Журавский А., Костюк К. (ред.) Глобализация и столкновение идентичностей

Подождите немного. Документ загружается.

получивших образование в области социальных наук, на безопасную почву социальной критики. Такая

критика маскирует недостаток знаний о возможностях и ограничениях политической структуры

общества под видом нравственных установок.

Однако мы должны требовать от социальных наук большего, чем просто социальной критики с

уклоном в мораль и нравственность. Они должны показать, что является возможным и невозможным в

данную историческую эпоху. Отнюдь не достаточно объявить новым врагом неолибералов и бороться

против этого врага при помощи настоятельных призывов к соблюдению этических принципов.

Нравственности сочувствует каждый. Любая критика останется бесплодной, если неолиберальной

модели общественного устройства не будет противопоставлена встречная модель, адекватная текуще-

му моменту, что означает объединение Европы и глобализацию. И при разработке этой модели

необходимо намного лучше представлять себе динамику развития общества, чем это обычно требуется

для страстного желания «разумных» условий и философствования по поводу того, насколько они

обоснованы. Когда критика неолиберальной парадигмы сдвигается в сторону нравственности, она оста-

ется слепа к структурным условиям, при которых сегодня может быть сформирована реальная

структура общества. Существующие условия отвергают такую критику. Вслед за ней возникнет еще

более сильное разочарование, которое может превратиться в слепую агрессию. Это было основной

ошибкой движения 68-го года, и сегодня это нельзя повторить. Апеллируя только к нравственности,

мы рискуем упустить возможность активного влияния на формирование реальности. Однако

формирование общества возможно только при условии ясного понимания существующей реальности.

Таким образом, следующие соображения могут рассматриваться, как попытка исследовать наши

возможности формирования социальной структуры в условиях современного глобального мира, при

помощи анализа сложной динамики его развития. Я делаю эту попытку, используя в качестве примера

общую тенденцию к формированию глобального разделения труда и глобального рынка труда.

359

1.Безграничный рынок труда: триумф экономики над жизнью?

Глобализация экономики всё более использует рабочую силу во всех уголках земного шара. Рынок

труда всё меньше и меньше будет ограничиваться рамками национального государства. Создание

единого европейского рынка послужило решающим стимулом для снятия ограничений с

национальных рынков труда, что завершилось введением единой европейской валюты. Таким

образом, межграничные экономические отношения в основном представлены в Европейском

Союзе. Тем не менее, это также касается мировой торговли и разделения труда.

Зарождающийся глобальный рынок труда, имеет тенденцию сводить работу к простой

экономической функции. И все же, это является одним из достижений современного социального

обеспечения — высвободить какую-то часть труда из ярма экономики и гармонично сочетать его

экономические функции с социальным, культурным назначением, а также с задачами

формирования личности. Социальные гарантии занятости обеспечивали каждому члену общества

возможность получить посредством работы, как доход, так и репутацию и таким путём найти своё

место в обществе. Развитие образования и профессионального обучения сделало возможным

превратить работу в квалифицированный и, с точки зрения культуры, ответственный вид

деятельности для большего числа людей, что, в свою очередь, определило культуру общественных

отношений. Свободный выбор профессии и гарантия её получения через широкий доступ к

образованию, более высокие шансы на продолжение образования, получение второго образования

и переобучение расширили возможности людей по формированию их личностей посредством

работы и самореализации.

Из-за повышения роли социальных, культурных и формирующих личность функций труда,

высокий уровень безработицы в благополучных европейских странах отражает кризис, выходя-

щий далеко за рамки чисто экономических аспектов. Ни неолиберальное сведение труда только к

его экономической функции, ни совет воспринимать безработицу как нечто, не угнетающее

людей, а наоборот, делающее их счастливыми, не оправдывают этот общественное явление. Обе

стратегии несут в себе новое деление общества на работающих и неработающих, защищённых и

незащищённых, а также новое разделение труда и жизни. Как раз напротив, успехом европейского

государства всеобщего благосостояния было устранение такого деления и создание возможности

для каждого пользоваться разумной степенью сочетания труда и жизни. 360

Помимо этого, зарождающийся мировой рынок труда лишает государство всеобщего

благоденствия такого решающего источника интеграционного достижения как национальная

солидарность, т.е. солидарность внутри класса, слоя, группы. Она создавалась в ходе

исторического процесса в процессе нескольких веков посредством отчуждения от внешнего мира

(войны), внутреннего уравнивания (политическая, юридическая и бюрократическая центра-

лизация), культурного объединения (единый язык, массовое образование и массовые

коммуникации) и урегулирования внутреннего напряжения (социальная и региональная

политика). Более того, этот процесс подразумевал также внутреннюю колонизацию и перестройку

равноправного добрососедского существования регионов в отношения центра и периферии. Как

европеизация, так и глобализация разрушают национальную общественную солидарность и

заменяют её более сложной системой отношений локальной, региональной, национальной,

европейской и глобальной солидарности, к которым уже не настолько легко привыкнуть, как к

солидарности внутри национального государства. Разделение труда в Европе и мире ломает

национальные производственные цепочки и тем самым разрушает национальные системы со-

циального обеспечения. Местные преимущества более не могут распространяться на всех

работающих людей, пользу будут извлекать только те, кто сами вносят значительный вклад в

