Базаров Б.В., Крадин Н.Н., Скрынникова Т.Д. (ред.) Монгольская империя и кочевой мир

Подождите немного. Документ загружается.

Горский

А. А. 1995.

Москва,

Тверь и Орда в 1300-1339 годах. Вопросы

истории,

№.

4: 34^6.

Гумилев

Л. Н. 1989. Древняя Русь и

Великая

степь. М.:

Мысль.

Гуревич

А. Я. 1970. Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе.

М:

Высшая

школа.

Греков

Б. Д.,

Якубовский

А. Ю. 1950. Золотая

Орда

и ее падение. М.:

Изд-во

АН

СССР.

Егоров

В. Л. 1985.

Историческая

география Золотой

Орды

XIII-XIVвв.

М.:

Наука.

Жуковская

Н. Л. 1988. Категории и символика традиционной культуры

монголов. М.:

Наука.

Зимин

А. А. 1952.

Народные

движения

20-х гг. XIV в. и

ликвидация

сис-

темы

баскачества в

Северо-Восточной

Руси.

Изв. АН

СССР.

Сер. истории и

философии. Т. 9. № 1.

Каштанов

С. М. 1988. Финансы

средневековой

Руси. М.:

Наука.

Крадин

Н. Н. 1992. Кочевые общества. Владивосток: Дальнаука.

Кривошеее

Ю. В. 1999. Русь и монголы. Исследование по истории Севе-

ро-Восточной Руси

XII-XIV

веков.

СПб.:

Изд-во

СПбГУ.

Крюков

В. М. 1997. Ритуальная

коммуникация

в Древнем

Китае.

М.

Кучкин

В. А. Летописные

рассказы

о слободах

баскака

Ахмата.

Средне-

вековая

Русь. Вып 1 / Отв. ред. А. А.

Горский.

М.

Мосс

М. 1996. Общества. Обмен. Личность: Труды по социальной ан-

тропологии. М.: Восточная литература.

Насонов

А. Н. 1940. Монголы и Русь {История татарской политики на

Руси).

М.; Л.:

Изд-во

АН

СССР.

Першиц

А. И. 1973.

Данничество.

М.

ПСРЛ,

I: Полное собрание русских

летописей.

Т. 1. Лаврентьевская ле-

топись. М., 1962.

ПСРЛ,

VII: Полное собрание русских

летописей.

Т. 7. Летопись по Вос-

кресенскому

списку.

СПб.,

1856.

ПСРЛ,

VIII:

Полное собрание русских

летописей.

Т. 8. Продолжение ле-

тописи по Воскресенскому

списку.

СПб.,

1859.

ПСРЛ,

X: Полное собрание русских летописей. Т. 10. Патриаршая или

Никоновская

летопись. М., 1965.

ПСРЛ,

XI: Полное собрание русских

летописей.

Т. 11. Патриаршая или

Никоновская

летопись. М., 1965.

ПСРЛ,

XV: Полное собрание русских летописей. Т. 15. Вып. 1.

Рогож-

ский

летописец.

М., 1965.

ПСРЛ,

XVIII: Полное собрание русских

летописей.

Т. 18. Симеоновская

летопись. СПб., 1913.

ПСРЛ,

XXV: Полное собрание русских

летописей.

Т. 25. Московский ле-

тописный свод конца XV

века.

М.; Л., 1949.

14-44 209

Сахаров

A. M. 1959.

Города

Северо-Восточной Руси XIV-XV вв. М.

Скрынникова

Т. Д. 1989. К вопросу о

формировании

монгольской

госу-

дарственности

в XI-XII вв. Исследования по истории и культуре Монголии.

Новосибирск:

29-45.

Скрынникова

Т. Д. 1997. Харизма и власть в эпоху Чингис-хана. М.:

Восточная

литература.

Тизенгаузен

В. Г. 1941. Сборник материалов, относящихся к истории

Золотой

Орды.

Т. 2. М.; Л.:

Изд-во

АН

СССР.

Тихомиров

M. H. 1955.

Куликовская

битва 1380 года. Вопросы истории,

№8:

11-25.

