Александрова О.А., Жукова Е.Ф. (отв. ред.). Язык и межкультурная коммуникация

Подождите немного. Документ загружается.

141

Важно отметить, что при анализе компонентов значения, реализуе-

мых в предложении, одновременно могут рассматриваться более одной

объектной и субъектно-предикативной связи. Например, номинация “Vali,

another god, is the son of Odin and Rind” (букв. «Вали, другой бог, - сын

Одина и Ринд») рассматривалась дважды: первоначально для включения в

спектр исследования сем: Odin +had + relationship (relative + male child), и

второй раз – для включения в спектр исследования сем: Odin + had + rela-

tionship (sexual) + with a person (woman). Общее количество выявленных

семных структур составило 34.

Алгоритм КА включал 3 ступени: 1) составление списка единиц пе-

ревода; 2) наведение сем каждой языковой единицы; 3) КА денотативного

макрокомпонента значения. Процедуры 1), 2) в некоторых случаях носили

рекуррентный характер.

Продемонстрируем логику исследования на примере ряда номинаций.

В тексте “Старшей Эдды” фиксируем номинацию: [The Seeress]: “Father of

the Slain, you wished that I should declare / the ancient histories of men and gods,

those which I / remember from the first?” (букв. «Отец убиенных, ты хотел,

чтобы я поведала древние истории людей и богов, тех, кого я помню с само-

го начала?») (Larrington 1996: 4). В соответствии с алгоритмом исследования

посредством КА эксплицируем 2 семные модели в составе денотативного

макрокомпонента значения: 1) Odin + had + a wish + to listen to + histories (an-

cient) + of people/beings; 2) Odin + had + contact + with a being (dead).

Рассмотрим номинацию “<…> Eager for slaughter on the island ran

Odin’s hounds” (букв. «Жаждущие трупов, по острову рыщут собаки

Одина») (Larrington 1996: 116). Семный состав, выявленный при помощи

КА, можно представить следующим образом: Odin + has + objects + hounds-

killers (living on the island).

В составе номинаций с грамматической структурой предложения за-

фиксирован ряд однословных номинаций: All-father, General, man, guest,

sage и номинаций словосочетанием: Father of the Slain, Fther of Hosts, Fa-

ther of men, Father of magic, High One, Mighty One, the wisest of beings.

Номинации Одина с грамматической структурой предложения со-

держат дополнительные семы и семные конкретизаторы, характеризующие

референта и эксплицируемые при КА всего предложения. Например, КА

лексемы All-Father дает только 3 семы: a being + made (first) + every-

one/everything. С помощью КА номинации “All-father took Night, and Day,

and gave them two horses and two cars, and set them up in the heavens that they

might drive successively one after the other, each in twelve hours time, round

the world” фиксируем дополнительные семы: 1) Odin + had + power + over

phenomenon (times of a day); 2) Odin + gave + two horses + two cars + to phe-

nomenon (times of a day ). В дополнении к семному составу номинации Fa-

ther of the Slain: a being + took care of + people (killed in a violent way) по-

средством КА номинации [The Seeress]: “Father of the Slain, you wished

142

that I should declare / the ancient histories of men and gods, those which I / re-

member from the first?” объективируем 2 семных состава: 1) Odin + had +

contact + with a being (dead); 2) Odin + had + a wish + to listen to + histories +

of people/beings.

Для большинства исследуемых номинаций Одина (14 единиц) семы:

Odin и had являются интегральными, общими для значениявсей исследуе-

мой группы номинаций. Сема Odin является архисемой во всех номинациях.

Таким образом, посредством логико-лингвистического метода и КА

номинаций с грамматической структурой предложения выявлены допол-

нительные семы в составе метаязыка описания референта. Общий семный

инвентарь составил 56 элементов.

Классификация семного инвентаря номинаций Одина с грамматиче-

ской структурой предложения вербализует параметры референта через дру-

гие лица и «не-лица» (экстраобъектная детерминированность), а также его

внешние и внутренние параметры (интраобъектная детерминированность).

