Золоева Л., Порьяз А. Мировая культура: Древняя Греция. Древний Рим
Подождите немного. Документ загружается.
УДК 930.85
ББК 63.3(0)32
З-80
Исключительное право публикации книги Л. Золоевой и А. Порьяза
«Мировая культура: Древняя Греция. Древний Рим» принадлежит
издательству «ОЛМА-ПРЕСС».
Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и
преследуется по закону.
Художник А. Акимов
Золоева Л., Порьяз А.
З-80 Мировая культура: Древняя Греция. Древний Рим. – М.: ОЛМА-ПРЕСС,
2000. — с.: ил. — (Мировая культура).
ISBN 5-224-01016-0
Вторая книга серии посвящена истории культуры Античности. В
ней освещены такие аспекты цивилизаций прошлого, как история,
экономика, социальное устройство, религия, наука, искусство,
повседневная жизнь. Удобный макет и большое количество иллюстраций
помогают быстрее усвоить учебный материал.
Серия предназначена школьникам, студентам и преподавателям в
помощь по курсу истории и культурологии.
УДК 930.85
ББК 63.3(0)32
© Издательство «ОЛМА-ПРЕСС», 2000
ISBN 5-224-01016-0
Родина новой культуры
Древняя Греция
Введение
Рассуждать о влиянии древнегреческой цивилизации на
европейскую культуру и науку так же трудно, как представить себе эту
самую культуру или науку оторванными от греческого искусства,
греческой литературы и философии. Любые штампы, вроде “цитадель
цивилизации” или “колыбель архитектуры”, теряют всякий (и без того
довольно затертый) смысл при скромной попытке вообразить себе, что
Древнюю Грецию постигла судьба Атлантиды, и она бесследно исчезла
в океанской пучине.
Мир, конечно, вряд ли стал бы другим; в нем бы по-прежнему
все текло и изменялось, и мы бы наверняка знали, что нельзя дважды
войти в одну реку. Разве так уж существенно, что мы знали бы об этом
не от древнегреческого мудреца Гераклита? И разве нарушились бы
хоть каким-то образом причинно-следственные связи, если бы теорема
Пифагора или закон Архимеда назывались как-нибудь иначе? Разве
солнце изменило свое положение от того, что все греческие астрономы,
кроме Аристарха, были убеждены в геоцентрическом устройстве
Вселенной? И разве мир состоял бы не из атомов, даже если бы до этого
не додумался Демокрит? Может быть, без Гомера не было бы
литературы, без Платона философии, а без Афин - демократии? И даже
если так, мир все равно остался бы прежним.
Изменилось бы совсем немного. Изменилось бы наше отношение
к миру: без греческого влияния Запад никогда не стал бы Западом.
Именно Греция определила все то, что коренным образом отличает
западную цивилизацию от восточной. Человеку, который предпримет
попытку отыскать область науки или культуры, где не оставили бы
следа древние греки, придется очень много потрудиться.
Они не только совершили первую научную революцию -
греческая натурфилософия сделала в принципе возможным рождение
науки. Дерзость “физиков”, как назвал первых греческих философов
Аристотель, осмелившихся задавать вопросы, ответить на которые они
не имели совершенно никакой возможности, открыла новый путь
познания окружающего мира. Греческие натурфилософы фактически
изобрели научный метод познания, метод, который до сих пор
применяется в науке.
Философские системы Сократа и Платона, атомистика
Демокрита и Эпикура, математика Пифагора и Евклида, механика
Архимеда, медицина Гиппократа, история Геродота и Фукидида,
аристотелевские биология, логика, политэкономия - все это,
дополненное в эпоху эллинизма географией, астрономией, анатомией,
физиологией, ботаникой, пневматикой, представляет первую полную
систему естественнонаучных знаний, заложивших прочный фундамент
современной науки.
Уже этого было бы вполне достаточно, чтобы греческий народ
навеки обеспечил себе место в истории человечества. Однако греческое
влияние на европейскую цивилизацию отнюдь не ограничивалось
сферой науки. В Греции зародились театр и архитектура, в Греции
возникли основные роды, виды и жанры литературы - все то, что
позднее Европе осталось лишь воспринять и дополнить. Греческий
язык, наряду с латинским, были первыми языками международного
общения. Наконец, христианство проникло в Европу через Византию (и
Рим) - потомки язычников устанавливали культ монотеизма.
