Жураковский Г.Е. Очерки по истории античной педагогики

Подождите немного. Документ загружается.

Каким же путем, однако, при подобном государственном строе

удается избежать тех отрицательных явлений олигархии, свиде-

телем которых Платон был сам в Афинах, и которых он, ко-

нечно, не мог не замечать, хотя и сам принадлежал к аристо-

кратии?

По мысли Платона, эти недочеты должны быть устранены пу-

тем создания новой общественной организации.

Для Аристотеля

было уже не вполне ясно, распространяет ли

Платон свое отрицание семьи на третий класс или ограничит

вает его двумя высшими классами.

В настоящее время, опираясь на все литературное наследие

Платона, так счастливо дошедшее до нас, мы имеем уже достаточ-

ные основания утверждать, что на третий класс отрицание

семьи не распространяется, и этот класс, кроме того, сохраняет

право частной собственности

Итак, два высших класса правителей и воинов, живут свое-

образным укладом. Этот уклад, по мысли Платона, должен

парализовать их любостяжательные помыслы и стремления исполь-

зовать свое привилегированное положение в личных целях.

В силу этого «коммунистического» уклада два высших класса

лишены права обладать частного собственностью, имеют общие

жилища, общий стол, ведут суровую лагерную жизнь; для них,

лишенных частной собственности, не существуют и семьи. Дети,

появление которых на свет обусловлено тщательной государствен-

ной регламентацией, принадлежат не отдельным лицам, но все-

му государству и получают тщательное воспитание на государ- /*

ственные средства без различия пола.

В полном согласии с этими общими установками Платон

выступает решительным сторонником женского равноправия

Свои требования этого равноправия Платон обосновывает

признанием одинаковости* природы мужчины и женщины, с тем

лишь различием, что мужчина сильнее женщины. «Нет ни одной

такой специальности в деле управления государством, которая

принадлежала бы женщине, как таковой, или мужчине, как

таковому; способности одинаково распределены между обоими

Аристотель, Политика, II, 2, 11.

Народные массы предстают перед аристократическим сознанием Пла-

тона, как «свирепое чудовище», которое следует держать в непрерывном и

прямом подчинении; см. «Государство», XI, 493, а—d, а также там же V.

456,

d; VII, 547, с и 421, е.

Для оценки действительного положения, в котором находились люди

ручного труда в «Государстве» Платона, достаточно дополнительно указать,

что именно в их «класс» переводятся те «воины», которые совершат тот или

иной позорящий их проступок — потеряют свое место в сражении, бросят

оружие и т. д. (Л л а т о н, Государство, V, 468, d — 469, с).

Таково отношение Платона к женскому вопросу в зрелые годы его

жизни, в противоположность дням его молодости, когда он придерживался

традиционной для его класса и эпохи точки врения на роль женщины в обще-

стве.

Ср., например, в «Меноне» (7, с): «добродетель женщины заключается

в том, чтобы хорошо управлять домом, охранять все к нему принадлежащее

и быть послушной мужу».

191

полами, и все занятия доступны по природе и женщине и мужчине,

но во всех женщина слабее мужчины».

Платон предвидит нападки на него и насмешки над ним по по-

воду такой решительности в разрешении женского вопроса,

но заранее равнодушен к подобным последствиям.

Приходится признать, что такой насмешник «срывает не-

зрелый плод смеха и явно не знает ни

того,

над чем смеется, ни того,

что делает».

В согласии с такою системой жизненных отношений Платон

регламентирует обязанности двух высших классов. Средний

класс образует отряд, стоящий на защите как границ государ-

ства (которо<в, по исходной мысли Платона, не может быть боль-

шим и своими размерами не должно превышать обычный грече-

ский.«полис», город

—

государство), так и его внутреннего уклада.

Все руководство находится в руках группы правителей

Однако Платон не против и монархизма, при условии, ко-

нечно, если лицо, обладающее верховной властью, признает

целесообразными основы платоновского государственного строц.

