Алеврас Н.Н., Гришина Н.В., Краснова Ю.В. (ред.) История и историки в пространстве национальной и мировой культуры XVIII-XXI веков

Подождите немного. Документ загружается.

151

Золотарёв В. П. Маленькие картинки...

светилами исторической науки, творил свое своим умом. И это действитель-

но было так: он не подпадал бездумно под давление авторитетов, старался в

научном творчестве историков крупного калибра выявить то, что будет спо-

собствовать становлению и развитию российской новистики, и обратить при-

стальное внимание сообщества историков на те увлечения, преувеличения и…

белые пятна в их трудах. Так, анализируя творчество крупнейшего историка

Франции, А. де Токвиля, Петров начертал: «Из глаз автора, погруженного в

исследование мелких физиологических явлений революции [речь идет о Вели-

кой французской революции конца XVIII в. – В. З.], исчезает ее общий смысл,

и книга его оставляет в читателе впечатление – как будто революция не сде-

лала для Франции ничего другого, как только усилила ее центральную власть

<…> и что [он], наконец, впал в односторонность» (С. 280). Перевернем во-

семь страниц труда Петрова – и мы начнем читать хотя и небольшое по объему

(С. 288–292), но блестящее и по содержанию, и по форме эссе, посвященное

Л. А. Тьеру (1797–1877). С большим сожалением приходиться констатировать,

что оно полностью не удержалось в отечественной новистике, остались же

лишь те положения, в которых содержатся негативные черты. «Заметно, – пи-

сал Петров, – что он [Тьер] – на стороне силы успеха и, кажется, убежден,

что тот, кто держит власть, достоин пользоваться ею» (С. 288). Интересно и

то, что Петров пришел к выводам о том, что о государственной деятельности

Тьера можно быть разного мнения (что верно, то верно), однако у российского

историка нет сомнения в том, что она отлично подготовила его к роли первого

историка Франции» (С. 289). В чем проявилось это мастерство Тьера? Пре-

жде всего, в том, отвечает автор, что Тьер имел доступ в архивы, в которых

лежал «первостатейный литературный материал» и куда был воспрещен вход

постороннему частному лицу. Первостепенные источники, «государственная

опытность», колоссальный литературный талант и патриотическая одушевлен-

ность позволили создать Тьеру два многотомника под названием «Французская

революция» и «История консульства и империи». Они подняли сознание и гор-

дость французов после всех потрясений конца XVIII и в XIX в. Можно было

бы продолжить эти примеры, но их, по-моему, достаточно, чтобы сказать, что

Петров осуществил анализ западноевропейской историографии, руководству-

ясь многосторонним подходом.

Начало нашей новистики следует отнести к концу 1850-х – началу 1860-х гг.

Её можно представить в виде истока могучей силы, который выбросил в рос-

сийское историко-научное пространство высокий столб чистейшей роднико-

вой воды под названием «Новейшая национальная историография в Германии,

Англии и Франции». Этот исток был обнаружен и освобожден от стеснявших

его первоначальных оков земной поверхности М. Н. Петровым. Затем это-

му истоку раскопали русло В. В. Бауер (1826–1884), В. И. Герье (1834–1919),

Н. И. Кареев (1850–1931) и др. В конце XIX – начале XX столетия он превра-

тился в могучую реку, сравниться с которой было не под силу ни одной евро-

пейской историографии.

152

Сотворение историка...

Примечания

Уваров С. С. О преподавании истории относительно к народному воспитанию. СПб.,

1813. С. 2, 25.

См.: Петров М. Н. Новейшая национальная историография в Германии, Англии и

Франции. Сравнительный историко-библиографический обзор, составленный М. Пе-

тровым. Харьков, 1861.

См.: В. Н. Татищев и его время. М., 1861.

См.: Гоголь Н. В. Лекции, наброски и материалы по всеобщей истории // Гоголь Н. В.

Полн. собр. соч. : в 14 т. Т. 9. М., 1952. С. 85–172.

Ключевский В. О. Памяти Т. Н. Грановского (умер 4 октября 1855 г.) // Ключев-

ский В. О. Сочинения : в 9 т. Т. 7. М., 1989. С. 476.