инновацию, производство или услуги, которые не могут быть произведены или оказаны в каком-

то другом месте. Таким образом, коллективная солидарность национального государства теряет

свой экономический фундамент (Reich 1991). Опросы общественного мнения, проводящиеся

каждые полгода социологической службой «Евробарометр» показывают, что до одной пятой

людей, опрошенных во всех 15 странах-участницах Евросоюза, будут в ближайшем будущем счи-

тать себя в первую очередь европейцами, а затем уже членами своей нации. Две пятых считают

себя в первую очередь членами своей нации и только затем европейцами. Оставшиеся две пятых, с

другой стороны, остаются верными только своей национальной принадлежности (Европейская

комиссия 1995b: B14). Сильные регионы мобилизуют силы и пытаются ослабить связи националь-

ной солидарности в стремлении самоутвердиться в условиях европейской конкуренции. В

противоположность этому, слабые социальные слои и слабые регионы не желают порывать с

принадлежностью к одной нации. При растущем доходе, повышающемся образовательном и

профессиональном статусе всё большее число

361

людей отождествляет себя с Европой. С другой стороны, низкие доходы, низкий образовательный

и профессиональный статус усиливают поддержку национального членства (Европейская комис-

сия 1995а: В15,17, 22,15; Forsa 1992). Таким образом, в то время как элита реформаторов

стимулирует европейское и глобальное взаимодействие, низшие классы представляют собой

основной источник противодействия в форме националистических движений. Сегодня надежды

возлагаются на распространение демократии и благосостояния на европейский, и даже

глобальный уровень. Однако для осуществления этих надежд должно быть сформировано

европейское или даже глобальное супергосударство. И, тем не менее, это невозможно из-за

разнородной структуры солидарности и не может быть совместимо с сохранением существующих

рамок свободы и многообразия. То, что в лучшем случае может быть реализовано на европейском

уровне — это осуществление гарантий честной конкуренции на внутреннем европейском рынке и

координация стратегий для переговоров на мировом уровне. В глобальном масштабе только

конкретное и избирательное сотрудничество возможно для создания фундамента честной кон-

куренции в рамках ВТО. Интенсивность и глубина регулирования, достигнутые в европейских

государствах всеобщего благосостояния, не могут быть реализованы ни на европейском, ни на

мировом уровне.

Результатом ограниченной интенсивности и глубины регулирования в области трудовых

отношений опять стало преобладание экономической функции труда над её социальными,

культурными и формирующими личность функциями. С точки зрения социальной структуры

неравенство доходов возрастает; расширяющаяся зона негарантированной, краткосрочной,

частичной, временной, самостоятельной занятости, переходящей от кратких до продолжительных

периодов безработицы, возникает в промежутке между секторами наличия и отсутствия работы.

Чрезмерное регулирование рынка труда порождает высокий уровень безработицы, вследствие

неспособности рынка труда приспосабливаться к структурным изменениям в экономике.

Дерегуляция порождает случайные заработки, доходы ниже прожиточного уровня и безработицу,

так как изменение становится долговременным положением дел в процессе постоянного

созидательного разрушения по Шумпетеру и постоянно приводит к неправильному

распределению рабочей силы на рынке (Moore 1996; Schumpeter 1911/1964). Мировая конкуренция

неизбежно влечёт за собой высокий темп инноваций и более короткие 362

производственные циклы при попытках уравновесить падающую прибыль на давно выпускаемые

изделия с размером прибыли на новую продукцию. То, что определяется как ускоренная

инновация посредством творческого разрушения, с экономической точки зрения оказывается

тенденцией, направленной в сторону дезорганизации с социальной точки зрения. В смысле теории

Роберта К. Мерто-на об аномии разрыв между возможным изобилием и неспособностью его

достичь расширяется в то самое время, когда осознание обязательных правил распределения

богатства теряется. (Merton 1949/1968). Сосуществование богатства и бедности, защищённости и

незащищённости, порядка и хаоса, что является типичным для стран третьего мира, приводит к

новому явлению, такому как сегодняшний единый и целостный мир.

Что касается формирования личности, то постоянное образование и повышение квалификации на

протяжении всей жизни превращают самообразование в насущную потребность. С одной стороны,

это неуклонно повышает уровень образования во всём мире и расширяет возможности

самообразования и самореализации. С другой стороны, конкуренция становится более жесткой.

Последствием этого является превращение людей в победителей и неудачников, разрыв между

которыми становится всё шире.

С точки зрения культуры постоянная инновация посредством созидательного разрушения

наводняет мир продуктами, организационными концепциями и стилем жизни, срок пользования

которыми становится все короче. Продолжение и возрождение культурных традиций посредством

общения вытесняется одноразовой культурой. Всё превращается в объект личного потребления,

ничего не решается совместно, не говоря уже о внешней структуре мировой конкуренции.

Миллионы частных решений определяют нашу культурную жизнь, коллективные решения могут

только установить масштаб индивидуальных решений. Несомненно, что отдельный человек может

предпочесть не иметь автомобиль, но, тем не менее, он должен жить в культурной среде,

отмеченную печатью машины.

2.Стратегии реинтеграции экономики и жизни: внесение корректив или утопия?

