Золоева Л., Порьяз А. Мировая культура: Древняя Греция. Древний Рим

Подождите немного. Документ загружается.

характерным образцом которого можно считать Трою, и, во-вторых,

раннеархаический полис.

Общее для обоих типов полиса в том, что они непременно

обносились стенами, это значит, что они не могли быть крупными

поселениями. Главное же различие — в организации полиса. Для

поселений типа Трои центром, безусловно, является царский дворец,

расположенный на возвышенности. Центром в полисах второго типа

была агора — площадь, на которой располагалось святилище какого-

либо божества, и где встречались участники народного собрания.

Прообразом первого типа полиса были критские и микенские дворцы,

второй тип полиса - начальная форма города-государства, сыгравшего

столь существенную роль в греческой истории.

За пределами города в “Илиаде” и “Одиссее”, как правило, нет

человеческих поселений, заслуживающих внимания поэта, и это один из

ярких примеров приверженности Гомера канонам эпического жанра,

восходящим, скорее всего, еще к микенской эпохе. Один из таких

канонов требовал, чтобы герой жил в городе, единственно возможном

месте обитания цивилизованного человека, вокруг которого нет ничего,

кроме дикой природы.

Но даже у такого поэта, как Гомер, с его традиционными

эпическими нормами и архаистическим колоритом описаний городов и

городской жизни чувствуется дыхание современной ему эпохи. Во-

первых, это уже упомянутый раннеархаический полис, во-вторых,

эпизодические упоминания о деревенских усадьбах знати, где

безвыездно живут хозяева, занимаясь земледелием и скотоводством. О

важной роли скотоводства говорит то, что скот служил мерилом

стоимости, заменяя не существовавшие в то время деньги. Именно в

крупном и мелком скоте состояло все богатство Одиссея, поэтому

женихи Пенелопы специально пировали в доме царя Итаки в его

отсутствие, стремясь разорить его. В поэмах часто упоминаются

“тучные” овцы, “круторогие” быки, “блестящие жиром” свиньи, кони и

“младые кобылицы, жеребятами резвыми гордые”.

Не меньшее значение в гомеровскую эпоху имело земледелие;

кроме зернового хозяйства, были развиты виноградарство, садоводство,

огородничество; не однажды упоминается в поэмах оросительная

система. Кроме того, о важности сельского хозяйства в экономике

гомеровской Греции свидетельствует обилие в тексте поэм метафор,

связанных с сельскохозяйственным обиходом.

Все эти веяния новой эпохи красноречиво дают понять, что во

времена Гомера складывается не только новый тип полиса, но

формируется и деревня в собственном значении этого слова. И тогда,

окруженный кольцом политически и экономически зависимых от него

деревень (их принято называть комами), меняется и сам полис. Только

теперь он становится городом в том смысле, как понимали это слово в

античности. Полис становится столицей крохотного государства, его

административным, военным и религиозным центром.

[Илл. – Щиты греческих городов. Стр. 262]

Каждый полис вел совершенно замкнутое, обособленное

существование, почти не вмешиваясь в дела соседних городов-

государств. Лишь внешняя угроза могла объединить несколько полисов

в некое подобие военного союза, который распадался, как только

опасность проходила. Никакой другой формы политического единства

гомеровское общество не знало. В целом можно сказать, что на

развалинах микенской бюрократической монархии возникла

территориальная община - демос, политическим и экономическим

центром которой и был полис.

Система управления такого полиса складывалась из трех

компонентов: царей, совета старейшин и народного собрания. Самой

специфической формой правления, безусловно, была царская власть.

Как правило, в полисе ее представлял не один человек, а несколько, это

был своеобразный конгломерат “лучших” (aristoi), по выражению

Гомера, людей. Наибольшей полнотой власти гомеровские цари-

басилеи обладали во время войны, обладали во время войны, когда

возглавляли ополчения своих соплеменников. В мирное время басилеи

главным образом участвовали в суде и культовых церемониях.

[Илл. – Жезлы греческих басилеев. Стр. 177]

Наиболее древним органом управления был совет старейшин —

буле. Его члены, “многоопытные старцы”, принимали участие в

обсуждении важнейших дел, касающихся жизни общины. Надо,

впрочем, заметить, что уже в гомеровское время совет старейшин

составляли не самые пожилые, а самые знатные люди, вне зависимости

от их возраста. Это был совещательный орган: все важнейшие вопросы

басилеи должны были обсуждать с советом старейшин, с ними же

басилеи делили и свои судебные функции.

При этом считалось, что высшая власть в общине принадлежала

всему народу - демосу, который собирался для обсуждения и решения

вопросов на собрании - агора. Такую систему политических отношений

- басилейа, с главным отличительным признаком военного

предводительства, при наличие совета вождей (буле) и народного

собрания (агора) - с конца XIX века в истории принято называть “

военной демократией”.

В последнее время ученые признают этот термин не совсем

верным и предлагают считать тип управления, сложившийся в

гомеровской Греции, примитивной аристократической республикой, с

непрочной, неустоявшейся формой господства знати.

