Белов В.А. (ред) Практика применения ГК РФ части первой
Подождите немного. Документ загружается.
нарушении гражданином или юридическим лицом действующего
законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном
поведении в личной, общественной или политической жизни, недобросовестности
при осуществлении производственно-хозяйственной и предпринимательской
деятельности, нарушении деловой этики или обычаев делового оборота, которые
умаляют честь и достоинство гражданина или деловую репутацию гражданина
либо юридического лица (п._7 постановления Пленума ВС РФ от 24.02.2005 N_3;
см. также постановление ФАС СКО от 26.01.2007 N_Ф08-5587/2006).
По одному из дел суд правомерно удовлетворил исковые требования об
опубликовании опровержения порочащих деловую репутацию сведений, так как
распространенные сведения носят порочащий характер, поскольку утверждение о
связи истца с криминальными кругами и использование им в своей
профессиональной деятельности противоправных методов для достижения
коммерческих целей умаляет его деловую репутацию (см. постановление ФАС МО
от 17.08.2005 N_КГ-А40/6219-05-П).
130. Возможно ли возместить в порядке регресса суммы, взысканные в
качестве компенсации морального вреда?
Поставленный вопрос возник в связи с тем, что энергоснабжающая
организация возместила гражданам ущерб, причиненный в результате
повреждения электрооборудования, вызванный перепадом напряжения, а также
определенную сумму в качестве компенсации морального вреда. Поскольку
балансодержателем энергоснабжающего оборудования являлось третье лицо
(поставщик электроэнергии), возник вопрос о возможности возмещения указанных
сумм в порядке регресса с непосредственного виновника.
Суд, рассматривая данное требование, удовлетворил его в полном объеме.
Электросети являются источником повышенной опасности. Ответчик как
собственник в соответствии с п._1 ст._1079 ГК обязан возместить вред,
причиненный источником повышенной опасности. По общему правилу на
должника по регрессному требованию возлагается обязанность возместить
кредитору уплаченный им третьему лицу платеж в полном объеме. Таким образом,
расходы, понесенные лицом по возмещению морального вреда, подлежат
возмещению в порядке регресса (см. постановление ФАС ЗСО от 26.07.2005
N_А28-1251/2005-14/22).
131. Какие критерии используют суды при определении размера
морального вреда?
При определении размера морального вреда судам предложено
руководствоваться рядом критериев. В частности, суду следует также
устанавливать, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных
или физических страданий, при каких обстоятельствах и какими действиями
(бездействием) они нанесены, степень вины причинителя, какие нравственные или
физические страдания перенесены потерпевшим, в какой сумме он оценивает их
компенсацию и другие обстоятельства, имеющие значение для разрешения
конкретного спора (постановление Пленума ВС РФ от 20.12.1994 N_10).
Так, оценив представленные истицей доказательства, с учетом степени вины
нарушителя и иных установленных по делу обстоятельств суд апелляционной
инстанции уменьшил подлежащий взысканию с казны размер компенсации
морального вреда до 15 тыс. руб. При этом суд указал, что выписка из истории
болезни и справка о нахождении на стационарном лечении не подтверждают
наличия причинной связи между неправомерными действиями сотрудников
налоговой полиции и ухудшением здоровья заявителя (см. постановление ФАС
СКО от 26.05.2004 N_Ф08-2057/2004).
Невозможность обосновать, в чем заключается моральный вред или какие
страдания претерпел истец, является основанием для отказа в возмещении. Так,
отказ в удовлетворении исковых требований о компенсации морального вреда суд
151
обосновал тем, что истец не указал, в чем заключаются нравственные страдания и
подрыв деловой репутации, причиненные незаконными действиями сотрудников
милиции при осуществлении контрольного закупа алкогольной продукции (см.
постановление ФАС ЗСО от 08.06.2004 N_Ф04/3218-443/А75-2004). Другой суд
отметил, что ответчик незаконно уклонялся от выполнения обязанности по
предоставлению запрашиваемой истцом информации о деятельности общества.
Отказывая в удовлетворении требования истца о взыскании компенсации за
моральный вред, суд указал на отсутствие доказательств того, что истец понес
какие-либо нравственные страдания в связи с фактом непредставления обществом
документов (см. постановление ФАС СКО от 08.08.2006 N_Ф08-3652/2006 по делу
N_А53-10906/2005-С4-11).
Подраздел 4. Сделки и представительство
(ст.A153-189)
Глава 9. Сделки (ст.A153-181)
§ 1. Понятие, виды и форма сделок (ст. 153-165)
132. Всякое ли действие, направленное на возникновение, изменение или
прекращение гражданских прав и обязанностей, можно признать сделкой?