См.: [Речь на диспуте в Императорском Московском университете 26 ноября 1865 г.]

// Моск. университет. изв. 1865. № 4. С. 282–299.

Петров М. Н. Новейшая национальная историография в Германии, Англии и Фран-

ции. Далее при цитировании ссылки даются на это издание в тексте в круглых скоб-

ках.

153

Скворцов А. М. М. С. Куторга: становление учёного-антиковеда

А. М. Скворцов

(Челябинский государственный университет, г. Челябинск)

М. С. КУТОРГА: СТАНОВЛЕНИЕ УЧЁНОГО-АНТИКОВЕДА

Личность М. С. Куторги неоднократно становилась предметом изучения

историографов. В частности, его биография основательно была изучена ка-

занским исследователем А. Д. Константиновой

. Ю. К. Мадиссоном на основе

материалов, главным образом эстонских архивов, анализировался «дерптский

период» в жизни М. С. Куторги (1828–1835), включая заграничную команди-

ровку после учёбы в Профессорском институте в Дерпте

. Биографические

сведения о рассматриваемом нами учёном содержатся и в историографических

работах петербургских антиковедов Э. Д. Фролова

и Т. В. Кудрявцевой

. В

связи с этим, думается, нет необходимости подробно рассматривать все этапы

жизни и творчества мэтра. Целесообразно остановится на одном из них, не по-

лучившем достаточного освещения, – времени становления М. С. Куторги как

учёного. Именно на этом этапе просматриваются те механизмы взращивания

историка, которые будет позже использовать уверенный в их продуктивности

Михаил Семёнович в своей собственной педагогической практике.

Согласно выписке из метрической книги, Михаил Семёнович Куторга ро-

дился 8 ноября 1809 г. в г. Черикове под Могилёвым

в православной семье

канцелярского чиновника

. Среди предков М. С. Куторги можно встретить и

священников, и гражданских служащих, и даже польских панов

. Этническое

происхождение историка пока трудно определить из-за отсутствия необходи-

мых источниковых свидетельств. Мнение Э. Корниловича, который в одной

из публицистических статей отнес его к белорусскому этносу

, не имеет под-

тверждений. На наш взгляд, важнее то, что по своему самосознанию и куль-

турной принадлежности, а также по официальным документам той эпохи

М. С. Куторга позиционировался как русский.

В 1813 г. семья Куторги переезжает в Санкт-Петербург

, однако её мате-

риальное положение оставляло желать лучшего

. Поместье не приносило до-

статочного дохода, да и глава семьи – Семён Мартынович – являлся мелким

чиновником

и имел скромное жалованье. Поэтому воспитание и обучение

154

Сотворение историка...

Михаила Куторги было домашним «под руководством и постоянным наблю-

дением <…> отца»

. Материальное положение семьи резко ухудшилось после

смерти её главы в 1817 г. С этих пор важную роль в образовании будущего

антиковеда играет его брат Степан Семёнович

, благодаря которому М. С. Ку-

торга получил первичные знания, необходимые для обучения в гимназии. Об

этом свидетельствует одно из писем М. С. Куторги: «Если бы ты [обращение

к С. С. Куторге. – А. C.] в течение всех летних каникул не сидел бы целые дни

надо мною и не учил бы меня, то я был бы разве уездным учителем, а не русским

историком»

. Общее образование М. С. Куторга получил в Третьей Петербург-

ской гимназии, где учился в течение четырёх лет

. Тогда там преподавал один

из лучших педагогов России Ф. И. Миддендорф, благодаря которому Михаилу

Семёновичу удалось достичь уровня знаний, необходимого для поступления

в высшее учебное заведение. В 1827 г., сдав вступительные экзамены, он был

зачислен на словесное отделение Петербургского университета.

В отечественной историографии стало общим местом отмечать низкий

уровень преподавания истории (особенно истории зарубежных стран) в Пе-

тербургском университете в 20 – первой половине 30-х гг. XIX в.

