Алиев Г.З. Турция в период правления младотурок

Подождите немного. Документ загружается.

отчаянно-отважное предприятие в сопровождении не-

большого отряда партизан, то все участники предприятия

дали клятву не возвращаться к своим семьям до тех пор,

пока Турция не станет свободна; перед уходом они

простились с теми, кого любили, не зная, увидят ли их

опять, потому что у них было только два исхода: победа или

смерть» [343, стр. 104].

К отряду Ниязи-бея кроме турок присоединились

албанские, македонские, болгарские, сербские, греческие

четники. Восстание охватило также распропагандирован-

ные младотурками военные гарнизоны в Салониках, Мо-

настыре, Ускюбе и др.

В революционных отрядах Ниязи-бея в отличие от

султанских войск была установлена крепкая, сознательная

дисциплина. Категорически запрещалось мародерство. За

продовольствие расплачивались деньгами или выдавали

расписки, которые предъявлялись сборщикам налогов в

качестве официальной правительственной квитанции об-

оплате части причитаемых налогов. Сборщиков,

являвшихся сторонниками султанского режима, вынуждали

принимать эти расписки под угрозой смертной казни. По

сообщению русского консула в Монастыре, в ряде районов

Европейской Турции расписки Ниязи-бея выполняли

функции денег наравне с правительственными денежными

единицами [136, т. 43, стр. 17—18]. „

В речи перед федаями Ниязи-бей призвал их «уважать честь

всех жителей, независимо от национальности и

вероисповедания, никого не притеснять и ничего не красть,

целиком посвятить себя борьбе за спасение отечества» [622,

стр. 174—175]. По поводу этого выступления комитет

«Иттихад ве теракки» писал Ниязи-бею: «То, что вы не

нарушаете прав христиан, а, напротив, предлагаете им союз

в совместной борьбе, произвело самое лучшее впечатление

на иностранцев. Если вы будете продолжать эту линию и в

дальнейшем, то для жалоб иностранцев никогда не будет

повода, а, наоборот, они будут относиться к нам весьма

благосклонно» [622, стр. 175].

Особую активность проявили албанские четы во главе с

Джерджисом. В донесении управляющего русским

гражданским агентством в Македонии Петряева от, 6 июля

1908 г. сообщается, что революционно настроенные

военные власти установили тесную связь каксмла-

дотурецкой партией, так и с албанскими революционными

комитетами, действующими на юге Монастырского

вилайета (в Ресне, Преспё, Прилепе, Курушеве, Охриде и

Корице) и выработали совместный план действий [136, т.

43, стр. 12]. Далее Петряев пишет: «Как я знал дове-

рительным путем, главари албанского революционного

комитета в Корице решили оказать бежавшим офицерам-

младотуркам широкое содействие деньгами и людьми и

предоставить в их распоряжение шайки албанцев для

действия против турецкого правительства» [136, т. 9, стр. 53

—54].

Таким образом, в результате правильной тактической и

политической линии Ниязи-бея отдельные революционные

элементы, несмотря на многолетнюю, искусственно

разжигаемую властями межнациональную рознь,

объединили свои усилия для совместной борьбы против

тирании.

Э. Найт пишет, что в первые же дни после выступления

Ниязи-бея к его отряду «направлялись из окрестностей

тысячи крестьян, горевших желанием принести присягу

комитету; они шли туда вместе с множеством солдат,

которые дезертировали, захватив оружие, из соседних

гарнизонов, с целью присоединиться к Ниязи». Далее автор

указывает, что «мусульманские и болгарские крестьяне,

которым комитет „Единение и прогресс" раздал много

оружия, ждали только приказания, чтобы принять участие в

общем восстании. Десять тысяч ал-^ банцев были готовы

сражаться, страстно желая ударить на слуг деспота» [343,

стр. 133, 137].

Почти во всех деревнях Македонии крестьяне безвозмездно

снабжали федаев провизией, давали им приют, сообщали о

передвижениях правительственных войск. «Четническое

движение приобрело такой размах, что ни турецкие войска,

ни руководимая иностранными офицерами жандармерия не

могли справиться с ним» {326, стр. 37].

В день ухода отряда Ниязи-бея в горы Йылдыз-киоск

уполномочил генерала Шамси-пашу, находившегося •

тогда в Митровице, принять все меры для немедленного

100

подавления восстания [448, стр. 158]. 5 июля, еще до при-

бытия Шамси-паши, этого палача албанского народа, в

Монастыр, младотурки вручили монастырскому вали для

передачи султану обращение «теневого кабинета» с

требованием восстановить конституцию [448, стр. 159]. А

на следующий день прибывший в Монастыр с карательным

отрядом Шамси-паша был убит.