Трепавлов

В. В. 1993. Статус «Белого царя»:

Москва

и татарские ханст-

ва

XV-XVI

вв. Россия и Восток: проблемы взаимодействия. Ч. 2. М.

Федоров-Давыдов

Г. А. 1973. Общественный строй Золотой

Орды.

М.:

Изд-во

МГУ.

Фроянов

И. Я. 1980. Киевская Русь: Очерки социально-политической

истории. Л.:

Изд-во

ЛГУ.

Черепнин

Л. В. 1977. Татаро-монголы в Азии и Европе I Отв. ред.

С.

Л.

Тихвинский.

М.: 186-209.

ЧАСТЬ

III

МОНГОЛЬСКОЕ

ОБЩЕСТВО

Дж.

Флетчер

СРЕДНЕВЕКОВЫЕ

МОНГОЛЫ:

ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ

СОЦИАЛЬНЫЕ

ПЕРСПЕКТИВЫ*

При

всем том, что было написано о монголах

XII-XIV

столетий,

некоторые фундаментальные вопросы продолжают интриговать нас.

Что приводило их в движение? Почему они несли намного больше

разрушений, чем

другие

номадные завоеватели, которые предшество-

вали им? Почему они стали мусульманами в мусульманских землях,

но

- за исключением немногих индивидов - не конфуцианцами, дао-

систами или китайскими буддистами в Китае, либо христианами на

Руси? Почему они остановились именно в то время и в том месте, ко-

гда это произошло? Почему их империя так быстро распалась?

Конечно,

существует

много

других

интересных вопросов о мон-

голах,

касающихся, например, их военных методов и стратегии, ха-

рактера и целей их правления, или влияний их завоеваний и владыче-

ства на мировую историю - но пять вопросов, которые я поставил в

начале статьи, обладают особой важностью для того, кто

хочет

понять

поведение монголов на Среднем Востоке . Моя цель в этой работе -

предложить некоторые частичные ответы. То, что

следует

ниже, есть

полет фантазии, выходящий за пределы моих источников. Я пишу в

изъявительном наклонении, надеясь, таким образом, спровоцировать

дискуссию, но мое собственное мнение является, скорее, сослагатель-

ным

или вопросительным.

Прежде всего,

будет

полезно сделать обзор по экологической и

социальной обстановке, из которой монголы появились в XIII в. как

мировая сила.

Экология

Для целей настоящей статьи и не теряя из виду того факта, что в

реальности различия

между

окружением, к которому адаптировались

кочевники

евразийских степей, фактически бесконечны, я

хотел

бы

Перевод

английского:

Fletcher

J. The

Mongols:

Ecological

and

social

perspectives.

Harvard

Journal

Asian

Studies.

Vol. 46, 1986, № 1.

Здесь

имеется

виду

Ближний

Восток

вместе

Ираном

Афганиста-

ном.

Прим.

отв. ред.

212

провести различие

между

двумя

районами распространения пастора-

лизма, которые для

удобства

буду

именовать

«степями»

и «пустыня-

ми». Пустынная среда характерна для Средней Азии (региона, кото-

рый включает нынешний Афганистан, Советскую Среднюю

Азию

без

Казахстана,

Сянцзян

южнее Тянь-Шаня) и Ближнего Востока. Степ-

ная

среда

охватывает

широкую зону, простирающуюся от Европы до

Маньчжурии примерно по 50-й параллели северной широты. Ее ос-

новными

регионами являются южнорусские степи, Казахстан, Джун-

гария, большая часть

Амдо

(нынешняя провинция Синцзян) и Монго-

лия

северу

и югу от Гоби.

Степи отличаются меньшей

сухостью,

чем пустыни Ближнего

Востока, и представляют собой, главным образом, обширные прерии

горные склоны, на которых

даже

сейчас немного городов и поселе-

ний

земледельцев, а в прошлые времена было и подавно меньше.

Обычно эти территории представляли незаселенные

луга,

находящие-

ся

далеко от мест поселения земледельцев.

