Базаров Б.В., Крадин Н.Н., Скрынникова Т.Д. (ред.) Монгольская империя и кочевой мир
Подождите немного. Документ загружается.
дующее
за Уннью Санньы-тойоном;
Бэрийэ
Хара же всецело подчи-
нен
грозному
брату.
Владения их разделены
между
отцом, с одной
стороны, и двумя сыновьями - с другой. Так что пространство, засе-
ленное братьями, можно рассматривать как относительно самостоя-
тельное. Внутри него отчетливо определяется распределение функ-
ций.
«Тойоном и повелителем» является старший брат, но его
«духо-
вая»
характеристика не названа; очевидно, ее и нет. Значит, сила отца
и
его военные, богатырские потенции в данном сюжете переходят к
Умсары Холорук-тойону. Духовные же прерогативы наследуются
преимущественно охранителем берега.
Так
мы сталкиваемся с заметным разделением качеств лидера: от
синтезного управления, воплощенного в образе отца, происходит пе-
реход
к параллельному сосуществованию носителей различных пре-
рогатив - административно-военной (так как старший сын - не только
тойон,
но и богатырь) и духовной. Отношения
между
персонажами
отразим на
схеме
1.
Схема 1. Отец (вождь + воин +дух)
Старший
Вождь и воин
Младший
Дух
Такое же сопряжение действующих лиц с разными качествами
предстает в
другом
олонхо.
У супруги богатыря Тонг Саар-тойона по-
сле сына-человека рождается сын-бык. Изгнанный перепуганной ма-
терью из дома, он селится на западной стороне
улуса,
но постоянно
помогает старшему брату в борьбе с врагами своими мудрыми сове-
тами, да к тому же обладает способностью предсказывать
судьбу
[Емельянов 1990: 113, 123, 124, 131]. В данном
случае
присутствуют
некоторые моменты, сходные с отмеченными выше. Снова
действуют
два брата, и старший из них является богатырем, воином. Младший,
хотя и оборотень, но имеет такие сверхъестественные черты, которые
отсутствую!
у первенца. Качества обоих сыновей Тонг Саар-тойона
позволяют определить их как воина и мудреца (схема 2); верховным
же вождем остается сам Тонг-Саар-тойон.
Схема 2
Старший
Воин
Младший
Мудрец
79
Совместное проживание и соуправление братьев с различными
функциями
очень распространены в героическом эпосе. Кроме того,
аналогичные отношения
могут
складываться у отца с сыном. Оба этих
варианта присущи, в основном, персонажам, живущим в мифической,
но
уже земной обстановке, поэтому их удобнее рассматривать на сле-
дующем уровне отражения.
Родовой
уровень.
Соотношение
между
отцом и сыном попыта-
емся проиллюстрировать на примере монгольского эпоса
«Энхэ
Бо-
лот-хан».
Собственно, действует там только старший сын Энхэ Бо-
лот-хана, Шилен Галдзу-батар, который борется с
духами
и чудови-
щами,
освобождая своих маленьких брата и сестру. Сам же хан лишь
эпизодически появляется в зачине и в конце сказания, но при этом он
все же представлен сказителем как
Разнообразных ханов больше,
Всех
ханов больше,
Больше всех возможных правителей,
Великий хан [Poppe 1928: 202].
А Шилен Галдзу-батар ездит на
охоту,
воюет с врагами и вообще
находится в центре повествования. Однако родители героя однажды
все-таки выходят на первый план - в критической ситуации, при уг-
розе
улусу
со стороны чудовища-лшнгуса. Хан с ханшей
вручают
Шилен
Галдзу-батару
принадлежащую им волшебную книгу, све-
рившись с которой, тот убивает противника [Poppe 1928: 213]. Стало
быть, хранительницей мудрости здесь выступает царствующая чета.
Одновременно, несмотря на пышные эпитеты Энхэ Болот-хана, ре-
альным вершителем
судеб
улуса
оказывается молодой герой, а сам
хан управляет в известной степени номинально. Информация данного
эпоса
по интересующему нас поводу сводится к схеме 3.
