорному правоотношению, указывает на то,

что в момент совершения сделки по передаче спорного векселя истец не мог не

знать о наличии на нем передаточных надписей (индоссаментов) юридических лиц.

Векселедержатель имел право предъявить требование ко всем лицам, выдавшим

или индоссировавшим простой вексель, к каждому в отдельности и ко всем вместе,

не будучи принужден соблюдать при этом последовательность, в которой они

обязались (ст.ст._77, 47 Положения о векселях). В связи с этим кассационная

инстанция соглашается с выводом суда первой инстанции о том, что результат,

который преследовал векселедержатель при совершении сделки по приобретению

векселя, был достигнут, а заблуждение относительно природы сделки или ее

предмета истцом не подтверждено (ст._65 АПК).

Действительно, наличие солидарных должников по векселю увеличивает

шансы на получение платежа по нему. Однако такая логика не может быть

признана в полной мере удовлетворительной. Если суд исходит из того, что

последняя сделка является действительной (не была заключена под влиянием

заблуждения), то нет никаких оснований считать недействительными предыдущие

сделки с векселем. Предположим, индоссанты осуществляют платеж по векселю до

тех пор, пока вексель не оказывается у первого индоссанта. Очевидно, ему остается

обратиться к векселедателю, однако шансы получить вексельную сумму ничтожно

малы (поскольку настоящий векселеда-тел, как правило, неизвестен). Тем самым в

225

отношении первого векселедержателя логика ФАС УО оказывается неверной, что

заставляет усомниться в правильности общего вывода.

В практике встречаются и диаметрально противоположные судебные акты.

Так, ФАС ВСО (см. постановление от 24.12.2001 N_А19-6823/00-31-10-Ф02-

3207/01-С2), оценивая соглашение об отступном в виде векселя, пришел к

следующему выводу. Из условий соглашения следует, что воля истца была

направлена на получение от ответчика, указанного в соглашении, простого векселя

определенного векселедателя. Подтвержденное материалами дела обстоятельство

поддельности векселя свидетельствует о том, что стороны сделки в момент ее

заключения и исполнения находились в неведении относительно качеств векселя

как предмета гражданского оборота. Качество векселя (его действительность)

имело для сторон существенное значение, поскольку посредством передачи

векселя от ответчика к истцу происходило прекращение денежных обязательств по

кредитным правоотношениям. Следовательно, сделка совершена сторонами под

влиянием заблуждения (см. также постановление ФАС ПО от 08.05.2002 N_А55-

5950/01-13).

Необходимо указать на одну неточность в рассуждениях ФАС ВСО. Вексель

в данном случае является действительным, однако обязанным по нему является

лицо, его подписавшее (п._7 Положения о векселях).

В целом последняя точка зрения представляется правильной. Несмотря на то

что ст._178 ГК (как отмечалось выше) имеет в виду качества вещи, не являющейся

ценной бумагой, в данном случае правильнее ее толковать расширительно. У

векселедержателя, как правило, нет возможности убедиться в подлинности

подписи, поставленной на векселе. Лицо приобретает вексель, полагаясь на то, что

указанный в нем векселедатель является лицом, обязанным по векселю. В том

случае, если бы приобретатель знал о факте фальсификации, он, скорее всего, не

стал бы покупать такую ценную бумагу. В зависимость от факта неоплаты векселя

(при том условии, что вексель выдавался лицом, указанным в векселе) не должна

ставится действительность предыдущих действий (сделок). Здесь же заблуждение

присутствует уже в момент заключения сделок с ним (подделка подписи

предшествует совершению сделок). Поэтому, думается, сделки с поддельным

векселем могут признаваться недействительными на основании ст._178 ГК.

178. Какой срок исковой давности следует применить к искам о

признании сделки ничтожной (и о применении последствий ничтожности

сделки), предъявленным до вступления в силу Федерального закона от

21.07.2005 NA109-ФЗ «О внесении изменений в статьюA181 части первой

Гражданского кодекса Российской Федерации»?

В арбитражной практике существует два взаимоисключающих подхода к

рассматриваемой проблеме. Первый подход сводится к применению трехлетнего

срока исковой давности к подобным требованиям, даже в том случае, когда иск

предъявлялся до внесения изменений в ст._181 ГК. Второй подход состоит в

применении десятилетнего срока к подобным требованиям (который прерывается

подачей иска).

