Жураковский Г.Е. Очерки по истории античной педагогики

Подождите немного. Документ загружается.

ЭПОХА ЭЛЛИНИЗМА

Под Эллинизмом обычно разумеют совокупность тех социаль-

но-политических и культурных отношений, которые сложились

в Элладе и преимущественно на Ближнем Востоке в эпоху,

последующую за образованием монархии Александра Македон-

ского.

В этом новом мире Греция должна была играть далеко не пер-

вую роль в политическом отношении, хотя Афины сумели надолго

цоддержать свою славу «культурной столицы Эллады».

Эпоха Эллинизма внешне производит блестящее впечатление.

Это—время грандиозных замыслов. Некоторые из них были реа-

лизованы.

Художник Динократ предлагает Александру обратить Афон-

скую гору в его статую с тем, чтобы в одной руке эта статуя

держала город с десятью тысячами жителей. Этот проект не

казался чудовищным эпохе, соорудившей в Родосе статую Гелио-

са вышиной в 105 футов. Города эпохи Эллинизма таковы, что

сравнительно с ними Афины V в. могли бы показаться скромною

провинцией.

Один из древних писателей замечает по поводу Александрии,

что «прогуляться по ее улицам, значит сделать целое путеше-

ствие, не выезжая из города».

Но под этою блестящею внешностью крылись неустранимые

социальные противоречия.

Та же пышная Александрия жила как бы на вулкане: ее пра-

вящей верхушке удавалось сдерживать угнетенные массы только

при помощи разных полицейских мероприятий, но нередко не-

нависть прорывалась, а тогда дело доходило до кровопролитных

столкиовений.

251

Как показывает самый термин «Эллинизм», характерным при-

знаком данной эпохи является распространение элементов грече-

ской образованности по странам Ближнего Востока. Но, вступив

на почву ей чуждую, а иногда и враждебную, эллинская культура

должна была во многом измениться в новых экономических и клас-

совых условиях.

Оживленный товарообмен между дальними городами, возник-

ший в результате образования громадных монархий, требовал

продолжительного проживания иностранцев в греческих городах,

и это теперь, конечно, допускалось беспрепятственно.

Нет никакого сомнения в том, что множество элементов восточ-

ной культуры проникло в это время в Элладу. Это отразилось и на

укладе жизни, и в области религиозных представлений, но все же

главный поток культурного взаимодействия протекал с Запада

на Восток.

В Малой Азии, Сирии, Египте — появляются города не только

с греческими названиями, но и' организованные в своем внутрен-

нем укладе на эллинский лад. Греческий язык приобретает зна-

чение международного языка культуры и интернациональной об-

разованности наподобие средневековой латыни.

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА ПРОСВЕЩЕНИЯ В АФИНАХ

ЭПОХИ ЭЛЛИНИЗМА

Новые условия жизни эпохи Эллинизма оказали могуще-

ственное влияние на общий характер образованности эпохи,

в частности—на эволюцию дела воспитания и обучения. Проследив

эту эволюцию прежде всего в Афинах, мы, тем самым, наметим

основные вехи, типичные Для всего эллинского мира, ибо

одним из следствий интернационализации эллинской культуры

была интернационализация эллинской, по преимуществу афин-

ской, образовательной системы.

Сказанное ранее об обострении классовой борьбы в интересую-

щую нас эпоху в полной мере относится к Афинам.

Если ранее государственные раздачи «державному демосу»

не давали возможности многим умирать с голоду, то теперь эти

раздачи, в связи с полным прекращением великодержавной поли-

тики Афин, должны были исчезнуть.

Для афинской плутократии было очевидно, что укрепить свою

власть она сможет^ только опираясь на чужеземную помощь;

в связи с этим, она выдвинула определенную

(

политическую про-

грамму, — введение македонского гарнизона в афинскую^ кре-

пость Мунихию и установление имущественного ценза. Ей этого

и удалось достигнуть еще при жизни Александра. Смерть послед-

него повела за собой в ряде городов попытки добиться освобожде-

ния от македонской зависимости. Эти попытки закончились пол-

ным разгромом, после чего македонский гарнизон вновь укрепился

в Афинах. За этим последовало массовое выселение голодающей

и бесправной бедноты во Фракию.

252

Приблизительно то же происходило нередко и в других городах

Греции.

