Жураковский Г.Е. Очерки по истории античной педагогики

Подождите немного. Документ загружается.

Что касается Зфебии эллинистических городов, то ее формы

организации во многих отношениях совпадают с тем, что было

сказано выше относительно афинской Эфебии соответствующего

периода, причем мы можем отметить ее наличие в целом ряде

•

ородор не только Эллады, но и Сирии и Малой Азии.

Подобно афинским эфебам, эфебы новых эллинистических

центров объединены в самоуправляющиеся корпорации, которые

нередко бывали нескольких ((степеней» (самоуправляющаяся еди-

ница объединяла несколько автономных единиц).

Весьма часто эфебское самоуправление было тесно связано

о соответствующими организациями того или иного гимнасия.

Так, в Пергаме существовал «совет и демос молодежи».

Существенно отметить, что окончание Эфебии во многих

случаях вовсе не означало прекращения связи между ее сочле-

нами одного года. Объединение эфебов в таких случаях перехо-

дило в новое объединение «Молодых» (ot vsoi) в виде «свободно-

го союза», уже не связанного внешними рамками. В таком союзе

можно было оставаться членом до тридцати лет. Иногда «Молодые»

имеют свои особые помещения и на устройство этих помещекий

в некоторых случаях распространяется также частная благотво-

рительность (например в Пергаме).

Подводя итоги эллинистической образовательной системе,

важно подчеркнуть ее относительное единство в большинстве

важнейших центров эллинистического мира — следствие взаим-

ной близости экономических и классовых отношений в этих цен-

трах.

Сообразно этому, для занятия той или иной должности, вид-

ного общественного положения и т. д. в одном из уголков Элли-

нистического мира, уже далеко не является достаточным при-

надлежность к господствующему классу и личное богатство.

К этому присоединяются все растущие образовательные требо-

вания. Во многих городах велись списки граждан, имеющих

«законченное образование», и в этом случае только принадлеж-

ность к этому списку давала право н& ту или иную обществен-

ную должность.

Охарактеризованная выше школьная система господствую-

щих классов в эллинистических центрах была той основой, на

которой строилась «эллинистическая образованность». Захва-

тывая только верхушки господствующих классов, эта «образован-

ность» была пышным растением, лишенным, однако, надежных

корней и выросшим отчасти в очагах старой древневосточной

культуры, а отчасти в новых местах,,по соседству с ними.

В данном случае мы должны остановить свое внимание на двух

важных центрах этой образованности: Пергаме (главном городе

Мизии на северо-западе Малой Азии) и Александрии (в дельте

Нила).

Образовательная практика в Пергаме. Если, говоря о Пер-

гаме,

трудно указать созданные в нем какие-либс значительные

литературные произведения, если его ваяние при всем своем внеш-

19*

291

нем блеске отличается значительною поверхностностью, если

созданная в нем школа красноречия, основателем которой был

Гегедий, и уступает значительно аттическим образцам, однако

все это вместе взятое дает картину значительного культур,

ного оживления, хотя и провинциального.

Внешним знаком включения Пергама в число эллинских цен-

тров,

достойных старой Эллады, было помещение на Афинском

Акрополе четырех скульптурных групп

присланных Атталом I,

принявшим титул «царя», в которых былой победе афинян над

персами был противопоставлен недавний разгром пергамцами

галлов.

При сыне Аттала

—

Эвмене II (перваяполовина Нв. до н. э.)

—

была создана знаменитая библиотека, состоявшая из 200 000 ру-

кописей.

На почве создания библиотек между пергамскими и египетски-

ми царями (о которых далее будет речь) возникла своеобразная

«конкуренция», в итоге которой последние запретили вывоз папи-

руса, главного материала для письма, из Египта.

В связи с этимвПергамебыл использован другой материал для

письма, употреблявшийся издавнд у персов и позже в Греции,

имен-

но—обработанная соответствующим образом кожа (овечья,козья).

Обработка этого материала была усовершенствована в Пер-

гаме,

и тогда в полной мере обнаружились его достоинства (воз-

можность письма с двух сторон листа, легкая смываемость ста-

роЛРтекста и т. д.), в результате чего он постепенно — уже под

именем «пергамента» — завоевал общее признание и вытеснил па-

пирус. Последний в средние века уже не употреблялся как мате-

риал для письма.