Схема 3
Старший
Отец
Мудрец
Номинальный
правитель
Младший
Сын
Воин
Реальный правитель
Уже просматривается определенная закономерность. В пределах
одного владения, родового
улуса,
находятся фактически двое прави-
телей, один из которых воплощает мудрость и связь с высшими сила-
ми,
предопределяющими
судьбу,
другой - силу и богатырскую
удаль.
80
Отношения
между братьями еще более показательны. Эрбэхтэй
Бэргэн
уважительно относится к своему старшему брагу Басымньы
Баатыру (в одноименном
олонхо),
беспрекословно выполняет его во-
лю, но,
будучи
более рассудительным, дает ему мудрые советы
[Емельянов 1990: 159].
Приблизительно
такой же расклад явлен в
олонхо
«Басымньыла-
ан», где один из братьев - смельчак-охотник, а второй - мудрый чу-
дотворец, разъезжающий на облаке и оживляющий убитого брата
[Емельянов 1980: 204, 205]. Похожи на них и герои сказания
«Бэриэт
Бэргэн»,
где старший брат - защитник людей, младший - «ученый»,
предсказатель и грамотей [Емельянов 1980: 172].
Все эти ситуации, как и множество аналогичных в
других
эпосах,
обобщенно отображены в схеме 2. Уже можно выявить два
«полюса»
в
распределении компетенции между эпическими персонажами. Один
из
них (обычно старший родственник, но иногда бывает и младший)
осуществляет обязанность защиты социума, другой сосредотачивает в
себе умственную мощь, обладает сверхъестественными интеллекту-
альными способностями, позволяющими предвидеть течение судеб.
Обозначим обоих соответственно как «воин» и
«мудрец»
и предпо-
ложим, что социальное главенство принадлежит «воину», но по сте-
пени
близости к божествам-миродержцам
«мудрец»
выигрывает, и в
этом отношения его персона, вероятно, более священна.
Во взаимоотношениях «воина» и
«мудреца»
есть много нюансов,
два из которых
могут
пригодиться нам для исследования. Во-первых,
в
упоминавшемся
олонхо
«Басымньылаан»
один из братьев, «воин»,
погибает, и
«мудрец»
соуправляет владением вместе с племянником,
сыном
покойного. При этом
«мудрец»,
естественно, сохраняет свои
качества, а племянник
участвует
в боях [Емельянов 1980: 205 и ел.].
Значит,
даже такая первичная,
сугубо
внутрисемейная разверстка
компетенции
уже могла приобретать наследственный характер (по
крайней
мере, по отношению к «воину»). В тексте эпоса не названы
причины
наследования. Для сказителей, видимо, был несомненным
переход статуса от отца к сыну. Во-вторых, со статусом
«мудреца»
часто сочетается обязанность поддержания домашнего очага, храни-
теля
улуса
в отсутствие брата - «воина» (см., например: [Емельянов
1980: 237; Баскаков 1965: 213, 216; Емельянов 1990: 54, 55; Титов
1856:211,219]).
6^4 81
Улусный уровень. В
вождестве-улусе
было, возможно, несколь-
ко
вариантов сочетания «воина»
и
«мудреца»
в
зависимости
от
типа
улуса.
Рассмотрим
их.
Улус,
развившийся
из
родового коллектива, сохранял родовую
иерархию.
В
такой
улус
могли вливаться части
других
родов,
сам он
мог делиться
и
распадаться
на
отдельные части,
но в нем все
равно
сохранялось общественное значение старейшин-патриархов.
В
силу
как
своего жизненного опыта,
так и
общепризнанного авторитета
ме-
стные аксакалы имели весьма высокий
статус
в
родовых
улусах.
Характерным примером такого деятеля является персонаж огуз-
ских этногонических сказаний Коркут.