Есть ли у нас вообще возможность совместить такие функции труда как экономическую,

социальную, культурную, а также функцию формирования личности? Очевидно, что мы

затрудняемся ответить на этот вопрос. С одной стороны, реалистическая страте-

363

гия усиливает преобладание экономики, с другой стороны, стратегия, направленная на новую

интеграцию различных функций, — почти что утопия. «Реалистическая» стратегия направлена на

оживление рынка труда и увеличение числа рабочих мест, прежде всего, путем прекращения

регулирования рынка труда при возможном использовании небольших программ по

трудоустройству. « Утопическая * стратегия, с другой стороны, подразумевает уменьшение спроса

на рабочие места путем сокращения рабочих часов, использования неполного рабочего дня и

годичных отпусков для достижения оптимального соотношения работы и жизни, интеграции

различных функций труда.

При использовании стратегии оживления необходимо принять во внимание и рассмотреть

следующие результаты:

(1) увеличение сравнительных ценовых преимуществ в результате глобального разделения труда,

увеличение мирового богатства;

(2) несоразмерность между спросом и предложением на рынке труда в течение длительного

времени как результат постоянных изменений;

(3) увеличение неравномерного распределения богатств, общественный раскол, падение нравов;

(4) грубое деление людей на победителей и побежденных;

(5) постоянное «созидательное разрушение», заменяющее хорошую жизнь личным потреблением,

конфликтами, касающимися образа жизни, разрушением экологии — как следствием глобального

перемещения товаров и людей.

Стратегия дезактивизации предполагает преодоление существенного сопротивления и может не

дать результатов по следующим причинам:

(1) она требует такой согласованности в Еврсте и в мире в целом, которой на данный момент

трудно достичь;

(2) она должна ограничить работу программы роста, действующей ранее;

(3) она должна замедлить темп перемен в обществе;

(4) она должна ограничить мобильность и личные свободы каждого, а не увеличить их;

(5) она должна защитить региональные рынки от мировой конкуренции путем повышения затрат

на транспорт, несмотря на то, что столетиями этого как раз не делалось.

364

3.Стратегии воссоединения экономики и жизни: что выбрать, экономическое равновесие или

утопию

Есть ли вообще у нас шанс привести к гармонии экономические, общественные, культурные и

формирующие личность функции труда? Перед нами очевидная дилемма. В то время как

реалистическая стратегия укрепляет своё преобладающее положение в экономике, стратегия,

направленная на новое объединение различных функций, вытесняется в разряд утопии.

«Реалистическая стратегия» направлена на оживление рынка труда и увеличение количества

рабочих мест, прежде всего посредством ослабления влияния государства на экономику и, в

дополнение к этому, если возможно, применения малых программ по трудоустройству. С другой

стороны «утопическая» стратегия имеет целью сократить спрос на труд посредством сокращения

рабочего времени, неполной занятости и творческих отпусков, в направлении достижения

гармонии между трудом и жизнью, объединения различных функций труда.

Следуя стратегии восстановления необходимо принять во внимание и преодолеть такие

последствия, как:

(1) увеличение преимуществ сравнительных издержек в результате глобального разделения труда,

рост всемирного благосостояния;

(2) несоответствие предложения и спроса на рынке труда как длительное явление, происходящее

под влиянием постоянных изменений;

(3) рост неравномерного распределения материальных благ, дезинтеграции в обществе;

(4) деформация личностей и их разделение на победителей и побеждённых;

(5) постоянное «творческое разрушение», заменяющее хорошую жизнь индивидуализированным

потреблением, конфликтами, связанными с различиями в образе жизни, экономическое раз-

рушение как следствие глобального перемещения товаров и

людей.

Следуя стратегии деактивации, придётся преодолеть существенное сопротивление и угрозу

поражения, как результат следующего:

(1) требуется координация мер в Европе и мире, что до сих пор не предпринимается;

(2) программа, ранее управляющая развитием должна быть сокращена;

(3) необходимо замедлить усиливающиеся процессы изменения в

обществе;

365

(4) необходимо ограничить свободу передвижения и личные свободы вместо того, чтобы их

предоставлять в большем объёме;

(5) необходимо защитить местные рынки от мировой конкуренции посредством повышения цен на

транспортировку, хотя обратная тенденция преобладала веками.

4. В поисках интеграции между экономическим либерализмом и благополучным государством:

активное общество граждан

Существует ли выход из кризиса? Можно ли найти новое решение проблеме общественной

интеграции? В современных условиях при поиске новых решений необходимо по-новому

преодолеть старую конфронтацию между капитализмом и социализмом. Какие же подходы могут

быть открыты? В этом поиске реалистическая стратегия является сравнением более или менее

успешных путей выхода из кризиса. Здесь необходимо взглянуть на Голландский путь выхода из

глубокого склероза и кризиса занятости, который достиг своей высшей точки в 1983 году, когда

число безработных достигло 14 процентов. По прошествии полутора десятилетий эта цифра упала

до 3,6 % (Visser and Hemerijck 1998). Отличается ли Голландия от успешного неолиберального

пути США (или, отчасти, Великобритании) и явлений общественной дезинтеграции, связанных с

ним? Не совсем, но в чём-то s да. С одной стороны, рынок труда был активизирован посредством

сокращения влияния государства на экономику и активной трудовой политикой, направленной на

динамизацию трудоустройства через частные агентства. Это уступает неолиберальной стратегии.

