Алиев Г.З. Турция в период правления младотурок

Подождите немного. Документ загружается.

Разоблачая фарисейскую политику этих кругов,

114

французский социалист Жан Жорес писал в газете

«Юманите»: «Не следует верить в искренность приема

Европой турецкой революции; она ей улыбается, но вы-

нужденной улыбкой алчущего наследника, который,

внезапно увидев „больного человека" (т. е. Турцию.— Г.

А.} помолодевшим и выздоровевшим после болезни, от

которой он ждал смерти, дающей возможность ограбления»

[782, З.УШ.1908].

Итак, 24 июля 1908 г. восстановлением конституции 1876 г.

кончилась «бескровная» младотурецкая революция.

Следует отметить, что младотурецкая революция

закончилась полупобедой. В этой связи В. И. Ленин писал:

«В Турции одержало победу революционное движение в

войсках, руководимое младотурками. Правда, эта победа —

полупобеда или даже меньшая часть победы, ибо турецкий

Николай Второй отделался пока обещанием восстановить

знаменитую турецкую конституцию. Но такие полупобеды

в революциях, такие вынужденные скоропалительные

уступки старой власти являются вернейшим залогом новых,

гораздо более решительных, более острых, вовлекающих

более широкие , массы народа, перипетий гражданской

войны» [18, стр. 177].

Однако подобные перспективы не входили в расчеты

младотурецких лидеров. Для них смысл революции за-

ключался в том, чтобы добиться установления власти

национальной буржуазии, интересы которой они пред-

ставляли.

Еще накануне выступления Ниязи-бея один из руководящих

деятелей партии «Иттихад ве теракки» Ахмед Риза-бей в

беседе с корреспондентом газеты «Юманите» признал, что

«он и его друзья вовсе не настаивают на полном проведении

демократических начал в Турции. Там это явно

невозможно... Партия „Иттихад ве теракки" стремится к

возрождению конституции 1876 г. посредством

справедливости, свободы и порядка... Все турецкие

подданные должны иметь равные права и обязанности...

Большего партия не желает». Далее он заявил, что

младотурки «будут уважать все права иностранцев» [782,

26.УП.1908].

В первое время после победы революции младотурки не

только не сформировали новое правительство, но и не

изъявили желания войти в состав кабинета Саид-паши.

Объясняя эту тактику комитета «Иттихад ве

115

Тёраккй», д-р Назым-бей заявил, чтб осйбватёлй Младб-

турецкого комитета ради свободы и прогресса (?!) не будут

добиваться .никаких должностей, не исключая и званий

депутатов. По его словам, младотурки «не хотят также

денег». Назым-бей в категорических выражениях

утверждал, что «младотурки не желают править, а только

стоять на страже и контролировать» [769, 17.УШ.1908].

Говоря об отношении комитета к султану, Назым-бей

отметил, что «комитет поставил султана в положение, при

котором он ему не может вредить... Для нас важно удержать

его на престоле, так как не хотим слишком потрясти страну

и обострить кризис... Теперь для нас главное — во что бы то

ни стало покончить с европейским вмешательством» [769,

17.УШ.1908].

Как видно, младотурки, не желая открыто брать в свои руки

власть, хотели пользоваться ею, оставаясь в стороне. Иначе

говоря, они стремились управлять страной, не неся при этом

ответственности. Разумеется, что такая линия комитета

была не только ошибочной, но и вредной с точки зрения

государственных интересов.

В те дни младотурецкий комитет настаивал лишь на

удалении с руководящих постов наиболее скомпромети-

рованных деятелей старого режима. Кабинет Саид-паши,

сформированный 22 июля, состоял в основном из сторон-

ников старого режима, считавших, что восстановлением

конституции султан сделал просто ловкий шахматный ход,

лишив революцию массовой народной поддержки, и что

при первом же удобном случае «опять восторжествуют

старые порядки» [769, 17ЛШ1.1908].

Партия «Иттихад ве теракки» не ставила перед собой задачу

уничтожения деспотической монархии Абдул Хамида. Она

с самого начала революции объявила личность султана-

халифа выше всякой ответственности. Младотурецкая

пропаганда утверждала, что во всех бедствиях, выпавших

на долю страны, виноват не султан, а сановники и

вельможи, прикрывавшиеся его именем; младотурки якобы

вывели его из заблуждения, и он горько сожалеет о вреде,

причиненном ему советниками; личность падишаха-халифа,

живого символа национального и государственного

единства турок, неприкосновенна. Тот же Ахмед Риза-бей,

по словам Рене Пинона, как-то сказал: «Моя любовь к

отечеству заставляет меня не подозревать добросовестности

султана» [351, стр. 138].