Экстраобъектная детерминированность, мотивируемая «не-лицом»,

реализована в 21 номинации. Например, [Vafthrudnir said]: “All the Einhe-

riar fight in Odin’s courts / every day: Odin + had + a place of living (not cov-

ered by a roof + surrounded by buildings); “<…> Odin best of the AEsir

<…>”: Odin + had + superiority + among beings и др.

В качестве иллюстрации экстраобъектной детерминированности, мо-

тивируемой лицом (11 единиц), рассмотрим следующие номинации: “Odin

sends Valkyrjor to every field of battle, to make choice of those who are to be

slain, and to sway the victory”: Odin + had + power + over people (women);

[Dag said]: “<…> Odin alone caused all the misfortune, / for he cast hostile

runes between the kinsmen”: Odin + had + the ability + to cause the misfortune

+ to people + using magic symbols и др.

Интраобъектная детерминированность реализуется через внутренние

(2) характеристики Одина. Например, [Vafthrudnir said to Odin]: “Wise you

are, guest, come to the giant’s bench, / and we will speak together in the seat”:

Odin + had + wisdom; [Vafthrudnir said]: “The wolf will swallow the Father of

Men (Odin), / Vidar will avenge this”: Odin + is considered + to be mortal.

КА всех номинаций с грамматической структурой предложения вы-

явил соотнесенность с тремя периодами жизни Одина, что позволяет рас-

сматривать параметры референта с позиции трех уровней прошлого: I уро-

вень – от рождения Одина до начала его правления; II уровень – от начала

правления Одина до его смерти; III уровень – после смерти Одина.

Рассмотрим все три уровня на примере ряда номинаций: I уровень

реализован лишь в одной номинации “<…> So Thund carved before the his-

tory of nations <…>”: Odin-Thund + made + by carving + human beings

(Один-Тунд + создал + путем вырезания + людей).

II уровень представлен в ряде номинаций: “Odin sends Valkyrjor to

every field of battle, to make choice of those who are to be slain, and to sway the

143

victory”: Odin + is in charge + of people (women) (Один + имеет + в подчине-

нии + лиц (женщин); “The next day the frost giants went / to ask for the High

One’s advice, / in the High One’s hall <…>”: Odin + has + wisdom + to give ad-

vice + to beings (Один + имеет + мудрость + давать советы + существам и др.

III уровень иллюстрирован в номинации “The AEsir meet on Idavoll /

and they converse about the mighty Earth-gildler, / and they remember there the

great events / and the ancient runes of the Mighty One”: Odin + is remembered

+ by beings (Одина + помнят + существа).

По результатам исследования можно заключить, что Один обладает

социальными характеристиками: 20 номинаций (58,82%): семы power, is in

charge of, relationship и т.д.и функциональными параметрами: семы ability,

emotions, actions и т.д. содержатся в 14 номинациях (41,18%).

Как видим, три этапа жизни Одина вербализуют преимущественно

социальные связи референта с объектами его окружающими на основе экс-

траобъектной детерминированности, мотивируемой «не-лицом».

Литература:

1. Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева –

М.: Сов. энциклопедия, 1990. – 685 с.

2. Первухина С.В. Семантический портрет Иисуса Христа в переводе Биб-

лии New International Version [Текст] / С.В. Первухина: дис. … канд. фи-

лол. наук. – Волгоград, 2003. – 159 с.

3. По следам непознанного – необъяснимые явления, загадки истории: Ханзен

В. <http://www.7chudesmira.ru/> , (дата доступа – август-сентябрь 2009).

4. Смирницкая О.А. Цветообозначения в «Эдде» в освещении историче-

ской поэтики: rauðr и fölr [Текст] / О.А. Смирницкая // Скандинавские

языки. Диахрония и синхрония. – Вып. 5. – М., 2001. – С. 215–233.