Вплоть до июля 2006_г. доминировал первый подход (см. постановления

ФАС ВВО от 14.04.2006 N_А38-2775-15/253-2005; ФАС ДО от 21.02.2006 N_Ф03-

А04/05-1/4888, от 11.04.2006 N_Ф03-А59/06-1/602, от 20.06.2006 N_Ф03-А51/06-

1/1633; ФАС ЗСО от 14.02.2006 N_Ф04-311/2006(19733-А67-13), от 28.02.2006

N_Ф04-9542/2005(19020-А27-13), от 23.03.2006 N_Ф04-998/2006(20588-А67-13), от

20.06.2006 N_Ф04-2116/2005(23719-А67-13); ФАС МО от 12.12.2005 N_КГ-

А40/11112-05, от 20.02.2006 N_КГ-А40/433-06, от 02.05.2006 N_КГ-А40/3510-06, от

24.05.2006 N_КГ-А40/4188-06-П; ФАС ПО от 21.03.2006 N_А57-6246/05-36; ФАС

УО от 20.03.2006 N_Ф09-59/06-С3). Противоположная точка зрения встречалась

значительно реже (см. постановления ФАС ЗСО от 30.03.2006 N_А43-18328/2005-

13-605; ФАС ЦО от 20.01.2006 N_А35-4075/03-С15, от 05.04.2006 N_А48-4612/05-3).

В июле 2006_г. Президиум ВАС РФ (см. постановление от 04.07.2006

226

N_2509/06) посчитал правильным применение десятилетнего срока исковой

давности, если иск предъявлялся до вступления в силу Федерального закона от

21.07.2005 N_109-ФЗ (второй подход), и впоследствии неоднократно следовал

занятой позиции (см. постановления Президиума ВАС РФ от 25.07.2006 N_3226/06,

от 12.09.2006 N_6520/06, от 03.10.2006 N_6453/06, от 08.11.2006 N_9042/06, от

16.01.2007 N_12663/06).

С этого момента второй подход господствует в окружной арбитражной

практике (см. постановления ФАС ВВО от 24.07.2006 N_А31-1830/2005-21, от

25.07.2006 N_А31-1826/2005-21, N_А31-1827/2005-21, от 22.08.2006 N_Ф04-

7790/2005(25611-А81-30); ФАС ВСО от 26.09.2006 N_А33-31357/04-С1-Ф02-

4966/06-С2; ФАС ДО от 15.08.2006 N_Ф03-А51/06-1/2611, от 29.08.2006 N_Ф03-

А04/06-1/2789, N_Ф03-А59/06-1/2722, от 17.10.2006 N_Ф03-А51/06-1/3306; ФАС

МО от 02.08.2006 N_КГ-А41/6811-06-П; ФАС СЗО от 24.08.2006 N_А56-29777/2005,

от 21.09.2006 N_А42-6803/04-9; ФАС СКО от 05.09.2006 N_Ф08-4310/2006, от

19.12.2006 N_Ф08-6548/2006; ФАС УО от 19.07.2006 N_Ф09-6144/06-С3, от

27.07.2006 N_Ф09-5766/06-С5). Первый подход встречается сравнительно редко

(см. постановление ФАС ЗСО от 11.07.2006 N_Ф04-4102/2006(24200-А45-13)).

Поставленный вопрос имеет существенное значение для правильного

разрешения спора при следующих: 1) срок исковой давности начал течь более трех,

но менее 10 лет назад до момента подачи иска; 2) иск предъявлен до 26 июля

2005_г. (момент вступления в силу Федерального закона от 21.07.2005 N_109-ФЗ);

3) сам спор рассматривается после вступления в силу указанного Закона.

Пункт 1 ст._181 ГК в первоначальной редакции предусматривал десятилетний

срок исковой давности для исков о применении последствий недействительности

ничтожной сделки. Судебной практикой данный срок был распространен и на иски

о признании сделки ничтожной (п._32 постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ

от 01.07.1996 N_6/8)

Федеральным законом от 21.07.2005 N_109-ФЗ срок для требований о

применении последствий недействительности ничтожной сделки был сокращен до

трех лет. При этом в соответствии с п._2 ст._2 Закона установленный ст._181 ГК (в

редакции данного Закона) срок исковой давности по требованию о применении

последствий недействительности ничтожной сделки применяется также к

требованиям, ранее установленный ГК срок предъявления которых не истек до дня

вступления в силу указанного Закона.