На эту сторону учения Платона обычно мало обращают вни-

мания, но она становится очевидною как из данных его биографик,

так и на основании прямых указаний «Государства»: «Доколе

философы не будут царствовать в государствах или те, кто ныне

именуются царями или династами, не начнут воистину и правиль-

но философствовать, так что философия совпадает о царской

властью, — нет спасенья от 80л ни государствам, ни всему чело-

веческому роду»

. Итак, олигархия или монархия— безразлично,

тем более, что «кто усумнитсяв том, что у царей и владетелей мо-

гут рождаться дети с природою философскою?»

В соответствии с традиционным для господствующих классов

рабовладельческого общества пренебрежительным отношением

к физическому труду Платон освобождает от него два высших

сословия своего государства. Не имея личного имущества, не по-

лучая индивидуального жалованья, они в то же время снабжа-

ются всем необходимым — третьим сословием, на которое и пере-

\ ложена вся физическая работа.

Платон неоднократно стремится доказать, что при организации

его государства имеется в виду не преимущественное благо какого-

либо одного сословия, но всего государства: «Ведь мы устроим го-

род, смотря не на то, как бы нам сделать счастливым этот (т. е.

высший) класс народа, а на то, каким бы образом упорядочить

счастье целого города»

Для того, чтобы должным образом оценить это и подобные

заявления Платона, нам необходимо ближе присмотреться к кругу

Ср. в «Государстве» (III, 395, с): «Наши стражи должны быть освобож-

дены от всех других работ и быть усердными работниками над свободой

города и не заниматься ничем, что не направлено к этому».

«Там ж е, V, 413.

в Т а м же, VI, 502.

* Т а м ж е, IV, 420.

192

занятий господствующего класса и припомнить те основы миро-

воззрения Платона, на которые мы уже указывали.

Управление государством является исключительно привиле-

гией господствующего класса, но эта привилегия отнюдь не яв-

ляется высшим для него занятием. Поскольку земной мир служит

лишь отражением мира идей и поскольку душа человеческая яв-

ляется лишь случайной гостьей на земле, где главная ее задача—

приготовление к загробной жизни, без которого она не может

возвратиться к своему первоисточнику, постольку эти заботы

об очищении триединой души от господства низших ее элементов

и составляют главную заботу правителей.

В то же время в жизни и деятельности платоновских прави-

телей выступает на первый план отчетливое противоречие, ясно

осознанное и самим Платоном: с одной стороны, заботы о личном

спасении настоятельно требуют уединения и сосредоточения,

с другой же — ответственное ввание правителя налагает на них

тяжкое и многообразное бремя земных забот.

Платон по этому поводу обращается к своим правителям с уве-

щанием не забывать земную отчизну ради небесной и надеется,

*что это увещание будет иметь должную силу: «Мы скажем, что

в других городах такие люди вправе не заниматься городскими

делами, потому что там учились они сами по себе, независимо

от своего правительства; самоучки же, никому не обязанные вос-

питанием, имеют право не выражать признательности за воспи-

тание. Напротив, вас родили мы, родили будто в пчелином улье,

чтобы вы были вождями и царями как для вас самих, так и для

всего города; вам дали мы лучшее и совершеннейшее, чем тем,

[т. е. всем другим гражданам (Г. Ж.)] воспитание и сделали

вас способнейшими для того и другого»

Вопрос, что оценивается Платоном выше — личность и ее

жизненные цели или коллектив, в котором эта личность является

лишь одним из составных атомов (чрезвычайно важный для уясне-

ния педагогических воззрений Платона), по нашей мысли, в пол-

ином согласии с основными предпосылками Платона мог бы быть

jразрешен в том смысле, что личное начало в итоге все же господ-

ствует в построениях Платона, как об этом особенно ярко сви-

детельствуют «Федон» и «Теэтет»

Ведь после воплощения в смертное тело, как мы видели выше,

душа философа должна приложить все свои силы к тому, чтобы

преодолеть влияние ее низменных частей и тем открыть себе пути

в мир идей после смерти. При этом земное существование

приобретает характер своеобразного чистилища.

Платон, Государство, VII, 520—13, е.