5. Стернин И.А. Лексическое значение слова в речи [Текст] / И.А. Стернин.

– Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1985. – 170 с.

6. Топорова Т.В. К вопросу об именах собственных как средстве иденти-

фикации мифологических персонажей [Текст] / Т.В.Топорова // Вопро-

сы ономастики. – 2005. – № 2. – С. 45-51.

7. Феномен параллельных миров: Щербаков Владимир Иванович

<http://www.big-library.info/?act=read&book=5256&page =1>, дата досту-

па – август-сентябрь 2009.

8. Cambridge Advanced Learner‟s Dictionary <http://dictionary.cambridge.org/>,

дата доступа – август-сентябрь 2009.

9. The Cambridge Encyclopedia Of The World‟s Ancient Languages / еd. by

R.D. Woodard – N.Y.: Cambridge University Press, 2004. – XX, 1162 p.

Подчеркиванием выделены потенциальные семы.

144

10. Oxford Language Dictionaries Online

<http://www.oxfordlanguagedictionaries.com/Public/PublicHome.html?url=

%2Fapp%3Fservice%3Dexternal%26page%3DHome&failReason>

11. Larrington C., trans. The Poetic Edda [Текст] / C. Larrington. – Oxford

university press, Inc, New York, 1996. – 323 p.

12. Lassen А. Textual Figures of Óðinn [Текст] // Anders Andrén, Kristina

Jennbert and Catharina Raudvere (Eds.). Old Norse Religion in Long-Term

Perspectives. – Lund: Nordic Academic Press, 2006. – P. 280–284.

16. Blackwell I.A.,Thorpe B., trans. The Elder Eddas and The Younger Eddas

[Текст] / B. Thorpe, I.A. Blackwell. – Lulu Press, Inc. USA, 2007. – 433 p.

Г.Р.Искандарова

Уфимский юридический институт МВД России, Уфа

ИНТЕРПРЕТАЦИОННО-ОЦЕНОЧНАЯ КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ

МИРА СРЕДСТВАМИ СЛОВООБРАЗОВАНИЯ

(НА МАТЕРИАЛЕ НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА)

Когнитивная лингвистика исходит из того, что познание (концептуализа-

ция) мира осуществляется на трех уровнях: эмпирическое познание, понятийное

обобщение, интерпретационно-оценочное осмысление (Магировская 2009: 11-

12). Рассмотрим реализацию уровня интерпретационно-оценочного осмысления

средствами словообразования. Интерпретативно-оценочное осмысление вто-

рично. Оно опирается на результаты предшествующих уровней познания. Дан-

ный уровень познания предполагает оценочность (положительную, нейтраль-

ную, отрицательную) как частную функцию интерпретации. Оценочность, в

свою очередь, связана с познанием объективной действительности, она вторич-

на, поскольку субъективна, индивидуальна, облачена в конкретную языковую

форму (например, оценочные полуаффиксы в немецком словообразовании).

По мнению Е.М. Вольф, «важнейшей особенностью оценки является

то, что в ней всегда присутствует субъективный фактор, взаимодействую-

щий с объективным» (Вольф 1985: 22). Этой же точки зрения придержива-

ется и А.С. Самигуллина: «… объективная оценка скорее формируется на

доязыковой стадии, она первична и не имеет каких бы то ни было экспли-

цитно выраженных языковых маркеров, в то время как субъективная оценка

(эмоциональная, экспрессивная оценка) «облачена» в конкретную языковую

форму (наличие маркеров эмоциональной оценки в языке), что и придает ей

большую «наглядность» и определенность» (Самигуллина 2003: 50).

В противоположность рациональной оценке, лежащей в основе номина-

ции многих явлений, эмоциональная оценка всегда сопровождается эмоцио-

нальными переживаниями. Выражению чувств служат самые разные словооб-

разовательные конструкции, в том числе и гибридные суффиксальные.