Данный вопрос несколько раз возникал в практике окружных арбитражных
судов. В частности, ФАС ВСО (см. постановление от 25.04.2006 N_А78-11403/05-
С1-18/171-Ф02-1800/06-С2) отмечает: не каждое действие участников
гражданского оборота, в том числе и направленное на установление, изменение
или прекращение гражданских прав и обязанностей, по смыслу правил § 1 гл._9 ГК
является сделкой.
По мнению суда, для правовой квалификации действий участников
гражданского оборота, направленных на установление, изменение или
прекращение гражданских прав и обязанностей как сделок, существенное значение
имеет установление оснований совершения указанных действий, т.е. совокупности
юридически значимых причин – обстоятельств, непосредственным объективным
следствием которых явилось совершение таких действий. Именно основание
совершения того или иного действия (договор или правовая норма) придает ему
качество гражданско-правовой сделки и позволяет квалифицировать сделку по
типовой принадлежности, определить подлежащие применению нормы
материального права.
Стремление суда отыскать основание совершения того или иного действия
вполне обоснованно с учетом ст._421, 431 ГК. В то же время, если последовательно
придерживаться позиции ФАС ВСО, останутся без судебной защиты права лиц,
возникающие из сделок, не предусмотренных законом. Равным образом могут
оказаться беззащитными отношения, возникающие из абстрактных сделок.
В теории гражданского права в числе правомерных действий, вызывающих
наступление гражданско-правовых последствий, различают сделки, публично-
правовые акты и юридические поступки. ФАС ДО (см. постановление от
19.11.2002 N_Ф03-А51/02-1/2423) следует этой теоретической установке, указывая
следующее. В силу ст._153 ГК сделками являются действия граждан и
юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение
гражданских прав и обязанностей. Акты государственных органов и органов
местного самоуправления являются основаниями возникновения гражданских прав
и обязанностей, но положения ГК о сделках к ним не применяются. Правовые
последствия юридического поступка наступают в силу закона независимо от воли
субъекта и независимо от наличия у него дееспособности.
Напротив, ФАС ЗСО (см. постановление от 14.08.2001 N_Ф04/2380-393/А75-
2001) акцентирует внимание на том, что понятие «юридический поступок» не
содержится в гражданском законодательстве, из чего можно сделать вывод, что
152
окружной суд не усматривает необходимости различать сделки и юридические
поступки.
В действительности отделение понятия сделки от юридического поступка (в
том значении, которое данным терминам придает ФАС ДО) представляется
необходимым. В законодательстве не содержится термина «юридический
поступок», однако в числе оснований возникновения гражданских прав и
обязанностей ст._8 ГК указывает на «иные действия граждан и юридических лиц».
Практическое различие состоит в возможности (или невозможности) применения к
определенным действиям норм о формах сделки, недействительности сделок и
иных. Так, например, очевидно, уничтожение имущества может отвечать
признакам сделки, содержащимся в ст._153 ГК, т.е. являться действием,
направленным на прекращение права собственности. Квалификация такого
действия в качестве сделки должна приводить к выводу о возможности
применения ст._158-160, 166-168 ГК. Однако говорить о необходимости
соблюдения письменной формы сделки по уничтожению имущества, равно как и о
ее недействительности, нелепо. Таким образом, далеко не все действия,
отвечающие признакам, указанным в ст._153 ГК, могут быть признаны сделками.
133. Является ли сделкой действие, совершаемое в связи с ранее
возникшим обязательством?
К числу подобных действий в первую очередь необходимо отнести
исполнение обязанности. Исполнение обязанности, несомненно, направлено на ее
прекращение. Поэтому с позиций буквального толкования закона такое действие
должно быть отнесено к действиям. Тем не менее, как уже отмечалось выше,
судебная практика стремится придать более узкий смысл понятию сделки, и к
таким случаям относится совершение различного рода действий на каком-либо
правовом основании.
Прежде всего основанием исполнения обязанности является договор. В этом
случае, как правило, судебная практика не рассматривает действие в качестве
сделки (см. постановления ФАС ДО от 23.06.2003 N_Ф03-А04/03-1/1397; ФАС ЗСО
от 27.10.2004 N_Ф04-7343/2004(5499-А45-24), от 18.10.2004 N_Ф04-7411/2004(5497-
А45-17), от 05.09.2006 N_Ф04-5705/2006(26066-А45-16); см. также гл. _ 22
комментария).
Для такого подхода есть определенные основания. Анализ норм,
содержащихся в гл._9 ГК, указывает на то, что законодатель, во-первых, мыслит
сам договор и действия, совершаемые во исполнение обязанности из договора, в
неразрывном единстве, а во-вторых, устанавливает правила о форме сделки и о ее
недействительности применительно к основанию возникновения обязанности.
