Базаров Б.В., Крадин Н.Н., Скрынникова Т.Д. (ред.) Монгольская империя и кочевой мир

Подождите немного. Документ загружается.

управлять империей - а не просто властвовать в конфедерации - хан

должен иметь зоркий глаз как на войну, так и на политику, являться

личностью, чтобы руководить своими приверженцами и обладать

способностью покорять свои собственные народы и подчинять их

своему влиянию. Наилучший способ отыскать правителя с такими ка-

чествами - посмотреть, кто преуспел в гражданской войне за наслед-

ство.

Консолидация степной империи

Перед началом кампаний, которые могли бы оправдать его суще-

ствование, всякий претендент должен был создать свою автократию.

Степные автократии была плодом гражданских войн. Фазе побед и

грабежа нации должна была предшествовать фаза, в которой насилие

было направлено внутрь. Межплеменная степная война не была так

разрушительна, как война в аграрных сообществах, но во время борь-

бы за престол коллективные силы племен нейтрализовались, и народ

был уязвим для нападений извне.

Борьба за наследование была по своей природе одной из высших

точек племенной автономии, но когда один из кандидатов на пост ха-

на

начинал добиваться

успеха,

положение начинало изменяться в дру-

гую сторону. Неприсоединившиеся к партиям элементы переходили

на

его сторону. Чем больше была его победа, тем больше фракций со-

биралось под его знаменами. Сторонники конкурирующих кандида-

тов, объявленные на его

курултае

мятежниками, могли быть подверг-

нуты набегам, а их имущество распределено среди сподвижников по-

бедителя. Богатства и привилегии, таким образом, изначально долж-

ны

были распределяться членами победившей группировки, но

даже

фракции

проигравшей стороны или проигравших сторон, с течением

времени,

могли быть успокоены после окончания процесса внутрен-

ней

консолидации, по мере того, как противоречия выносились нару-

жу и появлялась добыча, которую можно было делить

между

всеми.

Когда хан побеждал

всех

своих соперников, наступал в некото-

ром роде критический момент. Племенные вожди

по всей видимости,

всегда ощущали некоторую степень противоречивости относительно

преимуществ абсолютистской империи. Сильный правитель подразу-

мевал слабых вождей, а сильные вожди означали слабого правителя;

вожди могли пытаться заставлять хана натравливать племена

друг

на

друга,

усиливая, таким образом, племенную автономию. Но если хан

229

был могущественен

сверх

определенного уровня, кандидаты на посты

племенных вождей могли нуждаться в его поддержке. Надплеменной

автократ мог

даже

назначать вождей племен, находящихся под его

правлением.

Нет ничего необычного в том, что когда представлялась возмож-

ность, племенные вожди протестовали, но хан обычно более или ме-

нее терпимо смотрел на такие обстоятельства, понимая, что популяр-

ность вождя среди его соплеменников часто требовала от него попы-

ток

сохранения как можно большей автономии для его племени.

После того как противники хана уничтожались, он мог начинать

организацию своего народа на внешнюю войну и превращения своей

политии в автократию

путем

поглощения

других

степных племен и

конфедераций.

На данном этапе, когда силы племен начинали на-

правляться за пределы империи, положение правителя становилось

более надежным, а при

удаче

его задача упрощалась. Внешние племе-

на,

наблюдая мощную военную машину в действии, иногда предпо-

читали добровольную капитуляцию. Лидер, который побеждал в сра-

жениях, побеждал не только врагов, но и сторонников. Каждый

хотел

быть на стороне победителей. Каждый

хотел

иметь право на

долю

до-

бычи.

Создателю мощной степной империи были доступны два важных

освященных веками средства, которые могли помочь ему связать

племена его народа с его волей и вовлечь в его сферу

другие

этносы

номадов. Первое из них было структурным, а второе - идеологиче-

ским.

Структурным средством была десятичная военная организация,

которую степные правители использовали время от времени начиная

еще со времен хуннской конфедерации. Десятичная система не заме-

няла

племена.