С другой стороны, возросла более чем где-либо неполная занятость и достигла уровня 38

процентов от всего работдоспособного населения страны (в сравнении, например, с 16 % в

Германии). Однако этот высокий процент неполной занятости можно объяснить довольно

поздним применением и ростом женского труда в Голландии, который используется

преимущественно в простых видах работы в сфере обслуживания. Другой особенностью развития

Голландии является новая форма сотрудничества работодателей и профсоюзов, направленная на

поиск решений проблем, что явилось полезным для обеих сторон. Поэтому стало возможным огра-

ничить тенденцию к росту несоответствия доходов, посредством уменьшения влияния государства

на экономику в большей степени, чем в США и Великобритании. Значительную часть этого ус-

пеха приписывают политике профсоюзов, направленной на резер-366

вирование заработной платы в общей схеме нового сотрудничества. Отличной предпосылкой для

сотрудничества между трудом и капиталом явилось возрождение общей основы для работы,

которая была заложена еще в 1945 году.

В будущем мы должны будем предвидеть увеличение зоны случайного трудоустройства между

полной занятостью и отсутствием работы. Новые политики не могут больше стремиться снова к

уменьшению этой зоны. Довольно-таки важно представлять себе последствия как по отношению к

занятости, так и к социальной политике. Эти последствия должны будут привести к двойной стра-

тегии. Порочный круг бездеятельности должен быть прёодолён: высокая стоимость труда,

увеличила инвестиции в рационализаторство с присущим сокращением занятости. Это, в свою

очередь, повысило вложения работодателей и взносы на социальную безопасность, таким образом,

делая труд дороже и прокладывая путь для дальнейших вложений в рационализаторство. Их доля,

полностью или предварительно пассивная в обществе, выросла. Для того, чтобы покинуть этот

порочный круг, должны быть предприняты такие меры по отношению к занятости, как

сокращение стоимости труда, уменьшение влияния государства на экономику и обеспечение

гибкости труда. Эта стратегия, направленная на ослабление влияния государства на экономику

требует покончить с постоянной квалификацией людей и дальнейшей квалификацией.

Квалификация вызвана жёсткой конкуренцией и способствует её обострению. Кроме того, должна

быть активизирована посредническая деятельность частных агентств по трудоустройству.

Так как, тем не менее, все эти меры влекут за собой дезинтегрирующие эффекты, необходим

постоянный контр-конгроль, прежде всего призванный обеспечить защиту от растущего риска.

Введение субсидий, стимулирующих занятость, и отрицательный подоходный налог могли бы

обезопасить широкую зону опасного труда лучше и более гибко, чем наши предыдущие системы

социальной защиты. Стимулирование самостоятельной занятости можно было бы поддержать

основной гарантией негативного подоходного налога, которая связана с опасным положением

человека, обслуживающего собственное предприятие, с первоначальными проблемами и

нестабильными доходами. Таким образом, можно было бы сократить высокий уровень смертности

среди новообразованных предприятий в первый год их существования. Кроме того, поощрение

введения неполной занятости расширило бы доступ к системе занятости населения не

злоупотребляя «творческим

367

разрушением». Важно сделать переход между занятостью и без- ' работицей, полной и неполной

занятостью гибким, защищённым негативным подоходным налогом, для того, чтобы избежать

длительного деления общества на полностью занятых и безработных. Идея о том, что образование

элиты из полностью занятых людей увеличивает общественное влияние на процесс

субсидирования безработных, является полным абсурдом. Последствием этого могут быть чувство

превосходства с одной стороны и чувство ущемлённого самолюбия, злоба и агрессия. Глобальная

современность должна будет объединить труд и жизнь таким образом, чтобы сделать труд

доступным для каждого, и обеспечить возможности для каждого пополнить значение своей жизни

работой. Общественная работа и работа на себя образуют, конечно, часть такого труда и требуют

особой поддержки; тем не менее, они не могут не дополнять профессиональную работу. Сделав

общественную работу и работу на себя резервом для безработных и тех, кто получает социальную

помощь, естественно Вы усугубите раскол в обществе на работающих и безработных. Очень

важно для каждого найти надлежащую связь между профессиональным, общественным трудом и

работой на себя.

Это воссоединение труда и жизни должно быть дополнено условиями глобальной современности.

Это значит, прежде всего, что государство в своей роли как мощный дирижёр, строящий общество

посредством законов, больше не существует, так как ему не хватает источника коллективной

солидарности, необходимой для этих целей. Политическое действие распространяется на различ-

ных уровнях, от местного до глобального, и по аналогии с изменениями в отношениях

солидарности. В этой многоуровневой системе старое национальное государство должно

измениться от полновластного законодателя и исполнителя законов к действиям в качестве

посредника в разрешении конфликтов. Его главной задачей станет умение справляться с

конфликтами. Очень важно заставить конфликтующие стороны объединиться в выработке

решения общей проблемы.

Гражданское общество добровольных объединений должно расти до величин, когда государство

выступает посредником в совместном разрешении конфликтов. Для того, чтобы объединить новый

плюрализм ассоциаций, как можно больше граждан должны состоять в как можно большем

количестве таких ассоциаций. Членство во многих структурах, пересечение различных соци-

альных кругов внутри одного конкретного индивидуума, по мне-

368

нию Джоржа Симмела становится весьма важным фактором объединения глобальной жизни.