Невозможно жестко связать те или иные тюрко-монгольские эт-

нографические общности с каким-либо определенным типом кочев-

ничества. В рамках широкого и сложного разнообразия территори-

альных и временных окружающих условий эти тюркоязычные и мон-

голоязычные народы адаптировались к целому спектру хозяйствен-

ных систем от интенсивного земледелия до чистого номадизма,

включая

случаи

смешанного хозяйствования, где

отсутствует

резкое

разделение на кочевников и земледельцев. Тюрки и монголы были

кочевниками, полукочевниками (с разной степенью подвижности) и

даже

земледельцами.

В XII в. монголы не были лингвистической или этнографической

общностью, но были просто доминирующим племенем одной из пле-

менных конфедераций, которые населяли степи нынешней Монголии

(условно говоря, «монгольских степей»). Вероятно, ни само племя

монголов, ни

другие

племена конфедерации, которой монголы дали

свое имя, не состояли полностью из этнографических монголов или

народов, которые говорили на монгольском языке.

Кроме них существовали еще три крупные конфедерации - татар,

найманов и кереитов. По всей видимости, они также имели в своем

составе население, которое мы относим к монголам с этнографиче-

ской

и лингвистической точки зрения. Монголы (в сформулирован

213

ном

выше смысле), вероятно, составляли большинство населения

монгольских степей, однако неизвестно, в какой пропорции по отно-

шению

к номадам, которых с этнографической и лингвистической

точки

зрения

следует

отнести к тюркам.

«Тайная

история

монголов»

рассказывает о народах «девяти языков»

[Cleaves

1982: 178].

Думает-

ся,

речь идет и о языках, и о диалектах.

Для членов монгольского племени, членов монгольской

конфе-

дерации и для населения монгольских степей с экологической точки

зрения

территорией обитания были аридные зоны, а основой хозяйст-

ва - скотоводство и охота. Адаптация к степным условиям требовала

от всего населения сезонных миграций в поисках

«воды

и травы», как

это

изложено в китайских хрониках. Кочевники не имели стационар-

ных поселений, недвижимых мест проживания, хотя их миграцион-

ные

маршруты были, по большей части, фиксированными. Такая

жизнь

была трудна и неопределенна. Скот любой группы, большая

часть животных, составлявших основное богатство племени, даже

стада всей конфедерации могли быть утеряны практически за одну

ночь

от болезней или голода.

За

исключением непрерывной миграции, пасторальный номадизм

может иметь больше общего с земледельческим оседлым хозяйством,

чем это обычно признается. Даже степные кочевники практиковали

некоторые зачатки земледелия, сея зерновые в пригодных для этого

местах и возвращаясь позднее, чтобы собрать урожай. Однако под-

вижность предполагает особую культурную и социальную динамику

и,

следовательно, предполагает качественные отличия

между

культу-

рами

и обществами оседлых и номадных экологических моделей.

Скотоводство и постоянные перемещения способствуют

двум

ха-

рактеристикам,

которыми номады евразийских степей прославились в

истории

- инициативности и быстрой способности к адаптации. Не-

обходимость быть всегда в движении, временнсгостанавливаться в не-

знакомых местах вынуждала их к быстрой адаптации. Кочевники-ско-

товоды должны были адаптировать свою

культуру

к регулярным и се-

зонным

изменениям внешней обстановки в мирное время и к внезап-

ным

и радикальным переменам окружающих условий в периоды вой-

ны.

Вид «естественного

отбора»

приучил номадов наслаждаться

ощущением свободы. Им нравилось движение и их тянуло к нему.

Миграция

означала наличие руководства, постоянную готовность

встретить непредсказуемые опасности и всегда быть готовым к

схват-

214

ке

с неизвестным врагом. Вожди номадов были приучены обеспечи-

вать передвижения своих народов и

стад

по регулярным маршрутам

миграций.

Эти навыки помогали им контролировать постоянные пе-

редвижения войск и толп пленников. Миграция стимулировала разви-

тие воинских качеств, умение всадников метко стрелять из лука на

скаку. Облавные охоты, проводившиеся в мирное время, помогали

координации

для решения тактических задач в периоды войны.