116

Вместе с тем следует отметить, что младотурки не доверяли

султану. «Иттихад ве теракки» опирался на армию, но

ударной силой комитета были лишь македонские части. На

поддержку стамбульских войск, сохранивших в известной

мере преданность султанскому правительству, комитет не

рассчитывал и поэтому и после провозглашения

конституции сохранил местом своего пребывания Салоники

15. Все усилия младотурок теперь были направлены на

упрочение своей организации: во многих городах империи

(в том числе и в Стамбуле) были созданы новые филиалы

комитета, возникла и официозная пресса партии. К этому

времени «Иттихад ве теракки» стала чрезвычайно

разветвленной организацией, все нити которой сходились в

центральном комитете партии.

В народных торжествах по случаю восстановления

конституции младотурки не без оснований видели стрем-

ление народных масс добиться серьезных социально-

экономических и культурных преобразований. Считая

задачи революции выполненными, младотурки направили

острие своей пропаганды на примирение классовых

противоречий, на заигрываниг с империалистическими

державами.

«Вот уже 32 года,— говорилось в воззвании младо-гурок по

поводу провозглашения конституции,— как некоторые из

наших вилайетов отторжены от нашей родины, а остальные

залиты кровью. Вот уже 32 года, как 35 миллионов людей

подвергаются гонениям, словно стадо животных, не

вызывая сострадания человечества. Вот уже 32 года, как

семена вражды брошены в среду наших соотечественников,

как мы подверглись изгнанию— одни отправлялись в

ссылку, другие были брошены в тюрьму... Целых 32 года!

Отныне мы освобождены от кровавых когтей, которые

погружали в сердце нации восемь или десять изменников,

пытавшиеся управлять во имя лжи, вероломства и позора.

Благодаря аллаху, комитет „Иттихад ве теракки" объединил

под своим знаменем всех братьев единой родины. Будем же

любить друг друга и работать сообща над освобождением

родины. Надо, чтобы впредь всякий был свободен, радостен

и горд».

Далее в обращении комитета давались «советы» всем

подданным империи: «Пусть никто не посягает на

имущество и жизнь другого. Любите других. В частно-

117

ети, имущество, честь и жизнь иностранцев, живущих в

нашей стране, да будет под вашей охраной. Постараемся

оставить хорошую репутацию в истории и в потомстве,

работая над спасением родины честно, в порядке и с

доброжелательством» [799, З.УШ.1908].

В циркуляре комитета, адресованном всем редакциям газет,

указывалось на нежелательность публикаций «статей

несдержанных и способных оскорбить самолюбие всех

классов» [53, л. 147].

Следуя этим советам, такие влиятельные газеты, как

«Сабах» («Утро»), «Цкдам» («Упорство»), «Сервет-и

Фюнун» («Сокровищница наук») и другие, призывали народ

«забыть старые невзгоды и не предаваться мести, а всем

сплотиться в труде, чтобы обеспечить будущее родины»

[797, 7.УШ.1908]. Газета «Сабах» в явном противоречии с

фактами писала, что якобы «султан отменил конституцию

на 30 лет только потому, что хотел подготовить к ней свой

народ. Последний теперь совершенно подготовлен и

доказательством этому служит тот общий энтузиазм, с

которым народ встретил конституцию» [797, 27.УП.1908].

Такая пропаганда была на руку Абдул Хамиду. Во время

первого после провозглашения конституции селям-лыка

султан заявил: «Я люблю свой народ, но изменники до сих

пор меня обманывали. Отныне народ будет жить со мной и

я с ним. Я уверен в его верности» [797, 29.УП.1908].

Будучи вынужден согласиться на восстановление кон-

ституции ввиду невозможности предотвратить дальнейшее

нарастание революции, султан быстро приспособился к

обстоятельствам и даже решил приписать себе роль

«восстановителя» конституции.

«Вскоре по вступлению моем на престол,— говорил он

русскому послу Зиновьеву,— некоторые из моих министров

посоветовали мне ради обеспечения благосостояния моей

империи даровать конституцию. Я согласился на это, но

после нескольких заседаний законодательных палат я

убедился, что мои подданные еще недостаточно созрели и

не в состоянии пользоваться правами, обеспечиваемыми им

конституцией, вследствие чего я и решился приостановить

действие последней. Узнав в недавнее время, что часть

моих подданных до-магается восстановления

конституционного образа правления, я вновь посоветовался

с моими министрами,

118

которые уверили меня, что, благодаря моим непосредст-

венным заботам о поднятии народного образования, на-

селение моей империи уже достаточно созрело. Эти со-

ображения и побудили меня согласиться на применение

приостановленной в начале моего царствования консти-

туции» [83, лл. 6—7].