Объединение общества посредством неокорпоративистского сотрудничества государства и

крупных ассоциаций, должно проложить дорогу к плюралистическому сочетанию старых и новых

ассоциаций, объединенному посредством одновременного членства во многих структурах с одной

стороны и вновь структурированного улаживающего конфликты государства с другой (Simmel

1908/1992: 456-511). Государственные институты управления (социального профиля) должны

быть преобразованы в агентства, выполняющие активную работу по координации и

посредничеству между благосостоянием ассоциаций, инициативами и компаниями

специализирующихся на работе с молодёжью или социальной работе, и организующих занятость.

Кроме того они помогают там, где не получается организовать частные ассоциации. Гражданское

общество, поддерживаемое государством, в процессе развития может многому научиться,

обратившись к опыту США, где гражданское общество всегда выполняло важные объединяющие

функции тем самым, беря их на себя и разгружая государство. Общественная интеграция через

деятельность гражданского общества является случаем внутреннего объединения белых

представителей среднего и высшего классов, но вряд ли это возымело какой-то эффект вне

данного сообщества. За пределами данных районов, то есть в центрах, где распространены

бедность, отсутствие надежды, насилие, население соответственно разобщено и дезорганизовано.

Следовательно, реорганизация благополучных европейских государств должна будет

предполагать то, что государство поощряет объединение гражданского общества с одной стороны,

пока, а с другой, компенсирует свои дефициты. Таким образом, активное общество граждан могло

бы стать видением «Третьей Современности» глобального века и занять место благополучных

государств «Второй Современности», которая в свою очередь, вытеснила либеральное

государство, жившее по законам «Первой Современности» (Munch 1998).

5. Изменения понятий солидарность и справедливость

Социальная интеграция активной части общества, однако, не будет такой же интенсивной и

сплоченной, как та, о которой мы знаем на примере Европейских государств всеобщего

благосостояния. Коллективная солидарность государства-нации, таким образом, распадается,

уступая место более сложной системе видов со-

369

лидарности и переходя с уровня местного значения на глобальный уровень. Неокорпоративное

взаимодействие государства и крупных объединений ограничено рамками государства-нации,

тогда как новая сеть свободно связанных гражданско-общественных объединений более

плюралистична и влияет больше на региональном и местном уровне в направлении сверху вниз и

на уровни европейского и мирового уровня в направлении снизу вверх. Открытость и

плюралистичность отношений солидарности будут иметь место наряду с изменением в ценностях

в сторону формализации. Это относится, прежде всего, к новым представлениям о законности. В

государствах всеобщего благосостояния право направлено на обеспечение равных для всех

условий жизни под контролем государства, и прежде всего для граждан страны. Равенство внутри

нации всегда зависело от неравенства наций во вне. В работах Макса Вебера термины

внутригрупповая мораль и внегруштовая мораль находятся в полном противоречии (Weber 1924:

303-304). В глобальной современности, идея правосудия, однако, должна объединить всех людей

мира. Это возможно только при обобщении и формализации понятия правосудия. Оно

преобразовано из предоставления под контролем государства одинаково равных условий жизни в

гарантию равных возможностей в честном соперничестве. Таким образом, разделение на

внутригрушювую и вне-групповую мораль исчезает благодаря образованию более обобщенной и

формализованной концепции правовых отношений.

Право, понимаемое как справедливость, заменяет теперь право, которое обеспечивало под

контролем государства наиболее равных условий жизни. Это означает, что социальный принцип

— включающий в себя требование как можно более обширного участия в благотворительности —

становится не таким важным, как принцип достижения, согласно которому уровень ждзни зависит

от успешности рыночной торговли. Планка, при которой условия жизни будут равны, понизится.

Идея о равных условиях жизни потеряет свое значение. Она не обязательно будет снижена до

уровня США, но она не сможет оставаться на уровне высокоразвитых европейских государств

всеобщего благосостояния. Право как справедливость, требует одинаковых возможностей для

всех в борьбе за свое место под солнцем, требует помощи инвалидам, поддержки тех, кто был

выброшен на обочину, для возвращения их к нормальной жизни и гарантировании безопасности

тех, кого общество считает неспособным долгое время участвовать в конкурентной борьбе.

370

Право как справедливость, предоставляет не такие равные условия жизни в рамках государства-

нации, как в масштабе всего мира. Следовательно, интегрированное продвижение его морали в

разнообразие видов солидарности в глобальном мире идет дальше, чем принцип равных для всех

условий жизни, который действует только в рамках государства-нации. Верно, что современность

делает все человечество частью мирового сообщества, но тем не менее она имеет свои недостатки,

за которые нужно расплачиваться особенно тем, кто не может соответствовать требованиям

мировой конкурентной борьбы. В своей Теории Права, Джон Роле наглядно показал, что есть в

идеале право, понимаемое как справедливость. Лучшим образом оценить истинное значение этого

понятия при особых социальных и культурных условиях можно на примере США. (Rawls 1971). В

США к понятию права добавляется также понятие справедливости, особенно по причине того, что

вследствие миграций общество стало более разнородным и что Федеральная власть, обладает

гораздо меньшими правовыми полномочиями, чем власть в европейских странах. Таким образом,

государств обеспечивает равные условия жизни в гораздо меньшей степени, чем в Европе. Но как

раз это стало непременным условием того, что страна могла постоянно принимать все новые и

новые потоки иммигрантов. Существует связь между гибким рынком труда в США и открытыми

границами для иммигрантов. В противопоставление этому положению вещей, регулируемый

рынок труда в Европейских странах требует политики ограничения иммиграционных потоков. В

этом отношении существует скрытая коалиция между социальной политикой левого крыла и

иммиграционной политикой правого крыла.