Убийство Шамси-паши вызвало замешательство сул-

танского правительства и усилило процесс перехода

войсковых частей на сторону восставших. Правительство

потеряло веру в верность турецких войск, раскварти-

рованных в европейской части империи, и решило послать

азиатские дивизии для подавления революционного вос-

стания в Македонии. 9 июля по приказу султана были

приведены в боевую готовность Айдынская запасная ди-

визия («редиф фыркассы»), Йозгатская бригада и один

кавалерийский полк. Всего из Анатолии в европейскую

часть империи предполагалось перебросить 48 батальонов

[343, стр. 103]. Для поощрения солдат и офицеров султан

приказал выплатить им жалованье в тройном размере,

прежде чем они будут отправлены из измирского порта в

Салоники [677, стр. 61—62].

В тот же день адъютанты султана, командир артилле-

рийской дивизии генерал Шюкрю-паша и генерал Рах-ми-

паша, находившиеся в Салониках, получили султанское

ираде, предписывавшее им объявить от его имени

амнистию восставшим, если они сложат оружие, и строго

наказать тех, кто не повинуется [448, стр. 159]. Но от этого

положение правительства ничуть не улучшилось.

Комитет приступил к репрессиям в отношении наиболее

ярых приверженцев султана. 10 июля были убиты муфтий

монастырского артиллерийского полка Мустафа-эфенди,

который ехал с особым поручением от следственной

комиссии в Стамбул, и полицейский офицер в Монастыре

Сами-бей. При бегстве из Салоник на пароходе были

умерщвлены все члены этой комиссии (Юсиф-паша,

Реджеп-паша, Садык-паша), за исключением случайно

спасшегося Махир-паши. Однако спустя некоторое время та

же участь постигла и Махир-пашу, который был убит

младотурками в Стамбуле в декабре 1908г.

12 июля 1908 г. «Иттихад ве теракки» разослал меморандум

всем иностранным консульствам в Салониках, в котором

торжественно заявлялось о том, что револю-

101

ционные силы, возглавляемые комитетом, желают только

восстановления конституции и что они будут избегать

кровопролития, «если на это не заставят султанские власти»

[136, т. 43, стр. 15]. Этот меморандум, резко отличавшийся

от требований Ниязи-бея, свидетельствует о том, что

руководство младотурецкой партии с самого начала

старалось ограничить задачи революции.

План султана подавить движение с помощью «верных» ему

анатолийских войск потерпел провал. Почти половина этих

войск (21 батальон из 48) вообще отказалась ехать в

Салоники, а прибывшие туда 16 июля батальоны сразу же

были распропагандированы эмиссарами комитета5 и

отказались стрелять в восставших. Фон Микуш

свидетельствует, что большинство прибывших в Салоники

частей «без колебаний перешло во вражеский лагерь» [677,

стр. 62]. Среди перешедших на сторону революции

воинских частей особым энтузиазмом отличались

Назиллийский батальон, а также восемь других батальонов.

Газета «Одесский листок» сообщала 11 августа 1908 г., что

среди солдат батальонов, предназначенных для подавления

восстания, были распространены прокламации, изданные в

Эрзуруме.

Правительство было вынуждено прибегнуть к другим

мерам, в частности, к старому, испытанному приему

«разделяй и властвуй». «Салих Мунир-паша,— пишет Э.

Найт,— бывший турецкий посол в Париже, отправился в

Афины, получив поручение позаботиться об организации

греческих чет, которые напали бы на мусульманских и

христианских сторонников комитета „Единение и

прогресс"» [343, стр. 135]. В то же время Энвер-бею, Ниязи-

бею и другим руководителям восстания были посланы

султанские рескрипты с обещанием предоставить «не

только прощение, но и щедрое денежное вознаграждение

вместе с производством в генеральские чины» [343, стр.

102]. Демонстрируя свое «великодушие», султанское

правительство воздержалось от репрессий к 38

арестованным офицерам, а 21 июля выпустило их на

свободу6.

В то же время за головы Ниязи-бея и Энвер-бея власти

обещали громадную сумму.