В «Государстве» Платона (кн. VIII, 528) также имеется очень важное

в этом отношении признание. Сократ обсуждает с Главконом вопрос о целях

и задачах изучения геометрии—науки, которая «более, чем что-либо другое»,

открывает пути к познанию истинно сущего. При этом Сократ делит всех

людей, интересующихся вопросами геометрии, на две группы — людей,

признающих это особое значение геометрии, и «не способных это понять»,

& заключение спрашивает Главкона: «Реши же теперь, с каким из этих

Г.

Е. Жураковскпй

193

Именно этот вывод является одним из руководящих положе-

ний Платоновского «Федона».

«Очищение, — читаем мы там,—... состоит... именно в гом,

чтобы уединять душу как можно более от тела и приучать ее,

ограждаясь от тела со всех сторон, собираться и сосредоточивать-

ся в самой себе и жить, насколько это для нее возможно, в жизни

настоящей как и потом, только в себе одной, отрешившись от тела,

как будто от оков»

Этот ход мыслей Платона нашел свое предельно ясное выраже-

ние в «Федре»:

«Человеческое познание обусловливается так называемой идеей,

отблески которой во многих явлениях сводятся разумом к одному

понятию, а это есть припоминание того, что когда-то видела наша

душа, сопутствуя божеству, презирая то, что мы теперь считаем

за действительность, и выходя к действительно существующему.

Поэтому, по справедливости, окрыляется только душа философа:

благодаря памяти он по возможности всегда занимается тем, ч^м

божество, получающее от этого божественность. Только человек,

правильно предающийся таким воспоминаниям, все время вполне

посвященный в таинства, сделается поистине совершенным. Уда-

ляясь от человеческих стремлений и отдавшись божественнэму,

он служит предметом порицания со стороны большинства людей

как сумасшедший, а большинство не эамеча^т, что он преисполнен

божественного»

В таких условиях вмешательство философов в житейскую суто-

локу, то, что они «нисходят в жилище других и привыкают ви-

деть во мраке», есть, с одной стороны, выражение ими благодар-

ности окружающим за их содействие приготовлению к вступ-

лению философов в мир идей, а с другой стороны, является и совер-

шенно необходимым, так как только при этом условии приобре-

тается устойчивость существования государства, вне которого

философы не имели бы нужных предпосылок для выполнения

своей высокой, хотя и чисто личной, земной миссии постепенного

восхождения в мир идей по ступеням, данным в «Пире».

двух родов людей ты говоришь, или, может быть, ни с теми, ни с другими,

а рассуждаешь, главным обраэом, ради самого себя, но охотно предостав-

ляешь и другим, если кто может, извлекать из сказанного пользу?»

Последний из трех возможных ответов, конечно, подсказывается как

правильный Сократом его собеседнику.

В соответствии с этим Главной отвечает:

«Я предпочитаю это последнее: ради самого себя, главным образом, гово-

рить и спрашивать и отвечать».

П л а т о н, Федон, XII.

О н же, Фстр, 249, b—d.

Ср.

«Теэтет» (173—175): «[Истинные философы] уже с юного возраста

не знают пути ни на площадь, ни туда, где суд или совет, или иное какое

государственное учреждение. Законов и постановлений, опубликованных

в устной или письменной форме, не слышат и не видят...» и «Кратил>, где

тело рассматривается как тюрьма души (400, d) и где задачей жизни фило-

софа является возможно скорейшее освобождение этой души из телесных

оков (403, е).

194

Однако какое же положение в этом «восхождении» занимает

третье сословие? Ведь спас(^

ние

возможно лишь для мудреца,

а не для представителей третьего сословия. Если для мудреца

государство есть средство, то >ц

ля Н

их оно является прямой целью.

Своим тяжким трудом, сверим потом и кровью они должны

открыть дорогу правителям

надзвездные миры, их же самих

ждет полное забвение и абсо

<ггютная сме

рть

При таком подходе для н^

становится понятным, какую цену

могут иметь заявления Плафона о том, что целью государства

является доставление счасть.

не отдельным группам общества,

но всему населению. В данном случае слово «счастье» одновре-

менно употребляется в двух различных смыслах: абсолютного сча-

стья, открытого избранным^

полуживотного благополучия,

второе должны доставить стражи третьему сословию, да и то в уме-

вяной степени, чтобы оно *j

обленилось от слишком хороших

условий жизни. <<Ведь сумел^ бы мы и земледельцев одеть в бо-

гатотканные плащи и подпоа

ать золотом, а потом велеть им для

удовольствия обрабатывать с^емлю... и таким же образом сделать

счастливыми всех других, >ггобы блаженствовал целый город.