При Пергамской библиотеке были собраны обширные кол-

лекции предметов искусства. Столица украсилась рядом пышных

зданий, колоннады которых здесь впервые в истории искусства

получили название «базилик», т. е. царских.

Тогда же был создан и знаменитый храм-алтарь Зевса.

Интересно указать, что при библиотеке была основана извест-

ная грамматическая школа, во главе которой стоял Кратес Мал-

лосский, о котором ранее уже упоминалось.

Кроме этой школы, в Пергаме существовал обширный гим-

на сий (с мужским и женским отделениями), хорошо устроенная

Эфебия и организация «Неоев», т. е., как указывалось выше,

молодежи, уже прошедшей Эфебию.

~,Э.

Цибарт — автор того исключительно ценного исследова-

ния по эллинистической педагогике, на которое уже были ссылки

в этой работе, в одном из своих сочинений, вышедшем и на русском

языке в 1916 г. под названием «Культурная жизнь древнегрече-

ских городов», дает очень яркую картину современного поло-

жения пергамских- развалин — остатков школ былой пышной

столицы (стр. 47—50):

«Оставим нижний рынок и вернемся еще раз на главную

улицу. После нескольких минут восхождения мы очутимся не-

292

посредственно у высоких башен средневековой крепостной стены,

перед монументальным городским фонтаном императорской эпохи

о его великолепным бассейном в 21 метр длины и 3,15 метра

шп

рпны. К нему подходили спереди и доставали воду через

каменную ограду. Сохранившиеся два камня имеют еще полу-

круглые углубления, которые образовались при вытаскивании

наполненных водой амфор. Над фонтаном подымалась крыша,

которую поддерживали 12 круглых колонн и много полуколонн.

фонтан расположен был в очень удачном месте, потому что не-

посредственно близ него находился вход в школы Пергама —

три друг над другом расположенные террасы, на которых про-

исходило все обучение молодых пергамцев.

Войдя в круглый портик, мы увидим налево вход на нижнюю

террасу, а справа — лестницу, ведущую на среднюю террасу

и представлявшую прекрасный образец покрытой сводом грече-

ской витой лестницы. По ней, следовательно, ежедневно подни-

малась наверх пергамская молодежь, и мы последуем за ней,

чтобы заглянуть в школьные помещения. Прежде всего мы по-

падаем в гимнасии мальчиков... Это большая треугольная пло-

щадка, разделенная поперечной стеной на две части. Мы не должны

ожидать, что найдем здесь много классных комнат: ведь учение

большею частью происходило на открытом воздухе. К тому же

южная часть этой террасы обвалилась вследствие сильного раз-

рушения ее опорных стен. Северная часть, однако, лучше сохра-

нилась'. Здесь, в скалистой стене, можно еще различить одинна-

дцать ниш. В них стояли скамьи для отдыха в тени во время пере-

рывов. Об украшении ниш обычно заботились сами школьники,

что видно еще и теперь в двенадцатой нише. В ней стояла мрамор-

ная стэла больше двух метров вышины со списком 178 мальчиков,

которые, по случаю их перехода в класс эфебов, принесли

присягу царевичу Атталу, сыну царя Эвмена II, вероятно,

потому что он воспитывался вместе с ними. Справа и слева

стэлы, повидимому, стояли в сохранившихся ещо гнездах две

бронзовые статуи.

Гордо, должно быть, прошли н'а следующий день эти 178 аби-

туриентов 147/6 года мимо входа низшего гимнасия, подымаясь

по витой лестнице на террасу эфебов. Здесь все кажется про-

сторнее и красивее устроенным, да и дошло до нас в гораздо

лучшей сохранности. Терраса тянется на 150 метров в длину

и 36 метров в ширину. На севере ее замыкает большой портик,

позади которого поднимается сохранившаяся в вышину на 10 мет-

ров крепкая опорная стена верхней террасы. К портику примы-

кают с боков сделанные в скалах комнаты и ниши, служившие

отчасти целям культа. Посреди террасы стоит маленький коринф-

ский храм, который, вероятно, был посвящен одному из гимнаси-

ческих богов, Гермесу или Гераклу, так как уроки закона божьего

проходили в греческом гимнасии всегда практически, путем

посещения храма и жертвоприношения богам, - покровителям

юношества.

293

И здесь раскопки еще не окончены так же, как и в высшей

ступени гимнасин, на третьей террасе. По обилию и великолепию

своих помещений она является большим просторным, самостоя-

тельным учреждением.