Но одни лишь переводы античных авторов, повсеместное
заимствование мифологических сюжетов, все рефлексии, отражения и
рецепции не воссоздают полной картины влияния античности на
исторические судьбы Европы. Вплоть до конца XVIII века античность
(и прежде всего ее, так сказать, греческая “половина”) была
соучастницей культурного движения на Западе. Она даже не
осмыслялась как прошлое: из прошлого делают выводы, с прошлым
проводят параллели. Античность была эталоном, к которому не только
стремились, но с которым соревновались: еще Гете писал эпос об
Ахилле, призывая современников: “Каждый пусть будет, по-своему,
греком! Но только пусть будет!” Античность, по остроумному
замечанию одного из исследователей, была “впереди” и “над”, с ней
можно было состязаться, ее можно было обогнать. Она не осознавалась
как культурное прошлое, она была культурным настоящим.
В эпоху Просвещения отношение к античности изменилось.
Начиная с XIX века, она становится “неиссякаемым источником”,
пресловутой “колыбелью” и “детством человечества”, в ней видят
“зачатки”, своей “инфантильностью” она вызывает улыбку умиления
просвещенного рационального века. Георг Фастер очень хорошо и
многоречиво выразил отношение своих современников к античности:
“Тем временам, когда развивались, при самых благоприятных условиях,
духовные силы самого благородного племени людей, тем временам,
которые никогда не вернутся более, мы обязаны всем, чем мы стали. Не
просто матерью и кормилицей была для нас Греция, и хотя я сочту
крайне несправедливым требование никогда не расставаться со своей
кормилицей, набожно повторять ее сказки и не сомневаться в ее
непогрешимости, то я охотно признаюсь все же, что воспоминания о
годах детства нередко доставляют мне живое удовольствие и что не без
трогательной благодарности думаю я порой о своей доброй, пусть не
всегда мудрой воспитательнице”.
Итак, античность осталась позади. Идея прогресса в истории
сделала из нее “воспитательницу” и “кормилицу”. Она, безусловно,
вызывает у рационалистов восторг и восхищение, от которых, однако,
веет холодным безразличием. Чувство, подобное тому, которое
вызывают у человека звезды, прекрасные, таинственные и
неправдоподобно далекие.
Мы можем относиться к античности по-разному: мы можем
видеть в современности “упадок” и утверждать, что после Платона
философии не было; мы можем по примеру гуманистов эпохи
Возрождения устраивать пиры и писать письма Горацию, и греки (а
вместе с ними и римляне) останутся для нас “вечными детьми”. Но
каково бы ни было наше отношение к античности, бесспорно одно: как
гениальный поэт, выражая дух своего времени, может определять целую
эпоху в литературе, так греки, выразив идею человека “на все времена”,
определили эпоху в истории. Эпоху, которая не канула в Лету, но самым
непосредственным образом повлияла на всю европейскую
цивилизацию.
История Греции
Крит и Микены
У всякой страны, как и у всякого народа, есть событие, с которого
начинается отсчет исторического времени. А с чего начинается история
Греции? С образования первых городов-государств, с эпохи так
называемой «великой колонизации», со времени проведения первой
Олимпиады или, может, с похода ахейских царей под Трою? Впрочем,
еще в середине прошлого века последние из перечисленных событий
неизменно причислялось к мифам, пока в 70-х годах XIX века
удачливый археолог-самоучка Генрих Шлиман не раскопал на
территории небольшой деревушки Гиссарлык в Турции настоящую,
гомеровскую, или почти гомеровскую, Трою. Шлиманом же
производились раскопки и в материковой Греции, в Микенах и
Тиринфе. И здесь судьба не отвернулась от везучего дилетанта: он
наткнулся на следы древнейшей эгейской цивилизации, ее принято
называть элладской, или — по названию самого могущественного
центра — «златообильных» Микен - микенской.
Шлиман, Генрих (1822 — 1890) — немецкий коммерсант и
археолог.
Так же как и Троя, открытая Шлиманом, так называемая «Троя
II», была гораздо более поздним поселением, чем Троя Гомера - «Троя
VI», обнаруженный здесь микенский дворец, относится к XIV в. до н.э.
и не мог быть резиденцией царя Агамемнона, одного из гомеровских
героев.
[Илл. – Крепостная стена Трои IV. Ок. 1400 – 1300 гг. до н.э. Стр.
640]
И пусть позади были разъезды по всему миру в погоне за куском
хлеба, сомнительные предприятия, с помощью которых Шлиман
добивался высокого положения в обществе; пусть впереди ждали
нападки невежд и холодное пренебрежение к его открытиям ученых
профессоров - именно благодаря Шлиману, предварившему научный
труд биографическими этюдами, коммерсанту, для которого наука была
лишь хобби, частным увлечением, благодаря ему история Греции
отодвинулась вглубь, примерно к XII в. до н.э.
