Золоева Л., Порьяз А. Мировая культура: Древняя Греция. Древний Рим
Подождите немного. Документ загружается.
Пиндар (522/518 — после 446 гг. до н.э.) — знаменитый поэт-
лирик, выходец из афинской аристократии.
Но мелос в Греции был не только торжественным, составленным
для хорового исполнения. На острове Лесбос мелическая поэзия, даже
та, что полна гражданских мотивов, развивалась как очень личностная,
в ней личная радость и личное сострадание проявлялись гораздо ярче,
чем где-то еще в Греции. Конечно, и на Лесбосе были песни,
распевавшиеся целым хором, но все же блеск этой поэзии проявился в
песнях, предназначенных для одного голоса. Пожалуй, самыми
знаменитыми “солистами” до сих пор остаются Алкей и Сапфо,
“десятая муза”, как называли эту поэтессу греки. И если Алкей больше
известен как певец политической борьбы (один из самых популярных
его сборников назывался “Песни борьбы”), как автор сравнения,
вошедшего в обиходный словарь любого гражданского поэта, -
сравнения государства, раздираемого междоусобными войнами, с
кораблем в бушующем море, - то Сапфо воспевала любовь: то в бурных
порывах страсти, то в нежном томлении, то в пылкой ревности. О
“десятой музе” рассказывали много небылиц, и романтических, и не
совсем пристойных. Об их неправдоподобии можно судить хотя бы по
тому факту, что один комический поэт представлял Сапфо любовницей
поэта Архихола, жившего, по крайней мере, лет за сто до поэтессы.
[Илл. – Алкей и Сапфо. Рисунок на греческой вазе. V в. до н.э.
Стр. 411]
Из поэтов-элегиков, пожалуй, стоит вспомнить Тиртея,
единственного после Терпанда греческого поэта-уроженца Спарты.
Тиртей участвовал во II Мессенской войне и писал элегии,
пробуждавшие в воинах мужество и решимость смело идти в бой на
защиту отечества. В творчестве Тиртея есть одна странность. Его элегии
написаны не на лаконском наречии, чего следовало бы ожидать от
уроженца Спарты, а на ионийском - на наречии афинян, которые для
объяснения этого факта выдумали следующую историю. Когда в Спарте
началась новая война с мессенцами, спартанцы поняли, что сами они не
смогут победить врагов, и обратились за советом к Дельфийскому
оракулу. Оракул посоветовал им обратиться к афинянам, просить у них
вождя. Афиняне отправили в Спарту не прославленного полководца, а
хромого школьного учителя Тиртея. И Тиртей своими песнями так
воодушевлял спартанцев, что они наголову разбили врагов.
Военная жизнь и борьба увлекали многих греческих поэтов.
Совсем другой жизненный путь - роскошную веселую жизнь при дворе
тиранов - выбрал для себя Анакреонт, прославленный поэт любви и
вина. По иронии судьбы подлинные произведения Анакреонта
сохранились лишь в незначительных отрывках, а “анакреонтическая
лирика”, на протяжение многих веков вдохновлявшая поэтов во всем
мире - не что иное, как подражания Анакреонту. К псевдо-анакреонтике
относятся и три знаменитых стихотворения, которые имел в виду
Пушкин, изображая сцены на надгробном барельефе поэта в своем
“Гробе Анакреона”.
В древности известность Анакреонта и любовь к его поэзии были
очень велики. Веселым стариком, добрым утешителем, у которого на
семь бед один ответ - вино и любовь - таким запомнился он
современникам и потомкам. И едва ли найдется другой лирический поэт
Древней Греции, который был бы так известен и имел бы такое влияние
на западноевропейскую и русскую литературу, как этот мудрец,
резвившейся “тем веселей, чем ближе видел гроб”.