Когда мужчины участвовали в военных кампаниях, они могли ос-

тавить стада на своих жен и детей. Скотоводство не требовало боль-

шой

трудоемкости производства. Номадам не нужно было защищать

засеянные

поля и постоянные жилища. По этой причине они могли

легко выдерживать войну на своей территории. В условиях степи

война

никогда не была настолько разрушительной, как в оседлом

земледельческом мире.

Когда начиналось сражение, в нем участвовали все. Различия

между

воином и пастухом не существовало. Война и набеги - и

«месть»

(ös), которую они практиковали - были славой племени и

всего народа. Монгольская

культура

XIII столетия была культурой

воинов.

Культурой, которая больше всего ценила героев.

экологической точки зрения не требовалось общественной ор-

ганизации

выше уровня племени. Всякий, претендующий на место

надплеменного вождя, должен был заставить подчиняться себе высо-

комобильное население, которое могло просто откочевать, проигно-

рировав,

тем самым, претензии на власть. Племенные вожди не горе-

ли

желанием потерять свою автономность, так чтобы властелин всей

кочевой федерации мог править или облагать налогами их племена. В

отличие от аграрных обществ, которые могли копить богатство и хра-

нить

его, степное общество покоилось на богатстве, состоящем из

скота, которому были необходимы обширные пастбища и которое

нельзя

было концентрировать в едином центре власти. По этой же са-

мой

причине надплеменнои правитель не мог содержать постоянную

армию,

которая была бы в его полном распоряжении.

Общество

Лояльность племен не могла бесконечно поддерживаться силой.

Ее следовало покупать. Чтобы купить покорность племен, тот, кто

был правителем, должен был дать им нечто, чего они не могли полу-

215

чить сами. Внешняя опасность не являлась причиной, достаточной

для необходимости объединения в стабильную надплеменную поли-

тик)

(supratribal polity), поскольку для самообороны было достаточно

временных альянсов. В то же самое время при внезапном нападении

кочевники

часто предпочитали просто рассеяться и укрыться в

труд-

нодоступных местах.

Скот

представлял жизненно важное богатство для номадов. Ми-

нимальный

прожиточный уровень составлял от 20 до 40 животных на

каждую семью. Для того чтобы повысить собственный капитал в

форме скота, можно было совершить набег на соседей. Но для того

чтобы отнять животных у

других

кочевников, также необязательно

было объединяться в надплеменную

по

литию.

Грабеж

других

нома-

дов не мог быть долговечным средством для обогащения. Набеги оз-

начали насилие и, во всяком случае, награбленное добро нельзя было

хранить. Угнанных животных следовало распределить для выпаса

между

скотоводами, и если у них было достаточно своего скота, по-

добный постоянный источник обогащения мог создать проблемы для

использования

пастбищных ресурсов.

В то же время для вымогания богатств у земледельческого обще-

ства степным кочевникам требовалась надплеменная полития. Пле-

менное

сообщество номадов могло совершить набег на земледельче-

ское поселение или городок, захватывая продукцию такого типа, ко-

торую

не могла производить степная экономика. Однако сельские жи-

тели и города обычно защищались государством, так что в обычной

ситуации набег являлся достаточно редким событием, обусловленным

какими-то

особыми обстоятельствами.

Долговременное вымогательство богатств у оседлых народов бы-

ло не под силу отдельным племенам, хотя номады всегда имели в той

или

иной степени возможность вести мирную торговлю и выменивать

излишки

скотоводческого производства на продукцию земледельче-

ского хозяйства, что не способствовало стремлению племен отказать-

ся

от своей автономии в пользу надплеменных объединений. Так бы-

ло в отношениях с Китаем, где деление на кочевников и земледельцев

было брлее резким, чем в

других

частях евразийских степей, и где

правящая

бюрократия обычно монополизировала или сильно ограни-

чивала внешнюю торговлю со степняками. Это не стимулировало

развитие торговли с номадами.