В частности, возможно ли соблюдение требований о письменной форме
сделки к действиям по передаче имущества, выполнению работ, оказанию услуг,
оплате? Едва ли. В соответствии с п._1 ст._160 ГК сделка в письменной форме
должна быть совершена путем составления документа, выражающего ее
содержание и подписанного лицом или лицами, совершающими сделку, или
должным образом уполномоченными ими лицами. Двусторонние
(многосторонние) сделки могут совершаться способами, установленными п._2 и 3
ст._434 ГК. Пункт 2 ст._434 ГК предусматривает возможность заключения договора
путем составления одного документа, подписанного сторонами, а также путем
обмена документами посредством почтовой, телеграфной, телетайпной,
телефонной, электронной или иной связи, позволяющей достоверно установить,
что документ исходит от стороны по договору, а п._3 ст._434 ГК – возможность
акцептовать оферту путем совершения конклюдентных действий.
Возможно ли применить эти нормы, например, к действиям по оказанию
услуг? Очевидно, нет. Услуги оказываются в момент совершения действий,
предусмотренных договором. При этом услугодатель не направляет оферту,
стороны не подписывают никакого договора. Может ли передача вещи (в рамках
договора купли-продажи, дарения или любого другого договора,
153
предусматривающего необходимость совершения такого действия) быть облечена
в письменную форму? Также нет. Продавец (даритель, арендодатель, иное лицо)
передает вещь, а покупатель (одаряемый, арендатор, иное лицо) ее принимает.
Нам могут возразить: передача вещи, выполнение работ, оказание услуг
сопровождаются составлением акта (приема-передачи). Однако такой акт не может
быть рассмотрен в качестве договора. Во-первых, акт составляется после
совершения соответствующего действия (т.е. когда вещь передана, работа
выполнена, услуга оказана), следовательно, когда обязанность совершить действие
уже прекратилась ее исполнением. Во-вторых, отсутствие акта не означает
отсутствие самого действия (акт может быть не составлен или не подписан одной
из сторон), равно как и наличие акта не означает прекращение обязанности
совершить определенное договором действие, если такое исполнение в
действительности не имело места. Таким образом, акт выполняет лишь
доказательственную функцию: он подтверждает осуществление действия, но (по
общему правилу) не оказывает влияния на возникновение, изменение или
прекращение прав и обязанностей.
Обратимся к содержанию ст._167 ГК. Пункт_1 ст._167 ГК предусматривает,
что недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением
тех, которые связаны с ее недействительностью, а в качестве последствия
недействительности сделки п._2 ст._167 ГК предусмотрена обязанность каждой из
сторон возвратить другой все полученное по сделке (если иные последствия
недействительности сделки не предусмотрены законом). Очевидно, закон имеет в
виду недействительность самого договора, а не действий, совершенных во
исполнение обязанности из договора. Во-первых, в законе не упоминается о
возможности наступления различных последствий недействительности самого
договора и действий, совершенных в его рамках. Следовательно, если договор
признан недействительным, то никакие действия, совершаемые во исполнение
обязанностей из него, не порождают тех последствий, которые стороны желали
вызвать заключением договора. Таким образом, отсутствует необходимость
признавать (констатировать) их недействительность. Во-вторых, словосочетание
обязанность «возвратить все полученное по сделке» (п._2 ст._167 ГК) применимо
только к основанию получения, но не к самому получению.
Отсюда вполне объяснимо и оперирование практикой термином
«самостоятельная сделка», который не встречается в законе. Как упомянуто выше,
действия по исполнению обязанности обладают признаками сделки,
содержащимися в ст._153 ГК. В то же время на такие действия не
распространяются иные нормы гл._9 ГК, а оцениваются они исключительно во
взаимосвязи с правовым основанием для их совершения.
Подход, избранный арбитражной практикой, в рамках существующего
законодательства по отношению к исполнению обязанностей из договора
представляется верным, но не универсальным. Он распространяется лишь на те
случаи, когда обязанности возникают из сделок, а не иных юридических фактов. В
тех случаях, когда действия совершаются в связи с изданием административного
акта или в связи с основанием, установить которое по каким-либо причинам
затруднительно, практика испытывает определенные затруднения.
Так, весьма распространены споры, возникающие в связи с так называемым
«правомерным изъятием» имущества, находящегося в хозяйственном ведении
предприятия. Последовательность действий, опосредующих изъятие, следующая.
Публично-правовое образование (на основании обращения предприятия или
независимо от него) издает ненормативный акт, предусматривающий изъятие
имущества из права хозяйственного ведения. Затем предприятие передает
публично-правовому образованию изымаемое имущество по акту приемки-
передачи.