Так не внушай нам этого: потому что, если мы послушаемся тебя,

у нас ни земледелец не буде^ земледельцем, ни гончар гончаром,

и никто другой не удержит гкакой-либо из тех форм, из которых

составляется город»

Такова в основных чертах государственная и общественная

структура, которую Платан рассматривает как идеальную.

Она вызывает ряд недоумений и вопросов.

Впервые, и притом необычайно отчетливо и ярко, сформулиро-

вал многие из них Аристот^

ль в

своей «Политике».

«Сократ, — говорит Аристотель (в данном случае Аристотель

заменяет имя Платона именем Сократа, поскольку в «Государстве»,

как и во всех других своих диалогах, кроме «Законов», Платон,/

влагает свое учение в уста Сок

рата

)

— ..

.придает стражам значение (

как бы военного гарнизона, земледельцев же, ремесленников и'

остальное население ставит не\ положение граждан. Распри, тяжбы,

все то зло, которое по уверению Сократа встречается в государ-

ствах, от всего этого не буду? избавлены граждане и его государ-

ства. Правда, Сократ утверждает, что воспитание избавит граждан

от необходимости иметь у о.

бя много узаконений..., но [Сократ

забывает, что по его проекту] воспитание это будут получать

только стражи. Сверх того, о

предоставляет собственность в поль-

зование земледельцев на условии уплаты ими оброка [в пользу

стражей],

хотя, очевидно, Такие собственники будут находиться

Ср., например, в «Федоне» (XXXII): «Войти в сонм богов тому, кто

не посвящал себя занятиям философией и не отошел совершенно чистым,

невозможно; это доступно только любителю знания».

Проблема всеобщего благополучия в выраженном внешнем смысле

является одной из излюбленныхП

ла

тоном, и к ней он постоянно возвращается,

как в «Государстве», так и в «Законах». См., например, «Государство», IV,

420,

Ь, с; V, 462, d; VII, 519, о и т. д.

13*

195

в более стеснительных условиях и окажутся более притязатель-

ными, чем в некоторых государствах являются илоты, пенсты

и рабы. Сократ, впрочем, ничего определенного не сказал об отно-

сительной важности всего этого, равно как и о предметах, близко

соприкасающихся^ вопросами: какова будет политическая орга-

низация класса земледельцев, в чем будет заключаться их воспи-

тание, какие будут установлены для них законы...

Шатко обоснована Сократом также и организация магистра-

тур.

По его проекту, власть всегда должна находиться в руках

одних и тех же лиц. Но это служит источником возмущения даже

у людей, не обладающих повышенным чувством собственного

достоинства, не говоря уже о людях горячего и воинственного тем-

перамента. Ясно, почему для Сократа необходимо, чтобы власть

находилась в руках одних и тех же лиц: «божественное зля**-*

не примешано в души то одних, то других лиц, оно всегда-в ДУ1Щ;

одних и тех же. По уверению Сократа, тотчас при рождении бо-

жество одним стражам примешивает золото, другим—серебро, медь

же и железо предназначены для тех, кто должен быть ремеслен-

никами и земледельцами».

«Итак,— заканчивает Аристотель,— вот какие затруднения, да

еще и другие, не менее существенные, чем указанные, представляет

тот проект государственного устроения,

котором говорит Сократ»

На основе своих политических взглядов, на основе своей мета-

физики и психологии, строит Платон в «Государстве» педагоги-

ческую систему, предназначенную для господствующих классов,

которая подлежит нашему ближайшему рассмотрению

Изучая эти педагогические взгляды, мы видим, какое большое

значение придавал Платон делу воспитания. При этом его исклю-

чительное внимание, в соответствии с общим характером его миро-

; воззрения, обращено на высший слой общества: по поводу воспи-

| тания лиц третьего сословия мы находим лишь отдельные указа-

! ния.

Аристотель, Политика, II, 2, 12—15.