Рассматривая выше афинскую систему воспитания и обуче-

ния, мы установили тот путь, по которому проходил каждый афи-

нянин, имевший возможность получить законченное образование

от детской колыбели до времени полной зрелости — конца эфеб-

ского периода.

Было указано, что дошкольное воспитание протекало в семей-

ных условиях, что школьный период можно разделить на два

частных периода — посещение мусической и гимнастической школ

и период пребывания в гимнасие

—

и что обычным завершением

образования является эфебский период — от восемнадцати до

двадцати лет.

Присмотримся, какие перемены внесли новые условия жизни

эпохи эллинизма в эту прочно установленную веками систему.

Низшее образование. Низшее образование — школы мусиче-

ская и гимнастическая — сохранило свои старые формы для пер-

вых лет обучения

Попутно, однако, можно отметить постепенный рост значения

мусического образования за счет гимнастического (Зарождение

этого процесса мы установили уже в эпоху Сократа).

Полибий, греческий историк II в. до н. э., в своей знамени-

той «Истории» (IV, 20—21) отмечает исключительную важность

музыкального образования и даже «ужасные жестокости кинетян»,

одного из некультурных племен Аркадии, склонен объяснять рав-

нодушием и пренебрежением к этой стороне образования, а за

несколько десятков лет перед ним глава школы стоиков, Хрисипп,

написал целую книгу, ниспровергающую значение гимнастики,

и в данном случае шел по пути многих других.

Такая «переоценка ценностей», конечно, была бы невозможна

за сто-двести лет перед тем и находится в полном соответствии

с новыми условиями греческой жизни, среди которых важней-

шее — потеря греческими полисами своей былой самостоятель-

ности.

При таких условиях заранее были обречены'на неудачу от-

дельные попытки вернуться к старым традициям, к которым,

между прочим, относится одна очень поздняя, принадлежащая

знаменитому греческому писателю II в.'н. э. Лукиану, который

в своем «Анахарзисе» защищает те основы, на которых строилось

обучение гимнастике в Афинах в классическую эпоху. По суще-

ству, это сочинение является не программой ближайшего буду-

щего,

но воспоминанием далекого прошлого, которое отодвинуто—

Правда, Белох (В е

о с h, Griechische Geschichte, II—438, второе

нем. изд.) высказывает общее утверждение, согласно которому «афинское

правительство в эпоху Филиппа начало проявлять заботливость по отно-

шению к вопросам элементарного обучения детей»,— однако приходится

в данном случае признать гораздо более правым Барта (Р. В а г t h, Die

Geschichte der Erziehung, изд. 5-е, стр. 145), решительно утверждающего

противное на основе более внимательного анализа первоисточников.

253

автором в эпоху Солона, как показывает самое название его произ-

ведения, носящее имя современника Солона.

Рост общественных требований как к начальному, так и к ли-

тературному образованию нашел свое выражение в том, что в изу-

чаемую эпоху нам приходится наблюдать разрыв между первым

и вторым в виде образования двух школ: школы элементарной

(школы грамоты) и школы, где закладывались основы литератур-

ных знаний — школы грамматической. Сообразно этому старый

учитель мусической школы спускается на уровень учителя гра-

моты, и рядом с ним появляется учитель грамматической школы,

грамматист.

В соответствии с этим, мусическая школа получила сокращен-

ный курс, охватывающий до пяти лет обучения, откуда уже откры-

вался путь в грамматическую школу, курс занятий которой про-

должался до трех лет. Из школы последнего типа можно было

перейти в гимнасий и далее в эфебию.

Самое название новой школьной ступени — грамматическая

школа — связано с выдвижением в это время новой дисциплины,

«грамматики».

В ее понятие входила не только наука об языке, но также и изу-

чение литературы.

Квинтилиан дает такое определение грамматики в ее отноше-

нии к другим дисциплинам, принятое в его время:

«Эта наука должна быть кратчайшим образом разделена на

две части: на правильный способ выражать свои мысли словом

и на чтение поэтов; она включает в себя более, чем представляется

с первого взгляда. Ибо с искусством говорить соединено и искус-

ство писать, а умение объяснять поэтов предполагает умение хоро-

шо и правильно читать — предметы, требующие осторожного рас-

смотрения... Но для грамматика недостаточно одного чтения поэ-

тов,

ему нужно рассмотреть творения всех родов, не только ради

исторических преданий, но и ради слов. Сверх того, грамматик

не может быть совершенен, не имея некоторого понятия о музыке;

ибо он должен объяснять звуки и меру. Также не зная течения

планет, не будет понимать поэтов, которые часто говорят о вос-

ходе и закате светил для обозначения времени года. Ему необхо-

димо быть знакомым и с философией, ибо у некоторых поэтов

многие мысли связаны с глубоким изучением естественных причин

явлений...»