Здесь,унеоев нет ни в чем недостатка—ни в комфортабельной

бане с мраморными ваннами, ни в громаднейшей театроподобной

аудитории. Даже подвальные помещения приспособлены для

устройства подвального стадиона, места упражнения в беге»

Вслед за этим описанием Цибарт подвергает подробному

анализу некоторые из тех многочисленных надписей, которые

дошли до нас на развалинах пергамских школ, и, исходя из

надписей, дает ряд ярких картин жизни привилегированной

пергамской молодежи.

На основе этих картин мы видим, какие широкие мероприятия

применяла пергамская плутократия в целях укрепления своего

влияния над молодым поколением и воспитания его в духе пре-

данности существующему режиму, цергамским властям, а позже

в ту эпоху, когда Пергамбыл подчинен Риму, и римскому прави-

тельству.

Так, некий Диодор (эпохи царя Аттала III, 138—133 гг.) по

случаю открытия памятника членам царской фамилии устроил

для знатной пергамской молодежи состязания в беге и в умении

владеть оружием. Победителям он раздавал богатые награды.

Пергамская школьная молодежь, следуя греческим обычаям

объединяться в корпорации и союзы, сама создавала подобные

же организации, охватывающие замкнутые круги этой молодежи.

Для того чтобы дать понятие о подобных организациях, до-

статочно вспомнить одну из них, имевшую название «Певцы

императора [подразумевается Августа] и богини Ромы».

Уже из названия организации явствует и время ее возникно-

вения (I в. н. э.) и цели, ею преследуемые: связать знатную мо-

лодежь далекого эллинистического центра с новыми владыками

мира — и богами и людьми.

«Певцы» ежемесячно справляли культовой праздник, в ко-

тором пение славословных гимнов занимало весьма почетное

место. Подобные же организации существовали не только у уче-

ников пергамских школ, но отдельно и у учениц. Последние со-

Любопытные данные, посвященные культуре эллинистических горо-

дов,

дополняющие то, что дает по данному вопросу Цибарт, сообщает автор

известных альбомов по древней истории Г. Лямер в своих путевых воспоми-

наниях: «Пергам, Приенна, Пальмира», напечатанных впервые в «Wissen-

schaftliche Beilage der Leipziger Zeitung» (№

20—21,

1909) и помещенных

в том же году в «Гермесе» (№ 16, 17, 18). Относительно пергамского гимнасип

Лямер, между прочим, пишет: «Новейшие раскопки в Пергаме открыли

в гимнасиезал, в котором места расположены друг над другом в виде амфи-

театра. Это никакого отношения к гимнастике иметь не могло; напротив,

мы должны тут видеть учебную комнату, устройство которой давало слуша-

телям возможность лучше видеть и слышать учителя. Некоторые, сообразно

условиям современным, принимают эту комнату за физический кабинет.

Думаю, что не сделаю ошибки, если скажу, что это был зал для риторических

упражнений» («Гермес» № 17).

294

статзлдли со своими учителями своеобразную корпоративную

организацию, одною из задач которой было присуждать лучшим

учителям похвальные отзывы и почетные венки.

Ухаживания и раболепствования пергамской плутократии

перед римскими властями не повлекли за собой укрепления

положения Пергама. Его судьба является яркой иллюстрацией

к сказанному ранее о непрочности эллинистических центров:

прегфащенный в конце II в. до н. э. в римскую провинцию, этот

город окончательно захирел в византийские времена.

Александрийская

«школа».

Несравненно большее значение, чем

Пергам, в истории эллинской образованности имеет Александрия.

Египетские Птоломеи проявили еще большее усердие, наса-

я^дая в своей столице эллинскую образованность, чем пергам-

ские цари. Но то обстоятельство, что их государство не было даже

организованным господством плутократии (наподобие Афин

того времени), а являлось просто военной деспотией, в истории

которой многочисленны примеры самого грубого насилия и ни-

чем не прикрытого произвола, налагало тяжкий гнет на всякое

проявление свободной мысли в Александрии — гораздо более

ощутительный, чем соответствующее преследование свободной

мысли в Афинах.

В результате этих исторических условий все многообразие

александрийской образованности приняло особые формы, отлич-

ные от тех, которые* в то время господствовали в Афинах.

