Алиев Г.З. Турция в период правления младотурок
Подождите немного. Документ загружается.
бохтанского рода выступил шейх Абдул-Кадыр из
шемдинанского рода. Оба они претендовали на главенство
над турецкими курдами. Эмин Бадр-хан ссылался на
традицию, по которой бохтанский род издревле поставлял
князей, а шемдинанцы — лишь «святых» — сеидов и
дервишей. Сторонники Абдул-Кадыра доказывали, что «из
рода Бадр-хана выходили только полководцы, а не
правители» [308, стр. 140].
Народные массы, неорганизованные и темные, шли в
большинстве случаев за своими племенными вождями,
классовые интересы которых не имели ничего общего с с
национальной проблемой курдов. При этом следует
отметить, что курдская феодальная верхушка, пользо-
вавшаяся большими привилегиями при старом режиме, не
могла согласиться с утратой этих привилегий и поэтому не
хотела подчиняться младотурецкому правительству.
Первым после июльской революции 1908 г. восстал против
младотурецкого правительства вождь племени
187
милли Ибрагим-паша, один из фаворитов Абдул Хамида и
инициаторов создания султанской гвардии «хамидие». В
начале сентября 1908 г., пятитысячный отряд Ибрагим-
паши фактически контролировал обширный район от
Эрзинджана до Дейр-эз-Зора. Его резиденция находилась
между Урфой и Мардином — в Вереншехре. Это сильно
напугало младотурок, понимавших, что с победой Ибрагим-
паши может быть потрясено все основание турецкого
государства в Малой Азии. Против мятежного паши был
снаряжен сильный карательный отряд из 22 батальонов под
командованием Нешад-паши. Кроме того, по приказу
военного министра все сыновья курдских беев служившие в
турецкой армии, были разжалованы (763, 1909, № 26, стр.
47—48].
Борьба продолжалась в течение месяца. Только в конце
сентября 1908 г., после упорных боев, Ибрагим-паша
потерпел поражение и бежал в горы Синджар (в
Месопотамии), однако вскоре был убит преследовавшими
его турками. Лишившись своего предводителя, курдский
отряд сдался туркам [763, 1909, № 26, стр. 46].
Осенью 1908 г. и в начале 1909 г. крупные восстания
начались в Дерсиме, а затем среди курдов племени ха-
мевенди, обитавшего между Багдадом и Мосулом. Для
подавления восстания в эти районы младотурецкое пра-
вительство послало крупные военные силы под коман-
дованием Назым-паши, которому были предоставлены
неограниченные права для осуществления им же наме-
ченных мероприятий в трех вилайетах — Мосуле, Багдаде и
Басре. В начале 1909 г. карательным отрядам из армии
Назым-паши во главе с вновь назначенным вали Мосула
Фазиль-пашой с трудом удалось усмирить мосульских
курдов племени барзани и хамевенди [85, л. 15].
В донесениях русских дипломатов и военных агентов
содержится много материалов о курдских восстаниях в 1910
—1914 гг. {90, л. 37 об.]. Наиболее мощные восстания в
этот период охватили Дерсим, Битлис, Иракский Курдистан
и др. Эти восстания отличались от прежних волнений
курдов главным образом тем, что в этот период борьбы
курды подчас солидаризировались и объединялись с
другими народами Османской империи, боровшимися за
свое освобождение, — армянами, арабами и др.
Но курдское движение не всегда носило прогрессивный
характер. Восстания, вспыхнувшие в первые месяцы
188
после младотурецкой революции, объективно были нап-
равлены против революционных преобразований в Турции,
отвечали интересам крупных курдских феодалов — вождей
племен, заинтересованных в сохранении феодально-
клерикального деспотического режима. После свержения
Абдул Хамида курдская феодальная верхушка стала
ориентироваться на любого союзника — внутреннего и
внешнего, лишь бы он был врагом младотурецкой
революции и сохранил ее прежние привилегии 19.
Рядовой курд, принимая участие в восстании, имел в виду,
разумеется, прежде всего облегчение своего эко-
номического положения, а затем уже приобретение поли-
тических прав. Но как раз это не входило в расчеты вождей
племен — феодалов, которые под флагом национального
освобождения стремились сохранить привилегии,
полученные ими от султанов, и возможность по-прежнему
эксплуатировать свой трудовой народ. Однако, несмотря на
коренное различие между их классовыми интересами, в
условиях сохранения родо-племенного строя курдские
труженики, не имевшие тогда своих политических
организаций, шли на борьбу против младотурок под флагом
своих предводителей — ага, беев и др.