Даже

Чингис-хан не был настолько могущественным,

чтобы это осуществить. Племена и племенные вожди продолжали

существовать, но при десятичной организации правитель имел воз-

можность в военном командовании обходить каналы племенной и

внутриплеменной власти. Это было мощное оружие в

руках

степного

правителя, и оно могло значительно усилить его власть.

Десятичная организация также облегчала включение внешних

сил.

"В 1203 г., после поражения могущественного правителя кереит-

ской

конфедерации Тоорила, Чингис-хан разделил своих сторонников

230

на

подразделения, насчитывающие тысячи

(mingghan),

сотни

(jaghun)

десятки

(harbari)

человек. Через три

года,

объединив под своей вла-

стью

всех

степных номадов, за исключением «лесных народов», он

ввел еще одно более крупное образование по 10 тыс. чел.

(tümen),

создав три таких подразделения - левое, правое и центральное [Hsiao

1978: 9-11, 130 п. 44]. В

1203-1206

гг. десятки, действительно, могли

содержать каждая по десять человек, а сотни - по сто, но чем выше

количество людей в подразделении, тем менее вероятно, что оно со-

хранялось (или

даже

было таковым в момент создания) в полной ме-

ре

Вообще командир тысячи или тьмы, вероятно, должен был быть

племенным

вождем, а численность подразделения могла отражать

статус

индивида или силу его племени, а не фактическое количество

воинов

под его руководством. Это можно было наблюдать, например,

несоответствии

между

тюрко-монгольской и могольской (в эпоху

Акбара) системами ранжирования, которые полностью зафиксирова-

ны

благодаря

Абуль-Фадлу,

Бадаюни и др. [Quereshi 1966: 88-113].

Идеологическим средством усиления контроля хана была вера в

Тенггери, или Тенгри (в летописях Тнгри), всемирного, дарующего

победы бога, который подобно всадничеству, почитанию огня, этимо-

логиям (возможно)

всех

тюрко-монгольских терминов в отношении

вождей и правителей и, как я полагаю, концепции универсальной вла-

сти (хотя диффузионисты

могут

приписывать ее Египту, а антидиф-

фузионисты - самостоятельному изобретению в каждой из главных

цивилизаций),

а также самого монотеизма, который пришел от древ-

них арийцев, некоторые из которых мигрировали в Иран и Индию, а

другие

остались в степях.

Идея

всемирного верховного бога - семитская монополия на ко-

торого является лишь одной формой - содержит в себе возможность

единой универсальной сферы на земле и вероятность того, что вер-

ховный бог может назначать единого правителя для установления

своего правления над всей этой универсальной сферой [Kotwicz 1950;

Turan

1955; Pallisen 1956; Roux 1956; 1962; Saunders

1977b;

Mori

1981]. Если такой правитель рассматривался как воин-завоеватель,

что было в традициях степи, ведущая идеология не имела предубеж-

дения

против насилия и кровопролития и не насчитывала каких-либо

институциональных пределов в отношении абсолютности его авто-

кратии.

Целью правителя было установление порядка Тенггери в ми-

231

ре,

и если племена (внутри или вне народа правителя) полагали, что

он

получил предназначение Тенггери, они могли встать под его зна-

мена.

(Владение мандатом Тенггери демонстрировалось

успехом

в бит-

вах, и в этом отношении оно отличалось от европейского понятия бо-

жественного права королей, которое приписывалось

даже

неудачли-

вым монархам.)

Тенггери не даровал свой мандат каждому поколению, так что

вполне

вероятно, что амбициозная претензия правителя на его полу-

чение воспринималась подданными со скептицизмом. Легитимация

подобной

претензии была одной из возможных функций шамана. Он

мог подтвердить претензии хана на получение мандата Тенггери или,

что было более убедительно, Теннгери мог даровать свой мандат ха-

ну, используя шамана в качестве посредника. В последнем

случае

роль шамана могла быть такой, как роль священника. Он мог

инфор-

мировать хана (и любого

другого)

о выборе Тенггери.