Он
«выступает
прежде всего
как
мудрый патриарх племени, стоящий
во
главе старейшин
и
народа,
он
избирает
и
низлагает ханов,
дает
ханам
и
народу советы, которые
выполняются
как
прорицание
и
завет,
он
окружен почетом
как пер-
вый
человек
в
народе,
его
особа священна, перед ним склоняет колена
избранный
по его
слову
хан
огузов»
[Жирмунский
1974: 541]. По-
скольку Коркут считался общим пращуром всех людей огузского
эля,
то
и
огузские ханы рассматривались
как
младшие родичи патриарха.
Во взаимных связях Коркута
и
ханов (схема
4)
вновь возникают
от-
ношения,
отраженные
в
схеме
2;
«воин»
-
теперь
еще и
полноценный
вождь, глава народа,
его
правитель.
Схема
4
Старший
Патриарх
«Мудрец»
Номинальный
лидер
Младший
Хан
«Вождь»
Реальный
правитель
Всеобщее преклонение перед старцем диктовалось
не
только
по-
нятным
уважением
к
престарелому родственнику. Приоритет Коркута
в
выборе кандидатуры очередного хана свидетельствует
о его,
Корку-
та, высочайшем общественном ранге, ведь организация власти
в ран-
них
обществах была предприятием, явно
не
доступным
для
большин-
ства населения. Поэтому совершенно верно утверждение
В. М.
Жир-
мунского
о том, что
своеобразная власть Коркута имела несомненно
сакральный
характер
[1974:
542, 543].
Пока
нам
известно,
что эта са-
кральная
власть сводится
к
совершению обряда интронизации вождей
и
«мудрым
советам».
О
характере таких советов также можно дога-
дываться
из
эпических источников.
82
Подумаем, в каких советах нуждался
хан?
Вероятно, прежде все-
го в таких, которые могли бы помочь в регулировании отношений
между
новой формирующейся властью и подданными, а также в среде
подданных. Обе эти сферы регламентировались обычным правом, а
обычаи были общеизвестны, т. е. известны как представителям вла-
сти,
так и подданным. Но в сложной обстановке кристаллизации вла-
сти,
встающей над народом, неизбежно возникали коллизии, не пре-
дусмотренные обычными нормами. Вот здесь-то и требовались кон-
сультации от знатоков этих обычаев, а таковыми являлись старики -
хранители завещанных предками жизненных устоев. Неудивительно,
что на месте советника мы встречаем, как правило, старца, особенно в
случае
конфликта с обычно-правовыми установками. В хакасском
эпосе
«Алтын-Арыг»
регентша Пичен-Арыг, задумав свергнуть мало-
летнего хана, обращается к своему престарелому отцу, Алтын-
Сейзену:
«Хочу
стать ханшей». Тот горячо отговаривает ее, ссылаясь
на
непреложность канонов наследования от отца к сыну как залог
благополучия народа [Майногашева 1988: 264, 265].
Более сложная
структура
вождества явлена в сказаниях, где сю-
жет строится на контактах вождя не со всем народом, а только с кру-
гом особо приближенных лиц, его военных соратников, т. е. с дружи-
ной.
Классическими образцами таких сюжетов можно считать степ-
ные
эпопеи о Гэсэре и Джангаре.
В
улусе
Гэсэра ханская дружина состоит не только из родствен-
ников
хана. Одного из дружинников, Барс-багатура, «Гэсэр особенно
любил из
всех
тридцати богатырей и пожаловал, оставив в дворце-
хороне своем попечителем», когда отправился на войну. Однако не
Барс-багатур являлся истинным гэсэровым соправителем. Во время
ханских походов дома остается, кроме Барс-багатура, еще брат
Гэсэ-
ра, Цзаса-Шикир, хотя он и живет отдельно от Гэсэра. Именно Цзаса-
Шикир
определяет, откуда исходит опасность для
улуса
- причем, чу-
десным образом, читая по перу волшебной птицы [Козин 1935: 142,
144, 145], выполняя, тем самым, обычную для эпического
«мудреца»
функцию.
Сопряженность Гэсэра и Цзаса-Шикира описывается схе-
мой
5.