[Илл. – Оружие греческих воинов. Стр. 335]

Действительно, ни о каком подлинном народовластии в

гомеровскую эпоху речи быть не может, хотя агора, или народное

собрание, судя по поэмам Гомера - твердо установленный обычаем и

освященный традицией политический институт, без которого поэт не

представляет себе нормальную человеческую жизнь. Для гомеровских

героев красноречие, умение хорошо выступать на агоре далеко не

последняя доблесть. И главную роль и в “Илиаде” и в “Одиссее” играет

не народная масса, а сильная героическая личность, которая может

вступить в открытый конфликт с общиной и подчинить ее себе.

Идеальная община в представлении Гомера - это община,

управляемая небольшой группой “лучших людей”. Часто эти люди,

которых поэт называет “вождями и советниками”, решают важные

вопросы в своем кругу, даже формально не справляясь о мнении народа.

Но даже когда обсуждение вопросов выносится на народное собрание,

основная масса демоса лишь присутствует при словопрениях царей и

своим безмолвием одобряет действия тех или иных вождей. Настоящей

властью, и законодательной, и судебной, обладали только цари.

Но и сама аристократия еще не оформилась в правящую элиту, ее

раздирали бесконечные внутренние распри, возникавшие на почве

кровной мести и борьбы за власть. Народное собрание превращалось в

состязание знатных родов и фамилий, которое должно было выявить

сильнейшего. Каждый из участников этого состязания пытался склонить

на свою сторону демос, чье молчаливое одобрение сулило большие

политические выгоды наиболее удачливому оратору.

Кроме демоса, то есть основной массы рядовых свободных

общинников, у Гомера нередко упоминаются рабы. Рабство в

гомеровский период было патриархальным, о чем свидетельствует и

термин, обозначавший их словом “домочадцы”. Иными словами, рабы

использовались в основном как домашние слуги, повара, конюхи,

виночерпии, экономы, а также рабочие в домашних мастерских. В

сельском хозяйстве рабский труд почти не применялся. Поначалу между

рабами и их хозяевами сохранялась еще патриархальность и простота

отношений. Те и другие вместе жили, спали и ели. Со временем

различие между рабами и свободными становится все заметнее.

Источником рабской силы во времена Гомера были

исключительно войны и пиратские набеги. Пленники считались

военной добычей и распределялись по заслугам и по рангу. Морской

разбой шел среди всех занятий рядом с войной, не уступая ей ни в

опасностях, ни в почете. Моря, омывавшие Грецию, кишели пиратами,

и участие в пиратских экспедициях считалось особой удалью,

достойной настоящего героя и аристократа. Но даже самые опасные и

лихие пираты не решались выходить за пределы родного моря,

передвижения по суше были еще более трудными и опасными, так что

внешняя торговля была развита очень слабо, внутренняя же сводилась

фактически к меновой торговле. Предметом обмена была в основном

военная добыча, денег в хозяйственном обиходе гомеровского общества

не было вообще.

Несмотря на то, что дорийское нашествие отбросило Грецию на

несколько веков назад, все же нельзя сказать, что “темные века” были

эпохой абсолютного упадка. Конечно, искусство этого периода,

представленное, в первую очередь, керамикой, уступает высокому

мастерству критских и микенских мастеров, однако керамику

гомеровского периода отличает высокая гончарная техника,

унаследованная, кстати, от крито-микенской культуры. Кроме того,

незамысловатый геометрический орнамент, давший название всему

стилю керамики этого времени, как нельзя лучше согласуется с формой

сосудов. Высшая ступень геометрического стиля - огромные, выше

полутора метров сосуды, найденные на Дипилонском кладбище в

Афинах. Помимо геометрических узоров, на дипилонских вазах

впервые появляется изображение человека, пусть и очень схематичное,

силуэтное.

[Илл. – Амфора. Аттика. Первая половина IX в. до н.э. Стр. 165]

Сведения об архитектуре гомеровского периода очень скудны и

неточны. Греки в этот период перестали строить здания из камня,

поэтому до наших дней не дошло никаких следов их жилищ и храмов.

Известно, что стены складывались из дерева и кирпича-сырца. Центром

дома был мегарон с очагом, недалеко от него располагались кладовые с

запасами еды, питья, оружия. Убранство дома было более чем

скромным, а полом служила просто утоптанная земля. Дом в этот

период уже делился на мужскую и женскую половину. Из храмовых

построек известен только один храм, который можно датировать IX в.

до н.э. - храм Артемиды Орфии в Спарте. Храм стоял на каменном

фундаменте, стены были сложены из сырца, по периметру

располагались деревянные столбы.

[Илл. – Мегарон в Тиринфе. XIV в. до н.э. Реконструкция. Стр.