Трагедия
Но даже Анакреонт со всеми его реминисценциями в литературе
нового времени не может сравниться по своей популярности с авторами
древнегреческой трагедии. Уже в античности Эсхила называли “отцом
трагедии”, потому что до него трагедия, едва выйдя из своей
лирической основы, еще почти не содержала драматических элементов.
Именно Эсхил ввел в трагедию второго актера, что давало возможность
драматизировать действие. Кроме того, Эсхил уменьшил хоровые
партии, подготовив этим главную роль диалогу, хотя в его величавых
трагедиях песни хора, из которых, собственно, и образовалась трагедия,
занимают еще очень значительное и существенное место.
Эсхил (525 — 456 гг. до н.э.) — старший из трех величайших
драматургов-трагиков эпохи греческой классики.
Партии хора делились на вступительную часть - парод,
заключительную песнь - гипорхема и лирический диалог - коммос.
Исполнялись хоровые партии, как правило, под аккомпанемент флейты.
Декламации актера - монодии - сопровождались игрой на кифаре или на
флейте.
Кстати, партии хора стали для литературоведов позднейшего
времени своеобразной меткой на хронологической шкале в истории
трагедии. Роль хора в трагедии позволяет хотя бы относительно
датировать то или иное драматическое произведение: если партии хора
очень велики, занимают больше половины всей трагедии, значит, это
раннее произведение. Такое наблюдение позволило разрешить немало
спорных вопросов не только о датировке, но и об авторстве многих
трагедий.
Известно, что Эсхил оставил после себя то ли 72, то ли 90 пьес, из
которых сохранилось семь трагедий. Среди них выделяют четыре
ранних, где действие развивается мало и, как правило, к самому концу
трагедии. Первая часть вообще лишена динамизма и служит
подготовкой для действия, разыгрывающегося потом с крайней
быстротой во второй части. Монолог явно преобладает над диалогом.
Главные персонажи - вестники, рассказывающие о событиях,
произошедших за сценой.
В трех поздних трагедиях - в трилогии “Орестея” - Эсхил
воспользовался нововведением своего младшего современника
Софокла: на сцене появились три актера. Именно в этих трех трагедиях
- “Агамемнон”, “Хоэфоры”, “Эвмениды” - во всем блеске проявился
могучий дар Эсхилла, благодаря которому его трагедии получили
исключительное право на повторные постановки, а великий насмешник
Аристофан поставил Эсхила на первое место среди знаменитых
греческих трагиков.
Аристофан (ок. 445 — ок. 386 гг. до н.э.) — выдающийся
древнегреческий комедиограф.
Однако не все были согласны с мнением Аристофана.
Тяжеловесность языка Эсхила, его монументальность и строгость очень
скоро стали для афинян менее интересны, чем ясная гармоничность
Софокла и смелые эксперименты Еврипида. Время младших греческих
трагиков выпало на период пятидесятилетнего затишья между двумя
войнами - закончившейся в 479 г. до н.э. греко-персидской и
начавшейся в 431 г. до н.э. Пелопоннесской. Впрочем, затишьем это
время вряд ли можно назвать - скорее, это время бурного расцвета всего
Афинского государства, и прежде всего искусства.
Еврипид (485/480 — 406 гг. до н.э.) — младший из трех
афинских трагиков классической эпохи. Значительно реформировал
драму.
Говорили, что первая победа юного Софокла на Великих
Дионисиях вызвала такое раздражение Эсхила, что он покинул Афины и
уехал в Сицилию. Всего же, по сообщениям античных авторов, Софокл
одержал 24 победы и никогда не получал на состязаниях награды ниже
второй. В истории мировой литературы имя Софокла ассоциируется в
первую очередь с образом Эдипа, образом, имевшим давнюю и
сложную традицию в греческой мифологии. В основе почти всех
произведений Софокла - и в “Эдипе-царе”, и в “Эдипе в Колоне”, и в
“Антигоне”, и в “Трахинянках” - лежат весьма запутанные предания, из
которых великий драматург умел выбрать одну часть, простейшую, но
такую, что она позволяла ему мудро разрешить сплетение сложных
событий, раскрыть все разнообразие характеров и осветить самые
потаенные стороны души человека.