Такое широкое толкование понятия «грамматики» приводит

Квинтилиана к «похвале» этой дисциплины, которую, весьма ве-

роятно, имел в виду Ломоносов, воспевая «науки» в одной из

своих од:

«Грамматика нужна для юношей и приятна старикам. Она

есть любимый спутник в уединении, она из всех родов упражне-

ний, может быть, одна включает в себя больше существенного,

чем блестящего»

Квинтилиан, Об ораторском образовании, кн 1, IV, 1.

254

Ив сказанного, конечно, следует, что новая ступень системы

образования, грамматическая школа, не ограничивала свою ра-

боту исключительно вопросами литературы.

Та тесная связь, какая издавна существовала между различны-

ми областями «JIOUJIXT)», должна была сохраниться и в ней:

с преподаванием литературы, безусловно, соединялось изучение

основ музыки в новом значении этого слова или упражнения в пе-

нии преподносились в связи с теорией музыки — а, вероятно,

т^кже и отдельно элементы математики, ученики обучались ри-

сованию и т. д.

Гимнасии. Важные изменения в экономических и политиче-

ских отношениях, происшедшие в Афинах эпохи Эллинизма

сравнительно с предшествующим временем и нашедшие свое

отражение в организации начального образования, — должны

были, конечно, повлиять и на афинские гимнасии.

Что касается внешней истории последних, то прежде всего

необходимо отметить рост их числа. Наряду со старыми гимнасия-

ми возникают два новых, а именно, в III в. внутри городских стен

возводятся Птоломеон

и Диогенион.

Первый из них устраивается на средства сына полко-

водца Александра, правителя Египта, Птоломея II Филодель-

фа, второй—щедротами македонского правителя Афин — Дио-

гена.

Во II в. новые гимнасии занимают уже первенствующее поло-

жение сравнительно с другими, более старыми, будучи рассчи-

танными на исключительно богатый, архиплутократический состав

учеников.

Организация гимнасиев на средства иностранцев означала при-

ток последних в Афины. Правда, можно указать на отдельные

случаи их пребывания н^школах Афин и в предшествующие вре-

мена (например, Перикл у Фукидида говорит: «Государство наше

мы предоставляем для всех и не высылаем иноземцев, никому не

препятствуем ни учиться у нас, ни осматривать наш город»

*-),

но тогда, конечно, это было лишь исключением, между тем, как

теперь обращалось в правило.

Удовлетворяя запросам иноземцев,-былая гордая столица

пользовалась их благосклонностью и подачками.

Одновременно с такими внешними переменами афинские гимна-

сии во многом изменили и свой внутренний уклад.

Если старые гимнасии, как о том говорилось выше, и как об

этом свидетельствует и самое название их, являлись учреждения-

ми,

в которых вопросам физической тренировки отводилось пер-

венствующее место, то в новых условиях они были преобразованы

в учебные заведения, ставящие своею задачею прежде всего

углубить то теоретическое образование, элементы которого да-

вались в грамматической школе.

J Пав саний, Описание Эллады, 1, 17, 2.

уиидид, История, II, 39.

255

Такие перемены отвечали и новым запросам богатых и знатных

иностранцев, стремившихся в первую очередь изучить в афин-

ских школах несравненную аттическую литературу, ознакомиться

с достижениями тяготевшей к Афинам греческой философии,

а также и рядом других специальных дисциплин, получивших осо-

бое развитие в изучаемую эпоху.

К числу этих дисциплин в первую очередь следует отнести ри-

торику, науку об ораторском искусстве в ее первоначальном

значении.

Получив свое начало в софистических школах, в их эпоху

риторика еще не выделилась вполне из родственных областей

знания, в частности из области стилистики и грамматики, и толь-

ко в знаменитой «Риторике» Аристотеля приобрела законченные

внешние формы и определенное внутреннее содержание

Через ряд этапов прошла также в греческих условиях и «прак-

тика» ораторского искусства —$fcr пламенного красноречия Пе-

рикла, нашедшего снова плоть и кровь в «Истории» Фукидида,

к искусственному красноречию софистов, к грозным «Филиппи-

кам» Демосфена для того, чтобы превратиться, наконец, в ряд

школьных упражнений эпохи Эллинизма

когда упадок обществен-

ной жизни уже не вызывал потребности в непосредственном устном

слове, но когда живы были еще воспоминания о былых демо-

кратических Афийах.