Будучи

свя-

щенником,

шаман был могущественной фигурой, которая могла в оп-

ределенный момент позднее усомниться в законности избрания пра-

вителя и оспорить его власть. Если шаман был достаточно послуш-

ным,

он продолжал поддерживаться ханом, в противном

случае

хан

должен был ликвидировать шамана и сам стать и священником и им-

ператором. Мировой властелин не нуждался в каком-либо посреднике

между

ним и верховным богом, от которого он получил свою миро-

вую власть.

Однако,

в конце концов, ни победа в войне за престол, ни подчи-

нение

других

степных племен и конфедераций, ни установление деся-

тичной

военной системы, ни мандат Тенггери на покорение мира и

универсальное господство не могли сохранить власть степного авто-

крата и целостность его общества, если он не использовал свою

власть и свой народ для

захвата

богатств оседлых земледельческих

народов.

Только вымогательство оправдывало конфедерацию с номи-

нальным

правителем. Однако, если племена оставались под властью

степного автократа, он должен был осуществлять набеги и вторжения.

Цена

автократии была такова, что автократ не мог остановиться: он

должен был продолжать обогащать своих подданных и постоянно за-

нимать

их непрерывной войной.

Теперь пришло время обратиться к вопросу, с которого мы начали.

232

Что

приводило

монголов

движение?

Что заставляло часть номадов перемещяться? Сяо

Ци-цин

опуб-

ликовал изящную статью, перечисляющую семь основных причин,

которые были представлены для объяснения того, почему в течение

многих периодов истории кочевники-скотоводы неоднократно втор-

гались в Китай [Hsiao 1972]. Среди них следующие: (1) жадная и

хищническая природа кочевников; (2) климатические изменения (за-

сушливость); (3) перенаселение степи; (4) отказ китайцев торговать

(скотоводческие излишки нельзя было реализовать); (5) необходи-

мость дополнять низкопродуктивную экономику кочевников посред-

ством

грабежа

более стабильной земледельческой экономики; (6) соз-

дание надплеменной политии; (7) психология номадов - желание

ощущать себя равными китайцам и вера в божественное назначение

своих степных правителей покорять мир.

Все эти причины (которые в значительной степени взаимосвяза-

ны)

можно по-разному применить к внезапному прорыву монголов в

Восточную, Юго-Восточную и Среднюю Азию, Европу и на Ближний

Восток в XIII в. Однако причина, которую я считаю основной и

аргу-

ментирую в этой статье, имеет номер шесть.

Динамика,

которую я приписываю монгольской экологии и об-

ществу

XII столетия,

делает

внезапные вторжения монголов ничем

иным,

как естественным обстоятельством. Чего еще следовало ожи-

дать

от общества с воинственной культурой, все население которого

непрерывно

мигрировало, экономика которого была весьма хрупкой,

а возможность создания более крупных объединений напрямую зави-

села от вымогательств от земледельческих обществ? Общества, обы-

чай которого стимулировал наследование трона с использованием

борьбы, история которого обнаруживала

устойчивую

тенденцию к

абсолютизму и империи, и империи которого (в противоположность

конфедерациям)

основывались на войне за свою непрерывную спло-

ченность? Какие еще империи, если бы они завоевали все степи, име-

ли

бы только один путь, открытый для них - экспансию в оседлый

мир?

Если

я прав в отношении вышесказанного, реальный вопрос со-

стоит не в том, что заставило монголов быть в движении, но почему

такие громадные завоевания никогда не имели места до

того?

Исто-

рики,

кстати говоря, не имеют объяснения

тому,

почему определенная

233

конъюнктура событий не существовала во времена, отличные от тех,

когда она существовала, или почему полная возможность какой-либо

исторической

ситуации не всегда реализовывалась (я намерен оста-

вить этот вопрос для более позднего рассмотрения). Тем не менее

вполне

своевременно изложить некоторые причины того, почему я

считаю, что военные возможности монголов были реализованы при

Чингис-хане и

двух

первых его наследниках - Угэдэе и Мункэ (Гуюка

по

причинам, которые я упомяну ниже, я не считаю полностью до-

бившимся

наследия).

