Алиев Г.З. Турция в период правления младотурок
Подождите немного. Документ загружается.
то «подавил бы мятеж в самом зародыше, а если бы
министерство вовремя приняло надлежащие меры, бунт
можно было бы прекратить без кровопролития» [343, стр.
224]. Мятежники открыли здесь ружейную стрельбу, убили
нескольких кавалеристов и прохожих, разгромили
помещения комитета «Иттихад ве те-ракки» и его печатных
органов «Танин» и «Шура-и уммет».
Как в правительстве, так и в парламенте младоту-рецкие
лидеры оказались в затруднительном положении. Многие
депутаты-младотурки, в том числе председатель парламента
Ахмед Риза-бей, спаслись бегством. Джа-138
Вид-бей и Хюсейн Джахид-бей укрылись в русском по-'
сольстве, а затем бежали на русском пароходе в Одессу, где
пользовались гостеприимством генерала Толмачева [392,
стр. 115]. Остальные депутаты-младотурки бежали в
Салоники. Оставшиеся в здании парламента 30 депутатов
— сторонники переворота — решили выразить недоверие
правительству и послали к султану «специальную
парламентскую делегацию» в составе восьми человек. Идя
навстречу мятежникам, они избрали Исмаила Кемаль-бея
председателем парламента.
Правительство Хюсейна Хильми-паши было охвачено
паникой и растерянностью. Когда командир I корпуса
генерал Махмуд Мухтар-паша и начальник генерального
штаба маршал Иззет-паша, сторонники младотурец-кого
комитета, предложили подавить мятеж силой, великий
везир Хильми-паша счел это «опасным и рискованным» и
фактически капитулировал. «При подобных случаях,—
заявил он,— правительству ничего' не остается, кроме как
известить Его Величество султана о том, что оно не в
состоянии обуздать положение и ходатайствует об
отставке» [448, стр. 184].
Абдул Хамид II, несомненно, подготовленный к этим
событиям, поспешил выполнить требования мятежников,
вполне соответствующие его желаниям. Великим вези-ром
был назначен бывший министр иностранных дел в кабинете
Хильмй-паши Ахмед Тевфик-паша, а военным министром
— Этхем-паша. Вечером 13 апреля бунтовщики
возвратились в свои казармы и султанским указом все они
были «амнистированы». Характерно, что султан назвал их
«своими детьми» [343, стр. 225]. В беседе с Исмаилом
Кемаль-беем Абдул Хамид заявил, что, по его мнению,
«настоящее движение солдат и народа (?!) никаких других
целей, кроме укрепления конституционных порядков, не
преследует» [448, стр. 184].
Итак, превращенный в результате революции в кон-
ституционного монарха, Абдул Хамид снова, хотя и на
короткое вре^мя, восстановил свою неограниченную власть.
В донесении Зиновьева указывалось, что «восстановив свою
власть, султан немедленно потребовал возвращения
войсковых частей, удаленных на днях из Йылдыза. За
исключением министра иностранных дел Рифаат-паши,
новый кабинет составлен исключительно из старых
элементов, покорных султану» [136, т. 45, стр. 31].
139
Мятежные солдаты в течение 48 часов праздновали победу,
занимаясь мародерством. Фактически в течение этого
времени столица была в их руках. «У солдат было много
денег,—писал очевидец событий,—и они швыряли ими;
каждый наблюдатель видел, что организаторы заговора
затратили немалую сумму, чтобы купить поддержку со
стороны армии. Как многие солдаты признались
впоследствии, их соблазнили денежными подарками и
увлекли на ложный путь лживые проповедники,
обращавшиеся к ним во имя религии» [343, стр. 226].
Так завершился контрреволюционный мятеж, подго-
товленный крайне реакционными силами во главе с
ультрароялистами, духовенством и с помощью партии
«Ахрар», выразительницей" интересов турецкого полу-
феодально-клерикального землевладения и инонацио-
нального компрадорско-ростовщического капитала38.
Любопытно, что в ряде работ турецких авторов, особенно в
последнее время, делаются попытки реабилитировать
истинных виновников «событий 13 апреля» и переложить
основную вину на комитет «Иттихад ве теракки». В этом
отношении особо выделяется работа Джевата Рифата
Атилхана [см. 460, стр. 195], выступающего в качестве
апологета реакционного духовенства и абдулха-мидовской
тирании. «Анализируя» события 13 апреля, Атилхан пишет,
что якобы «это восстание было направлено против
невежества и гнета, к свету и знаниям». Причину мятежа он
видит в «оскорблении нации и ее религии» [460, стр. 8].