28 июля 1908 г. шейх-уль-ислам Джемаледдин Эфенди

официально известил комитет «Иттихад ве теракки» и

население империи о том, что Абдул Хамид принял присягу

в верности конституции [448, стр. 161].

Следует отметить, что младотурецкая конституция

сохраняла за султаном такие значительные права, как право

назначения великого везира, шейх-уль-ислама, военного и

морского министров, сенаторов, роспуска палаты депутатов

и т. д. Султан являлся главнокомандующим вооруженными

силами, имел право объявлять войну и заключать мир. В ст.

4 конституции говорилось: «Великий халиф, покровитель

мусульманской религии, Его Величество султан является

падишахом всех османцев». Кроме того, в начале августа

1908 г. комитет «Иттихад ве теракки» в специальном

воззвании к народу сообщил, что «отныне комитет не

намерен вмешиваться в дела правительства, и призывал

народ подчиняться падишаху и его правительству» [448,

стр. 165].

Совпадение по ряду вопросов интересов султанского дворца

и турецких буржуазных националистов, обусловленное

недостаточной зрелостью капиталистических отношений в

стране и другими факторами, лишь отсрочило крушение

Османской империи. Известно, что, характеризуя подобную

политику в жизни отдельных стран, К. Маркс гневно

замечал: «С подобным же успехом можно было бы

попытаться приостановить на определенной стадии гниение

трупа павшей лошади и предотвратить его полное

разложение» [1, стр. 5].

Каковы же были результаты практической деятельности

младотурок?

Младотурецкая пропаганда утверждала, что консти-

туционный образ правления избавит Турцию от вмеша-

тельства иностранных держав и создаст «атмосферу сво-

боды». Благодаря конституции, утверждала она, в бли-

жайшее время Турция превратится в современную евро-

119

пейскую державу, управляемую конституцией и законами,

основанными на принципах равноправия и братства. При

этом особо подчеркивалось значение ст. 8 и 17 конституции

16.

Младотурки убеждали массы, что основанная ими «новая

Турция» будет развиваться по пути прогресса за счет

собственных средств, без иностранных займов, и в

результате экономического развития граждане империи

получат благополучие, а государство — полную

экономическую и политическую независимость.

Рост общего благосостояния, уверяли они, положит конец

многовековым столкновениям, которые «несправедливо

квалифицируют как расовую и религиозную борьбу», тогда

как это была борьба за существование, носившая характер

экономических и социальных конфликтов [799,

17.УШ.1908].

Вслед за провозглашением конституции по требованию

младотурок было издано султанское ираде об амнистии

участникам революционного движения. Амнистия

распространилась на 40 тыс. политических заключенных и

эмигрантов [117, л. 13 об.]. Но еще задолго до этого во

многих городах империи население освободило из тюрем

большую часть политических заключенных [469, т. 1, стр.

241]. Народ явочным порядком освободил ненавистного

султану Фуад-пашу, которому в Стамбуле была устроена

восторженная встреча. Выступив на митинге в саду

«Таксим», Фуад-паша произнес речь, направленную против

султанского режима и окончившуюся словами «долой

тиранию!» [769, 5ЛШ1.1908].

3 августа 1908 г. из Салоник в Стамбул прибыла

специальная делегация комитета в составе Талаат-бея,

Джавид-бея, Джемаль-бея, Хафыз-бея, Хюсейн-бея и

Рахми-бея для переговоров с султаном и его правитель-

ством по ряду вопросов [618, стр. 148]. По поручению

великого везира Саид-паши правительственную делегацию

возглавил бывший великий везир Кямиль-паша.

Посланники комитета настаивали на том, чтобы было

образовано конституционное правительство или, по край-

ней мере, изменен состав кабинета Саид-паши [448, стр.

163].

Как пишет Рашит Фаик Унат, два члена младотурец-кой

делегации встретились с султаном, который им заявил, что

вся нация принадлежит комитету «Иттихад ве теракки», и

он, султан, вправе считать себя президентом

120

этого комитета. «Давайте же,— обратился султан к своим

собеседникам,— потрудимся вместе рука об руку на благо

родины» [448, стр. 163].