216

Перед степными кочевниками открывались три альтернативные

политики

для получения китайских товаров: набеги, угроза набегов

или

прямое вымогательство. Четвертая политика, обычно практикуе-

мая

номадами пустынных зон Средней Азии и Ближнего Востока, а

именно,

завоевание и прямое управление, была непрактична для но-

мадов степных зон вследствие больших расстояний

между

миром

степей и миром земледельцев. Фактически только монголы в XIII-

XIV вв. были единственной кочевой империей, которая правила Ки-

таем. Все предыдущие династии завоевателей Китая в Восточной

Азии являлись не монгольскими, а «маньчжурскими», как их назвал

антрополог Т. Барфилд

Для полного существования за счет китайского государства над-

племенной

политии не требовалось, хотя ее существование могло бы

облегчить вымогание больших выгод от китайского правительства.

Координация

племен была также необходима для вторжений в Китай

для осуществления угроз набегов.

Логика вышеприведенного анализа состоит в том, что основной

целью племени была эксплуатация скотоводческой среды,

тогда

как

основной

целью надплеменной политии было вымогание материаль-

ных ценностей у земледельческих обществ.

Племя

было основной единицей общества. Оно имело свои соб-

ственные традиции, институты, обычаи, верования и мифы общего

происхождения. Все это, если племя было смешанного лингвистиче-

ского или этнографического происхождения, способствовало единст-

ву и идее общей идентичности. Все члены племени, включая простых

людей (harari), традиционно рассматривались как потомки единого

предка. Особенно закрытым было фиктивное родство, приписываемое

ведущим семьям, которые обычно считались аристократами. Ведущие

или

благородные семьи носили имена, которые подразумевали при-

надлежность к кланам

(pbogh)

и субкланам (yasun) в системе племен-

ного родства (входили ли простые скотоводы в

obogh

yasun,

неиз-

вестно),

а из доминирующей среди них семьи обычно выбирался пле-

менной

вождь

(поуап

и, как я полагаю,

beki,

a также

другие

титулы).

Выбор племенного вождя был, так сказать, избирательным, осно-

ванным

на принципе танистри (tanistry)

, центральному элементу в

217

динамике тюркской, монгольской и манчжурской политики, которая

часто не фиксировалась азиатскими историками. Кратко говоря,

принцип

танистри

утверждал,

что племя должно управляться

лучше

всего подготовленным представителем главной семьи.

Иными

слова-

ми,

случае

смерти вождя право наследования не переходило автома-

тически в соответствии с каким-либо принципом старшинства. Ско-

рее, предполагалось, что оно переходит к самому компетентному из

подходящих наследников. По обычаю, личная собственность отца пе-

реходила, после его смерти, к его самому младшему сыну от главной

жены.

Статус

вождя не передавался.

Существование

двух

взаимно противоречащих традиций насле-

дования по отцовской и по боковой линии постоянно усиливало этот

момент выбора. В соответствии с первой традицией предполагалось,

что право наследования переходит от отца к сыну. Согласно второй

традиции, ожидалось, что власть вождя передавалась старшему муж-

чине родственников вождя.

Иными

словами, в

случае

традиции на-

следования по боковой линии после смерти вождя его трон должен

был переходить к самому старшему из его живых братьев и так

до самого молодого из братьев, прежде чем власть вождя может пе-

рейти к

следующему

поколению, а именно к самому старшему из сы-

новей вождя. Не приходится говорить, что такая противоречивая сис-

тема могла обосновать любой выбор, который сделали ведущие чле-

ны

племени.

Если племя было не очень большим, большинство племенных

интересов обычно наилучшим способом обслуживалось своевремен-

ным

разрешением вопроса о наследовании, а лидеры племени должны

были обычно управлять так, чтобы минимизировать противостояние.

Однако в крупном племени соперничающие претенденты на власть

вождя поддерживались большим количеством личных сторонников

(nökör).

Это могло иногда привести к разделению племени, как к вре-

менному, так и постоянному. В борьбе за наследование соперничаю-

щие кандидаты и их нукеры конкурировали за поддержку со стороны

авторитетных лиц в племени и создавали фракции, которые могли ли-

бо пойти на компромисс, либо бороться

между

собой. Соперники не

ограничивались поддержкой членов своего племени. Если племя было

частью конфедерации, данный кандидат мог получить поддержку

правителя конфедерации или

других

могущественных сил внутри нее.

218