Сохранив для низшего и среднего образования формы, типич-

нее для всего эллинистического мира данной эпохи, египетские

самодержцы все свое внимание сосредоточили на высшем обра-

зовании.

Стремясь к единству этого высшего образования, чтобы тем

самым легче установить свое непосредственное влияние на него,

уже первый Птоломеи, один из полководцев Александра, положил

основание «Мусейона», т. е. учреждению, находящемуся под сово-

купным покровительством всех муз, своего рода академии наук,

долженствующей прославить, по мысли учредителя, Александрию

и ее царей. Первоначально Мусейон являлся только научно-иссле-

довательской организацией. Вполне понятно, однако, что в него

стала рано стремиться та лучшая часть знатной и богатой моло-

дежи, которая не могла всецело удовлетвориться бурным прожи-

ганием жизни, характерным для александрийской знати.

Постепенно Мусейон, продолжая сохранять особенности ученого

учреждения, должен был расширить свои функции, превратив-

шись также в своего рода высшую школу.

Широким развитием своей деятельности Мусейон был в значи-

тельной мере обязан основанной при нем библиотеке. Если мы

припомним сказанное ранее о ценности книг в древности и примем

во внимание, что уже в 250 т. до н. э. число рукописей в ней до-

ходило до 500 000, то нам станет понятной вся значительность

этого учреждения, при котором, благодаря научной работе, уце-

лели до нашего времени многие оригиналы греческих классиков.

295

Эта грандиозная библиотека наряду с Мусейоном сохранила свое

значение на много столетий.

По своему устройству Мусейон являлся чисто бюрократической

организацией.

Во главе его стоял начальник, назначавшийся из числа жрецов

царем. Все сотрудники Мусейбна состояли на государственном

иждивении. Тлетворное влияние абсолютизма отразилось на Мусей-

оне также в том отношении, что о первых же дней его существова-

ния ему был чужд дух даже относительно свободного исследования

в области религии и философии. По соседству с царским дворцом

гораздо безопаснее было разрабатывать те или ^ные частные

вопросы, чем заглядывать в область общих теоретических проблем,

странствование по которым могло бы показаться подозрительным

«охранителям устоев»

В философии господствует эклектизм на основе не только разно-

образных течений греческой философской мысли, но также и во-

сточной. По этому пути, между прочим, шли александрийские

новоплатоникн.

В несколько лучшем положении было изучение вопросов исто-

рии литературы и лингвистики,,и в этой области достижения

александрийской научной мысли заслуживают внимания и спе-

циального изучения. В нашей работе, преследующей свои огра-

ниченные цели, представляется возможным остановиться лишь

на одном представителе этой области знаний, а именно

— -

на

ученом II в. до н. э. Аристархе Александрийском, заведывавшем

на протяжении многих лет александрийскою библиотекой, напи-

савшем в течение этого времени множество ученых исследований

и давшем тщательно проверенный полный текст Гомера. Все

эти работы проводились не только самим Аристархом, но также

и множеством его учеников, число которых доходило до сорока

и которые образовывали вместе со своим руководителем нечто,

вроде научно-исследовательского института.

Но еще большее значение, чем работы в области литературы

и лингвистики, имеет громадное поступательное движение але-

ксандрийской образованности

по

таким дисциплинам, какмедицина,

естествоведение и в особенности математика: в этих областях

деятельность Мусейона как бы подвела итоги напряженной работе

греческой мысли всего предшествующего времени.

Синтетическая дотоле медицина распалась в Александрии на

свои составные части: диэтику (науку о питании), фармакологию

(науку о лекарствах) и хирургию.

Среди выдающихся имен александрийских врачей III в. до н. э.,

имевших многих учеников и образовавших целые медицинские

«школы», боровшиеся между собой, можно назвать Герофила

и Эразистрата. Наряду с ними работал и ряд других знамени-

тостей.

Любопытный фактический материал по рассматриваемым вопросам

можно найти в старой работе Н a n n a k;

Das

Museum und die Bibliotheken

in Alexandria, 1867.