Однако никакие средства уже не могли «умиротворить»

страну. Многие деревни открыто отказывались

повиноваться правительству и платить подати. Вали

Монастырского вилайета Хыфзы-паша в письме к вели-

102

кому везиру от 18 июля сообщал, что поимка главарей

восстания не представляется возможной хотя бы по той

простой причине, что никто не осмеливается их не только

преследовать, но даже разыскивать, так как фактически

власть над вилайетом выпала из-под контроля

правительства. Для примера вали указывал, что «на-

правленные из Охриды в деревни представители властей

возвратились, получив предупреждение от комитета, что

они могут быть приговорены к смерти, если будут пре-

пятствовать делу революции» [см.: 677, стр. 182—183; 448,

стр. 159].

В конце письма вали просил великого везира «учесть

серьезность положения и чрезвычайно быстрое распро-

странение влияния идей комитета и принять такие срочные

меры, которые были куда эффективнее по сравнению с

угрозой и уговорами» [677, стр. 182—183]. Кроме того, вали

предлагал восстановить конституцию. Но вместо того,

чтобы всесторонне и серьезно изучить донесения вали,

великий везир Ферид-паша «сделал ему по телеграфу

выговор за недостаток усердия и дал некоторые

инструкции» [343, стр. 150], которые Хыфзы-паша так и не

выполнил.

Хотя наиболее дальновидные 'чиновники предвидели

грозящую опасность, правительство не теряло надежду на

подавление восстания. Однако остановить революционный

порыв было невозможно. В донесении Петряева от 19 июля

сообщалось о переходе в Тиквеше (Солунский вилайет) и в

Кайларе (Монастырский вилайет) на сторону восставших

нескольких вооруженных рот и о том, что в окрестностях

Монастыре офицеры-младотурки открыто обращались с

революционными речами «к своим товарищам офицерам и

солдатам». Из представителей местных военных властей

никто не решался арестовать их [136, т. 43, стр. 20].

90 офицеров из Монастыра обратились в Стамбул с

телеграммой, в которой спрашивали, «как долго будет

продолжаться нынешнее несчастное положение», ставя в

зависимость от ответа на этот вопрос свой дальнейший

образ действий [769, 5.УШ.1908].

В своем обращении к болгарским четникам Ниязи-бей

говорил, что пришла пора начать борьбу с тем злом,

которое ряд лет губило отечество,— деспотизмом, который

становится все более и более невыносимым [136, т. 43, стр.

19].

103

19 июля четники убили мутесаррифа Дебре Хюсню-бея, а

20 июля 30 тыс. человек (преимущественно албанцы) в г.

Фирзовике Косовского вилайета с оружием в руках

собрались на митинг и дали клятву бороться за

восстановление конституции. Участники митинга приняли

решение-требование о безотлагательном восстановлении

конституции, которое было подписано от имени участников

митинга 180 улемами и представителями знати и

немедленно телеграфно сообщено в Иылдыз-киоск [448,

стр. 160].

В этот же день Ниязи-бей по приказу комитета «Иттихад ве

теракки» прибыл во главе тысячного отряда в Охрид, где

соединился с отрядом федаев во главе с Эйюб-беем и

двинулся к Монастыру, твердыне турецкого господства в

Македонии. 21 июля в дер. Лабче к ним присоединились

батальон редифов Охридского уезда, а также партизанские

отряды Зия-бея. После суточного перехода в ночь с 22 на 23

июля объединенные силы, насчитывавшие около 2 тыс.

человек, под общим командованием Ниязи-бея вступили в

Монастыр, окружили, а затем разоружили гарнизон города.

К ним присоединилось еще 3,5 тыс. местных жителей [622,

стр. 221]. Что касается самого маршала Осман-паши, то он

был увезен в Ресны в качестве «почетного гостя» [448, стр.

160], т. е. заложника комитета «Иттихад ве теракки». При

аресте люди Ниязи-бея вручили Осман-паше письмо

комитета, в котором указывалось, что маршалу «следовало

пользоваться армией в войнах с врагами отечества, а не

употреблять их против самой нации» [117, л. 36].

Весьма серьезные события произошли 22 июля одно-

временно в Салониках и в Стамбуле. Француз А. Сарру

пишет, что уже в ночь на 22 июля младотурецкий комитет в

Салониках захватил телеграф и послал депеши различным

местным комитетам с инструкциями относительно

провозглашения 23 июля 1908 г. конституции Османской

империи.

Ход событий заставил султана пойти на уступки. Абдул

Хамид понял, что он не в состоянии справиться с

революционным движением и противостоять хищническим

поползновениям империалистических держав на.

Османскую империю. 22 июля правительство Ферид-па-ши

ушло в отставку. Новый кабинет Саид-паши, целиком

состоявший из старых абдулхамидовских сановни-

104

ков [448, стр. 160], после первого экстренного заседалия дал

«совет» султану восстановить конституцию.