И это со-

ответствовало действительности. На качество образования негативным обра-

зом повлияло назначение в 1821 г. на должность попечителя Петербургского

учебного округа Д. И. Рунича. В лекциях ряда преподавателей (Э. Раупаха,

К. Ф. Германа, А. И. Галича, К. И. Арсеньева) он разглядел идеи, способные

подорвать идеологическую основу власти императора в России. Итог попечи-

тельства Рунича оказался печальным – профессора вынуждены были покинуть

университет. В таких условиях на смену им пришли преподаватели, у которых

«не было ни духа науки, ни учёного достоинства»

. Большинство из них, читая

лекции по известным всем руководствам монотонным голосом, были абсолют-

но не способны развить у студентов интерес к наукам. Один из современни-

ков, В. В. Григорьев, характеризуя университет той эпохи, отмечал: «При от-

сутствии надлежащей учебной подготовки царствовало поклонение тому или

иному учебнику, в котором заключалось почти всё сокровище знаний самого

преподавателя <…> От студентов не требовалось ничего, кроме заучивания

этих учебников наизусть <…> Считалось даже за дурную наклонность к вред-

ному свободомыслию, если студент на экзамене отвечал из учебника “своими

словами”»

. Для чтения довольно специфической дисциплины всеобщей исто-

рии приглашались историки-русисты, малокомпетентные иностранцы, второ-

степенные профессора, желавшие поправить своё финансовое положение, а

порой и чиновники

М. С. Куторга проучился в Петербургском университете всего полтора года.

Несмотря на общий низкий уровень преподавания, всё же нельзя утверждать,

что это время прошло для него бесследно

. В записке о преподавании всеобщей

истории в течение первых 25 лет существования родной ему alma mater видно,

что он с почтением относился к своим первым учителям по истории древности.

Историю древнего мира и средневековья у него читал А. Л. Крылов, древнюю

155

Скворцов А. М. М. С. Куторга: становление учёного-антиковеда

географию – А. И. Брут. «Студенты учились у них действительно многому»

– писал М. С. Куторга, утверждая, что их отставка была потерей для универси-

тета. Будучи состоявшимся учёным, профессором, он тепло вспоминал лекции

А. Л. Крылова, особенно – его постоянное обращение к источникам, цитиро-

вание античных авторов на занятиях

. Очевидно, ещё тогда, в студенческие

годы, сложилось основное убеждение будущего исследователя: без обращения

к тексту первоисточника историк не может создать ничего достойного.

Но М. С. Куторге суждено было завершить обучение не в Петербургском

университете. В октябре 1827 г. было решено организовать в Дерпте Профес-

сорский институт для подготовки природных русских высококвалифицирован-

ных специалистов для преподавания в высших учебных заведениях Россий-

ской империи. В 1828 г. последовало Высочайшее повеление об избрании в

пяти университетах России – Петербургском, Московском, Казанском, Вилен-

ском, Харьковском – двух десятков молодых людей для отправки их в Дерпт

и приготовления к профессорскому званию

. От претендентов требовались не

только знания в избранной специальности, латинского, французского, немец-

кого языков, обладание способностями к преподаванию, надёжным здоровьем,

но и «беспорочная, надёжная нравственность»

. Пройдя сложные испытания

в Академии наук, М. С. Куторга оказался в числе стипендиатов. Причём ко-

миссия особо подчеркнула его глубокие знания в области всеобщей истории,

решив, что он «весьма способен» к занятиям в Профессорском институте

Следует отметить, что не случайно Дерптский университет был избран

кузницей профессорских кадров для всей страны. Именно он был более всех

других связан с передовой на тот момент европейской наукой, прежде всего,

немецкой. Ректором университета с 1818 по 1830 г. был И. Ф. Г. Эверс, из-

вестный специалист в области русской истории. Ему удалось собрать высоко-

квалифицированный штат преподавателей, знатоков своего дела. Велись даже

переговоры с Л. Ранке, однако после его отказа вакансия профессора всеобщей

истории была отдана Ф. Крузе. Последний был известен на тот момент как ис-

следователь исторической географии древней Греции. Незадолго до приезда в

Дерпт он опубликовал труд по этой тематике

, который был написан в лучших

традициях немецкой исторической науки, с мелочно-дотошной критикой ан-

тичных источников

. Именно Ф. Крузе стал наставником молодого начинаю-

щего историка М. С. Куторги.