296

Если представляется затруднительным назвать первоклассные

научные труды по вопросам естествоведения в узком смысле слова,

созданные в Александрии, то, во всяком случае, там на протя-

жении столетий развивалась важная систематизаторская и орга-

низационная работа в этой области (постоянные выставки, зооло-

гический музей и зверинец и т. д.), а также был написан ряд тру-

дов компилятивно-описательного характера по сельскому хозяй-

ству, зоологии, птицеводству и т. д. Большие успехи были до-

гигнуты в географии («Землеописание» Эратосфена из Кирены,

Ш в. до н. э.) и особенно в астрономии. Крупные заслуги в этой

области принадлежат уже Гиппарху, жившему и работавшему

зо II в. до н. э. (определение солнечного года, подсчет неподвиж-

ных звезд и т. д.). Однако и его и своих непосредственных пред-

шественников (Теона и др.) затмил крупнейший универсальный

ученый Птоломей Клавдий (II в. н. э.), который не может не за-

нять соответствующего места и в истории педагогики, поскольку

его основные труды преследовали не только специально научные,

но и прежде всего учебные цели. И, действительно, нам известно,

что эти труды стали на протяжении веков основным пособием

по астрономии и географии в Александрийской школе, а оттуда

перешли в средневековую Европу. Здесь достаточно указать,

что основной труд Птоломея «Великое собрание» (MsyaX7] auviaStc)

в 13 книгах дает ту картину мироздания, которая сохранила

свое значение в течение многих столетий. Изучение этого труда

в Александрийскую эпоху означало достижение вершин возмож-

ной мудрости, откуда и ее позднее название «Великой (большой)

книги». При этом образовательный путь начинался с изучения

«Начал» Эвклида (о них см. далее) и продолжался на основе изу-

чения ряда работ разных авторов по астрономии, образующих

единый свод в 13 книгах, известный позже у арабов под назва-

нием «Средней книги».

Как ни велики заслуги Александрийской школы в области

медицины и астрономии, они, может быть, затмеваются теми

громадными успехами математических дисциплин, которые де-

лают Александрию главным центром «математической культуры»

на протяжении многих столетий.

И здесь, конечно, как и в других областях знания, своими

успехами Александрийская математика обязана прежде всего

всестороннему использованию предшествующего наследия. Это

наследие идет прежде всего условно от пифагорейцев, которым

охотно приписывали в древности полученные из глубины веков

математические достижения. Многое привнесла в Длександрий-

скую школу и Платоновская Академия. Были, конечно, все-

сторонне использованы и местные египетские математические

традиции.

Сложную работу в области математики, проводимую в Алексан-

дрии, отнюдь нельзя рассматривать как изолированную работу

отдельных ученых. Наоборот, борьба за «математическую куль-

туру» стояла в центре не только ученой, но и учебной жизни

297

Александрийского мусейона. Очень важно подчеркнуть, что именно

на данном историческом этапе в области математики не проводи-

лось грани между школьною практикой и научными изыска-

ниями. Последние немедленно вводились в первую. Этим и объ-

ясняется то, что величайшие научные математические трактаты

эпохи были одновременно задуманы и как школьные пособия,

которые должны были своей стройностью, последовательностью

и ясностью изложения удовлетворять чисто педагогическим

требованиям.

Наиболее совершенное разрешение этой сложной задачи дают

нам, конечно, пять работ Эвклида (начало III в. до н. э.). Великий

александрийский математик вел большую педагогическую работу

в своем родном городе. На свои научные труды, открывавшие

широкие перспективы перед еще молодою наукою и построенные

столь блестяще в методическом отношении, что они ( и это един-

ственный пример в истории педагогики) являются и в настоящее

время школьными пособиями (в Англии), — он смотрел прежде

всего как на учебники для своих многочисленных учеников.

«Начала» (Zxoiyzia) Эвклида, положившие основу совре-

менной геометрии, могут и в наше время служить до некоторой

степени образцом того, как нужно строить книгу по математике,

преследующую одновременно научные и учебные цели.

Исследование делится на 13 частей. Изложение каждой части

Эвклид начинает с анализа применяемой в этой части техниче-

ской терминологии и определений, на которых строится даль-

нейшее изложение. Первая книга начинается рядом аксиом,

которые и являются базой всего дальнейшего изложения. Это

изложение в общем производит впечатление строго законченного

и замкнутого единства, в котором органически слились достиже-

ния пифагорейской и платоновской математики.