6. Движущие силы перемен в солидарности и справедливости

В заключении было бы интересно выяснить, существует ли выбор между достижением глобальной

современности и тем, существует ли другой путь, чем путь благополучного государства к ак-

тивному обществу граждан. Ответ на оба вопросаs «НЕТ*. С самого начала глобализация является

развивающимся направлением современности. Эмиль Дюркгейм уже в 1893 году в своей француз-

ской диссертации «Разделение труда в обществе» показал, что это направление определяется

конденсированием общественной жизни, которая зависит от роста населения, развитие

транспортных магистралей, транспортных и коммуникационных средств (Durkheim 1964: 256-

263). При этих условиях развитое глобаль-

371

ное разделение труда является единственным способом избежать смертоносной борьбы за

выживание. Однако, с другой стороны оно ликвидирует сегментарные общественные

формирования, являющиеся однородными внутри себя и связанные «механической» со-

лидарностью равных их членов и репрессивными законами. Они заменяются международными

связями между теми, кто неравен между собой, связями, сфальсифицированными особыми зависи-

мыми странами и селективным сотрудничеством, то есть посредством «органичной »

солидарностью и законом, отражающим права граждан. В то же время, структурные изменения в

сплочённости делает коллективное сознание более абстрактным и формальным. Конкретное

законодательство определяется содержанием (равностью результатов) открывает путь абстрактной

и формальной законности (равности возможностей). С этой точки зрения, европейское

благополучное государство оказывается вспомогательной площадкой на пути к глобальному

разделению труда. Его механическая сплочённость и реальная справедливость, определённые

содержанием становятся анахронизмом в глобальной современности (Durkheim 1964: 283-303,

405-406).

Кроме того, Дюркгейм, также, учит нас, что движущей силой глобального разделения труда

является не рост всемирного благосостояния, а просто принуждение к специализации в наиболее

конкурентоспособных профессиях и предложение в условиях глобальной конкуренции. Согласно

закону о преимуществах сравнительных издержек, открытому Давидом Ркардо, правда

заключается в том, что глобальное разделение труда повышает всемирное благосостояние, так как

все продукты производятся там, где для этого есть наиболее подходящие условия и где можно

достичь наибольшего эффекта при наименьших затратах. Тем не менее, с другой стороны, не

будет необходимости повышать счастье и полезность людей, отдельно от улучшения их жизни

(Durkheim 1964: 233-255). Неравное распределение благ, дезинтеграция и дезорганизация об-

щественной жизни и вред, наносимый экологии посредством чрезмерно высоким ростом

всемирного благосостояния, препятствуют улучшению жизни людей как движущей силе

глобального разделения труда. Как бы то ни было, но мы не в состоянии устранить существующие

причины, конденсирование общественной жизни s прежде всего, развитие транспортных

магистралей, транспортных средств и средств связи s без принуждения посредством использо-

вания централизованной глобальной власти для движения в направлении, в котором мы не

двигались ранее. Следовательно, тем не

372

менее, нам также придется принять структурные изменения в единстве как неизбежный результат,

который уводит нас от сосуществования отдельными национальными структурами, а приводит к

сложной системе единств. Соответственно с этим имеет место факт, что наиболее разные единства

могут быть объединены только на моральной основе и это объединение должно регулироваться

законодательно, когда появится новый стимул для отделения и формализации законности на пути

к становлению законности основанной на чувстве справедливости. Ещё одной неизбежностью

является замена благополучного государства активным обществом граждан. Вне всяких

моральных установок разумного общества, глобальную современность можно сформировать

только признав эти новые реалии. Дезинтеграция и дезорганизация будут строго ограничены если

нам удастся создать прочную моральную и законодательную основу глобального разделения

труда.

Заключение: просвещение общества путем его изучения

Истинным вкладом, который могут сделать общественные науки в дело формирование общества

будущего, может стать просвещение посредством проведения анализа общества вместо его кри-

тики посредством моральных воззваний. Так или иначе, критика имеет место, а что на самом деле

требуется, так это просвещение. Общественным наукам стоило бы оказаться в лучшем положении,

чем профсоюзы, церковь, и другие организации, которые находятся в сетях своих собственных

интересов. Заниматься моральной критикой несложно, и это никого не трогает, так как она обычно

связана с самоутверждением или утопией. Просвещение, напротив, может быть достаточно

болезненным, даже для самого представителя общественных наук, который пытается заниматься

самопросвещением. Забавно, но моральная критика общества во многом цепляется за идею

ополовиненной современности. Это совершенно отличается от того, что изначально имел в виду

Йорген Хабермас, когда придумал термин позитивистски ополовиненный аргумент. Это

ополовиненная современность, основанная на идее, что мы можем формировать мир полостью

согласно нашим идеям, не обращая внимания на другую половину современности или структурное

давление реальности. В этом смысле, ополовиненное понимание современности только морально

вдохновлённого общественного критицизма могло бы быть противопоставлено обновлённому

критическому рационализму. Основываясь на этом, задача общественных наук заключается не в

том, чтобы поднимать

373

палец и читать морали обществу, а скорее в проведении (само) просвещения посредством

изучения общества. Чем больше общественность, посредством критических дискуссий будет

участвовать в самопорсвещении, тем больше мы будем использовать наше самопросвещение

совместно с наилучшим кантианским чувством.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Durkheim, Emile. 1964. Т he Division of Labor in Society. New York: Free

Press (French: (1893) 1973. De la division du travail social. Paris: Presses Universitaires de France).