630 ]

Тогда же в IX в. до н.э. произошло событие, значительно

повлиявшее на греческую культуру. Как уже было сказано, линейное

письмо к тому времени вышло из употребления, и вся гомеровская

эпоха была бесписьменной. Лишь в конце этого периода через

посредство финикийцев греки переняли семитский консонантный

алфавит. Так же, как и к прочим заимствованиям с Востока, эллины

творчески подошли к семитскому алфавиту, приспособив лишние для

их языка финикийские знаки для обозначения гласных звуков и создав

таким образом более совершенный алфавит, который, в свою очередь,

имел несколько вариантов. Хотя заимствование произошло примерно в

IX в. до н.э., письменность тогда еще не получила широкого

распространения, к умению читать и писать относились с большой

настороженностью, как к искусству, связанному с черной магией.

Архаическая Греция

Вслед за гомеровской Греция вступает в эпоху, охватывающую

YIII-YI вв. до н.э., которую традиционно называют архаической. В это

время Греция, заметно опустевшая после дорийского завоевания,

переживает мощный демографический взрыв, невероятно быстро

развиваются торговля и ремесла, возникают невиданные доселе формы

государственного правления, зарождаются наука, философия,

литература, происходит настоящая революция в искусстве - одним

словом, в Греции происходит величайший культурный переворот.

Сравниться с ним по миасштабу влияния на всю дальнейшую историю

человечества может, пожалуй, только европейское Возрождение. С

конца XIX столетия в научной литературе, как правило, довольно

скупой на эмоциональные оценки, этот исторический период

характеризуется как “греческое чудо”. Правда, “чудо” следует понимать

не в том смысле, что в Греции в это время происходило нечто

сверхъестественное. Речь идет об уникальности и кажущейся

необоснованности исторического переворота, которому трудно найти

рациональное объяснение.

[Илл. – Доспехи древнегреческих воинов. Стр. 356]

Одной из причин “греческого чуда” многие ученые считают

особую форму правления, окончательно сложившуюся к этому времени,

- античный полис. Это город-государство с весьма ограниченным

количеством юридически полноправных граждан (как правило,

несколько десятков тысяч человек), обладавших монопольным правом

собственности на землю и составлявших гражданское ополчение -

основную военную силу полиса. Небольшое число граждан давало

возможность каждому из них лично принимать участие в управлении

государством, решать любые вопросы как внешней, так и внутренней

политики.

Кроме того, хотя каждый полис был изолированным,

обособленным государством со своими традициями и обычаями, греки

никогда не теряли чувства этнической, языковой и культурной

общности, а сложившееся “единство в многообразии” делало их более

восприимчивыми и терпимыми к любому проявлению инаковости.

Однако политические свободы, которыми пользовались граждане

в полисах, в историческом плане оказались все же не так важны, как ни

с чем не сравнимое расширение личных свобод во многих греческих

полисах. Если этого не происходило (например, в Спарте, где

полноправные спартиаты, вероятно, оказывали влияние на политику

государства, но почти не пользовались личной свободой) - такой полис

фактически выпадал из общегреческого культурного переворота.

Второй важной предпосылкой “греческого чуда” явилось смелое,

если не сказать безоглядное, расшатывание традиционного уклада,

тормозившего все новшества в культуре. Уже одно то, что примерно в

VIII в. до н.э. греки возвращаются к практике захоронения трупа вместо

распространившейся с XI в. до н.э. кремации, говорит о неожиданном

подрыве традиционных норм в, казалось бы, самой консервативной

сфере общественной жизни. Греческое искусство там, где оно

соприкасалось с культом, всегда было свободнее и смелее, чем

искусство народов Востока, где влияние религии на искусство доходило

до полного запрета всяких изображений (традиция, позднее

унаследованная от древних религий в иудаизме и исламе). Да и сама

религия вряд ли когда-либо была для греков регулятором поведения в

общественной и личной жизни.

[Илл. – Курильница в виде сфинкса. Афины. Терракота. VII в. до

н.э. Стр. 165]

И все же, кажется, самыми существенными факторами

“греческого чуда” стали две определяющие черты самого

мироощущения греков.

Первая заставляет вспомнить давний спор историков и философов

о том, кем греки были по преимуществу - оптимистами или

пессимистами. Когда новая Европа после мрака и аскетизма

Средневековья заново открыла для себя древнегреческую культуру,

утвердилось мнение, что греки жили более счастливой и радостной

жизнью благодаря их близости к природе, свободе от груза суеверий и

предрассудков. Именно тогда появились представления о счастливом -

эллинском - детстве человечества и о Греции как о земном рае.

[Илл. – Древнегреческие монеты. Стр. 283 ]

Категоричность этого мнения, естественно, вызвала обратную

реакцию, и с середины XIX века неизменно подчеркивалось мрачное и

трагическое начало в мировосприятии греков. Достаточно вспомнить

проникнутый глубоким пессимизмом греческий миф о деградации

человечества от золотого века к железному. Или весьма

распространенное в греческой литературе мнение, что человеку лучше

вообще не рождаться, а уж если родился, то единственно возможное

счастье - как можно скорее умереть. Вся греческая трагедия пронизана

скорбью по поводу печальной участи человека, и пусть это была не