Схема 5
Старший
Вождь
Младший
Мудрец
83
Теперь посмотрим на информацию Джангариады. Самым высо-
кородным в окружении хана-богатыря Джангара был Алтан Чэджи,
сын
и внук ханов. Некогда Алтан Чэджи управлял собственными вла-
дениями,
но Джангар подчинил их себе, а Алтан Чэджи назначил
«главой правой (стороны) своих многочисленных рядовых богаты-
рей»
[Биткеев 1990: 197]. Оказавшись в подданстве у победителя, Ал-
тан Чэджи, видимо, сохранил за собой свое прежнее достояние. В од-
ной
из песен говорится, что ранее у него имелся «подобный картине
дворец», в другой упоминаются пять миллионов его подданных [Бит-
кеев 1990: 196; Еременко 1990: 23]. Судя по всему, он имел
удел
в
пределах державы Джангара. Устойчивый эпитет Алтан Чэджи - «яс-
новидящий», что неоднократно расшифровывается:
Предсказывающий
будущее
На
девяносто девять лет вперед,
Безошибочно рассказывающий о прошлом,
(Что было) семьдесят лет назад и т. п.
[Еременко 1990: 198, 200, 349].
Военная функция у этого персонажа
отсутствует
начисто. Его,
случается, именуют «полководцем», но он никогда не
участвует
в бо-
ях. При определении, кому идти на врага в поход, при подсчете, кто
сколько покорил ханств, окружение Джангара припоминает заслуги
всех его ближайших соратников на этом поприще, в том числе и из
правого крыла, но не называет при этом Алтан Чэджи: за ним таких
ханств не числилось. Пренебрежение к главе правого крыла по дан-
ному поводу определенно сквозит в словах Джангара, когда при вы-
боре караульного жребий выпал на Алтан Чэджи:
Этот предводитель, старый тюшемил (сановник. - В. Т.)
Не
прославился ни в близких, ни в дальних краях -
и
все присутствующие приговорили переметнуть жребий [Биткеев
1990: 359]. В период самостоятельного ханствования Алтан Чэджи,
возможно, и был богатырем, что
следует
из его полководческого ти-
тула
и эпизодического упоминания клички его боевого
коня
(обяза-
тельный атрибут эпического образа витязя).
И
все-таки, несмотря на отсутствие героического «послужного
списка», предводитель правого крыла занимал высочайшее место
среди улусной элиты. Ясновидение было не просто сверхъестествен-
ным
свойством, но сочеталось с необычайной мудростью («Он, гово-
84
рят,
превзошедший всех умом
мудрец»
[Биткеев 1990: 349]). Кроме
того,
Алтай
Чэджи выглядит довольно самостоятельным и полномоч-
ным
иерархом:
(Делами) правления семидесяти ханств ведает он.
Любые, самые сложные тяжбы
Сам,
без помощи хана разрешая,
На
черном шелковом дербелджине (циновке. —В. Т.)
Он
восседает [Биткеев 1990: 200].
Прерогативы соправителя и судьи народа семидесяти ханств (т. е.
завоеванных Джангаром улусов, составивших правое крыло) сочета-
лись
и с обязанностью замещать хана в его отсутствие. Так произош-
ло,
когда поступило известие о пленении врагами дружинника
Мингъяна;
Алтан Чэджи, сообщив об этом тем, «кто восседал во
дворце славного Джангара», снарядил бойцов на выручку. Так про-
изошло
и во время пленения самого Джангара [Биткеев 1990: 286, 324].
Возникает резонный вопрос: происходят ли все указанные права
и
властная компетенция Алтан Чэджи из его поста в правом крыле
или
из персональных качеств мудреца-ясновидца? Ответить поможет
одна сцена. Когда Джангар отправляется сватать невесту для своего
главного дружинника и побратима Хонгора, Алтан Чэджи пытается
подсказать подходящую, по его мнению, кандидатуру - когда-то ви-
денную им девушку. Хан не соглашается, так как присмотрел для
Хонгора
другую,
и разражается следующей тирадой:
То,
что верным считаю я,
Почему неверным считаешь ты?
В давнюю пору ясновидением ты обладал,
А теперь постарел, ясновидцем быть перестал.