Подобные утверждения, несомненно, далеки от исто-
рической истины и имеют целью во что бы то ни стало
оправдать реакционную роль мусульманского духовенства
и «турецкого Николая II» — Абдул Хамида II.
Как указывалось выше, младотурки после мятежа 13 апреля
бежали в свое «старое гнездо» — Салоники. Они оказались
и на этот раз подготовленными к событиям и не
растерялись. Они хорошо понимали, что сопротивление
военному путчу можно организовать толь-до в Салониках и
Адрианополе, где гарнизоны были верны им; В Салониках
комитет собрал преданных ему офицеров и, пользуясь
поддержкой своих единомышленников, занимавших
ответственные посты, стал стягивать
140
гуда верные себе воинские части. Там же обсуждался и план
действий.
В телеграмме управляющего русским гражданским
агентством в Македонии Петряева послу Зиновьеву от 15
апреля 1909 г. сообщалось, что «младотурецкий комитет
заседает беспрерывно... Решено не признавать нового
правительства в Константинополе. Полученному от султана
телеграфному заверению о неприкосновенности
конституции офицеры третьего корпуса^не придают ника-
кой веры. Идут переговоры с третьим корпусом о
совместном движении в Константинополе. Первые отряды
войска приготовлены к отправке отсюда сегодня ночью. Из
Монастыра ожидается прибытие майора Ния-зи с 15
батальонами. В случае успеха младотурки предполагают
свергнуть султана» [136, т. 45, стр. 31].
Не только в Македонии, но и во всей стране поднялась
волна гнева и возмущения контрреволюционным
переворотом. Демократические силы еще раз поддержали
младотурок, вновь объединившись перед лицом серьезной
опасности. Обращение младотурецкого комитета ко всем
патриотам, как пишет А. Сарру, было воспринято
македонским населением, как мусульманским, так и
христианским, «с большим энтузиазмом и чувством
подлинного патриотизма» [739, стр. 100].
По,свидетельству того же автора, за несколько дней в
городах Македонии в отряды записались тысячи волонтеров
всех народностей. Революционные четы Сандан-ского и
отряд федаев Ниязи-бея снова встали на защиту
революционных принципов. Присоединение этих сил к
младотурецкому комитету значительно подняло авторитет и
влияние комитета, как единственной в то время
организации, имевшей силу и способной обуздать реак-
ционные элементы.
Однако главной ударной силой младотурок по-прежнему
были Салоникский и Адрианопольский корпуса,
составившие основу 100-тысячной «армии действия»
(«харекет ордусу») под командованием генерала Махмуда
Шевкет-паши.
С выступлением «армии действия» против контррево-
люционного мятежа 13 апреля начался второй период
революции.
16 апреля 1909 г., когда в Стамбуле реакция торжествовала
победу, первые эшелоны III (Салоникского) корпуса
численностью 1300 человек под командованием
141
майора Мухтар-бея и Галйп-бея уже находились на пути к
столице [136, т. 45, стр. 34]. Прибыв к Чаталдже, они не
встретили сопротивления местного гарнизона и овладели
главным фортом — Хадем-кёй. Вскоре и главные силы
«армии действия» подошли к окрестностям Стамбула.
Султан послал к войскам парламентеров в составе
военачальников и представителей духовенства во главе с
Хуршит-пашой, которые пытались убедить младоту-рецких
лидеров в том, что якобы последние события были только
недоразумением и что гарнизон столицы не противостоит
македонской армии [763, 1909, № 25, стр. 78]. В донесении
Зиновьева сообщалось, что руководители «армии действия»
заявили посланцам султана о необходимости обеспечить
конституцию и свободу действий палаты депутатов, а также
наказать зачинщиков последнего военного выступления, но
от предъявления более точных условий уклонились.
«Фактически,— пишет посол,— они отказываются от
всяких переговоров с правительством» [136, т. 45, стр. 35].
17 апреля правые партии в Стамбуле огласили «совместную
декларацию» о создании так называемой Османской
союзнической миссии (Хейет-и мюттефика-и османие)
якобы «для защиты принципов конституционных порядков»
[448, стр. 186].
Однако эти маневры не могли изменить ход событий, и
«армия действия» продолжала наступать на Стамбул. 18
апреля отдельные части армии заняли железнодорожную
станцию Кючюкчешме, а салоникский жандармский
батальон — станцию Ешиль-кёй (Сан-Стефано). 19 апреля
было опубликовано воззвание (из девяти статей) Хюсейна
Хюсни-паши, одного из руководителей «армии действия», в
котором содержалось категорическое требование
младотурок о безоговорочной капитуляции мятежников
[448, стр. 186]. Очевидец этих событий, английский
профессор В. Рамсей впоследствии писал, что «младотурки
поняли свою ошибку, допущенную в июле
1908 г., и не намерены были повторять ее
вновь. Или султан, или младотурки... Так обстояло дело в
апреле
1909 г.» [735, стр. 25).