Подготовка Ф. Крузе будущих историков включала чтение общих лекци-

онных курсов по всем разделам всеобщей истории, которые завершались для

стипендиатов экзаменом, а также проведение практических занятий «historic-

practico», где осваивался критический метод в исторических исследованиях,

производился кропотливый разбор источников и литературы по указанной

преподавателем теме. В конце каждого семестра учениками Ф. Крузе пред-

ставлялись письменные работы на латинском языке. Их обсуждали участники

семинара на так называемых «disputatorio». Первым самостоятельным науч-

ным трудом М. С. Куторги стало сочинение «Regni Troiani imprimis secundum

156

Сотворение историка...

Homerum discriptio» («Описание Троянского царства преимущественно по

Гомеру»)

1830 г. Следующие его работы были посвящены племенам древней

Аттики (1831–1832 гг.)

. Именно эти исследования затем и лягут в основу бу-

дущей магистерской диссертации.

Ф. Крузе был весьма доволен трудолюбием и кропотливостью своего учени-

ка М. С. Куторги. Реферат о Троянском царстве даже вызвал восторг профес-

сора, так как молодому историку удалось, используя для истолкования поэм

Гомера астрономические наблюдения и картографические работы авторитет-

ных европейских географов, уточнить расположение горных вершин – Котил

и Горгара, благодаря чему были внесены изменения в изданную незадолго до

этого самим же наставником карту древней Греции

. В результате столь бле-

стяще выполненной работы М. С. Куторга приобрёл себе покровителя в на-

учных кругах. Он получил право пользоваться богатой библиотекой Ф. Крузе,

а также стал принимать участие в его еженедельных субботних практических

занятиях по изучению первоисточников.

Обучение М. С. Куторги в Профессорском институте шло очень успешно.

Он регулярно получал высокие оценки на экзаменах, заслуживал похвалы

профессоров

. Трудности вызывало требование со стороны руководства уни-

верситета об изысканном («элегантном») владении древними языками. Вос-

питанники должны были свободно переводить с немецкого или латинского на

древнегреческий и обратно. Такое положение было принято в результате уси-

ления позиций неогуманистов в Дерпте. Представители этого течения ставили

знание древних языков во главу угла, считая, что выпускники университетов

должны были свободно изъясняться на греческом и латинском языках. Именно

это требование стало камнем преткновения для М. С. Куторги. Необходимо

было научиться переводить не просто с латинского языка на русский, но и с

немецкого или латинского на греческий и обратно

Обучение в Профессорском институте должно было окончиться присуж-

дением успешно прошедшим курс степени магистра или доктора наук. Стоит

отметить, что специально для дерптских стипендиатов были внесены измене-

ния в «Положение о производстве в учёные степени» 1819 г.: отныне степень

магистра или доктора присуждалась и тем воспитанникам, которые не имели

предшествующих учёных степеней

. Так, по решению Совета факультета док-

торскую степень могли дать, минуя магистерскую. Тем самым правительство

хотело значительно пополнить ряды русских профессоров. Кроме защиты дис-

сертации на латинском языке, соискатель учёной степени должен был прой-

ти испытания по главным и вспомогательным дисциплинам. Для историков

главными считались всеобщая и русская история; вспомогательными – хро-

нология, география, статистика, классическая филология, история философии,

греко-римские древности

М. С. Куторга вышел на защиту своей первой диссертации, написанной на

латинском языке, – «De antiquissimis tribubus Atticis earumque cum regni parti-

bus nexu» («Об аттических племенах и их связи с частями царства») в декабре

157

Скворцов А. М. М. С. Куторга: становление учёного-антиковеда

1832 г. Она была посвящена одному из самых сложных и запутанных вопросов

ранней истории Афин – происхождению родоплеменных объединений (фил).