145

Модель «немецкая основа + иноязычный суффикс» следует рассматри-

вать как аномалию, как своеобразное нарушение внутренней валентности сло-

вообразовательных моделей. Подобного рода гибридные образования получа-

ют эмоциональную оценочность. Нарушение норм внутренней валентности

модели ведет к возникновению дуги стилистического напряжения (Мурясов

1992: 75). За счет нарушения морфолого-семантической и стилистической ва-

лентности создается комический эффект при присоединении заимствованных

суффиксов к немецким производящим основам. При этом стилистическая на-

грузка гибридных образований не зависит от характера производящей основы

(производящие основы остаются в основном стилистически нейтральными).

Приведем некоторые примеры гибридных дериватов, многие из них имеют

помету «разговорно-шуточные» или «фамильярно-шуточные»:

Fütterage «жратва» (Futter), Lausoleum «воен.жаргон: санпропуск-

ник» (Laus), Luftikus «ветрогон, ветреник, шалопай» (Luft), Dichteritis «бо-

лезненная страсть к сочинительству, графомания» (Dichter), Lumpazius

«бродяга» (Lump), Bubbelatius «болтливость; болтун» (bubbeln), Buckelanes,

Buckelines, Buckolini, Buckelinski «горбун» (Buckel), Schenkeritis «помешан-

ность на подарках» (Schenker), Millionarium «отель-люкс» (Million),

Bierologe «любитель пива» (Bier), Kneipier «хозяин сомнительного заведе-

ния» (Kneipe), Fressarium «студенческая столовая» (fressen), Schlappier

«хиляк» (schlapp), Pfiffikus «ловкач» (pfiffig) и др.

Поле стилистического напряжения может также возникать в немец-

ком языке при нарушении внутренней валентности в модели «иноязычная

основа + немецкий суффикс». Так, исконные суффиксы -er и -ler присое-

диняются к субстантивным иноязычным основам, обозначающим имена

собственные (названия государств, стран, местностей, городов, личные

имена), и создают стилистически нейтральные производные, например,

Ugander, Hongkonger, Galiläer и т.д. Соединяясь с иноязычной глагольной

производящей основой, суффиксы -er и -ler переключают гибридные про-

изводные в другую стилистическую зону сопряженности, например, Scrib-

ler «презр. писака, бумагомаратель, пачкун» (Мурясов 1992: 77).

Анализ показал, что гибридные суффиксальные конструкции при-

званы выполнять функцию объективной и субъективной оценки явлений

действительности, которая заложена в их стилистических потенциях. Гиб-

ридные образования способствуют тем самым реализации уровня интер-

претационно-оценочного осмысления мира.

Литература:

1. Вольф Е. М. Функциональная семантика оценок. – М.: Наука, 1985. 256 с.

2. Магировская О. В. Репрезентация субъекта познания в языке: Авторефе-

рат дисс…доктора филол. наук. – Тамбов, 2009. 39 с.

3. Мурясов Р. З. Морфология производного слова (на материале производ-

ных существительных немецкого языка). – Уфа: БашГУ, 1992. 191 с.

4. Самигуллина А. С. Уменьшительность: лингвокогнитивный подход:

Дисс. … канд. филол. наук. – Уфа, 2003. 219 с.

146

Ю.В. Кобенко

Национальный исследовательский Томский политехнический университет,

Томск

НЕУСТОЙЧИВЫЕ ГЛАГОЛЬНЫЕ КОМПОЗИТЫ

В НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКЕ КАК ОСОБЫЙ СЛУЧАЙ ТМЕЗИСА

В отечественной германистике и методике преподавания немецкого

языка широко распространѐн термин «отделяемые приставки», возникнове-

ние которого можно считать спонтанным и немотивированным. Под «отде-

ляемыми приставками» понимаются случаи разделения элементов глагольно-

го композита, совпадающие с границами рамочной конструкции, к примеру:

Was maßt sich die Kanzlerin an?

(Что позволяет себе канцлер?)