На английском языке по данному вопросу см. Ь. Bosanquet,

The Education of the'Young in Plato's Republic (Cambridge University Press,

1908),

R. L. N e t 11 e s h i p, Theory of Greek Education in Plato's Repu-

blic,

1908, а также специальную главу у Dobson, H. с, 59—78, «Greek

Theory».

На французском языке, кроме уже упомянутой (II) книги D a n t и,

«L'education d'apres Platon», 1907, см. Tannery, L'education Platoni-

cienne, «Revue philosophique», X, 1880; XI, XII, 1881.

На немецком языке — обширная монография I. S t e n z e 1, Platon

der Erzieher, 1928.

На русском языке см. Г. 3 о р г е н ф р е й, Воспитательные идеи Пла-

тона, «Гермес», № и—12, 13, 14, 15, 1909; Г. 3 о р г е н ф р е и, Социальная

педагогика Платона, «Журн. Мин. Нар. Проев.» № 12, 1906; Н. Ново-

с а д с к и й, Педагогические идеалы Платона, «Варшавские университет-

ские известия» № 1, 1904; М. М. Рубинштейн, Платон — учитель,

Иркутск 1920; И. Ф. Свадковский, Платон и древнегреческое воспи-

тание, «Педагогическое образование» № 4, 1936.

Дополнительные указания на литературу вопроса даны в других приме-

чаниях к данной главе.

196

Мы можем в известчом смысле сказать, что забота Платона }

детях привилегированных сословий начинается еще до их рож- j

пепия. Платон, как известно, отвергает для этих сословий семью, 'у

права его государства широко распространяются и на частную \

жизнь полноправных граждан.

В интерпретации Платона это означает, что ни одна женщина

(как и ни один мужчина) не могут считать себя предпочтительно

связанными с каким-либо определенным лицом другого пола,

но все принадлежат всем

При этом Платон стремится регламентацию деторождения

довести до той логической границы, в условиях наличия которой

ни отцы, ни матери не знают уже своих детей, что, конечно,

в свою очередь должно вести и к обратному — для молодого по-

коления каждый представитель старшего поколения является

возможным

о1щом

или возможной матерью, как каждый относи-

тельный погодок молодого человека превращается в его потен-

циального брата или сестру

Платон глубоко убежден, что родственные чувства в таких

условиях должны охватить взаимною связью господствующие -

"группы населения «Государства» и спаять из них тот крепкий кол-

лектив, который будет подобен одушевленному единой жизнью

физическому организму

. Что в этих своих выводах Платон не впа-

дает в противоречие с теми индивидуалистическими основами

своей системы, которые определяют ее руководящие тенденции,—

в этом нет никакого сомнения. Мы можем также утверждать,

что,

по мысли Платона, в данном случае, поскольку правители

имеют исключительную монополию на изощренную духовную

жизнь и поскольку напряженная умственная работа составляет

один из основных моментов их существования, те навыки и осо-

бенности личного склада, которые они при этом приобретают,

должны передаваться от поколения к поколению и вести к со-

зданию новой породы людей, естественно, в силу своего духовного

превосходства, господствующей над окружающими.

Для достижения указанной цели Платой требует, чтобы тот

«подбор», который государство производит при /Зраках, велся бы

по принципу абсолютного недопущения браков лиц, занимающих

различное социальное положение

Профессор Зелинский в своей статье о Платоне

по этому по-

воду замечает, что аристократизм Платона является аристократиз-

мом биологическим, а не сословным. Следует признать, что грань

этих двух понятий крайне неустойчива у Платона в том смысле,

что,

истолковывая формулу наследственности несравненно более

просто сравнительно с тем, как эта формула цредстает современ-

Платон, Государство, VII, 451.

Т а м же, VII, 457, е.

Т а

же. VII, 462, b

—

464,

с.

Т а м ж е, V, 456, Ь, 459, d.

При книге «Педагогические воззрения Платона и Аристотеля», изд.

«Школа и жизнь», 1916.

197

ному научному сознанию, он мог допускать «исключения», т. е.