М. С. Куторга исходил из того положения, что «…история древнейшего периода

Греции не в такой степени недостоверна, как смотрят на неё теперь писатели,

посвящающие себя её изучению; что в повествованиях историков содержится

истина, основанная не на изустном предании, а на подлинных исторических па-

мятниках; что с древнейших времён существовала в Греции письменность, до-

ставившая историкам возможность приобресть положительные данные; и что

рассмотрение древнейших событий подтверждает эти положения, нисколько

их не опровергая»

. Анализируя произведения Геродота, Фукидида, Плутарха,

Полибия, Диодора и др., он опровергает бытовавшее тогда мнение о кастовом

характере древнейшего общества Афин (по типу древней Индии)

. М. С. Ку-

торга приходит к выводу, что население Аттики в наиболее раннее время жило

племенами, которые античные историки обозначают как трибы или филы. Его

заслуга состоит ещё и в том, что он одним из первых использовал мифологи-

ческую традицию в качестве исторического источника. Он подчеркнул, что её

не только можно, но и нужно использовать для исследования первобытного

состояния общества.

В диссертации отчётливо видно всё исследовательское мастерство М. С. Ку-

торги при решении сложнейших задач: тщательный анализ произведений ан-

тичных авторов, критический разбор работ его предшественников, выдвиже-

ний смелых, но обоснованных и тщательно аргументированных источниками

предположений. Всё это и будет составлять основу всего дальнейшего научно-

го творчества мэтра.

Следует заметить, что с критическим методом в исторических исследова-

ниях он познакомился именно в Дерпте, а не в ходе заграничной стажировки

И здесь мы присоединяемся к мнению Ю. К. Мадиссона, А. Д. Константино-

вой, Т. В. Кудрявцевой

. Данный тезис подтверждают хотя бы сноски на труды

Б. Г. Нибура, Ф. Гизо, сделанные М. С. Куторгой в диссертации 1832 г., что

свидетельствует о его глубоком знакомстве с данными произведениями

. В 8-м

тезисе он ставит Ф. Гизо выше остальных историков, считая его ярчайшим при-

верженцем сравнительно-исторического метода

. Из экзаменационных материа-

лов М. С. Куторги видно, что он зачастую излагает основные положения теории

Б. Г. Нибура и даже с блеском отвечает на дополнительный вопрос об учении

этого знаменитого историка

. А именно благодаря этому великому учёному в

исторической науке восторжествовал «здоровый критицизм», и античность

перестала изучаться в русле «грамматико-антикварного направления»

. Таким

образом, в Дерптском Профессорском институте М. С. Куторга глубоко освоил

самые передовые на тот момент методики исторического исследования.

Но, утверждая, что молодой антиковед познакомился с лучшими достиже-

ниями современной ему науки именно в пределах Российской империи, в Дер-

пте, нельзя отрицать факт влияния немецких традиций на формирование взгля-

дов М. С. Куторги. Именно благодаря немецким профессорам, которые у него

158

Сотворение историка...

преподавали, чтению и анализу их трудов, он и стал выдающимся антиковедом

своей эпохи. Признанное общее влияние немецкой науки на российскую уже с

начала XVIII в. вряд ли нуждается в дополнительных обоснованиях

Несмотря на глобальность поднятых проблем в диссертации и принципи-

альную новизну выводов, докторскую степень, минуя магистерскую, М. С. Ку-

торга так и не получил за эту работу. Принимая такое обидное для соискателя

решение, Совет факультета руководствовался скорее не научной значимостью

проведённого исследования, а иными мотивами. Причиной тому стал конфликт

молодого учёного с профессором К. Л. Блюмом, который преподавал статисти-

ку и географию, относившихся к разряду вспомогательных дисциплин. Под-

робности этого конфликта неизвестны. Ю. К. Мадиссон считал, что истоки его

следует искать в начале первого семестра 1831 г., когда по каким-то причинам

воспитанники Профессорского института отказались посещать лекции о Де-

мосфене, который читал К. Л. Блюм

. Это вызвало недовольство со стороны

профессора, и он затаил обиду, в особенности на М. С. Куторгу, вероятно, счи-

тая его зачинщиком этого бойкота. На наш взгляд, Куторга игнорировал лекции

Блюма, считая их бесполезными для собственного научного развития. Здесь,

наверное, впервые проявился сложный характер будущего мэтра, который ещё

не раз сыграет с ним злую шутку. Судя по семестровым отчётам, Ф. Крузе

постоянно хвалил своего подопечного, ставя его выше остальных студентов.