Однако партия «Иттихад ве теракки» опередила султана. За

день до этого центральный комитет «Иттихад ве теракки» в

Салониках разослал во все окружающие селения своих

представителей с целью ознакомить как население, так и

местные власти со своим планом провозглашения

конституции [117, л. 39].

23 июля 1908 г. к 10 часам утра около 50 тыс. жителей

Монастыра (117, л. 39] и десятки тысяч крестьян окрестных

деревень заполнили улицы празднично убранного города,

ликуя и распевая песни свободы. «Народная толпа из людей

всех классов, рас и религий, — турки, греки, болгары, евреи

и простые солдаты, окружившие здание префектуры, с

величайшей радостью комментировали очень важное

событие. Люди держали в своих руках красное знамя

революции с надписями „Да здравствует конституция!",

„Свобода, равенство, братство, справедливость!". Вдруг,

поднявшись на артиллерийский лафет с номерным

обозначением 60, к собравшимся обратился начальник

Монастырского военного училища майор Вехиб-бей

(впоследствии паша. — Г. А.): „Соотечественники и братья

мои, — говорил он, — настало время положить конец

„зулюму", длившемуся более 31 года. Пора разрушить

стену, существующую между нацией и султаном со времени

Сулеймана Кануни. Герои свободы, которые томятся в

тюрьмах, сейчас же должны быть выпущены на свободу, и

по всей империи должны восторжествовать законность,

справедливость, равенство и братство"» [629, стр. 84]. На

балконах префектуры появились турецкий муфтий,

болгарский, греческий и армянский епископы, которые

призвали народ и армию принять присягу верности

конституции.

Комитет «Иттихад ве теракки», организовавший ма-

нифестацию, выбрал своим представителем вали Хыфзы-

пашу, открыто перешедшего на сторону восставших. Он

прочел составленный комитетом манифест о провозгла-

шении конституции, после чего раздался артиллерийский

салют. Вслед за тем Хыфзы-паша отправил телеграмму в

Иылдыз-киоск и великий везират с уведомлением о

провозглашении конституции.

Конституционные торжества состоялись также в других

городах Европейской Турции — Салониках, Прошо-ве,

Кёпрюлю, Ускюбе, Серезе и др.

Фон Микуш пишет, что ранним утром 23 июля 1908 г.

всюду в Салониках были расклеены прокламации-воззвания

комитета «Иттихад ве теракки», которые охранялись

революционными солдатами и федаями, заполнившими

ночью город. Начальник городской полиции, приказавший

своим подчиненным немедленно сорвать воззвания, тут же

был расстрелян «неизвестными» [см.: 677, стр. 62; 305, стр.

92].

К полудню на площади Свободы собралась огромная толпа,

перед которой с балкона Олимпос-палас выступали

офицеры-младотурки. В своем выступлении Энвер-бей,

между прочим, заявил: «Мы все братья. Болгары или греки,

сербы или румыны, мусульмане или евреи, мы все

османцы...» [305, стр. 63]. Выступления других младо-

турецких офицеров также носили чисто демагогический

характер в соответствии с официальной доктриной мла-

дотурок, основанной на шовинистических принципах и

затушевывавшей классовые противоречия среди народов

Османской империи.

В то время как младотурецкий комитет стремился

ограничить цели революции созданием конституционной

монархии, в некоторых районах, особенно в тех, где было

сильно партизанское движение, местные комитеты мла-

дотурок, блокируясь с другими революционно-демократи-

ческими организациями, выдвигали программные требо-

вания, резко отличавшиеся от линии центрального комитета

«Иттихад ве теракки». Так, в Неврокопе представители

болгарских и греческих революционных организаций

совместно с местными младотурецкими комитетами

выработали программу, содержавшую наряду с общеде-

мократическими требованиями и такие положения, как

всеобщее и равное избирательное право, полная свобода

печати и собраний, отмена всех национальных привилегий,

широкое социальное законодательство и охрана труда,

отчуждение помещичьих, султанских и вакфных земель и

раздача их безземельным крестьянам и общинам,

прекращение взимания с населения натуральных податей и

введение прогрессивного налога, учреждение народной

милиции, отделение церкви от государства и т. д. [117, л.

27].

В выработке этой революционно-демократической

программы важную роль сыграли представители маке-

донского отряда Яне Санданского [117, л. 27]. Однако точка

зрения младотурецкого комитета по этим вопросам

106

Отнюдь не отличалась каким-либо радикальным характером

и была весьма непоследовательна.