Сказанные
тобой слова
Пусть
уйдут
через зубы и рот [Биткеев 1990: 208-209].
Следовательно, провидческие потенции Алтан Чэджи оказались
(по
крайней мере, в глазах Джангара) столь же преходящими, как и
ранее его воинская доблесть. Однако влияние и полномочия главы
правого крыла после приведенного разговора нисколько не уменьши-
лись.
Значит, несмотря на исчезнувшую богатырскую мощь и исче-
зающую старческую мудрость, Алтан Чэджи остается у кормила вла-
сти,
и это может быть объяснено только незыблемостью его
статуса
в
улусе.
На этой стадии улусного развития положение
«мудреца»
пре-
85
вратилось уже в общественный ранг, сопровождаемый определенной
долей власти. Отношения
между
Джангаром и Алтан Чэджи попробу-
ем отразить схематически (схема 6).
Схема 6
Хан
«Вождь»
Постоянный
правитель
Глава правого крыла
«Мудрец»
Временный правитель (соправитель)
Все приведенные до сих пор свидетельства раскрывают лишь
косвенные
следы тенденции к отделению духовной субстанции вла-
сти от «светской», непосредственно управленческой. Духовная пока
является
подчиненной и сопутствующей основной - военной или, как
в
последнем примере из
«Джангара»,
военно-административной. Од-
нако
в эпосах есть сюжеты с действующими лицами, для которых
возможность общения с потусторонними силами является главным
качеством, хотя оно и сочетается иногда с управленческими полномо-
чиями
и удельным владением.
Монгольское сказание
«Дзан
Дзалудай»
рассказывает о герое,
живущем в своем
улусе
вместе с женой и «ламой-созерцателем - от-
шельником
пещеры». Для этого ламы богатырь «на юго-западе (улу-
са. -В. Т.) воздвиг... длинную
белую
ставку»
[Бамбаев 1929: 61, 69].
Лама не принимает ни малейшего участия в событиях данного эпоса.
Но
пара
«вождь»
и
«мудрец»
нам уже знакома, и на месте
«мудреца»
здесь оказывается уже истинно духовное лицо, настоящий священник.
Трудно сказать, насколько
«Дзан
Дзалудай»
был модифицирован в
эпоху распространения буддизма, и все же возможно представить на
месте ламы языческого белого шамана, поскольку такие шаманы ак-
тивно
действуют
в
других
эпосах.
Иногда
белый шаман появляется в качестве верховного улусного
иерарха. Например, в алтайском героическом эпосе
«Маадай-Кара»
богатыри во главе с Когюдей-Мергеном приезжают свататься к доче-
ри
соседнего Ай-каана «в землю Ай-каана». Вдова некоего Кара Ку-
ла-каана,
некогда разгромленного и убитого Когюдей-Мергеном, Аб-
рам-Моос
Кара-Таади, интригует против гостей - выкапывает в хан-
ской
юрте волчью яму и накрывает ее кошмой.
На
одном краю белой кошмы
Ай-каана посадила,
86
На
другом
краю
Кюн-каана
посадила, оказывается
[Суразаков 1973: 396].
Абрам-Моос Кара-Таади, видимо, иерархически старше обоих
ханов-соправителей, так как указала им, где садиться. Если появление
ее в ставке Ай-каана может объясняться ненавистью к убийце
мужа,
Когюдей-Мергену, то ее распоряжения, думается, происходят из под-
чиненности
Ай-каана и Кюн-каана ее покойному
мужу.
Схожие отношения просматриваются в
другом
алтайском эпосе:
«Два
равных белых богатыря, два равных
русых
чулмуса
и их ведаю-
щий
Куренке-хан, имеющий
коня
темнобурой масти, под их предво-
дительством мы были повоеваны; брат Куренке-хана, Алмыс-хан,
имеющий
коня
темнобурой масти, а над ними всеми владычествует
Чулмус-хан, у которого конь темносаврасой масти... Над этими хана-
ми
господствует Торлоо-Эмеген, «старуха-куропатка», у которой ор-
бу (колотушка для бубна) о девяти концах, она вещунья, все знает во-
круг»
[Потанин 1915:
211-212].