Либералы изменили младотуркам и перешли на сторону
султана, который стремился уничтожить не только
младотурок, но и либералов. Таким образом, вопрос
сводился к борьбе между реакционными силами и мла-
дотурецким комитетом «Иттихад ве теракки». Последний
142
был «полон решимости сурово наказать своих врагов» [735,
стр. 25].
Однако младотурки стремились войти в Стамбул без
кровопролития, чтобы избежать гражданской войны39.
Руководители комитета в своих выступлениях утверждали,
что все «друзья свободы» должны на время оставить свои
партийные счеты и объединиться для спасения кон-
ституции; что касается военных действий, то этим якобы
должна заниматься армия, которой «никакого дела нет ни
до политики, ни до партии. Это армия нации, и, вступив в
столицу, она должна объявить военное положение и строго
наказать изменников, соблазнивших солдат и
использовавших их в своих реакционных целях». Армия
младотурок остановилась у стен столицы. Правда, на
соглашение с представителем Стамбульского гарнизона,
начальником штаба Назым-пашой главнокомандующий
«армией действия» не пошел, выразив сомнение в том, что
Назым-паша сумеет обуздать разбушевавшуюся солдатскую
массу Стамбульского гарнизона.
22 апреля в Сан-Стефано, захваченном «армией действия»,
собралось так называемое национальное собрание—
совместное тайное заседание палаты депутатов и сената под
председательством Саид-паши для обсуждения условий
командования «армии действия», выдвинутых в телеграмме
Махмуда Шевкет-паши султану Абдул Хамиду II. В
телеграмме говорилось, что «вследствие распущенности в
султанской гвардии могущество правительства было
совершенно уничтожено и что его армия призвана
восстановить порядок в столице». В конце телеграммы
Шевкет-паша заявлял «о своем полном почтении к особе
Его Величества» [763, 1909, № 25,
стр. 81].
Абдул Хамид поспешил отметить, что «при настоящих
обстоятельствах дело касается не столько его особы,
сколько средств к избавлению страны от тех мук, которыми
она страдает». При этом он заявил, что обвинение против
солдат в том, что они были подкуплены, является очень
важным, а потому крайне необходимо произвести серьезное
следствие. Далее хитроумный султан добавил, что «если
солдаты получили деньги, чтобы принять участие в
политических распрях, нельзя себе представить, сколько
произойдет от этого зла» [763, 1909, № 25, стр. 81].
Но дело в том, что именно агенты султана пытались
143
подкупить солдат революционной армии, как об этом
впоследствии сообщал В. Рамсей [735, стр. 49]. По словам
того же автора, «план обороны султана основывался также
на вмешательстве европейских держав и на оккупации ими
Константинополя» [735, стр. 46]. Но В. Рамсей, явно
защищая интересы английских колонизаторов, заранее
оговаривает, что Англия якобы не была при-частна к этим
событиям, хотя и признает, что «ожесточенная борьба
между англичанами и немцами за влияние в
Константинополе сильно мешала установлению мира и
порядка в стране» [735, стр. 29]. Еще задолго до апрельских
событий Э. Грей в письме английскому послу в -Стамбуле
выражал опасения за последствия, которые могли
произойти в английских колониальных владениях на
Востоке вследствие «упрочения революционных ин-
ститутов в Турции» [151, т. 5, стр. 263].
Не отставала от Англии и Франция. В дни контрре-
волюционного мятежа французское правительство, обес-
покоенное враждебной пропагандой некоторых младо-
турецких газет против «Режи», попыталось объединить
действия западных держав в отношении младотурок. 22
апреля французский министр иностранных дел Пи-шон дал
инструкцию послам в Вене и Берлине согласовать с
Австрией и Германией вопрос о совместном меморандуме,
«адресованном младотуркам с требованием твердой
гарантии к иностранным капиталам, помещенным в
Османской империи» [цит. по: 207, стр. 141].
Поддержка европейскими державами Абдул Хамида против
младотурок подтверждает ленинские слова о том, что «на
деле ни одна европейская страна, называющая себя
демократией, ни одна европейская буржуазная партия,
именующаяся демократической, прогрессивной, ли-
беральной, радикальной и т. п., не доказала ничем своего
действительного желания помочь турецкой революции, ее
победе, ее упрочению» [20, стр. 222].