Вследствие этого самомнение начинающего антиковеда о своей учёности резко

возросло. К. Л. Блюм раздражённо заявлял в отчёте за 1 семестр 1832 г., что

М. С. Куторга имел слишком высокое мнение о своих убеждениях и о своих

умственных способностях

. Профессор был явно возмущён. В дальнейшем он

попытался ударить по самому больному для молодого историка месту – его

самолюбию. И ему это удалось! В экзаменационных актах 1832 г. К. Л. Блюм

всегда ставил М. С. Куторге оценку ниже по сравнению с остальными испы-

туемыми – «хорошо». В научных работах дерзкого воспитанника он подчерки-

вал исключительно отрицательные моменты, резюмируя, что они сделаны на

низком гимназическом уровне

. Очевидно, и некоторые другие преподаватели

из профессиональной солидарности присоединились к позиции К. Л. Блюма

и основательно портили настроение строптивому студенту. Сам М. С. Кутор-

га – весьма самолюбивый человек – сильно переживал по поводу возникшей

травли. Позже, будучи за границей, он далеко не лучшим образом вспоминал

это время в письме своему брату: «…c того времени, как я только выехал из

Дерпта, я совершенно изменился. Я сделался весел, жив и даже, как некото-

рые уверяют, любезен <…> Жизнь опять является мне в прелестном виде и

по крайней мере до этих пор её улыбка мне не изменяет <…> в Дерпте все

меня теснили, гнали, но лишь я выехал из него как будто волшебством всё

переменилось»

. «Антикуторговская» кампания К. Л. Блюма имела печальные

последствия для молодого историка: большинством голосов Совета факультета

ему была присвоена лишь степень магистра философии. Хотя некоторым соис-

кателям удалось добиться сразу «доктора».

159

Скворцов А. М. М. С. Куторга: становление учёного-антиковеда

Для М. С. Куторги такое решение факультета было настоящим ударом. Им

даже высказывались намерения сменить специальность. Он просил факуль-

тет не отправлять его на стажировку за границу

, желал остаться в России

и написать докторскую диссертацию по русской истории под руководством

И. Ф. Круга. Однако эта просьба была отвергнута: Министерство народного

просвещения из М. С. Куторги пыталось сделать специалиста именно в обла-

сти античности, в которых ощущался острый недостаток.

Задачи, которые ставил себе историк в период пребывания за границей 1833–

1835 гг., сводились к следующему: 1) посещение лекций по различным отделам

истории, особо обращая внимание на методику преподавания; 2) установление

личных контактов с зарубежными профессорами, консультации с ними; 3) рабо-

та в Королевской библиотеке с источниками и литературой

. Обобщая, можно

сделать вывод, что в период пребывания за рубежом стажёр целенаправленно

готовил себя именно к дальнейшей научно-педагогической деятельности.

Для решения таких задач Министерством народного просвещения местом

пребывания молодых учёных была выбрана Германия, в частности, Берлин.

Он являлся центром европейского антиковедения того времени. Отчасти здесь

учитывалась и политическая обстановка в Западной Европе. Во Францию и

Англию, например, никого не пустили, боясь «заражения» молодых умов либе-

ральными идеями. Более того, над стажёрами в Берлине был установлен стро-

жайший надзор, им даже было запрещено выезжать из города

. Но всё же, по

разрешению начальства, М. С. Куторге удалось «выбить» для себя поездку в

Вену через Дрезден и Прагу

, но эта поездка, по всей видимости, оказалась

для него неудачной, так как в самом её начале он заболел оспой и вынужден

был довольно длительное время соблюдать постельный режим

В целом, заграничная стажировка не удовлетворяла запросам М. С. Кутор-

ги. Он не видел смысла постоянного пребывания в Берлине. Ему хотелось

познакомиться с традициями преподавания в других университетских и на-

учных центрах, произвести работу в английских, французских библиотеках.