Различие в подходах, используемых арбитражной практикой, состоит в

различном понимании правила, установленного п._2 ст._2 Федерального закона от

21.07.2005 N_109-ФЗ. Суды, разделяющие первую точку зрения, используют

следующую логику рассуждений. Предъявление иска прерывает срок исковой

давности (ст._203 ГК), однако перерыв срока исковой давности может иметь место,

если срок исковой давности не истек. С учетом нормы п._2 ст._2 указанного Закона,

предусматривающей обратную силу установленного ст._181 ГК трехгодичного

срока исковой давности, данный срок в отношении требований истца истек. Таким

образом, по этой логике, независимо от того, в какой момент предъявляется иск, к

самому требованию следует применять трехлетний срок исковой давности,

который исчисляется с момента начала исполнения недействительной сделки.

Используя второй подход (который господствует в настоящий момент), суды

исходят из иной предпосылки. Согласно п._1 ст._4 ГК акты гражданского

законодательства не имеют обратной силы и применяются к отношениям,

возникшим после введения их в действие. Действие закона распространяется на

отношения, возникшие до введения его в действие, только в случаях, когда это

прямо предусмотрено законом. Пункт 2 ст._2 Федерального закона от 21.07.2005

N_109-ФЗ не содержит прямого указания на то, что вновь установленный

трехгодичный срок исковой давности по искам о применении последствий

недействительности ничтожной сделки подлежит применению и в тех случаях,

когда такой иск предъявлен до вступления данного Закона в силу.

227

Вторая точка зрения представляется верной. Действительно, вступление в

силу Федерального закона от 21.07.2005 N_109-ФЗ не должно отражаться на

применении иных норм закона (помимо ст._181 ГК), в частности ст._203 ГК.

Субъект, предъявляя иск до вступления в силу указанного Федерального закона,

рассчитывает на то, что к его требованию применяется десятилетний срок исковой

давности, который в силу ст._203 ГК считается прерванным и начинает течь заново.

Поскольку перерыв срока исковой давности происходит до вступления в силу

указанного Закона, то срок, установленный новой редакцией ст._181 ГК в силу п._2

ст._2 указанного Закона, может отсчитываться только с момента его перерыва.

Напротив, если иск предъявляется после 26 июля 2005_г., то в силу прямого

указания п._2 ст._2 Федерального закона от 21.07.2005 N_109-ФЗ к такому

требованию подлежит применению трехлетний срок исковой давности, который

начинает течь с момента начала исполнения ничтожной сделки.

Глава 10. Представительство. Доверенность

(ст.A182-189)

179. Является ли субъект, осуществляющий функции единоличного

исполнительного органа юридического лица, представителем последнего?

Поставленный вопрос приобретает особую актуальность в случае

оспаривания двусторонней сделки, совершенной, с одной стороны, юридическим

лицом через единоличный исполнительный орган, а с другой – физическим лицом,

осуществляющим функции единоличного исполнительного органа (от своего

имени или от имени иного субъекта). В ранней практике Президиума ВАС РФ

такие сделки признавались недействительными на основании п._3 ст._182 ГК, и,

следовательно, субъект, подписавший договор с обеих сторон, считался

представителем юридического лица (см. постановление от 27.01.1998 N_7035/97,

п._13 Обзора, утвержденного информационным письмом от 21.04.1998 N_33).