Здесь над всей пирамидой власти
опять стоит колдунья. Хотя она и не связана супружеством с каким-
либо вышестоящим ханом, как Абрам-Моос Кара-Таади в «Маадай-
Кара», но зато прямо указано на подчиненность ей многоступенчатой
когорты правителей.
В обоих приведенных выше фрагментах шаманство является,
скорее, не столько духовной функцией персонажей, сколько вмести-
лищем их вредоносного потенциала.
Ведь
сверхъестественные спо-
собности
никак
не проявляются, и колдуньи
действуют
как прави-
тельницы-интриганки.
Уяснению соотношения
между
вождем и белым шаманом может
лучше помочь текст, в котором
действуют
параллельно вождь и ша-
ман.
К таким текстам относится якутское
олонхо
«Уолымар
и Ай-
тыр».
В одном
улусе
живут Бай Харахан-тойон; его сын, Сильный
человек Кюн-Эрилик; шаман Кыкыллан; erQ сын, Лучший человек
Бэрэт-Бэргэн.
При этом Бай Харахан-тойон назван хозяином, Кюн-
Эрилик
- хозяйским сыном [Ястремский 1929: 130-132]. Та же схема:
«вождъ»-тойон
и «мудрец»-шаман, военный глава и сакральный гла-
ва («лучший», т. е. выше номинально). Сильный человек и Лучший
человек женятся на сестрах - первый на старшей, второй на младшей.
Живут в одном доме; когда приходят
туда,
то Сильный человек са-
87
дится в переднем
углу,
а Лучший - в красном [Ястремский 1929: 136].
Два героя обычно
действуют
вместе, но больше внимания уделяется
Сильному человеку (есть его прямая речь,
тогда
как слова шаманско-
го отпрыска лишь пересказываются). А ведь это сыновья (!) тойона и
шамана. Получается, что они унаследовали родительский
статус
и ха-
рактер взаимоотношений
между
родителями. Их дети богатыри тоже
действуют
совместно, но более активен опять же сын Сильного чело-
века, и его сватовство находится в центре последующего повествова-
ния.
Отметим некоторые важные моменты (схема 7).
Схема 7
Вождь
«Сильный человек»
Реальный правитель
Белый
шаман
«Лучший человек»
Номинальный
правитель
Во-первых, белый шаман занимает одну из
двух
высших ступе-
ней
в иерархии
улуса.
Во-вторых, шаман реально слабее, поскольку
его напарник - «Сильный»; но номинально шаман, пожалуй, выше
рангом, поскольку именуется
«Лучшим».
В-третьих,
улус
не разделен
между
ними
(«живут
в одном доме»), так что строгое разделение
компетенции
являлось настоятельной необходимостью. Наконец, в
статусе
сыновей обоих персонажей можно усматривать наследствен-
ность отцовских рангов.
Улусное сосуществование вождя и белого шамана можно найти
также в письменных источниках и этнографических материалах. Сна-
чала обратим внимание на древнемонгольский институт
бэки
- жре-
цов,
имевшие право проводить родовые моления и одновременно яв-
лявшихся родовыми предводителями [Галданова 1989: 150;
Скрынни-
кова 1989: 41, 42]. Б. Я. Владимирцов отметил некоторые
принципи-
альные аспекты
статуса
бэки:
а) этим титулом обладали, как правило,
старшие сыновья
улусных
лидеров и старшие потомки родоначальни-
ков;
б) смысл поста
бэки
сводился к первосвященничеству, волхвова-
нию
и предводительству над кланом; в) данный
титул
был наиболее
распространен у племен, у которых шаманизм развился наиболее
сильно [Владимирцов 1934: 49-50]. По отдельным упоминаниям в
«Тайной
истории
монголов»
(XIII в.) можно найти подтверждение
колдовских, чудодейственных прерогатив
бэки
[Скрынникова 1989:
42],
но в основном информация извлекается из следующего обраще-
88