Жолковский А.К., Щеглов Ю.К. Работы по поэтике выразительности: Инварианты - Тема - Приемы

Подождите немного. Документ загружается.

ЧЕРТЫ

ПОЭТИЧЕСКОГО

МИРА

АХМАТОВОЙ

Говоря

об

описании поэтического мира какого-либо

художника

слова,

мы

имеем

виду

задачу внутренней реконструкции наиболее общих

глубинных

семантических величин

(тем),

лежащих

основе всех

его

текстов,

демонстрацию

соответствия между

темами

конструктами более

поверхностного уровня

—

инвариантными мотивами, каждый

из

которых,

свою очередь, реализуется

множеством

конкретных фрагментов текста.

Главным

приемом поиска инвариантных мотивов

и тем

является сопостав-

ление

различных текстов одного автора

целью обнаружения

в них

общих

черт смыслового,

сюжетно-ситуативного,

лексического

и т. п.

планов.

По

мере

внимательного изучения,

или

медленного чтения, всего корпуса

текстов

автора

эти

сходства оказываются

гораздо

более многочисленными

разветвленными,

чем

может

представиться обычному читательскому

взгляду.

На

правомерность такого подхода

к ее

собственной поэзии

А.А.

Ахматова указывала

1940

г.:

«Чтобы добраться

до

сути, надо изучать

гнезда постоянно повторяющихся образов

стихах поэта

— в них и

таится

личность

автора

и дух его

поэзии»

Применить

эту

рекомендацию

изучению творчества Ахматовой

ка-

жется

более

чем

своевременным.

Исследователями констатировано боль-

шое

количество текстовых параллелей, вплоть

до

самых косвенных

замаскированных, между

ее

стихами

произведениями других авторов,

как

крупных,

так и

второстепенных.

Но чем

объяснить

то, что

научная

мысль,

проявляющая

столько упорства, хитроумия

эрудиции

при

обнаружении

Ахматовой скрытых цитат

из

Амари

или В.

Комаровского,

остается почти

равнодушной

поистине огромному количеству более

или

менее

явных

автоповторений

автовариаций

самой Ахматовой?

Ведь

последние

заведомо

не

менее

важны

для

раскрытия тайн «личности автора»

понимания того,

что

именно

он

старается сказать

выразить

во

всех своих

текстах;

а без

такого понимания (хотя

бы

интуитивного) рискованно

формулировать

даже

сам тот ряд

литературных имен,

котором следует

искать релевантных параллелей

изучаемому

явлению.

Заимствования

отражения сами нередко

подвергаются

деформации,

вписываясь

фило-

софскую

художественную систему заимствующего поэта,

в его

«гнезда

постоянно повторяющихся образов».

Как

представляется, Ахматова

принадлежит

числу

тех

поэтических

личностей

резко

индивидуальным,

261

Ю.К

Щеглов

субъективным

селективным отношением

миру,

которых

эта

тенденция

ассимилировать

пересоздавать

чужие мотивы особенно сильна.

Из

многочисленных случаев автоповторений пока приведем

для

ил-,

люстрации лишь

три,

характерные широтой хронологического разброса

(во

втором

примере)

выходом

за

пределы поэтического текста

область

биографии поэта

стилистики

его

бытовой речи:

сторожу

красных

ворот/Окликнул,

тебя:

«Куда!»

(1915)

— И

«Quo

vadts?»

кто-то

сказал,

(1942);

теперь

за

высокой

горою,/За

пустыней,

за

ветром,

зноем,/

Но

тебя

не

предам никогда

(1942);

сейчас плохая,

но

своего

переведу

обязательно

(ответ

на

предложение перевести стихи

Г.

Тукая;

отметим,

что

сходство стихов

устного высказывания, переданного

мемуаристом,

распространяется

даже

на

порядок членов

предложения);

столетие

мы

лелеем/Еле

слышный

шелест шагов

(1911)

—

Звук

шагов

Эрмитажньгх

залах

(1942)

— И

замертво спят

сотни

тысяч

шагов

(1959).

Следует отдать должное здравому смыслу

критической прони-

цательности

К. И.