В первые месяцы революции курдские племена оказывали
активное сопротивление новому режиму, препятствовали
наведению порядка в городах и деревнях, ликвидации
султанской гвардии «хамидие», строительству дорог и школ
и т. п. «Все курды единодушно отказываются подчиниться
новому режиму, — писал в своем донесении Скрябин, — а
хамидийские полки, продолжая грабить народ, оказывают
вооруженное сопротивление сборщикам налогов, заявляя,
что не признают настоящего правительства» [70, л. 15—16].
Вожди различных племен всегда готовы были служить той
или другой стороне в зависимости от выгод, которые они
надеялись извлечь для своих личных интересов.
В дальнейшем, когда утвердился младотурецкий режим и
его ассимиляторская политика стала нетерпимой, курдское
движение приобрело демократический характер. Политика
младотурок в курдском вопросе не отличалась от политики
Абдул Хамида: они так же подавляли движение курдов
силой и всячески стремились использовать курдов в
качестве орудия для борьбы против на-
189
ционально-освободительного движения армян, арабов,
лазов и др. С этой целью младотурки всячески затягивали
дело, связанное с ликвидацией гвардии «хамидие»,
вступали в сговор с феодальной верхушкой курдских
племен20.
В этой связи любопытно сообщение в одном из архивных
документов: летом 1911 г. младотурецкий министр
финансов Джавид-бей и член комитета «Иттихад ве те-
ракки» Наджи-бей совершили путешествие по Анатолии «с
целью укрепления конституции и распространения
конституционных идей» {90, л. 267]. В это время они вели
переговоры с вождями курдских племен, в том числе с
Хюсейн-пашой21. В Эрзуруме им удалось убедить его в
«общности интересов всех мусульман». После свидания с
Джавид-беем Хюсейн-паша вступил в партию «Иттихад ве
теракки». Разумеется, вступление в младо-турецкую партию
известного курдского главаря произошло не добровольно, а
под нажимом и с определенным обещанием младотурецких
лидеров предоставить ему «свободу действий».
Наряду с этим младотурецкое правительство попыталось
«навести порядок» среди курдского населения путем
показного предоставления земель кочевым курдам. Чтобы
перевести кочевые курдские племена на оседлость,
правительство накануне войны создало специальную
комиссию под председательством офицера Ибрагим-эфенди
с центром в Селяхие.
Комиссия прибыла в Селяхие весной 1914 г., сразу же после
подавления восстания шейха Барзана. В архивном
документе сообщается, что она «встретила большие
препятствия среди старшин и беков, которым принадлежат
все земли, расположеные вдоль реки Диалы между Селяхие,
Сулеймание и персидской границей. Они оказывают
сильное сопротивление осуществлению этого проекта, так
как, чтобы отвести курдам земли, пришлось бы их
конфисковать у беков. Низшие классы, наоборот, отнеслись
сочувственно к проекту» {90, л. 565].
Курдские феодалы заявляли, что правительство якобы не
имеет никакого права отбирать земли у их «законных
владельцев». Когда же Ибрагим-эфенди нашел в турецком
законодательстве статью, гласящую, что земли, которые в
течение трех лет не обрабатываются, автоматически
признаются «мири», т. е. принадлежащими государству,
крупные землевладельцы во главе с Мах-
140
муд-пашой (из рода джаф), договорившись между собой,
решили всеми силами противиться конфискации земель,
ссылаясь на то, что вышеприведенная статья закона «не
относится к землям, на которых находятся пастбища».
Не ограничившись этим, курдские вожди, как сообщается
далее в донесении военного агента, предъявили комиссии
претензии в том, что их предки платили всегда только 1 на
40 (т. е. давали 1 барана из 40), между тем как в настоящее
время правительство берет с них по 3,5 пиастра с барана и
100 пиастров с палатки и теперь решило еще увеличить
налоги на 25% |[90, лл. 565—566].
Комиссия вернулась в Стамбул ни с чем. Один этот факт
лишний раз свидетельствует о том, как младотурки
относились к аграрному и национальному вопросам.
Отсюда можно также сделать вывод о классовых
взаимоотношениях внутри курдских племен, внешне вы-
ступавших под флагом национально-освободительной
борьбы. В результате всего этого к началу первой мировой
войны курдское освободительное движение потерпело
поражение.