Однако объединенный фронт внутренней и внешней
реакции не смог спасти трон кровавого султана. Опасаясь
прямой военной интервенции западных держав в поддержку
Абдул Хамида, младотурки на этот раз серьезно готовились
к штурму цитадели тирании и деспотизма. Они
предприняли меры «для подавления мятежа и недопущения
какого-либо вмешательства со стороны европейских
держав» [735, стр. 48].
Следует, однако, отметить и тот факт, что прямая
144
военная интервенция в турецкие дела оказалась невоз-
можной главным образом из-за империалистических
противоречий между самими европейскими державами. В
то же время они не могли не видеть растущую с каждым
днем непопулярность султана. По словам В. Рам-сея,
каждая держава в отдельности решила, что, «поддерживая
младотурок против султана, можно получить гораздо
больше, чем от поддержки старого режима» [735, стр. 76].
Нельзя не согласиться с В. Рамсеем и в том, что «Германия
поддерживала султана до поры до времени, т. е. до тех пор,
пока тот обладал наивысшей властью. Но когда она
убедилась, что не получит ничего от поддержки султана,
пересмотрела свою политику» [735, стр. 76].
22 апреля 1909 г. главная ударная сила младотурок—
«армия действия», состоявшая из регулярных частей и
большого числа добровольцев, вплотную подошла-к стенам
столицы. В ее рядах чувствовался дух решимости и
твердости. По свидетельству В. Рамсея, «солдаты
регулярной армии Шевкет-паши, а также добровольцы,
одетые в самое разнообразное, потрепанное об-
мундирование, часто повторяли слова: „У старца Хамида
дни сочтены" („Баба Хамид битти")» [735, стр. 76]. Когда
стало известно, что телеграф и все средства транспорта
находятся под контролем революционных войск, в
Стамбуле началась паника. Главари мятежа и дворцовые
шпионы решили бежать из столицы на кораблях флота,
которым тогда фактически командовал английский адмирал
Кемпбелл. До 22 апреля, когда «армия действия» уже в
полном составе начала стягиваться к столице, корабли
покинули свои стоянки и ушли в открытое море «для
проведения учебных маневров». К вечеру стало известно,
что флот «изъявил желание содействовать революционным
войскам» [735, стр. 62]. В пятницу, 23 апреля, Абдул Хамид
явился на свой последний селямлык40. В тот же день
«армия действия» четырьмя колоннами начала наступление
на Стамбул. Военная операция по разгрому мятежников
проводилась по заранее составленному плану [448, стр.
187]. Левый фланг армии к вечеру занял господствующие
над городом высоты, а правое крыло с боем захватило
расположенные в пригороде воинские казармы «Давуд-
паша» и «Рахми»41.
10 Г 3. Алиев
145
По свидетельству историка Ахмеда Рефика, генеральное
сражение началось утром 24 апреля. Оно длилось несколько
часов. К вечеру были захвачены крупные воинские казармы
«Таксим кышла», «Таш кышла» с их арсеналами, а батареи
Махмуда Шевкет-паши уже угрожали бомбардировкой
Иылдыз-киоску, окруженному отрядом Энвер-бея [631, стр.
62]. Батальоны Ниязи-бея в это время атаковали в наиболее
трудных местах. Отчаянное сопротивление оказал гарнизон
казармы «Сели-мие» на малоазиатском берегу Босфора.
Мятежники, видимо, ожидая сурового наказания, «хотели
дорого продать свою жизнь» [85, л. 5].
Артиллерийским огнем было подавлено сопротивление
охраны военного министерства и султанской кавалерии,
только что вернувшейся из селямлыка. 26 апреля Стамбул
полностью находился под контролем армии генерала
Махмуда Шевкет-паши. В отличие от солдат мятежных
частей, которые все время занимались в столице
мародерством, в «армии действия» господствовали
«порядок, уверенность и революционный энтузиазм» {735,
стр. 95].
По мнению В. Рамсея, «если бы штурм города был отложен
хотя бы на один день, было бы очень поздно предотвратить
величайшую резню в истории, венчавшую зверства режима
Абдул Хамида» [735, стр. 95]. В назидание реакционным
кругам младотурки повесили на площадях столицы многих
мятежных солдат. 26 апреля был объявлен приказ Махмуда
Шевкет-паши о введении в Стамбуле военного положения.
Реакционное движение 13 апреля 1909 г. было подавлено
сравнительно легко потому, что страна нашла в себе
достаточно здоровых, передовых сил, чтобы смять мятеж
людей, лишенных всякого идеала и действовавших на
деньги дворцовой камарильи.