Во-первых, определенную роль могли играть климатические из-

менения,

если прав Г. Дженкинс в отношении того, что «в 1175-

1260 гг. произошло резкое снижение среднегодовой температуры в

Монголии», неблагоприятно воздействовавшее на «распространение

высоту степных трав, жизненно важных и для стад скота, и для охо-

ты», так что «энтузиазм монголов в отношении завоеваний мог впол-

не

подогреваться климатическими ухудшениями» [Jenkins 1974]. Это

предположение климатическое, но его

следует

отличать от второй

причины

Сяо Ци-цина, поскольку здесь упоминается изменение тем-

пературы, а не засушливость. С другой стороны, любые климатиче-

ские

сокращения пастбищ могли привести в действие третью и пятую

причины

Сяо и обеспечить мотив для шестого.

Во-вторых, личность Чингис-хана должна была играть централь-

ную роль, особенно ввиду личного характера связей, которые соеди-

няли

кандидата на ханство и его сторонников, военачальника и его

командиров

и которые облекали каждого из всех надплеменных пра-

вителей и лидеров мерой их полномочий. Чингис-хан должен был

быть лидером чрезвычайного таланта, способным к железной дисци-

плине

и способным внушать преданность и превосходить в этих от-

ношениях

других

степных лидеров его времени.

Он

также должен был обладать заразительным ощущением сво-

его божественного (Тенггери) назначения. Кокочу по прозвищу Теб

Тенггери

- верховный шаман монголов, который, вероятно, и изо-

брел

титул

«Чингис-хан», наделил Темучжина им и подтвердил одоб-

рение

на

курултае

1206 г. «Бог говорил со мной, - провозгласил Ко-

кочу, - и он сказал: 'Я даровал всю землю Темучжину и его детям и

назвал его Чингис-ханом. Приказываю ему отправлять правосудие та-

ким-то

и таким-то образом'»[Boyle

1958a:

39].

234

Но

Чингис-хан никогда не мог быть уверенным в своем мандате,

пока

в живых оставался шаман, превратившийся в священника. То,

что Тенггери дал через Кокочу, мог через посредника и забрать об-

ратно.

Лучшим способом в этой ситуации было уничтожение шамана,

чтобы установить связь с Тенггери напрямую, превратившись, таким

образом, и в священника, и в императора, монополизирующего и ре-

лигию и империю. Боязнь своего шамана со стороны Чингис-хана хо-

рошо подтверждена в

«Тайной

истории».

То, что он имел основания

для опасения, доказывается тем, что Кокочу настраивал Чингис-хана

против собственного брата Хасара, собрал большое количество нома-

дов под своим подчинением, и тем, что он открыто

хотел

уничтожить

младшего брата Чингис-хана Темуге.

Когда Кокочу был

убит,

Чингис-хан был осторожен в том, чтобы

открыто признать, что шаман потерял свою жизнь потому, что попы-

тался посеять

вражду

между

ханом и его братьями и поэтому, соглас-

но

официальной версии, причина заключалась в том, что

«его

разлю-

бил Тенггери»

[Cleaves

1982: 182]. Но

даже

в поколении внуков Чин-

гис-хана монголы все еще взывали к имени Теб Тенггери как к по-

среднику, который впервые передал мандат Тенггери Чингис-хану,

мандат, который, по мнению потомков Потрясателя Вселенной, на-

следовался ими, что подтверждается из письма

Хулагу

французскому

королю Людовику IX в 1262 г.: «Бог., в эти последние дни говорил с

нашим

дедом Чингис-ханом через Теб Тенггери (имя, которое

следует

понимать

как пророка бога), его родственники, чудодейственно выяв-

ляя

будущие

события [и] призывая его, через говорящего Теб Тенгге-

ри

Я единственный всемогущий бог и ставлю тебя над народами и...

царствами, чтобы сделать властелином и царем всей земли, уничто-

жать и сносить, побеждать и разрушать, строить и

сеять'»

[Meyvaert

1980: 252].

Когда Чингис-хан набросил свою

«золотую

уздечку»

(altan

arghamjï)

на шеи народов, которые он покорил, он и монголы и, несо-

мненно,

многие из тех, кого он завоевал, считали: то, что он делал,

было божественным предназначением.