* * *
Самым трудным звеном в национальной политике
младотурок в 1908—1914 гг. был армянский вопрос.
Победа революции и восстановление конституции вызвали
у армянского населения восторг и энтузиазм. Им казалось,
что исчезло «одно из самых острых противоречий старой
Турции — национальная и религиозная рознь» [326, стр.
41].
Во всех уголках империи некоторое время царствовал дух
братства и благожелательства. Армяне, так же как и другие
народы империи, встретили революцию «с большим
подъемом чувства и с широкими надеждами не только на
одно улучшение экономического положения, но и на
сравнения во всех правах с турками» (108, л. 32 об.].
Во многих городах турки вместе с армянами почтили
память павших жертв султанского произвола, «муллы в
тюрбанах и христианские священники обнимались на глазах
толпы мусульман и армян» [769, 31.VII. 1908]. Даже в
Лондоне армяне отпраздновали введение конституции
торжественным молебном в церкви, на котором
присутствовал, между прочим, и турецкий посол. После
191
этого небывалого случай многие армяне направились в
турецкое посольство и восторженно выразили вернопод-
данническую благодарность султану22.
Однако, как подметил проф. А. Ф. Миллер, «весна»
младотурецкой революции продолжалась недолго [326, стр.
42]. Наступило разочарование армян, и они стали
относиться с глубоким пессимизмом к своему будущему.
Реакционная великодержавная доктрина — пантюркизм,
ставшая официальной идеологией после революции 1908—
1909 гг., шла в противовес справедливым требованиям
армянских трудящихся о полном равноправии всех граждан
империи, о предоставлении Турецкой Армении автономных
прав.
Армяне, как и другие нетурецкие народы империи,
оказавшие огромную помощь победе революции, скоро
начали понимать, что обещания младотурок о националь-
ном равноправии не имеют ничего общего с действитель-
ностью. В одном из донесений штаба Кавказского военного
округа генеральному штабу русской армии говорится, что
спустя несколько месяцев после революции «часть армян
начала было готовить заявление константинопольскому
правительству с просьбой теперь же разрешить земельный
вопрос. Под этим заявлением успели собрать уже массу
подписей, но затем об этом узнали власти и арестовали
главных организаторов, а само заявление уничтожили» [90,
л. 249].
Отношения между армянами и младотурками все более и
более обострялись. В армянских газетах, особенно после
кровавых событий 13 апреля 1909 г., начали появляться
резкие статьи, критикующие политику правительства.
Но вместо того, чтобы сделать соответствующие выводы из
справедливых требований армянского народа,
младотурецкие лидеры стали прибегать к жестоким
репрессивным мерам.
В начале сентября в Эрзуруме было получено распоряжение
из Стамбула о закрытии всяких политических клубов и
собраний, кроме клуба партии «Иттихад ве теракки»,
поскольку существование таких клубов якобы «не
вызывается необходимостью, а, напротив, мешает ее работе,
отвлекая от важных дел массою неисполнимых просьб и
советов» [108, л. 33].
15 сентября в Эрзурум прибыл уполномоченный Комитета
«Иттихад ве теракки» майор Вахаб-бей, «который
192
с целью организовать отделения этого комитета среди
армянского населения должен был проехать из Эрзурума в
Муш, Ван, Битлис, Мосул, Диярбакыр, Алеппо, Дамаск и
Бейрут». Однако миссия Вахаб-бея провалилась. В
телеграмме младотурецкому комитету он сообщил, что «не
только народные массы, но и более интеллигентные лица
совершенно не подготовлены к новому политическому
строю» [108, л. 33].
После того как эти попытки комитета «Иттихад ве теракки»
потерпели поражение, младотурецкая пропаганда старалась
изобразить дело таким образом, будто речь идет не о
столкновении между интересами армянского народа с
младотурецкой верхушкой, а между мусульманами и
христианами вообще. Это, между прочим, не было новым в
национальной политике правящих кругов Турции: комитет
«Иттихад ве теракки» лишь продолжал испытанный прием
турецких султанов. Младотурки стремились не к решению
национальной проблемы, а к тому, чтобы любой ценой
сохранить целостность Османской империи и по-прежнему
держать в повиновении нетурецкие народы. Слабость
государственного аппарата толкала их на действия по
принципу «цель оправдывает средства».