Впоследствии позиция высшей судебной инстанции изменилась: поскольку

юридическое лицо приобретает права и обязанности через свои органы, то органы

юридического лица не могут рассматриваться в качестве представителей

последнего (см. постановления Президиума ВАС РФ от 09.02.1999 N_6164/98, от

21.09.2005 N_6773/05, от 01.11.2005 N_9467/05, от 06.12.2005 N_9341/05, от

11.04.2006 N_10327/05).

Практику окружных судов нельзя признать единообразной: можно указать

постановления, относящиеся к одному и тому же периоду времени, в которых

разделяется как более ранняя (см. постановления ФАС МО от 05.05.1999 N_КГ-

А40/1166-99, от 10.03.2004 N_КГ-А40/1065-04, от 12.04.2004 N_КГ-А40/2297-04, от

16.04.2004 N_КГ-А40/2495-04; ФАС СЗО от 17.03.2003 N_А56-30628/02; ФАС ЦО

от 11.10.2004 N_А48-2938/03-7; ФАС ПО от 29.03.2005 N_А65-745/2004-СГ1-5, от

29.03.2005 N_А65-746/2004-СГ1-5, от 29.03.2005 N_А65-747/2004-СГ1-5; ФАС ДО

от 26.07.2005 N_Ф03-А04/05-1/1935), так и более поздняя (см. постановления ФАС

УО от 22.01.2003 N_Ф09-3290/02-ГК, от 05.12.2005 N_Ф09-3948/05-С3, от

18.04.2006 N_Ф09-2758/06-С6) позиция Президиума ВАС РФ.

Думается, что нормы о представительстве неприменимы к отношениям,

существующим между субъектом, осуществляющим функции единоличного

исполнительного органа, и юридическим лицом. Предположим, генеральный

директор АО выдает физическому лицу доверенность. Если рассматривать

генерального директора в качестве представителя общества, то такая доверенность

должна быть выдана в порядке передоверия и удостоверена нотариально, что

прямо противоречит ст._185 ГК. Кроме того, использование критикуемого подхода

в судебной практике делает ненужным целый ряд положений специальных законов

о сделках с заинтересованностью.

180. Создают ли действия работников представителя, обладающего

генеральной доверенностью, юридические последствия для представляемого

228

лица?

В практике ФАС ПО (см. постановление от 20.06.2002 N_А65-14860/01-СГ3-

14) рассматривался следующий любопытный случай. Одно лицо выдало другому

доверенность, которой представитель уполномочивался управлять и распоряжаться

принадлежащими представляемому расчетными счетами во всех банках,

представлять его интересы перед третьими лицами, заключать от его имени

договоры, закупать и реализовывать товар, получать следуемые ему деньги и

другое имущество и совершать иные действия, связанные с выполнением этих

поручений. Представитель заключил договор поставки с третьим лицом

(поставщик), в рамках которого товар поставлялся в магазин, площадь которого

арендовалась юридическим лицом, чьим генеральным директором являлся

представитель. Суммы, вырученные от продажи товара, перечислялись

представляемому. Однако часть поставленного товара осталась неоплаченной, что

и послужило основанием для предъявления иска поставщиком (истец по делу) к

представляемому (ответчик) о взыскании задолженности за поставленную

продукцию в рамках заключенного между ними договора. Ответчик иск не признал

на том основании, что товар был получен не им, а работниками магазина.

Тем не менее суд кассационной инстанции посчитал, что иск подлежит

удовлетворению, поскольку передача полномочий представителем другому лицу

без извещения об этом лица, выдавшего доверенность, не освобождает

представляемого от обязанностей по сделке, совершенной от его имени. В силу п._2

ст._187 ГК в этом случае на передавшего полномочия лишь возлагается

ответственность за действия лица, которому он передал полномочия, как за свои

собственные.

Позиция, занятая ФАС ПО в данном деле, представляется недостаточно

аргументированной. Доверенность, выданная в порядке передоверия, должна быть

удостоверена нотариально (п._3 ст._187 ГК), в то время как из материалов дела не

следует, что у работников магазина были полномочия, оформленные таким

образом. Суд не выяснил или по крайней мере не указал всех обстоятельств,

имеющих существенное значение для правильного разрешения дела. Так, из

постановления не вполне ясно, чьими работниками являлись лица, получившие

товар: работниками того юридического лица, чьим генеральным директором

являлся представитель, или работниками самого представителя.

Вероятнее, они были работниками юридического лица. В этом случае их

действия в силу абз. 2 п._1 ст._182 ГК могли создать правовые последствия лишь

для того общества, чьими работниками они являлись, но не для представителя и

тем более – представляемого.

Если же предположить, что лица, получившие товар, являлись работниками

самого представителя, то основания для возложения на представляемого

обязанности уплатить товар существуют. В соответствии с договором,

заключенным от имени представляемого, товар подлежал доставке по

определенному адресу, куда и был доставлен, и (по всей видимости, хотя прямо

этого в постановлении не указано) право собственности на товар переходило в

момент подписания накладной уполномоченным представителем. В этом случае

обязанность по поставке следует считать выполненной надлежащим образом, и на

стороне ответчика возникает обязанность по оплате товара в соответствии с

условиями договора.