В-третьих,

из уравнения нельзя выбросить случай. Случайно ока-

залось, что в юности Чингис-хана конфедерация его отца распалась,

так

что сторонники, которых он покорил, были

даже

больше лично

привязаны

к нему, чем могло быть, если бы он просто был участни-

235

ком

борьбы за ханский трон, воюя за него со своими братьями. Не бу-

дучи

принадлежащим к старшему правящему линиджу, он имел воз-

можность стать основателем династии, создателем степной автокра-

тии

с печатью своей индивидуальности на ней и сохранить поддержку

своих братьев в придачу. Случайно оказалось, что его отец умер в на-

чале жизненного пути Чингис-хана, так что завоеватель мог начать

еще в раннем возрасте строить свое

будущее,

не ожидая кончины сво-

его отца. (Тамерлан впоследствии воспользовался аналогичным по-

ложением.)

Случайным оказалось и то, что Чингис-хан не подхватил ужас-

ную болезнь и что ни плохо, ни хорошо нацеленная стрела не убила

его. Случайным, наконец, оказалось и то, что, несмотря на его нети-

пичное

для степи пристрастие к генеральным сражениям, он никогда

не

потерпел такого поражения, которое подорвало бы его престиж.

Поэтому

в определенной мере случайно и то, что положение Чингис-

хана в имперском строительстве было нестабильным вплоть до

окон-

чательного завоевания и объединения степи. Обычно на подобной фа-

зе власть любого степного правителя могла быть почти непобедимой

при

условии соблюдения военной технологии того времени - пока он

поддерживал мобильность.

В-четвертых,

хотя каждый правитель, вероятно, пытался опреде-

лить, который из его сыновей должен наследовать ханство, Чингис-

хан преуспел и в этом. Джучи и Чагатай, два старших сына Чингис-

хана, ссорились из-за военной добычи, и Джучи уже не подчинялся

своему отцу во время жизни хана, но Чингис, тем не менее, ухитрился

получить обязательства от четырех своих сыновей, рожденных глав-

ной

женой, касающиеся наследования. Так велик был престиж Чин-

гис-хана, настолько умело он мог регулировать политическую арену и

настолько желанным был Угэдэй, третий сын Чингис-хана в виде на-

следника, что монголы последовали этому выбору (наследование по

прямой

линии, а не по боковой) и провозгласили Угэдэя правителем

на

курултае

в 1229 г. Таким образом, танистри, Немезида степных

империй,

не вызвала после смерти Чингис-хана гражданской войны,

которая

бы уничтожила то, что он сделал. Если бы это случилось, имя

Чингис-хана было бы известно историкам, но не Истории, как можно

видеть на примере Тамерлана, который завоевал большую террито-

рию,

чем Чингис-хан, но большая ее часть была утрачена после его

смерти.

236

Это не означает, что влияние танистри не было. Угэдэй вполне

мог расправиться со своим младшим братом Толуем, которому при-

надлежало

101000

из

129000

человек, которые составляли армию

монголов в момент междуцарствия. (Сам Угэдэй имел не более

4000

человек.) Джувейни сообщает, что Толуй умер от спиртного

[Boyle

1958b:

549 п. 9], но спиртное, которое убило его - судя по

«Тайной

истории»,

Рашид-ад-дину и

«Юань

ши» - было отравлено [Cleaves

1982:

211-214;

Boyle

1971:

167-168;

Yuan

Shih ch. 10: 2887; see

also

Cleaves

1948:

317-319

n. 18]. Единственный вопрос: кто прописал яд-

шаманы

по собственной инициативе или по приказу Угэдэя?

В-пятых, Угэдэй оказался хорошим выбором. Начиная с него, ти-

тул правителя возвысился от

хана

до

хагана

(или хаана, переведенно-

го Джувейни и Рашид-ад-дином как каан). Угэдэй не был волен вы-

бирать многих из своих военачальников и приверженцев на основе

личных отношений, поскольку наследовал их от отца, но, тем не ме-

нее,

он преуспел в преумножении того, что ему осталось в наследство

(отступления назад не было).