Предприятие, усмотрев нарушение тех или иных норм закона при
осуществлении данной процедуры, предъявляет иск о признании недействительной
154
сделки по изъятию (передаче) имущества и одновременно требует восстановить
свое право хозяйственного ведения на имущество. Перед судом неизбежно
возникают вопросы: какое именно действие следует рассматривать в качестве
сделки и каким образом применить последствия недействительности такого
действия? Данные вопросы решаются различно.
В одних случаях суд исходит из того, что действие по изъятию (передаче)
имущества, находящегося в хозяйственном ведении, является сделкой, на которую
распространяются правила § 2 гл._9 ГК (см. постановления ФАС ВСО от 06.09.2006
N_А19-31142/05-22-Ф02-4438/06-С2; ФАС ДО от 30.05.2006 N_Ф03-А59/06-1/1659;
ФАС УО от 20.04.2004 N_Ф09-1192/04-ГК, от 15.05.2006 N_Ф09-3701/06-С3, от
26.06.2006 N_Ф09-5309/06-С3). При этом суд не рассматривает вопрос о законности
ненормативного акта, послужившего основанием к изъятию имущества. В
частности, ФАС ДО (см. постановление от 30.05.2006 N_Ф03-А59/06-1/1659)
предлагает не применять такой акт, как противоречащий закону в соответствии со
ст._12 ГК.
В других случаях окружная практика полагает невозможным рассматривать
действия по передаче имущества в отрыве от ненормативного акта, послужившего
основанием для такого действия (см. постановления ФАС ЦО от 15.08.2006 N_А23-
6743/055-17-136; ФАС УО от 05.09.2005 N_Ф09-2962/05-С3). Соответственно, суды
зачастую отказывают удовлетворять подобные иски на том основании, что истец
не представил доказательств признания незаконным ненормативного акта (см.
постановления ФАС ЗСО от 13.03.2002 N_Ф04/949-253/А45-2002, от 21.02.2005
N_Ф04-553/2005(8546-А46-22); ФАС СЗО от 29.08.2000 N_А13-1183/00-10) или,
напротив, судебным актом по другому делу подтверждена законность
ненормативного акта (см. постановления ФАС ВСО от 29.06.2006 N_А33-24739/05-
Ф02-2902/06-С2; ФАС ДО от 19.05.2003 N_Ф03-А51/03-1/972, от 17.01.2006 N_Ф03-
А51/05-1/4475; ФАС УО от 09.06.2004 N_Ф09-1674/04-ГК).
Пример третьего подхода дает нам ФАС ЗСО (см. постановление от
19.07.2004 N_Ф04-5058/2004(А27-3034-22)). Кассационная инстанция соглашается
с позицией суда первой инстанции, в соответствии с которой требование истца о
признании недействительной односторонней сделки (п._2 ст._154 ГК) не
подтверждено доказательствами, свидетельствующими о совершении Комитетом
по управлению муниципальным имуществом односторонней сделки. Прием-
передача спорного имущества от истца к органу, осуществляющему полномочия
по распоряжению муниципальной собственностью, не основаны на гражданско-
правовых отношениях, поскольку равенства субъектов при изъятии имущества не
установлено. Напротив, имеется зависимость унитарного предприятия от
собственника муниципального имущества.
Различие в подходах арбитражной практики к рассматриваемой проблеме во
многом обусловлено пробелами гражданского законодательства. Нормы гл._9 ГК
(несмотря на крайне широкое определение понятия «сделка») предназначены для
регулирования отношений сторон, в связи с заключением договора между ними.
Недействительность договора порождает последствия, описанные в ст._167 ГК. В
том случае, когда правоотношение возникает из другого основания,
правоприменитель оказывается перед дилеммой: усматривать ли в данном случае
юридический состав, в котором помимо распорядительного акта присутствует
двусторонняя сделка, состоящая в передаче имущества и оформляемая актом
приемки-передачи (первый подход, рассмотренный нами), признавать ли по
аналогии с исполнением обязанности из договора действия, направленные на
исполнение распорядительного акта, в качестве «несамостоятельных сделок» и
возвращать имущество предприятию лишь в случае признания недействительным
распорядительного акта (второй подход) или отказывать в удовлетворении иска на
том основании, что отношения сторон являются публично-правовыми (позицию
ФАС ЗСО см. в постановлении от 19.07.2004 N_Ф04-5058/2004(А27-3034-22)).