Переговоры кончились своего рода компромиссом:

младотурки еще раз подтвердили свое намерение сохранить

власть султана как конституционного монарха, а

правительство обязалось выполнить требования мла-

дотурецкого комитета по ряду вопросов внутренней

политики.

;

Под нажимом комитета правительство вынуждено было

издать циркуляр о ликвидации султанской тайной полиции,

распустить 30-тысячную армию доносчиков, разогнать

наиболее скомпрометированных людей из султанской

камарильи, как, например, второго секретаря султана Иззет-

пашу, министра сельского хозяйства Се-лим-пашу

Мельхамэ, его брата Неджипа Мельхамэ, бывшего военного

министра Риза-пашу, основателя системы военного

шпионажа Исмаил-пашу и других. Было сообщено, что «все

старые служащие, замешанные в грязных делах, заменены

сторонниками младотурок» [790, ЗО.УП1.1908]17. В числе

смещенных, оказались губернаторы вилайетов Хиджас —

Ахмед Ратип-паша, Эрзурум — Абдулвахап-паша, Трабзон

— Ферид-паша, Кастамону — Фуад-паша, Бейрут —

Мехмед Али-беи, Адана — Бахри-паша и др. Ряд

сановников, таких как вали Бурсы, молочный брат Абдул

Хамида Фехим-паша, главный адъютант султана Кабасакал

Мехмет-паша и других лиц, известных своим темным

прошлым, толпа линчевала [см.: 600, стр. 5; 448, стр. 164].

В результате этих мер был нанесен решительный удар по

дворцовой камарилье и султанской администрации в

вилайетах, запятнавших себя многочисленными

злоупотреблениями и хищениями. Кроме того, были аре-

стованы первый секретарь султана Тахсин-паша, бывшие

министры Риза-паша (военный), Хасан Рахми-паша

(морской), Мемдух-паша '(внутренних дел), главный

начальник артиллерии Зеки-паша и некоторые другие менее

значительные лица.

Следовало ожидать, что новое турецкое правительство,

пришедшее к власти в результате победы революции и

безусловно находившееся под влиянием центрального

комитета «Иттихад ве теракки», будет руководствоваться

духом правосудия по отношению к обвиняемым, но на деле

оказалось иначе. Некоторым заключенным

121

предложили с целью избавиться от ответственности за свои

преступные деяния внести в государственную казну (в кассу

пожертвований «Иттихад ве теракки», организованную 6

августа 1908 г.) определенную сумму денег и возвратить

имения, незаслуженно пожалованные им султаном. Это

беспрецедентное решение было принято младотурецким

комитетом 13 августа 1908 г. Бывший военный министр

Риза-паша уплатил 100 тыс. лир и возвратил недвижимое

имущество приблизительно на такую же сумму. Зеки-паша

также согласился отказаться от имений, оцениваемых в 100

тыс. лир. Столько же внес бывший морской министр Хасан

Рахми-паша [см.: 83, л. 26 об.; 448, стр. 166].

Младотурецкие газеты того времени настойчиво

утверждали, что и сам султан внес в кассу 4 млн. лир из

«своих собственных сбережений» [799, 29.УШ.1908].

Сделки комитета с преступниками и казнокрадами, хотя они

и были обусловлены необходимостью пополнить

опустевшую казну государства, разумеется, были позорным

актом.

Некоторые ограничительные меры были приняты

комитетом и в отношении султанского дворца. Сущест-

вовавшая во дворце Йылдыз Верховная военная комиссия,

имевшая огромное влияние на военное и морское

министерства, а также Главное артиллерийское управление

были упразднены. Все члены комиссии и управления (всего

64 человека) были переданы в распоряжение военного

министерства, а все руководство вооруженными силами

фактически было сосредоточено в руках великого везира.

Была упразднена также военная канцелярия султана, а ее

начальник Абдулла-паша был назначен командиром IV

корпуса. По данным газеты «Икдам», из 390 адъютантов

султана 360 были уволены и переданы в распоряжение

военного министерства [799, ЗО.УШ.1908]. Из

многочисленных придворных чинов при Абдул Хамиде

остались лишь его секретарь Али Дже-ват-бей и камергеры

Нури-паша и Эмин-паша. Комитет заставил султана

значительно сократить расходы дворца, часть которых

ранее покрывалась из государственных доходов. Около 200

упряжных лошадей, принадлежавших султану, были отданы