Чингис-хан разделил территорию своего королевства на четыре

части (улуса), которые он отдал своим четырем сыновьям, но Угэдэй

организовал новые кампании, понимая, что единственный способ, ко-

торым он мог сохранить единство империи, это направить силы мон-

голов наружу и обеспечить новую добычу. Он преуспел в поддержа-

нии

десятичной системы, а сунский посол в 1236 г. рассказывал об

этих подразделениях как о «системе гражданских домохозяйств»

[Hsiao 1978: 131 п. 61], свидетельствуя о том, что десятичная военная

система включала домохозяйства (семьи) воинсках подразделений, а

не

только самих воинов. Однако племена продолжали существовать

независимо

от этой десятичной системы, что подтверждается

«Тайной

историей»,

где сказано, что Угэдэй, как и ранее, распределял «паст-

бища и водопои»

(nuntug

usu) племен

(ulus

irgen),

a не назначал их на

основе десятичных подразделений [Cleaves 1982: 224].

В-шестых, Гуюк - сын Угэдэя и пришедший к власти наследник -

умер прежде, чем могла бы начаться между ним и братом Бату (сы-

ном

Джучи) война за наследство, способная раздробить империю.

Своевременное соглашение между домами Джучи и Толуя вновь объ-

единило монголов для кампаний против Китая и стран Ближнего Вос-

тока.

237

Угэдэй, несмотря на то, что он был достаточно одаренным, чтобы

поддерживать единение монголов, не был Чингис-ханом и был не в

состоянии

избежать обычая танистри, чтобы передать наследство в

руки того, кого он пожелает. Если обратиться к

«Тайной

истории»,

то

известно,

что борьба за наследование могла выйти за пределы семьи

Угэдэя после смерти последнего, поставив риторический вопрос: «Ну

а уж если у Угэдэя народятся такие потомки, что

хоть

травушкой-

муравушкой оберни - коровы есть не станут,

хоть

садом окрути - со-

баки

есть не станут, то среди моих-то потомков ужели так-таки ни

одного доброго не родиться?»

[Cleaves

1982: 197].

Маневры

за наследование продолжались со времени смерти Угэ-

дэя

в 1241 г. до 1252 или 1253 гг. Чагатай умер в 1242 г. Чингис-хан

выразил предпочтение Кёдёну, второму сыну Угэдэя

[Boyle

1971:

181]. Угэдэй выбрал своего сына Кёчу, но поскольку тот умер, хан на-

значил

Ширмына, сына Кёчу

[Boyle

1971: 181].

Туракина, главная вдова Угэдэя и регентша, склонила большин-

ство соплеменников под знамена своего старшего сына Гуюка. Одна-

ко

многие непримиримо выступали против Гуюка из-за его вражды с

Бату, который был в это время старейшим из потомков Чингис-хана

(akha)

и являлся одной из наиболее могущественных фигур в империи

(эта

вражда, вероятно, возникла в ожидании конфликта на основе та-

нистри,

что внуки основателя

улуса

уже могли предвидеть). Темуге,

младший брат Чингис-хана, также был претендентом, и он был пер-

вым,

кто собрал вокруг себя войско и высказал претензии на трон.

Когда стало

ясно,

что

Темуге

не сможет наследовать трон, он отка-

зался

от своих притязаний.

Решив,

что один из ее сыновей должен наследовать вместо Шир-

мына,

Туракина удалось задержать решение дел на несколько лет, до

тех пор, пока в 1246 г. она не созвала курултай, чтобы провозгласить

Гуюка, к которому она благоволила больше, чем к Кёдёну, при этом

последний

не отличался крепким здоровьем. Бату послал своих брать-

ев присутствовать на курултае, но сам не принимал в нем участие.

Гуюк, понимая, что вопрос о наследовании власти окончательно не

может быть разрешен до тех пор, пока не устранен Бату, выступил

против

своего двоюродного брата, но умер на пути в 1248 г., тем са-

мым прервав борьбу за наследство до ее завершения. Хотя

«Юань

ши» определенно считает его императором, Джувейни и Рашид~ад-

238