Третий подход следует признать неверным. Во-первых, на отношения сторон
155
распространяются нормы гражданского права, хотя бы в силу прямого указания на
это, содержащиеся в ст._295, 299 ГК. Во-вторых, наличие «зависимости унитарного
предприятия от собственника муниципального имущества» не исключает
необходимости получения согласия унитарного предприятия на изъятие имущества
(п._3 ст._299 ГК; п._28 постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 01.07.1996
N_6/8), а сам факт наличия согласованной воли сторон (учредителя предприятия и
самого предприятия) указывает на существование между ними соглашения. Кроме
того, остается неясным, каким образом могут быть устранены последствия
действий, осуществленных во исполнение распорядительного акта, признанного в
судебном порядке незаконным? Сам акт сделкой не является (ст._8 ГК),
следовательно, ст._167 ГК применена быть не может. Однако и акт приемки-
передачи, по мнению ФАС ЗСО, сделкой не будет, поскольку стороны состоят в
публичных правоотношениях. Представляется, поставленный вопрос в принципе
не может быть разрешен.
Практическое различие между первым и вторым подходом состоит в том, что
в первом случае суд допускает оспаривание действий по передаче имущества
независимо от вопроса о действительности распорядительного акта.
Невольно напрашивается следующая аналогия: незаконные
распорядительные акты могут быть рассмотрены в качестве ничтожных сделок, и в
этом случае правилен первый подход, или в качестве оспоримых сделок, и тогда
оказывается верным второй подход. Однако закон четко различает сделки и
административные акты в качестве основания возникновения правоотношений,
предусматривает для них различный правовой режим, допуская вторжение
административных актов лишь настолько, насколько того требуют обстоятельства.
Поэтому прямая аналогия здесь невозможна.
С нашей точки зрения, истина находится посередине, но ближе к ней все-таки
первый подход. Публично-правовое образование, издавая распорядительный акт об
изъятии имущества, выражает тем самым волю прекратить право хозяйственного
ведения. Предприятие, передавая имущество, соглашается прекратить свое право.
Отсутствие договора в виде документа еще не свидетельствует об отсутствии
договора в смысле ст._154, 420 ГК. Следовательно, между публично-правовым
образованием и предприятием заключается договор, условия которого можно
понять из содержания распорядительного акта и акта приемки-передачи. Вот этот
договор и может быть признан недействительным по правилам гл._9 ГК
92
. Однако
для удобства обозначения предмета иска допустимо требовать признания
недействительным действий по изъятию (передаче) имущества. С нашей точки
зрения, подобный иск может быть удовлетворен независимо от признания
недействительным распорядительного акта. В то же время признание незаконным
распорядительного акта будет означать и недействительность передачи имущества.
Судебная практика также испытывает определенные затруднения при
определении правовой природы действий, совершаемых на различных основаниях,
когда эти основания неочевидны (например, стороны не составляли никаких
документов). Так, Президиум ВАС РФ (см. постановление от 03.04.2002 N_7611/01)
посчитал сделкой действия по передаче на баланс ответчика принадлежавшего
истцу имущества и предложил применять к отношениям сторон ст._167 ГК. В
похожей ситуации ФАС ЦО расценил действия сторон в качестве свидетельства о
существовании договора дарения и признал передачу имущества недействительной
(см. постановления ФАС ЦО от 04.12.2000 N_28/6, от 24.09.2002 N_Ф09-2341/2002-
ГК, от 10.04.2003 N_Ф09-728/03-ГК).
Различным образом квалифицировались действия конкурсного
управляющего (см. постановление ФАС УО от 02.08.2001 N_Ф09-1234/01-ГК),
92
Может показаться, что такая конструкция несколько искусственна. Заметим, что в тех случаях, когда
передача имущества сопровождается заключением договора о передаче в хозяйственное ведение, прекращение
права хозяйственного ведения может сопровождаться расторжением договора (см. постановление ФАС ВСО
от 06.09.2006 N А19-31142/05-22-Ф02-4438/06-С2), а такое расторжение и есть договор.
156
признавшего сделкой действия управляющего по передаче нереализованного
имущества в муниципальную собственность (противоположную точку зрения
продемонстрировал ФАС МО в постановлении от 15.07.2003 N_КГ-А41/4577-03), а
также судебного пристава исполнителя по передаче нереализованного имущества
должника взыскателю (такие действия признавались сделками ФАС ДО в
постановлениях от 17.05.2006 N_Ф03-А51/06-1/1201; ФАС СЗО от 16.06.2003
N_А21-5208/02-С2, от 26.12.2006 N_А66-3017/2006; ФАС СКО от 15.02.2001 N_Ф08-
250/2001, от 19.01.2004 N_Ф08-4952/2003 и напротив, не признавались ФАС ВСО
(см. постановление от 04.08.2005 N_А58-5613/04-Ф02-3707/05-С2) и ФАС СЗО (см.