Что же касается других дисциплин, то именно в эту эпоху

отчетливо намечается эманация из философии, как из понятия уни-

версального знания, ряда замкнутых областей знания в качестве

самостоятельных дисциплин:-различных разделов высшей мате-

матики — наряду с физикой, логикой, этикой и другими дисци-

плинами, которые в общей учебной работе данного времени фигу-

рируют, таким образом, то в качестве самостоятельных отраслей

знания, то включаются в общее понятие философии.

К этому нужно присоединить, что движение за расширение

школьных знаний в области географии и астрономии, получив-

шее свои первые толчки еще в софистическую эпоху, в данное

время продолжало развиваться и углубляться сообразно тем но-

вым существенным открытиям, которые были сделаны наукой

именно в области этих дисциплин. Конечно, далек"о не

все перечисленные тут дисциплины углубленно изучались в гим-

насиях: изучение их продолжалось и в условиях эфебии

и в философских школах. Однако все же программы гимнасиев

далеко расширились сравнительно с дософистическою эпохою,

сообразно с чем, а также в связи с все большею «плутократизациею»

состава учащихся, в них появляются уже школьные пособия в со-

временном смысле этого слова: географические карты, небесные

О. Вильман (Н. с, I, 185) дает такое определение риторики:

«Риторика исследовала различные виды речи, трактовала об изобретении

и распределении материала, о выражении, усвоении и действии (произно-

шении), рассматривала образцовые формы исследования хР

» отсюда

хрии, и приводила в систему тропические и фигуральные обороты речи»

256

глобусы, библиотеки. Между прочим, последние стоили необычайно

дорого. Так, Авл Геллий, римский писатель II в. н. э., один

из обучавшихся в афинских школах иностранцев, сообщает, что

Платон заплатил за три книги сочинений Филолая десять тысяч

динариев (около 1000 рублей), а Аристотель — за три книги Спев-

йиппа три аттические таланта (около 1800 рублей)

При всей сомнительности этих цифр (с чем соглашается и сам

Геллий), представляется очевидным, каких громадных денег

должно было стоить составление библиотеки.

И вот два афинских народных постановления, составлявшихся

цколо 100 г. до н. э., гласят, что оканчивающие курс занятий в Пто-

ломеоне обязаны дарить книги на пополнение библиотеки своей

школы.

Уже этот один факт до некоторой степени освещает классовый

состав учащихся в афинских гимнасиях.

Эфебия. Выше мы видели, что Эфебия в V—IV вв. в Афинах

являлась государственною организацией чисто военного харак-

тера, обязательною для всех имущих полноправных граждан.

Начиная с III в., характер Эфебии существенно изменился,

что было следствием тех совершенно новых социально-экономи-

ческих условий, в которых очутились Афины после маке-

донского завоевания сравнительно с предшествующим временем.

Во-первых, Афины не нуждались более в самостоятельной

яуэмии и не могли ее иметь, как провинциальный завоеванный го-

род чуждого государства — сперва Македонии, потом Рима.

Таким образом, Эфебия должна была утратить свой военный

характер. Полная ликвидация былых военных задач Эфебии

должна была иметь, между прочим, следствием полную пере-

стройку ее управления. В новых условиях она должна была стать,

и действительно стала, под управление не военных,

но

гражданских

властей.

Во-вторых, в условиях упадка интереса к гимнастике и физи-

ческому развитию в Элладе, о котором упоминалось выше, вполне

излишней стала та совершенная тренировка в этих областях, ко-

торые давала старая Эфебия.

Таким образом, становится понятным то нарушение искон-

ного равновесия между «гимнастическим» и «мусическим» обра-

зованием, которое до эпохи Эллинизма лежало в основе всех тео-

ретических построений и практических мероприятий греческой

педагогики, какое мы находим в новой Эфебии в пользу послед-

него.