Уже давно замечено, что Софокл обрабатывал по большей части
предания, хорошо знакомые зрителям. Смотреть его трагедии греки
шли не ради новизны содержания, а чтобы проследить, как на сцене
воплощены близкие им образы, как развиваются известные им в общем
события. Софокл строен, глубок и гармоничен, как все в искусстве
Греции периода классики. Его ясность и простота проистекают не от
сглаженности, а от тонкого чувства меры и знания человеческой
природы.
Совсем другим был современник Софокла Еврипид, нервный,
взвинченный и парадоксальный. Софокл изображал людей, уверенных в
нравственных основах своей жизни, поскольку они унаследовали их от
отцов и дедов. В произведениях же Еврипида взгляды предков
перестали удовлетворять их потомков, мучительно искавших новых
ответов на вопросы, казавшиеся их отцам решенными.
В трагедиях Еврипида еще больше нарастает диалогическая часть
трагедий, за счет чего значительно сокращается роль хора. В принципе,
уже трагедии Софокла можно было читать, пропуская партии хора без
всякого ущерба для общего понимания сюжета произведения; у Эсхила
это было просто невозможно, для Еврипида это стало правилом.
Последний великий трагик Греции очень смело обращается с мифом,
который становится лишь основой для высказываний современников
поэта. Везде, где только представлялась возможность, Еврипид сближал
трагедию с современной ему жизнью. Такое обилие в драме
реалистических приемов встретится позднее только у Шекспира,
который дал этому “еврипидовскому” стилю еще большее развитие в
собственном творчестве.
Комедия
Пожалуй, главное отличие греческой классической комедии от
трагедии состоит в том, что, если основой последней неизменно был
какой-нибудь миф, то комедия целиком строилась на вымысле, на
выдумке - чем необычнее, тем лучше. Выдумки у афинских
комедиографов, в особенности у самого талантливого из них,
Аристофана, были очень дерзкими, а порой и просто фантастическими.
Вот афинский крестьянин летит на навозном жуке на небо, чтобы
привезти богиню мира на землю и этим окончить войну, а вот где-то
между небом и землей появляется государство птиц.
Нелепица начинается уже с самого названия жанра - “комедия”.
Некоторые древние авторы считали, что комические актеры (komoda)
получили свое название не от глагола komadro (“кутить”), а от
блуждания по деревням (koma), потому что их с позором выгоняли из
города. Не менее занятно более научное толкование этого слова, вторая
часть которого (odia) значит “песня”, а первая (komos) - “толпа
навеселе”, толпа, расхаживающая по селам в праздник деревенского
бога Диониса.
Самой существенной частью древней комедии является “агон” -
словесный бой главных действующих лиц пьесы. Спор завязывается,
как правило, вокруг какой-нибудь злободневной темы, политической
или общественной. Поэтому многие детали, выхваченные комедией из
жизни, ее каламбуры и политические намеки оказываются для нас
просто загадкой.
Великим мастером политической сатиры был уже упомянутый
выше Аристофан, о чем свидетельствует самая сильная его
политическая пьеса “Всадники”. Однако доставалось от Аристофана не
только политикам, но и философам (“Облака”), и поэтам-трагикам
(“Лягушки”), и мужчинам-воинам в одной из популярнейших его
комедий “Лисистрата”, что в дословном переводе с греческого означает
“уничтожающая походы”.
Определить стиль аттической комедии довольно трудно -
настолько различен он в различных ее частях,когда автор переходит от
балаганных буффонад до тонких пародий. Но к началу IV в. до н.э.