постановление от 09.06.2003 N_А21-5207/02-С2)).
В практике ФАС МО (см. постановление от 27.07.2006 N_КГ-А40/6837-06)
рассматривалось следующее дело. С лицевого счета истца были списаны акции на
основании передаточного распоряжения, которое истец (по его утверждению) не
подписывал. При этом в распоряжении содержалась ссылка на некий договор
купли-продажи, существование которого истец также отрицал. Предмет иска
состоял в требовании признать договор купли-продажи недействительным и
осуществить возврат акций. Суд первой инстанции, решение которого было
поддержано апелляцией, отказал в удовлетворении иска на том основании, что в
материалах дела отсутствует текст письменного договора, а истцом не доказано
наличие оснований для признания договора недействительным. В связи с этим суд
не имеет возможности оценить соответствие условий данного договора
действующему законодательству и признать его недействительным.
ФАС МО обоснованно направил дело на новое рассмотрение, указав при этом
следующее. Действия сторон, направленные на передачу истцом принадлежащих
ему акций ответчику и принятие их ответчиком, изменяют права собственности на
ценные бумаги, в связи с чем их следует расценивать как гражданско-правовую
сделку. Переход права собственности в отношении именных ценных бумаг истца
был осуществлен посредством представления реестродержателю передаточного
распоряжения. В связи с изложенным передаточное распоряжение следует
рассматривать в качестве документа, подтверждающего совершение сделки по
возмездной передаче акций от одного лица к другому. Отсутствие в данном случае
договора в виде документа, подписанного сторонами, не может рассматриваться
как достаточное основание для отказа в иске, поскольку сделка фактически
исполнена сторонами, а истец ссылается на отсутствие волеизъявления
собственника на отчуждение акций, а не на какие-либо конкретные условия
договора, которые влекут его недействительность. При таких обстоятельствах при
отсутствии текста письменного договора купли-продажи суду необходимо было
исследовать содержание передаточного распоряжения для установления воли
истца на подписание договора и отчуждение спорных акций.
Аналогичным образом рассуждает ФАС СКО (см. постановление от
20.10.2004 N_Ф08-4844/2004), указывая, что по смыслу ст._431 ГК передача
имущества, которой не предшествовало заключение договора (передача имущества
не во исполнение гражданско-правового обязательства), не может считаться
сделкой, если из действий лиц по передаче и принятию вещи не явствует их воля
на совершение договора. В этой связи существенное значение для правильного
разрешения спора имеет направленность воли сторон при подписании актов и
накладной, от установления которой зависит правильная правовая квалификация
спорных правоотношений.
Стремление обнаружить подлинную волю сторон при совершении тех или
иных действий, несомненно, правильно. Тем не менее в ряде случаев эта задача
невыполнима в силу того, что стороны могут препятствовать ее реализации. В том
случае, если недействительность сделки (лежащей в основании действий) налицо,
независимо от ее правовой природы, то, с нашей точки зрения, достаточно
констатировать недействительность самих действий (имея в виду
недействительность именно основания). Также необходимо согласиться с тем, что
157
одно лишь отсутствие документа, который может быть квалифицирован в качестве
договора, не может служить основанием к отказу в иске.
Если действия лица соответствуют признакам, указанным в ст._153 ГК, и при
этом невозможно установить основание для совершения действий (или такое
основание отыскивается в нормах иных законов, например, законодательства о
банкротстве или законодательства об исполнительном производстве), то сами
действия по общему правилу являются сделками и подчиняются правилам,
установленным гл._9 ГК.
134. Являются ли сделками решения органов управления хозяйственных
обществ?
Судебная практика в основном не рассматривает решения органов
управления в качестве сделок (см. постановления ФАС ДО от 02.07.2003 N_Ф03-
А51/03-1/1326, от 27.12.2005 N_Ф03-А51/05-1/4116, от 17.01.2007 N_Ф03-А59/06-
1/4854; ФАС МО от 21.02.2001 N_КГ-А40/458-01; постановления ФАС СЗО от
12.07.2004 N_А42-9694/03-7; ФАС УО от 16.04.2003 N_Ф09-834/03-ГК, от
25.10.2005 N_Ф09-3355/05-С5; ФАС ЦО от 12.08.2005 N_А54-496/2005).
Противоположное решение данного вопроса встречается в практике существенно
реже (см. постановления ФАС ВВО от 13.01.2000 N_А38-9/140-99; ФАС ЗСО от
17.07.2001 N_Ф04/2036-217/А67-2001, от 29.01.2002 N_Ф04/474-7/А67-2002). В то
же время основания, по которым суд приходит к выводу о несоответствии решения
органа управления диспозиции ст._153 ГК, равно как и взгляд судебной инстанции
на правовую природу этого юридического факта, как правило, остаются
неизвестными. Лишь ФАС ДО (см. постановления от 27.12.2005 N_Ф03-А51/05-
1/4116, от 17.01.2007 N_Ф03-А59/06-1/4854) предлагает рассматривать подобные
юридические факты в качестве ненормативных актов, которые являются
самостоятельными основаниями возникновения гражданских прав и обязанностей
в соответствии со ст._8 ГК.