Hoffentlich nimmst du es mir nicht übel…

(Хочется верить, что ты на меня не обидишься…)

Однако представляется не совсем верным назвать отделяемый ини-

циальный компонент глагольного композита приставкой.

Во-первых, приставкой считается часть основы слова, значение кото-

рой неотделимо от значения корня, например, невозможно отделить пристав-

ку –при от корня –род– в слове «природа» или приставку –про от корня –дав–

в слове «продавец». Точно так же не удастся отделить от корня и немецкие

приставки –be и –ver в словах «Beginn» и «Verlass». Дублирующее обозначе-

ние «префикс» для отделяемых элементов немецких глагольных композитов

никоим образом не оправдывает употребление вышеупомянутого термина, а

лишь несѐт в себе дополнительную лингвистическую нагрузку.

Во-вторых, при более тщательном наблюдении можно увидеть, что

по форме отделяемые элементы похожи на самостоятельные слова, кото-

рые в результате определѐнных преобразований в системе языка (имма-

нентных либо ортологических) семасиологически (т.е. в виде словарных

единиц) находятся в «контуре» глагола, т.е. фактически пишутся с ним

слитно, ср.: anmachen, zwischenlagern, krummlegen и т.п.

Это означает, что исторически эти компоненты «сраслись» с гла-

гольной основой, потому что, положим, образовали новое коммуникативно

удобное (эффективное) средство. В сущности же они отделяются только

потому, что у них есть своѐ самостоятельное значение, которое уже не

имеют приставки, ср.:

Ich gehe mittlerweile vor.

(Я пока пойду / обгоню вас.)

Er will ganz hoch hinaus.

(Он метит на высокий пост.)

Тем самым, отделяемость глагольных элементов напрямую связана с

самостоятельностью значения последних. Именно поэтому называть все

147

неотделяемые компоненты сложных глаголов «приставками» неверно. Па-

ры устойчивых и неустойчивых глагольных композитов, к примеру, über-

laufen и überlaufen, отличаются именно тем, что в переходном глаголе

элемент «über» потерял самостоятельное значение и неотделим от значе-

ния основы, а в другом случае отделяемый компонент употребляется в

значении «herüber / hinüber, hierher / dorthin» ср.:

(а) Ein Schauer überlief sie.

(Еѐ обуял ужас.)

(b) Die Soldaten liefen scharenweise zu Rebellen über.

(Солдаты толпами перебегали к повстанцам.)

Переходность в этом случае является (стилистическим) механизмом

языка для детализации значения посредством содержательной компрессии,

т.е. когда значение не распределяется по всей конструкции, а выкладывается

сразу (в простом немецком повествовательном предложении на втором мес-

те), а также с целью различия переносного (а) и прямого (b) видов значения.

Взамен вышеназванному термину, недостатки которого были доста-

точно эксплицированы, мы предлагаем «устойчивые компоненты глаголь-

ных композитов / сложных глаголов» для всех случаев неотделяемости и

наоборот – «неустойчивые…» для противоположных случаев.

Обратимся теперь к самому механизму отделяемости в немецком

языке. Логично предположить, что случаи разрыва сложных единиц (тме-

зис) связаны с упомянутой рамочной конструкцией как выражением ак-

тантного членения предложения. Отделяемый глагольный компонент, от-

несѐнный на финальное место и несущий на себе главное ударение

(Schwerpunktsilbe), по locus совпадает с ремой. Такая линейная развѐрстка

высказывания определѐнным образом закрепляет рема-тематические от-

ношения в предложении в языках номинационного типа. Тмезис, который

незаслуженно считают стилистической фигурой вроде анаколуфа – одна из

возможностей такого распределения актант, ср.:

Wo gehst du hin? Steht die Bundeswehr in Afghanistan nur Schmiere?

Ein Teil der Identität geht dabei verloren. Da schaukelt sich was hoch.