древняя, как ее принято называть, аттическая комедия существенно
меняется. Постепенно в ней исчезают индивидуальные политические
фигуры, она перестает быть обличительной. Перерождается сам жанр -
комедия обращается к изображению человека в его частной жизни: из
социальной и политической комедия становится бытовой. В конце
концов, к началу III в. до н.э. аттическая комедия, а вместе с ней и вся
аттическая драма “выродились”, как сказал Ницше, в новую аттическую
комедию.
Это была комедия, стремившаяся передать на сцене всю правду
жизни, совершенно отказавшаяся от фантастических сюжетов древней
комедии (этим она, собственно и навлекла на себя гнев немецкого
философа - великого защитника дионисийства). Новая аттическая
комедия сознательно избегает мифов, она неизменно ищет сюжетов
исключительно бытовых, ей вовсе не нужен хор, все действие новой
комедии строится на игре актера. При этом новый жанр настаивает на
своем родстве с аристофановской комедией. Аристофан является для
Менандра, наиболее интересного представителя новоаттической
комедии, таким же образцом, каким для самого Аристофана был
Еврипид. Именно Еврипиду больше всего достается от Ницше в его
классическом эссе “Рождение трагедии из духа музыки”, в котором
последний греческий трагик именуется последней “агонией” греческой
трагедии. Уже зрители Еврипида должны были, по мнению Ницше,
понимать, что греческая трагедия умерла, и понимание этого должно
было вызвать в них страх и боль - те же чувства, что охватили греческих
моряков, услышавших с далекого острова: “Великий Пан умер!”
Менандр (342/341 — 293/290 гг. до н.э.) — греческий
драматург-комедиограф, чье творчество позднее многократно
перерабатывалось римскими драматургами.
История
Вместе с трагедией в Греции умерла и большая эпическая поэзия.
Вся последующая история греческой литературы, за исключением разве
что творчества александрийских поэтов - это история прозаических
жанров. Первым и древнейшим из них, безусловно, является история,
начавшаяся для эллинов еще с народных песен, составленных в
гомеровское и догомеровское время. О том, что Гомер долгое время был
в Греции непререкаемым историческим авторитетом, говорит хотя бы
тот факт, что в сравнительно поздние времена государства, вступавшие
в конфликт между собой, находили возможным ссылаться на
гомеровские поэмы, как на общепризнанные документы.
В историзме, пусть и мифологическом, нельзя отказать и Гесиоду.
В его “Теогонии” история начинается с хаоса и неподвижности. По
Гесиоду, в истории мироздания были четыре судьбоносные вехи, после
которых коренным образом все менялось: Хаос, Уран, Кронос и Зевс.
Историю человечества Гесиод излагает в другой своей поэме -
“Труды и дни”, интерпретируя известный миф о пяти поколениях.
Первое поколение людей жило в “золотой” век Кроноса; подобные
богам, они не знали ни болезней, ни горя. Второму, “серебряному”
поколению, жилось несколько хуже; поколение “медного” века вело
непрерывные жестокие войны. Время героев, когда на земле появились
полу-люди, полу-боги, после смерти переселявшиеся на “острова
блаженных”, было короткой передышкой перед поколением “железных
людей” - современников Гесиода. Боги уготовили им тяжелую участь -
“ни ночью, ни днем не будут знать они забвения от труда и от горя”.
Мифологическая историография начинает меняться во времена
Великой греческой колонизации, когда новые незнакомые места
пробуждали в греках интерес и к местному населению, и к
собственному прошлому. Историк перестает быть только “знатоком
прошлого”, он становится очевидцем и свидетелем разворачивающихся
на его глазах событий, его интерес привлекают не мифология и
древности, а жизнь людей, их обычаи и нравы.
Вообще, греческое слово historia первоначально имело
отвлеченное значение “исследование” (от глагола historein) чего-либо
на основании собственного наблюдения и опыта. Оно употреблялось в
значении географического исследования, исследования в естественных
науках, только позже получив конкретное значение “рассказ”,
“история”. Первых авторов исторических сочинений называли
“логографами”, то есть просто “прозаиками” - в противоположность