рождение от изощренных в напряженных умственных исканиях

аристократов-родителей малоспособных детей, равно как и слу-

чай обратный, т. е. рождение способного к напряженной духовной

жизни ребенка от родителей «низшего разбора», например реме-

сленников или крестьян, — лишь в виде случайности, нарушаю-

щей кастовую организацию *.

;•-- >- Что касается самой системы воспитания и образования, то она,

I Л\естественно, вытекает у Платона из основного факта отрицания

J семейного начала для господствующих групп населения. В таких

.-..

условиях остается только одно — передать в исключительное ве-

^ дение государства все дело воспитания с первых дней рождения

ребенка. И именно на этом и настаивает Платон, указывая на необ-

ходимость организации специальных воспитательных учреждений,

куда и передаются дети, навсегда разлученные со своими роди-

телями

Требуя столь радикальной и всеобъемлющей реформы, Платон

в то же время оставляет в полной неприкосновенности тот основ-

ной принцип, на котором строилась вся воспитательная практика

в Афинах:

«Трудно найти лучше найденного путем долговременного опыта,

а это ведь для тела гимнастика, для души музыка»

Однако эта готовность Платона принять>в свою систему гимна-

стику и музыку (в классическом, широком смысле этого слова),

т. е. те элементы, которые составляли основу аттического образо-

вания, тотчас же ограничивается им самим. И эти ограничения

носят столь суровый характер, что все гонения на свободу мысли,

которые развертывались в Афинах — и преследование Анакса-

гора, и изгнание Протагора, и запрещение затрагивать на сцене

определенные вопросы, и самый процесс Сократа — все это не

производит столь сильного впечатления, как тот пуританский дух,

которым пропитаны страницы второй и десятой книг «Госу-

дарства».

Прежде всего Платон заглядывает в детскую и обращает свое

внимание на то, что нянюшки рассказывают детям. По его мнению,

большую часть рассказываемых теперь сказок надо отбросить,

. I ибо «неужели же мы

легким сердцем допустим, чтобы кто угодно

\ / сочинял какие угодно сказки и чтобы дети их слушали и воспри-

V нимали мнения, по большей части противоположные тем, которые

они, по нашему убеждению, должны иметь, когда вырастут»

В соответствии с этим Платон предлагает «установить надзор

за сочинителями сказок и хорошие из сочиненных ими одобрять,

а дурные браковать», и одновременно «внушать наставницам де-

тей,

чтобы они рассказывали детям только одобренные сказки».

В этом случае Платон признает необходимым перевод детей из одной

общественной группы в другую. См. Платон, Государство, V,

459—461.

Платон, Государство II, 460, b и ел.

3 Т а м же, II, 376, е.

* Т а м ж е, II, 377, Ъ, с.

198

Платон, однако, не останавливается на вопросе, какие именно

сказки надлежит отбросить, а больше внимания уделяет анализу

греческого эпоса с точки зрения возможности использования его

для воспитательных целей, думая, что подобный анализ косвенно

разрешит и «сказочный» вопрос. Одновременно он попутно обра-

щает внимание и на разные виды греческой драмы, руководясь

и в данном случае прежде всего вопросом о возможности исполь-

зования последней в воспитательной практике. При этом Платон

неистощим на разнообразные системы доказательств, которыми

он оперирует, ставя перед собой конечную цель почти полного

изгнания эпоса и драмы из своего идеального государства.

Среди этих доказательств следует прежде всего упомянуть то,

которое философ приводит в третьей книге «Государства»

(393—

397).

Пользуясь началом «Илиады», Платон устанавливает три

вида литературного творчества — «изложение», «подражание» и

вид «смешанный». Под «изложением» в данном случае имеется

в виду повествование от лица автора, под «подражанием» — речь

„автора от лица своих героев, «смешанный» вид объединяет пер-

вый и второй виды в одном литературном произведении. Из этих

трех видов Платон допускает «изложение» и «несмешанную речь

подражателя хорошему». «Смешанную» же «речь» решительно

отбрасывает в силу того, что она не соответствует нашему государ-

ственному строю, так как у нас человек не двоится и не может быть

многосторонним, но каждый делает одно дело. Но ведь эпос и яв-

ляется такого рода «смешанною речью».