Таким образом, неустойчивость глагольных композитов имеет поми-

мо грамматической (синтаксической) также семантическую и стилистиче-

скую природу и, следовательно, связана с тмезисом как механизмом ком-

пенсирующего распределения информационных блоков в предложении.

Литература:

1. Кобенко Ю.В. Feste und unfeste Verbzusammensetzungen in der deutschen

Gegenwartssprache: уч.-метод. пос. – Томск, 2008. – 50 с.

2. Duden. Die Grammatik. – 8. überarbr. Aufl. – Mannheim, 2006. – 1344 S.

3. Wahrig. Grammatik der deutschen Sprache: Sprachsystem und Sprachge-

brauch. – Gütersloh/München, 2005. – 702 S.

148

Е.А. Кулакова

Новгородский университет имени Ярослава Мудрого, Великий Новгород

ЭВОЛЮЦИЯ ПОРЯДКА СЛОВ В ПРОСТОМ ПРЕДЛОЖЕНИИ

ФРАНЦУЗСКОГО ЯЗЫКА

Среди романистов очень распространено мнение о том, что порядок

слов в старофранцузском языке является свободным. Оно основано на

сравнении старофранцузского и современного языка, для которого харак-

терен строго фиксированный порядок слов (S-V-C). Однако не следует ду-

мать, что в старофранцузском языке не было никаких синтаксических за-

кономерностей построения предложения.

Л.Фуле выделяет 6 возможных вариантов порядка слов в простом

предложении (Foulet 1923):

1. S-V-C

2. S-C-V

3. C-S-V

4. V-S-C

5. V-C-S

6. C-V-S

За весь период старофранцузского языка наблюдается постепенное

исчезновение дистантного расположения S и V (интеркаляция других чле-

нов предложения, выраженных не местоимением).

Фиксирование определенного места за S, V и C в старофранцузском

языке происходит неравномерно в соответствии с исчезновением в системе

имени двухпадежной системы склонения; фонетическим распадом систе-

мы глагольных флексий и связанным с этим ростом роли местоимений как

показателя лица; появлением оборота est-ce que, распространившим пря-

мой порядок слов на вопросительное предложение. Наиболее рано уста-

навливается постпозиция С по отношению к V. Затем постпозиция S отно-

сительно V постепенно уступает место препозиции. Порядок слов V-S ис-

чезает под влиянием грамматической характеристики сказуемого, выра-

женного непереходным глаголом, и того факта, что постпозиция по отно-

шению к глаголу являлась естественной для С.

В вариативности синтаксических структур многие лингвисты видели

проявление стилистической функции порядка слов в старофранцузском

языке. Л.М.Скрелина ставит это положение под сомнение в связи с тем,

что в тот период еще не сформировался порядок-клише (инвариант пред-

ложения), которому противопоставлялись бы другие модели построения

предложения. Кроме этого, старофранцузский язык обладал как любой

другой звуковой язык интонацией. Его изучение по письменным текстам

не дает возможности определить, какое слово в предложении было выде-

лено: первое или последнее. Возможно, что в старофранцузском языке при

149

окситональном ударении последняя позиция также использовалась для вы-

деления, как и в современном языке (Скрелина 1970: 202).

Недостаточность стилистического критерия побудила ученых дать

еще, по крайней мере, два объяснения этого явления:

1. Выбор порядка слов определяется грамматическими причинами.

2. Место S определяется семантикой глагола, его переходно-

стью/непереходностью.

Среднефранцузский язык характеризуется дальнейшим распростране-

нием прямого порядка слов. Постепенно он становится инвариантом про-

стого повествовательного предложения. Это факт учитывается в теории «ес-

тественного», правильного порядка слов во французском языке, выдвинутой

грамматистами XVI века. Л. Мегре, Ш. Гарнье, П. де ля Раме подчеркивали,

что их родной язык требует, чтобы субстанция предшествовала акциденции,

а порождающее – порождаемому. Эта теория тесно связана с реальным ре-

чевым узусом эпохи и отражает общую тенденцию в эволюции грамматиче-

ского строя французского языка от синтетизма к аналитизму.