То,

что нами сказано об Эвклида, отчасти приложимо и к дру-

гому великому александрийскому математику Аполлонию Пергам-

скому, жившему во второй половине III в. до н. э. Его главное

сочинение о конических сечениях, открывшее новые пути в об-

ласти изучения этой части математики, представляет собой пере-

работку того материала, который Аполлоний изучал со своими

учениками. Это сочинение на протяжении двух тысяч лет явля-

лось одним из важных пособий при изучении данной части гео-

метрии. Впрочем, характер изложения Аполлония резко отли-

чается от Эвклида: оно очень громоздко и растянуто, что, ко-

нечно, отчасти объясняется современным уровнем развития той

области математики, которую разрабатывал Аполлоний.

Дэятельность Аполлония перебрасывает мост от Александрии

к Пергаму. Именно в последнем протекала часть педагогической

работы Аполлония, и в этом городе он сохранял дружеские связи,

как о том свидетельствуют, между прочим, посвящения к его

работам.

Достижения александрийской математики проложили себе

пути и на далекий Запад, в Сицилию, где в III в. до н. э. широкую

298

известность получил Архимед, который хотя и был уроженцем

г!)

акуз,

но, проживши долгое время в Александрии, глубоко

воспринял достижения александрийской математики и притом

Гге в господствующем там чисто теоретическом, а в подчиненном,

белее практическом направлении. Усвоение великого математи-

ческого наследства, завещанного эпохой расцвета александрий-

ской образованности, продолжалось в Александрии до времен

римского владычества и также было неразрывно связано с практи-

кой высшего образования. Это прежде всего доказывает деятель-

иость разностороннего ученого Герона, время жизни которого

можно только приблизительно определить началом нашей эры.

Его математические работы, в которых он стремится развить

и углубить ряд выводов, данных Эвклидом в «Началах», — без

всякого сомнения возникли в результате преподавательской дея-

тельности. Это же можно сказать и о современнике Герона, изве-

стном математике Менелае, составившем превосходный учебник

по вопросам сферической геометрии. Данные традиции продол-

жали в III в. математики Папп и Диофант, а в IV — Теон. В за-

дачи первого входило—дать такую математическую энциклопедию,

которая, с одной стороны, охватывала бы все достижения совре-

менной ему математики, а с другой, — являлась бы исчерпываю-

щим курсом для изучения математических наук, к которому могли

бы приступить и вовсе неискушенные в математике. Труд Паппа,

так называемое «Собрание» (Suvaycoyri), состоял из восьми книг,

из которых до нашего времени не дошли первая и начало второй.

Помимо этого многообъемлющего труда Папп специально

комментировал Эвклида и содействовал распространению его

«Начал» и «Данных» в своей обработке, опять-таки предназна-

ченной для учебных целей.

Подобную же цель преследовал и Диофант, давший в 13 кни-

гах (до нас дошло 6) своей «Арифметики» всю сумму достижений

своего времени в области той дисциплины, которая точно соответ-

ствовала названию его труда, но в то же время пролагавший пути

развития и новой дисциплины — алгебры, прежде всего, в области

решения уравнений различных степеней включительно до чет-

вертой. Традиции Паппа и Диофанта в IV в. продолжали Теон

и его дочь Гипатия. Первый переработал с учебными целями

«Явления» и «Оптику» Эвклида, последняя

—

«Арифметику» Дио-

фанта и исследование о конических сечениях Аполлония. Эти

математические изыскания продолжались в Александрии, посте-

пенно угасая, и в V—VII вв.

Из Есего сказанного следует, что история александрийской

образованности охватывает целое тысячелетие, которое может

быть разделено на два периода — до начала нашей эры и до раз-

грома Александрии арабами в 642 г. Если первый период характе-

ризуется пышным расцветом александрийской образованности,

то второй является, наоборот, временем ее медленного угасания

и борьбы с зарождающимся христианством. В этих условиях

в Александрии возникает знаменитая христианская школа, ста-

299

вящая своей задачей быть мостом между язычеством и христиан-

ством.

Только в III в. римский император Каракалла уничтожил при-

вилегии Мусейона и прекратил выдачи работавшим в нем ученым.

Библиотека подверглась многократным пожарам и разрушениям,

начиная с середины I в. до н. э.

В 273 г. она была опустошена во время подавления пародного

восстания. В 389 или в 391 г. фанатически настроенные христиан-

ские толпы разрушили тот храм Сераписа, в котором она помеща-

лась.

Арабское завоевание Александрии повело к полному уничтоже-

нию библиотеки.

Подробный анализ этих важных историко-педагогических фак-

тов,

о которых кое-что будет сказано в конце данной книги, на-

ходится уже вне плана последней.