181. Возможна ли уплата государственной пошлины за рассмотрение

дела в арбитражном суде представителем (с учетом изменений, внесенных в

НК)?

Федеральным законом от 02.11.2004 N_127-ФЗ НК был дополнен гл._25.3

«Государственная пошлина», вступившей в силу 1 января 2005_г. Таким образом,

на уплату государственной пошлины за рассмотрение дела в арбитражном суде

стали распространяться нормы НК, в связи с чем в практике возник вопрос о

возможности уплаты данного сбора по доверенности. При этом на окружную

229

арбитражную практику существенное влияние оказали два акта высших судебных

инстанций.

Определением КС РФ от 22.01.2004 N_41-О было отказано в принятии к

рассмотрению жалобы на нарушение конституционных прав и свобод абз. 1 п._1

ст._45 НК. Поводом к обращению явился факт перечисления подоходного налога не

самим налогоплательщиком или налоговым агентом, а третьим лицом. КС РФ

проанализировал нормы налогового законодательства, посвященные институту

представительства, и пришел к тому выводу, что представительство в налоговых

правоотношениях означает совершение представителем действий от имени и за

счет собственных средств налогоплательщика – представляемого лица.

Следовательно, по правовому смыслу отношений по представительству,

платежные документы на уплату налога должны исходить от налогоплательщика и

быть подписаны им самим, а уплата соответствующих сумм должна производиться

за счет средств налогоплательщика, находящихся в его свободном распоряжении,

т.е. за счет его собственных средств.

Впоследствии Президиум ВАС РФ указал на невозможность уплаты

государственной пошлины иным лицом вместо плательщика (см. п._18

информационного письма от 25.05.2005 N_91 «О некоторых вопросах применения

арбитражными судами главы 25.3 Налогового кодекса Российской Федерации»).

Наконец, в недавнем информационном письме Президиума ВАС РФ от 29.05.2007

N_118 продемонстрирована противоположная точка зрения: «Государственная

пошлина может быть уплачена представителем от имени представляемого. Уплата

государственной пошлины с банковского счета представителя прекращает

соответствующую обязанность представляемого. В платежном документе на

перечисление суммы государственной пошлины в бюджет с банковского счета

представителя должно быть указано, что плательщик действует от имени

представляемого».

За прошедший относительно короткий промежуток времени под влиянием

перечисленных актов сложилась весьма разнообразная окружная арбитражная

практика. Прежде всего, если в деле отсутствует доверенность на уплату

государственной пошлины, суды оставляют соответствующие процессуальные

документы без движения (см. постановления ФАС ВСО от 28.02.2006 N_А33-

14697/05-Ф02-621/06-С2, от 13.04.2006 N_А69-3123/05-2-Ф02-1088/06-С2, от

20.06.2006 N_А74-3169/05-Ф02-3349/06-С1; ФАС СЗО от 14.10.2005 N_А56-

1243/2005, от 03.05.2006 N_А56-33697/2005; ФАС ВВО от 15.12.2005 N_А29-

4860/2005-2Э; ФАС ДО от 12.07.2006 N_Ф03-А73/06-2/2262).

В одном из дел ФАС УО посчитал, что факт наличия доверенности на уплату

государственной пошлины в принципе не имеет значения, если платеж

осуществлен не самим лицом, участвующим в деле, и на этом основании отказал в

рассмотрении дела (см. постановление от 16.06.2006 N_Ф09-4148/06-С5). Полная

противоположность приведенной точке зрения наблюдается в постановлении ФАС

МО от 15.03.2006 N_КГ-А40/1754-06, где суд ограничился установлением факта

наличия квитанции, подписанной представителем, и доверенности на этого

представителя. Установив эти факты, ФАС МО отменил предыдущие судебные

акты, на основании которых в рассмотрении иска было отказано, и направил дело

на рассмотрение в первую инстанцию.

В большинстве же случаев суды, не ограничиваясь исследованием

полномочий лица, представляющего интересы другого субъекта, стремятся

установить, за чей счет совершалась оплата государственной пошлины. В

некоторых случаях суд ограничивается исследованием самого платежного

документа и пытается выяснить, содержится ли в нем указание на то, что платеж

совершается за счет представляемого (см. постановление ФАС ВСО от 24.08.2006

N_А78-13061/05-С1-1/356-Ф02-4046/06-С2; постановления ФАС ПО от 28.03.2006

230