В перечисленных судебных актах встречается два аргумента в пользу такой
точки зрения. ФАС ДО (см. постановление от 02.07.2003 N_Ф03-А51/03-1/1326),
оценивая действительность решений общего собрания участников, которыми
изменялся состав участников и утверждались соответствующие изменения в
учредительные документы общества, отметил, что оспариваемое решение
непосредственно не направлено на возникновение, изменение или прекращение
гражданских прав и обязанностей и само по себе не может заменить процедуру
подписания учредительного договора, являющегося по своему содержанию
гражданско-правовой сделкой.
Данный вывод не может быть признан универсальным: отсюда еще не
следует, что ни одно решение органа управления не может быть признано сделкой.
Во-первых, решение общего собрания акционеров (участников) о выплате
дивидендов порождает обязательственные права акционеров (участников) к
обществу, поэтому оно определенно направленно на возникновение гражданских
прав и обязанностей.
Во-вторых, проблема, которую затрагивает ФАС ДО, относится не столько к
сделкам, сколько к юридическим фактам в целом. Напомним, юридический факт –
это обстоятельство, с которым закон связывает возникновение, изменение или
прекращение гражданских прав и обязанностей. Юридические факты разделяются
на события и действия, действия распадаются на неправомерные и правомерные.
До этого момента классификация юридических фактов отвечает всем правилам
логики: на каждом уровне классификации понятия разделяются по одному
критерию и взятые вместе образуют род: событие – действие (волевое
происхождение), правомерное – неправомерное действие (соответствие закону).
Третий уровень классификации не отличается такой же
последовательностью: в рамках него выделяют сделки, административные акты,
юридические поступки. Административные акты отличаются от сделок по своему
субъектному составу, а сделки и юридические поступки разделяются в
158
зависимости от того, связывает ли закон наступление правовых последствий с
направленностью воли субъекта. Поскольку ФАС ДО говорит о направленности
воли, то для последующего анализа необходимо исключить административные
акты из понятий третьего уровня классификации, приняв за основу критерий, по
которому различаются сделки и юридические поступки.
Думаем, вполне очевидно, что решение органа управления носит волевой
характер, следовательно, относится к действиям. Также не нуждается в
доказывании и то, что такое действие носит правомерный характер. Если мы вслед
за ФАС ДО утверждаем, что определенное явление «непосредственно не
направлено на возникновение, изменение или прекращение прав и обязанностей»,
то отсюда можно прийти к следующим выводам. Или а) решение органа
управления вовсе не является юридическим фактом (т.е. закон с ним не связывает
возникновение, изменение или прекращение прав и обязанностей), или б) решение
органа управления является юридическим фактом и должно быть отнесено к
юридическим поступкам (т.е. закон связывает с юридическим фактом
возникновение, изменение или прекращение прав и обязанностей независимо от
того, была ли направлена воля субъекта на наступление соответствующих
правовых последствий).
Ни тот, ни другой вывод не является правильным. Решение органа
управления не может быть отнесено к юридическим поступкам. Предположим,
голосование на общем собрании акционеров осуществляется при помощи
бюллетеней. Статья_61 Закона об АО содержит указание на возможность
признания бюллетеня недействительным (см. также п._4.16-4.18 Положения о
дополнительных требованиях к порядку подготовки, созыва и проведения общего
собрания акционеров, утвержденного постановлением ФКЦБ России от 31.05.2002
N_17/пс). Сама возможность признания волеизъявления акционера
недействительным означает, что закон связывает правовые последствия решения
общего собрания с направленностью воли акционера.
Остается единственный возможный вариант: решение органа управления не
является юридическим фактом. Однако и такой вывод представляется неверным.
Как уже указывалось выше, некоторые решения органов управления
непосредственно создают права и обязанности. Кроме того, если отказать такому
решению в статусе юридического факта, невозможно объяснить предоставление
акционеру (участнику) возможности обжаловать такое решение (ведь оно ни в
каком случае не может нарушить его права и законные интересы).