Но Министерство народного просвещения стояло на своём – стажёры должны

оставаться в Берлине. М. С. Куторга посещал лекции знаменитых профессоров

Ф. Раумера, Л. Ранке, Ф. Вилькена, но их манерой изложения материала, их

подготовкой к занятиям он остался чрезвычайно не доволен. Ф. Раумер читал

свои лекции по Новой истории по недавно вышедшей у него книге слово в

слово, Ф. Вилькен в виду своей старости и дряхлости был не способен вести

научный разговор. А Л. Ранке был ограничен исключительно одной областью

– Новой историей

. Такие характеристики были даны молодым стажёром ма-

ститым профессорам. С благодарностью он вспоминал только лишь личные

беседы с Л. Ранке, которые принесли М. С. Куторге большую пользу

Молодой учёный настолько был недоволен результатами своей поездки, что

в апреле 1834 г. даже просил министра народного просвещения графа С. С. Ува-

рова разрешить ему вернуться в Россию раньше установленного срока «по се-

мейным обстоятельствам» и заняться под руководством Круга отечественной

160

Сотворение историка...

историей

. Ни у С. С. Куторги, брата стажёра, ни у самого М. С. Куторги Ми-

нистерству не удалось выяснить, о каких именно семейных обстоятельствах

говорилось в письме, поэтому ходатайство было отклонено С. С. Уваровым

Очевидно, эти «обстоятельства» были придуманы с целью скорейшего возвра-

щения на родину. Закончилась стажировка по плану в мае 1835 г.

Наконец, заключительным этапом в становлении учёного можно обозна-

чить процесс подготовки и защиты докторской диссертации. Новое научное

сочинение готовилось М. С. Куторгой в первые годы после возвращения из

заграничной стажировки. В январе 1836 г. он начинает преподавательскую дея-

тельность в Петербургском университете, параллельно с этим развивает свои

идеи, высказанные в магистерской работе.

Своеобразным промежуточным этапом перед защитой докторской диссерта-

ции стало издание книги под названием «Политическое устройство германцев

до шестого столетия» (1837 г.), материалы для которой М. С. Куторга собирал в

период пребывания в Германии в 1833–1835 гг.

Данная работа нам интересна

тем, что её выводы автор использовал и в работах, посвящённых древнейше-

му периоду истории Греции, считая, что основой первоначального общества у

всех народов был именно родовой строй. М. С. Куторга опровергает тезис об

изначальности частной собственности, утверждая, что на ранних этапах исто-

рии любого общества собственность была коллективной: «Первоначально вся

земля, вновь занятая, рассматривалась собственностью целого общества <…>

каждый приобретал свой участок не своевольно, но по назначению народного

собрания»

, земля же распределялась по жребию, но, в конечном счёте, «вла-

дения частных лиц произошли от общественных»

. Государство же, по мне-

нию автора, возникает из необходимости защиты, вырастая из более ранних

объединений – семьи, рода, племени

. Такой точки зрения придерживались

Б. Г. Нибур, Дж. Грот, Т. Моммзен

В докторской диссертации «Колена и сословия аттические» (1838 г.)

М. С. Куторга, используя усвоенный им ещё в Дерпте благодаря произведениям

Б. Г. Нибура сравнительно-исторический метод, а также античную традицию

(в частности, данные Исократа), приходит к выводу, что в древнейший период

истории Аттики господствовала общинная собственность на землю. Грецию

в это время заселяли племена пеласгов, известные, например, по «Истории»

Геродота (Hdt. I. 57; VII. 94). Государство же, по мнению М. С. Куторги, возни-

кает вследствие завоевания пришельцами ионийцами местного автохтонного

населения. В результате этого возникает два антагонистических класса – побе-

дители (ионийцы), которые становятся знатью (эвпатридами), и побеждённые

(пеласги), которые именуются демосом

. Только лишь завоеватели сохранили

свою племенную организацию. Ионийцы по-прежнему делились на 4 филы:

гелеонты, эгикоры, аргады, гоплеты – но после завоевания приобрели ещё и

территориальные наименования – диакрии, паралии, педиэи, месогейцы

Нетрудно здесь заметить влияние на М. С. Куторгу идей французской ро-

мантической школы, в частности, историка Ф. Гизо, которого диссертант высо-