В XVII веке прямой порядок слов становится нормой.

Сокращение возможностей выделения, выражения актуального чле-

нения предложения путем изменения порядка слов, как это было возможно

в старофранцузском языке, стимулировало появление и распространение

других синтаксических средств (ограничительный оборот ne… que, анти-

ципация и реприза, называемые “скрытой» инверсией, прообразом которой

был старофранцузский порядок слов C-S-V, выделительные конструкции

c‟est ... qui, c‟est ... que).

Новые синтаксические средства выделения, чрезвычайно распро-

страненные в современном французском языке, способствовали укрепле-

нию аналитической тенденции в синтаксисе и сохраняли прямой порядок

слов даже в тех случаях, когда инверсия была функционально обоснована.

Все это в окончательном итоге привело к тому, что современный француз-

ский язык характеризуется фиксированным прогрессивным порядком слов.

Литература:

1. Foulet L. Petite syntaxe de la langue française.- P.,1923.

2. Скрелина Л.М. О фиксации порядка слов во французском языке // Про-

блемы диахронии и синхронии в изучении романских языков.-

Минск,1970. Ч.1. С.187-205.

150

О. В. Лукин

Ярославский государственный педагогический университет

имени К. Д. Ушинского, Ярославль

ЧАСТИ РЕЧИ: ГРАММАТИКА И ТИПОЛОГИЯ

Известно, что в течение более двух тысяч лет грамматическое знание

было систематизировано и представлено в системе частей речи, при этом с

различными целями и в конкурирующих исследовательских программах. С

этим материалом работали латинская школьная грамматика, ориентирован-

ные на нее грамматики отдельных языков, спекулятивная грамматика, об-

щая грамматика, и, наконец, различные вариации сравнительно-

исторической грамматики. Различия между универсальным и конкретно-

языковым рассмотрением языка, между наукой и искусством, между деск-

риптивной и исторической ориентацией основывались не на системе частей

речи: эта система была для всех общей (ср. (Schlieben-Lange, Ivo 1988: 9)).

Вопросы теории частей речи находились в центре внимания сначала

философов и филологов, а затем и лингвистов, представлявших разные на-

правления и школы. В зависимости от того, какие вопросы стремился ре-

шить в своей работе исследователь, так и ставился и с большей или мень-

шей долей успеха решался вопрос о частях речи. Неудивительно поэтому,

что “части речи” в одних и “части речи” в других публикациях – нередко

совершенно различные явления, несмотря на то, что сам состав частей ре-

чи одних авторов повторял номенклатуру других (вслед за учебником

Дионисия Фракийца «Τέχνη γραμματική»). Нельзя не отметить, что “Грам-

матика” Дионисия оценивается не как грамматика отдельного языка в уз-

ком смысле этого слова, а как инвентарь общих грамматических терминов

‒ Τέχνη (ср. (Cherubim 1976: 126)). По сути, она была и тем, и другим од-

новременно, ведь для александрийцев не существовало отдельных языков,

а был один язык и бормотанье варваров. Впоследствии, у римских грам-

матистов, для которых было уже два языка (греческий как эталон и ла-

тынь), эти вещи разделились.

Получилось так, что к настоящему времени теория частей речи в из-

вестном смысле не относится ни к одной определенной отрасли языкозна-

ния и в то же время относится сразу ко многим. Тем не менее, части речи

традиционно рассматриваются именно в рамках грамматического, прежде

всего, морфологического описания языков.

Теория частей речи с ее более чем двухтысячелетней историей яв-

ляет собой не только один из ярчайших примеров научной эклектики, но и

пример того состояния познавательного процесса, когда общенаучные

подходы к языку вообще трактовались как методические принципы на от-

носительно узком пространстве лингвистических исследований. Категории

Аристотеля, выведенные из особенностей строения его родного древнегре-