В-третьих, в связи о разложением старой системы софистиче-

ских школ, дававших подготовку к общественной деятельности

в условиях политически независимого государства и ростом

в то же время запросов в области высшего образования — новая

Эфебия не могла стать в стороне от удовлетворения этих вопросов.

И, действительно, мы видим, что Эфебия перестраивается

Gelliue, Noctes Atticae. Ill, 17.

i7 Г. Е. Журлковокн!

в смысле преобразования в своего рода высшее учебное за-

ведение.

В-четвертых, в условиях широкого притока иностранцев в эли-

нистические Афины и их не только равноправного, а иногда и при-

вилегированного положения, сравнительно о исконным населе-

нием — новое высшее учебное заведение, в какое превратилась

старая Эфебия, не могло уже закрыть перед ними двери, как то

было в старой, чисто военной Эфебии. Мало того. Обеднение иму-

щих классов и стремление использовать приток иностранцев

в Афины, как в старый культурный центр, с целью «выкачки»

из них, прежде всего, денег, имели следствием быстрый рост числа

иностранцев в Эфебии.

Подводя итоги в сравнении старой и новой Эфебии, мы можем

констатировать, что нам, по существу, приходится иметь дело

с двумя различными учреждениями, хотя и имеющими общее

название — настолько цели их организации и характеристи-

ка их устройства далеки друг от друга.

Понятно, что такие резкие перемены не могли возникнуть вне-

запно, и одною из заслуг Жирара и является то, что ему удалось

выяснить этапы быстрой эволюции от старой к новой Эфебии.

Жирар прежде всего устанавливает факт обязательности

Эфебии, как военной организации, не только для V, но и значи-

тельной части IV в. на основе сохранившихся списков 334—333 гг.

В то же время надписи 305 г. отчетливо свидетельствуют, что

в это время Эфебия уже перестала быть обязательною. Исчезно-

вение принципа обязательности имело место, таким образом, в по-

следнюю четверть IV в.

Отмена обязательности Эфебии была связана, конечно, о

упразднением ее военного характера.

Надписи 305 г. показательны еще в одном отношении: это пер-

вые по времени надписи, которые свидетельствуют, что Эфебия

была сведена с двух лет до одного; в таком положении она оста-

лась и в дальнейшем.

Что касается иностранцев, то впервые чужеземные имена яв-

ляются в списках афинской Эфебии в начале II в. На 142 афин-

ских имени мы встречаем 12 иностранных. Позже число послед-

них быстро растет. В списках 171—172 гг. н. э. на 80 афинян

приходится 155 иностранцев *.

В сообщенных выше данных уже указаны основные черты,

характеризующие новую афинскую Эфебию, сравнительно со

старою. Представляется необходимым пополнить и уточнить эти

данные. Прежде всего, превращение Эфебии в своеобразное выс-

шее одногодичное учебное заведение и уничтожение старого чисто

военного характера Эфебии должно было существенно повлиять

на условия подготовки ко вступлению в Эфебию. Если раньше

для зачисления в Эфебию по самому характеру ее организации

не требовалось никаких специальных теоретических знаний,

1 P. G i г а

d, H. с, стр. 288—302.

258

и была достаточною только физическая тренировка, то теперь

такие знания стали совершенно необходимыми.

Выше мы видели, что в Афинах III в. существовали пять гим-

насиев: из них три старых и два новых — Птоломеон и Диогенион.

Наиболее плутократическим характером отличался Диогенион.

Показательным для оценки классового построения Эфебии яв-

ляется то, что именно Диогенион и являлся тем гимнасием,

где,

по преимуществу, сосредоточивалась подготовка эфебов,

о чем мы имеем целый ряд отчетливых современных свидетельств.