Думаем, основная проблема заключена здесь в родовом понятии –
юридический факт. Необходимо признать, что существуют такие юридические
факты, с которыми не связано возникновение, изменение или прекращение
гражданских прав и обязанностей, но которые, тем не менее, вызывают
определенное правовое состояние или правовые последствия. Если принять за
основу такое (более широкое) понимание юридического факта, то мы, сохранив
существующую классификацию юридических фактов, несколько расширим объем
каждого видового понятия. Действия, являющиеся юридическими фактами, – это
такие обстоятельства, вызываемые волей субъекта, с которыми связано
наступление правовых последствий. Определив, что в таком понимании решения
органа управления являются а) юридическими фактами и б) правомерными
действиями (за исключением юридических поступков), мы еще не определили
правовую природу таких действий.
В числе действий выделяют сделки и административные акты. Критерием
выступает в данном случае субъект: если сделки совершаются гражданами и
юридическими лицами (ст._153 ГК), то административные акты издаются
уполномоченными органами государственной власти. Кем принимается
интересующее нас решение? Органом управления общества. Орган сам по себе
субъектом гражданского права не является. Однако юридические факты
«создаются» не только субъектами гражданского права (см. ст._8 ГК). Так,
159
например, государственные органы и органы местного самоуправления,
упомянутые в ст._8 ГК, также не являются субъектами гражданского права и тем не
менее посредством своих актов способны создавать права и обязанности. Отсюда
понятно стремление судебной практики рассматривать решения органов
управления хозяйственных обществ в качестве неких «ненормативных актов» (по
аналогии с административными актами).
Есть и еще один существенный довод в пользу того, что решения органов
управления не являются сделками, который приведен также ФАС ДО (см.
постановление от 27.12.2005 N_Ф03-А51/05-1/4116): нормы Закона об ООО
определяют специальный порядок принятия таких решений и их обжалования,
который отличается от порядка совершения и оспаривания сделок, установленного
нормами ГК.
Если рассматривать решение органа управления в качестве сделки, то
необходимо установить, кто является субъектом сделки (в силу того, что орган
управления таким субъектом не является). Возможны два варианта ответа на этот
вопрос: 1) субъектом может быть лицо, формирующее волю общества (акционер,
участник, член совета директоров, генеральный директор), или 2) само
юридическое лицо.
Второй вариант ответа оказывается верным лишь в тех случаях, когда
благодаря решению органа управления возникают правовые последствия (как
правило, права и обязанности) у других субъектов гражданского права, как в
случае с решением о выплате дивидендов. Любая сделка (в том числе и
односторонняя) вызывает правовые последствия для иного лица, иначе нам
придется допустить существование правоотношения лица с самим собой. В то же
время решение о внесении изменений в устав едва ли порождает права или
обязанности у иного субъекта. Следовательно, не все решения могут быть
квалифицированы как сделки, совершаемые обществом. Более того, по общему
правилу единственным лицом, способным от имени общества совершать сделки,
является субъект, выполняющий функции единоличного исполнительного органа
(ст._53 ГК, ст._69 Закона об АО, ст._32, 40 Закона об ООО). В силу того, что на
любые решения органов управления (вне зависимости от вопроса, по которому
принимается решение) распространяются одни и те же нормы федерального
законодательства, необходимо исходить из единства правовой природы решения.
Таким образом, если не все решения можно квалифицировать в качестве сделок
юридического лица, то никакие решения сделками юридического лица не
являются.
Первый вариант ответа (решение органа управления – сделка, совершаемая
лицом, формирующим волю общества) имеет под собой больше оснований. Любое
решение органа управления производно от воли лиц, входящих в данный орган.
Следовательно, их воля и определяет содержание решения. Однако аналогия с
заключением договора здесь проведена быть не может. Действительно, договор,
возникающий благодаря волеизъявлению нескольких лиц, как бы поглощает
оферту и акцепт. Но для договора характерно совпадение воли этих лиц по всем
существенным условиям. Отсутствие такого совпадения означает отсутствие
договора (он не будет заключен). На этом и строится вся теория договора,
нашедшая свое отражение в нормах гражданского законодательства. Для принятия
решения органом управления, как правило, необязательно совпадение воли всех
участвующих в принятии решения. Достаточно лишь достижения определенного
количества голосов. Поэтому такое решение, с одной стороны, не может быть
отнесено к многосторонним сделкам (договорам), а, с другой – может и не являться
односторонней сделкой (для наступления последствий необходимо волеизъявление
нескольких лиц, в совокупности обладающих необходимым количеством голосов).
Даже в том случае, когда в состав органа управления входит одно лицо (компания
одного лица), здесь нельзя говорить об односторонней сделке акционера
(участника), поскольку, принимая решение, он действует в качестве органа
160