2. European Commission. 1995a. Eurobarometer No. 42. Brussels.

3. European Commission. 1995b. Eurobarometer No. 43. Brussels.

4. Forsa. 1992. Meinungen zu Europa im Kdlner Raum. Dortmund: Forsa

Institut.

5. Merlon, Robert K. 1949/1968. »Social Structure and Anomie.« In:

R.K. Merton. Social Theory and Social Structure. New York: Free Press, pp. 185-214.

6. Moore, Thomas S. 1996. The Disposable Work Force. Worker Displacement

and Employment Instability in America. New York: Aldine de Gruyter.

7. Munch, Richard. 1993. Das Projekt Europa. Zwischen Nationalstaat,

regionalerAutonomie und Weltgesellschaft. Frankfurt a.M.: Suhrkamp.

8. Munch, Richard. 1998. Globale Dynamik, lokale Lebenswelten. Der schwierige Weg in die Weltgesellschaft.

Frankfurt a.M.: Suhrkamp.

9. Rawls, John. 1971. A Theory of Justice. Cambridge, Mass.: Harvard University Press.

10. Reich, Robert. 1991. The Work of Nations. New York: Vintage Books.

11. Schumpeter, Joseph A. 1911/1964. Theorie der wirtschaftlichen Entwicklung. Berlin: Duncker & Humblot.

12.Simmel,Georg. l9Q8/lQQ2.Soziologie.UntersuchungeniiberdieFormen

der Vergesellschaftung. Frankfurt a. M.: Suhrkamp. 13. Visser, Jelle und Anton Hemerijck. 1998. Ein holldndisches

Wunder?

Reform des Sozialstaats und Beschaftigungswachstum in den

Niederlanden. Frankfurt a.M.: Campus.

374

Бреский О.В. (Беларусь, Брест)

БЕЛОРУССКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ МИФ И ПРОЦЕССЫ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

И ныне Я отдаю все земли сии в руку Навуходоносора, царя Вавилонского, раба Моего, и даже зверей

полевых отдаю ему на служение. И все народы будут служить ему и сыну $го и сыну сына его, доколе не

придет время и его земле и ему самому; и будут служить ему народы многие и цари великие. И если какой

народ и царство не захочет служить ему, Навуходоносору, царю Вавилонскому, и не подклонит выи своей

под ярмо царя Вавилонского, — этот народ Я накажу мечом, голодом и моровою язвою, говорит Господь,

доколе не истреблю их рукою его. И вы не слушайте своих пророков и своих гадателей, и своих сновидцев,

и своих волшебников, и своих звездочетов, которые говорят вам: «не будете служить царю Вавилонскому

(Иер. 27:6-10).

В детстве маленькие люди очень часто создают некий образ «старшего брата», или «сильного

друга из старшеклассников», или какого-то другого сообщества, замещающего для них реальное

общество. Этот друг или содружество становятся подлинным мифом, которым маленький человек

живет, и который помечает ему жить и справляться с одиночеством. Так продолжается до тех пор,

пока человек не справляется с проблемой одиночества: или разрушая стену между собой и

окружающими, или находя общество, которое отвечает его миру. И происходит это по-разному.

Детское и юношеское одиночество — неизбежно. Но оно не драматично, потому что

сопровождает процесс открытия человеком мира. Разрывается уютный и теплый мир семьи, в

жизнь входят не всегда приветливые и понимающие воспитатели, няни, учителя, тренеры,

одноклассники, знакомые, общественность, масс-медиа. Разве можно сразу сказать, что вот эти

новые люди с их порядками, и «я и моя семья» — это нечто одно, принадлежащее к одному? И

разве есть гарантии, что такое объединение произойдет? И вот человек моделирует в мифе

воображаемые сообщества

375

— пока не находит нечто подобное в действительности или не создает нечто подобное в

действительности.

Но сама социальная действительность существует и меняется,

— лишь потому, что существует этот миф, позволяющий разным людям видеть, что они каким-то

образом образуют единство, значимое для них, ценное для них.