Одним из таких средств было разжигание вражды между
курдами и армянами. Эта политика проводилась в разных
формах. В одном донесении русского вице-консула от 28
февраля 1911 г. говорится: «На днях была обнаружена
пропажа из Ванской крепости большого числа винтовок,
патронов и пороха, причем, как оказалось, из восьми
часовых, оберегавших кладовые, четверо бесследно
пропали. А так как, по наведенным мною справкам, исчезло
не менее 400 винтовок, около миллиона патронов и до 30
000 фунтов пороха, то следует предположить, что хищения
производились систематическим образом, не сразу, а, может
быть, в продолжении целых месяцев. Здесь все убеждены,
что в этом деле замешаны не только солдаты, но и офицеры,
что военные запасы были розданы для продажи курдам, и
что это хищение не лишено политической подкладки» [90,
лл. 187—188].
Разжигание национальной вражды в Турции было прежде
всего делом рук деятелей из комитета «Иттихад ве теракки»
и младотурецкой военщины.
Не последнюю роль в ухудшении межнациональных
отношений в Османской империи, следовательно, и в
13 Г. 3. Алиев
198
трагедии армянского народа, сыграла и политика лидеров
армянских организаций, главным образом партии
«Дашнакцутюн».
Положение в Турецкой Армении особенно усугубилось в
период и после триполитанской и балканских войн 1911 —
1913 гг. Потерпев поражения в этих войнах, правящие круги
Турции еще больше усилили репрессии против
освободительного движения армян. Во время этих войн
потерпела поражение официальная доктрина «осма-низм»
и, наоборот, усилилась более реакционная идеология
«пантюркизм», проповедующая объединение всех
тюркоязычных народов Востока, в том числе народов
Кавказа и Средней Азии.
Балканские войны имели и некоторые другие последствия
для Турецкой Армении: победа балканских стран
воодушевила армян, которые также стремились освобо-
диться от турецкого владычества, в то же время перед
армянами встали новые трудности — размещение му-
сульманских беженцев с Балкан — мухаджиров.
Дело в том, что с самого начала балканских войн
мусульманское население, обитавшее на Балканах, стало
эвакуироваться сперва в Стамбул, а через него в Малую
Азию.
Описывая трагическое положение этих мухаджиров и его
последствия для Турецкой Армении, Ваган Мина-хорян,
впоследствии член дашнакского парламента в Армении,
писал: «Турецкое беженство в результате балканской войны
возвращалось „домой" — окровавленное, пешком, с
тяжелой ношей и сгорбившейся спиной. Возвращалось со
злобой и жаждой мести. Против кого? Против всего мира,
против христианства. Прибыли в Константинополь, их
выгнали, прибыли в Смирну — выгнали и вот они в
Армении» [332, стр. 16]. Это еще более усугубило аграрный
вопрос в Турецкой Армении23.
Младотурецкие власти заставляли армян уступить часть
своих земель мухаджирам. Они использовали этот случай и
для того, чтобы добиться усиления мусульманского
элемента в восточных вилайетах за счет вытеснения оттуда
«неблагонадежного» армянского населения империи.
Обострение армянского вопроса дало империалистическим
державам Европы новый повод для вмешательства во
внутренние дела Османской империи с целью ее дележа.
194
3—24 июля 1913 г. в Стамбуле представители европейских
держав (Англия, Франция, Германия, Россия, Австро-
Венгрия и Италия) занимались согласованием проектов
реформ для Турецкой Армении, представленных
одновременно Россией и Турцией. На совещании, как и
раньше в подобных случаях, шла борьба между груп-
пировками держав — Антанты и Тройственного союза.
Кроме того, Англия и Франция, хотя являлись союзниками
России, по существу не поддерживали русский проект, видя
в нем усиление русского влияния в Малой Азии24.
Воспользовавшись создавшимся положением, в сентябре
1913 г. германское правительство внесло новый проект,
фактически не отличавшийся от турецкого. При этом
германский проект предоставлял турецкому правительству
полную свободу в деле выбора и проведения тех реформ,
«которые оно сочтет крайне необходимыми» [см. 143].
Наконец, 26 января 1914 г. в Стамбуле было подписано
русско-турецкое соглашение относительно реформ в
Армении, явившееся результатом долгих и сложных
переговоров между великими державами и Турцией.
Согласно выработанному проекту, вся Турецкая Армения
делилась на два округа, во главе которых ставились
генеральные инспектора, назначаемые турецким
правительством на десятилетний срок из числа иностранцев
по соглашению с великими державами. Инспекторам
предоставлялись широкие права фактического контроля в
своих округах над администрацией, юстицией, полицией и