Из этих свидетельств следует также, что переход из Диогениона

в'Эфебию был связан со сдачею соответствующего испытания под

контролем государства. Впрочем, некоторые будущие эфебы

избрали иной путь подготовки к Эфебии. Анализируя две очень

любопытные надписи I в. до н. э., из которых следует, что несколь-

ко молодых людей пятнадцатилетнего возраста посвятили музам

статую или бюст одного из своих учителей, в благодарность за

успешную работу с ними, Жирар,

—

вслед за своим предшествен-

ником по изучению данного вопроса, Фукастом — приходит к вы-

воду, что эти надписи свидетельствуют (наряду с прочими дан-

ными) о существовании в то время в Афинах и Пирее частных

грамматических школ, ставящих своею задачею непосредственную

подготовку к Эфебии

Круг теоретических занятий в самой Эфебии мы можем пред-

ставить себе достаточно широким и разнообразным. При этом,

конечно, прежде всего расширялось и углублялось то общее

знакомство о «грамматикой», «риторикой», «философией» и ря-

дом связанных с последней дисциплин: математикой, физикой,

логикой, этикой и др., которое давалось эллинистическими гим-

насиями. Наиболее заинтересованные в пополнении своего обра-

зования эфебы могли заниматься в тех афинских философских

школах, о которых далее будет речь. Таким образом, имея само-

стоятельную программу занятий, некоторые эфебы, с одной сто-

роны, не порывали связи с тем или иным гимнасием, посещая

там занятия по своему выбору, а с другой стороны, устанавли-

вали уже сношения с одною из четырех афинских философских

школ, куда они вступали полноправно по окончании Эфебии.

Между прочим, на тесную связь, существовавшую между гимна-

сиями и эфебией, указывает также то обстоятельство, что эфебы

имели свою библиотеку, помещавшуюся в Птоломеоне

Наряду с теоретическими занятиями, эфебы, следуя старым

традициям, вели также занятия в области гимнастики, военных

упражнений и техники военного искусства. Но объем этих заня-

тий сравнительно с теоретическими занятиями падал с каждым

годом. Участие эфебов в городских играх и религиозных церемо-

P. G i г а г d, H. с, стр. 58, прим.

О высоком уровне культурности и развития эфебов данного времени

свидетельствует любопытный факт (если только его можно обобщить): буду-

щий знаменитый драматический писатель Менандр был еще эфебом, когда

была поставлена на сцене его первая комедия (321 г.).

17*

259

ниях, эскортирование послов и первых сановников государства,

конечно, сохранились и в это время, овеянные романтическими

воспоминаниями о далеком прошлом, которому никогда не было

суждено повториться.

Новый круг занятий в Эфебии, естественно, повлек за собой

и новую систему управления ею, на что уже указывалось выше.

Стратеги и другие военные власти уже не вмешиваются непо-

средственно в жизнь Эфебии.

На их место выдвигается новое должностное лицо — «космет»,

на которого и возлагается общее руководство .Эфебией.

Космет выбирался на один год народным собранием и подвер-

гался докимасии до вступления в должность. Его обязанности

по управлению Эфебией расценивались очень высоко, и он обычно

рассматривался как кандидат на должность стратега или архон-

та. При окончании им его обязанностей ареопаг обычно удо-

стаивал его почетного отзыва, а корпорация эфебов воздвигала

в его честь статую. Власть космета не имела точно установленных

границ: он руководил Эфебией, но зато и нес ответственность

за все, связанное с нею. Нередко, впрочем, он мог действовать,

опираясь на декреты ареопага или народного собрания, в кото-

рых ему прямо предписывалось предпринять то или другое.

Однако часть его обязанностей была такого порядка, что ее вооб-

ще представляется затруднительным определить в юридических

и административных терминах: так, на его обязанности лежало

поддерживать уважение в эфебах к общественным делам, укреп-

лять их патриотизм и т. д., что и дало повод Дюмонту сказать

про него, что «II represente dans le college Fesprit meme de la repu-

blique»

Наряду с косметом сохранили некоторое значение по управ-

лению Эфебией и софронисты, а также и кое-какие иные государ-

ственные власти.

Интересно в то же время отметить, что эфебы были объеди-

нены в особые самоуправляющиеся единицы. Это самоуправле-

ние мы можем рассматривать как первый пример такого рТ)да

организаций в истории педагогики.

Судя по некоторым намекам Платона, подобные организации,

вероятно, в упрощенной форме, существовали и в его время.

Позже они приняли устойчивую и развитую форму. Крайне

характерно, что эта форма скопирована с соответствующих госу-

дарственных афинских установлений, т. е. за несколько веков

до н. э. было реализовано то, что в широких, даже педагогических,

кругах считается школьным достижением нашего времени и исто-

рию чего многие историки педагогики (например, см. Ф е р о т е р,

Школа и характер, русск. перев., 1913, стр. 238) начинают лишь

с опытов Троцендорфа, т. е. с XVI в.

В Афинах это эфебское самоуправление усвоило себе даже

обычную терминологию государственных учреждений. В его

A, D u m о n t, TSssai sur l'ephebie attique, I, 168.

260