В начале 90-х годов XX века я наблюдал белорусское молодежное движение в Москве. Эта

белорусскость молодых людей из Минска, Бреста, Могилева была той же природы — созданием

мифа некоего альтернативного реальному сообщества. Это были совершенно советские молодые

люди — из советской Белоруссии, выпускники советской школы, комсомольцы... Оказавшись в

столице империи, они стали грустить по семьям, и не всегда'чувствовали себя уютно в метропо-

лии. В основе их пробудившегося в Москве национального чувства лежала грусть и

неустроенность в чужом городе и обществе. Этому обществу была противопоставлена

белорусская семья, представленная как Беларусь. Это был «неизвестный друг», «друзья, которых

вы не знаете». Беларусь в этой роли оказалась почти случайно, просто большего друга нельзя было

изобрести. Для меня самого Беларусь ассоциировалась с деревней, в которой жили мои бабушка с

дедушкой, и куда я ездил на каникулы. В самой Беларуси национальное чувство зарождалось

аналогично — как в стране, где «все по-другому», чем при советском коммунизме. Но оно было

именно чувством одиноких людей, не адаптировавшихся ни к какой системе вообще — ни к

советской, с точки зрения которой они были неудачниками, ни к белорусской, потому что она

была мифической и существовал только для них.

Для этих молодых людей — как в Москве, так и в Беларуси, — существовало только два пути —

либо принятие той действительности, которую предлагали другие и вхождение в нее, либо рево-

люционное, жертвенное продвижение в социальный порядок мифа до времени появления

воображаемой Беларуси.

Им открылся мир столицы советской империи — и они захотели назад, к семьям. Национальное

чувство вырастало как «мы — не они», «не хотим быть, как они». Третий путь был бы тупиком

— это путь желания навсегда остаться в созданном мифе.

В 2003 году можно уже констатировать, что Белорусской этнической революции в XX веке не

получилось. Она и не могла полу-

376

читься, поскольку мечта юношей начала этого и конца того века не опиралась ни на определенный

социальный порядок, ни на семейные предания. Она не опиралась на семью, потому что семье

белорусская идея была совершенно не понятна. Меньше всего эти юноши думали о том, как

следует научиться управлять их Беларусью, и что для этого необходимо предпринять. Когда я как-

то в начале 90-х годов сказал в обществе своих ближайших родственников о том, что мне

симпатичен Зенон Поздняк (лидер Белорусского Национального Фронта), дед крепко выругался, а

прочие пожали плечами (молодой, передурится еще).

Этнической революции не получилось, потому что не существовало белорусской этноцентричной

семьи. Противопоставление не только Русскому, но даже Советскому было в таком контексте на-

думанным и искусственным, малосимпатичным. Потому белорусские национальные деятели —

это поэты, чудаки, мечтатели, странные люди, претендующие на странные вещи. Их национальная

идентичность выглядела как хобби. Кто-то увлекался Толкиеном и в выходные дни проводит

турниры между «эльфами* и «орками», а кто-то поет на тех же выходных белорусские песни.

Белорусам не достает харизмы, органичности, практичности, горения и религиозного

миссионерского рвения для утверждения своих идей.

В силу негативного и отстраненного утверждения национального мифа, белорусская идентичность

всегда утверждается только в противовес «российской», «советской». Она лишена необходимой

для органичного явления самостоятельности: существует как детский миф о «неизвестном

защитнике», который служит лишь для спасительной в какой-то момент самоизоляции от внеш-

него мира. Но нацию не создает ее отличие от иных народов, она решает вопросы своего

обустройства. По-существу идея нации является основным содержанием модерна.

И здесь нам открывается один парадокс. Белорусы, конечно же, на основе воспринятого в

этническом плане национального мифа не совершили этнической революции, не создали

этнократии — потому, что не могли ее создать, они попросту жили чем-то другим. Белорусы, как

нация, не входили в модерн, а потому, обретя независимость в 90-е годы, и столкнувшись с новой

глобальной политической и социальной реальностью, захотели назад к семь-

377

ям, к Беларуси. Но оказались не у белорусских очагов, а в локализированном границами Беларуси

Советском Союзе, каковым и была в действительности Беларусь в начале 90-х годов. Отсюда бе-

рет начало раскол белорусского национального сознания, склоняющегося одновременно и к

самоизоляции в границах национального мифа, и к легитимации реальной политической

идеократии, возникшей как правопреемница Советского Союза, но воспринявшей риторику

белорусского национального суверенитета.

Все белорусское политическое и социальное творчество оказалось подчинено этому возврату и

удержанию такого состояния, которое белорусы знали в 80-90-х годах XX века, что объясняется

отсутствием воли к адаптации к внешним условиям. Феномен лидерства Лукашенко выражает эту

тенденцию в процессах белорусской идентичности: заговаривание проблем, заговаривание

обстоятельств, соотнесение себя с прошлым и проецирование этого прошлого на сегодняшнюю

Беларусь. Такое общество и государство оказываются не готовыми и не способными к

продуманному и целенаправленному взаимодействию с глобальными процессами: оно не видит в

них вызовов, потому что не умеет различать эти вызовы. Большего, чего бы такое общество

желало — это самоизоляции или игры без правил, игнорируя любые вызовы и любое иное, чем

оно.

Игнорирование внешней среды означает кризис идентичности: больше не с кем соотносить себя.

Белорусское государство не может создать внятный контекст своего пограничья, а потому не

может опереться на действенный тыл. Но если нет пограничной области, то все области

оказываются фронтовыми. Поэтому все вызовы внешнего мира не ограничиваются в Беларуси

зоной пограничья, в которой бы и должны приниматься решения национального масштаба, а обра-

щаются ко всем белорусским структурам, единицам и институтам, которые вынуждены на эти