[Илл. – Маска из шахтовой гробницы Микен, так называемый
“Агамемнон”. Золото. XVI в. до н.э. Стр. 443 рис. 2]
Побывав на Крите, Шлиман обратил внимание на холм,
скрывавший, как ему показалось, развалины знаменитого Кносского
дворца. Когда в 1894 году английский археолог Артур Эванс купил этот
холм и начал раскопки, затянувшиеся на 30 лет, он сделал одно их
величайших открытий наступавшего XX века. Среди руин некогда
роскошного дворца, в лабиринтах которого согласно мифам жил
Минотавр, были найдены глиняные таблички, покрытые письменами: в
бассейне Эгейского моря существовала древнейшая письменность,
предшествовавшая «гомеровской» эпохи, которая, вне всякого
сомнения, была бесписьменной.
Кносс — древнее поселение на острове Крит, один из центров
крито-микенской культуры.
Таблички эти составляли хозяйственный архив кносского
владыки, содержавший документы административно-финансового
характера. Очевидно, глина была не единственным писчим
материалом: на это указывает, во-первых, закругленность знаков, не
предназначавшихся первоначально для прочерчивания на глине. Во-
вторых, все записи на табличках относились лишь к текущему году,
когда эти записи делались (об этом ясно говорит частое использование
таких словосочетаний, как «в этом году», «в прошлом году», «в
следующем году»). Скорее всего, для ведения дел в таком огромном
хозяйстве, каким был Кносский дворец, использовался и другой писчий
материал, не столь огнестойкий, как глина. Некоторые исследователи
считают, что таким материалом могли быть высушенные пальмовые
листья, другие склоняются к мысли, что это были кусочки высушенных
шкур животных, приводя в пользу этого аргумента тот факт, что на
Крите в первом тысячелетии до нашей эры учитель чтения и письма
назывался «человеком, рисующим на шкуре».
По воле случая этот «более долговечный» писчий материал исчез
в огне, охватившем дворцы, а легко крошащаяся глина подверглась
обжигу и превратилась в материал прочнее камня, просуществовавший
более трех тысячелетий. Так судьба сохранила то, что через несколько
месяцев после использования должны были выбросить как ненужный
хлам.
Почти одновременно при раскопках в другом критском центре,
Фесте, был найден диск, в котором знаки уходили к центру спирали,
словно в лабиринте.
[Илл. – Фестский диск. Обожженная глина. XVII в. до н.э. Стр.
398]
В общих чертах картина эволюции минойской (по имени
легендарного владыки Миноса) письменности представлялось так: из
пиктографической (рисуночной) письменности, существовавшей на
Крите примерно в 2000-1700 гг. до н.э., возникает линейное письмо,
условно его называют линейным письмом А; найдено около 320
табличек, исписанных такого типа письмом. Затем на базе этого письма
формируется более упрощенная система письменности, условно
названная линейная письменность В.
Разгадать тайну этой последней впервые удалось англичанину М.
Вентрису. Вовсе не помышляя о критских загадках, 14-летний учащийся
колледжа Майкл Вентрис, страстно увлеченный архитектурой,
незадолго до второй мировой войны попал на лекцию Артура Эванса,
заинтересовавшись критским дворцом. Во время войны Вентрис стал
военным дешифровщиком, и так получилось, что именно он через семь
лет после окончания войны осуществил то над чем безрезультатно
работал многие годы Эванс. В 1953 году вместе с Дж. Чэдвиком
Вентрис опубликовал статью, изложив свое открытие: целый ряд
надписей на глиняных табличках, написанных в древнейшей форме
кипро-аркадского диалекта греческого языка.
Пожалуй, трудно переоценить значение этого открытия для
истории Крита и всей Греции. Заговорившие таблички подтвердили
многое из того, что было известно раньше из гомеровских поэм и
рассказали то, что не смогло перенести через несколько столетий устное
предание.
Во-первых, был окончательно развеян миф о существовании
единого централизованного Крито-Микенского государства, со
структурой, подобной восточным деспотиям.
Микенские и критские дворцы были центрами независимых
правителей, а государства, управляемые из этих центров и
ограниченные, как правило, небольшой территорией, были
предшественниками греческих полисов, возникших в следующем
тысячелетии.
[Илл. – Внутренний двор дворца в Микенах. Реконструкция. Стр.
445]
Полис — город-государство в Древней Греции.