Итак, этим, как будто, безобидным и отвлеченным положением

полагаются основы тому ряду мыслей, который приводит Платона

к решительному осуждению Гомера. Это же осуждение в силу дан-

ного же положения распространяется и на драму, ибо действи-

тельно, где же найти драматическое произведение вне коллизии

характеров, а следовательно, и вне необходимого на сцене «под-

ражания дурному» ?

Во имя того, чтобы человек не «двоился», но каждый делал бы

свое дело,—«сапожник оставался сапожником и не превращался

бы в мореплавателя, земледелец был бы лишь земледельцем,

а не судьею в придачу к земледелию» (намек на демократические

афинские обычаи и учреждения и их осуждение), — Платон реши-

тельно порицает участие граждан в современных ему театральных

зрелищах и, больше всего, конечно, приобретавшую в его эпоху

право гражданства в Афинах профессию актера, ибо в подобном

«подражании» че ловеческая природа разменивает себя на «мелкую^

монету» и «извращается».

Изложенная здесь система выводов Платона, направленная

своим острием прежде всего против эпоса, но также не обходящая

и драму, может рассматриваться лишь как вступление к тому,

что по этому же вопросу пространно излагает Платон в десятой

книге «Государства», где борьба с эпосом (а одновременно и с от-

дельными видами драматической поэзии) строится на базе привде-

199

чения к делу исходных начал метафизики философа, а именно —

его учения о мире «идей» и мире «бывания». Мы уже видели, что,

согласно этому учению, каждому реальному объекту (как и каж-

дому теоретическому понятию) соответствует, по Платону, своя

идея. В таких условиях реальный мир занимает «второе место»

по отношению к «миру истины», каким является мир идей. Но

«подражательное искусство» — в поэзии, живописи и т. д.—своими

созданиями воспроизводит, конечно, не этот последний, но именно

мир явлений.

В силу этого создания искусства стоят к миру явлений в таком же

отношении, как он—к миру идей, и в смысле ценности — настоль-

ко же ниже мира явлений, насколько он неизмеримо ниже сонма

идей, а само «подражательное искусство отстоит далеко от истины,

и, кажется, что оно за все берется, потому что от каждого предмета

берет нечто незначительное, какой-то призрак»

. Поэтому пред-

меты искусства являются «чем-то неясным по сравнению с исти-

ной»,

а тот, кто занимается художественною деятельностью —

занимается «искусством призраков» и по существу, конечно,

не знает как следует того, чему он «подражает»: ибо ведь «если бы

кто был воистину сведущ в том, чему он подражает, он отдался бы

самому делу, а не искусству подражания, и стремился бы оставить

память по себе многими хорошими делами, ставил бы себе целью

быть самому прославленным, а не славословить [других]». Для

доказательства этого тезиса Платон привлекает к делу неясные

сказания, в которых повествуется

далекой судьбе странствующих

певцов Гомера и Гезиода, и подчеркивает, что «если бы Гомер

был способен принести пользу людям в отношении добродетели,

разве бы его или Гезиода их современники пустили бы странство-

вать в качестве рапсодов и разве бы не дорожили ими больше,

чем золотом, не удерживали бы их у себя в домах, а если бы не уда-

лось их уговорить, разве бы не следовали за ними по пятам, пока

не получили бы достаточного воспитания?»

Итак, общий вывод Платона сводится к следующему: «Подра-

жание — это некая забава и несерьезное занятие», те же, кто

при помощи ямбов или гексаметров «овладели искусством трагиче-

ской поэзии, — в лучшем случае имитаторы».

В связи с изложенным представляется уместным снова вер-

нуться к той странице «Пира», на которой мы уже выше

останавливались и где речь идет о том пути, по которому должен

следовать идеальный руководитель, ведя своего воспитанника

через промежуточные ступени к постижению верховной науки,

которая есть наука о всеединой красоте.

Изучая внимательно эти ступени восхождения, намеченные

Платоном, мы, конечно, не можем не обратить внимания на то,

что среди промежуточных . звеньев нет совершенно указаний

на воспитательное значение изучения произведений искусства,

Платон, Государство, X, 597, Ъ. Дальнейшие цитаты из десятой

книги «Государства» охватывают §§ 595—608 и даны в переводу

Попова.

200