Чуковского, который писал:

«Я

люблю конструировать

личность

поэта

по еле

уловимым чертам

его

стиля,

по его

инстинктивным

пристрастиям, часто незаметным

ему

самому,

по его

бессознательным

тяготениям

к тем или

иным эпитетам, образам,

темам»

дал,

идя

этим

путем, превосходные «реконструкции» поэтических личностей

Блока

Ахматовой (многие

из

излагаемых ниже наблюдений

над

тематикой

Ахматовой восходят

Чуковскому).

Мы

начнем

попытки очертить тематический комплекс, лежащий

основе поэтического

мира

Ахматовой. Данный термин связан

тем,

что

исходный

(глубинный) уровень описания

настоящей работе мыслится

не

как

некий абстрактный символ

или

краткая формула,

а как

достаточно

сложное образование, целая

система

взаимосвязанных понятий

положе-

ний,

как

своего рода жизненная философия

in a

nutshell.

тематический

комплекс включаются наиболее постоянные черты личности лирической

героини,

ее

фундаментальные представления

о'мире

человеке

общая

стратегия поведения.

Это

отличает нашу модель

мира

Ахматовой

от

некоторых других

«портретов»

поэтических

миров,

выполненных

рамках поэтики

выразительности.

В них

тема

сводится

одной-двум несложным смысловым

фигурам,

из

которых разнообразие конкретных мотивов выводится путем

многоступенчатого

хитроумного варьирования

Подобный подход

как бы

предполагал,

что

поэт

все

время высказывает одну

и ту же и

притом

довольно

элементарную мысль,

но

зато владеет искусством высказать

ее

множеством

технически изощренных способов,

под

разными углами

зрения

т. п.

Ныне

мы,

наоборот, допускаем,

что уже

сами «базисные» идеи поэта

262

12.

Черты

поэтического

мира

Ахматовой

могут быть

достаточно

богатыми

разнообразными.

Не

исключается,

что

они

образуют

единство,

но

природа

его

может

быть

различной.

Не

обязательно

пытаться возвести

эти

ядерные идеи

какому-либо исходному

семантическому

инварианту; можно мыслить

их

соотнесенными иначе,

например,

как

звенья

одной цепи

рассуждений,

или

даже

как

элементы

совершенно гетерогенные,

но

субъективной волей поэта сведенные

некий

органичный

ансамбль.

Сформулировав

тематическое ядро,

мы

затем

демонстрируем

ряд

постоянных

мотивов, развертывающих различные

его

компоненты

аспек-

ты.

Термином

«мотив»

обозначаются

у нас

едищуы

разного

вида

разной

степени

конкретности.

Среди мотивов фигурируют, например,

событийно-

,ситуативные

элементы (большинство мотивов); особенности

актантной

структуры лирического

сюжета

(напр.,

(21),

(39));

типичные

для

ахма-

товской героини модусы отношения

действительности

лирические

позы

(напр.,

(12), (33),

(38));

типичные

характеристики,

черты предметов

ситуаций

(напр.,

(27),

(57))

и др.

Роль

мотивов

построении стихотворения

может

быть различной. Одни

охотно используются

роли тематического

или

композиционного стержня,

другие

более

годятся на

роль периферийных аксессуаров, третьи могут

равным успехом занимать

центральные

периферийные позиции.

Примеры того,

как

лирический сюжет синтезируется

из

инвариантных

мотивов,

можно

найти

наших разборах конкретных стихотворений

Ахматовой.

принципе следует выделять

еще

один

род

единиц, отличающихся

Ахматовой большим постоянством.

Это

фигурально-образные средства,

применяемые

при

конкретизации мотивов: типичные метафоры,

пи,

перболы,

эпитеты, символы

проч.

Так,

'страдание'

может

описываться

как

«пытка»

или

«казнь»,

'воспоминание'

—

быть представленным

как

физическое

действие

или

движение (путешествие, спуск

подземелье,

извлечение

из

ларца

и т.

п.).

Очевидно,

что

подобные тропы,

как и

мотивы,

восходят

тематическому ядру

существенны

для его

правильной

формулировки,

однако

настоящей статье

они

систематически

не

описы-

ваются (хотя могут упоминаться

при

соответствующих мотивах

или фи-

гурировать

примерах).

Нашей целью будет

не

анализ отдельных текстов Ахматовой

и не

исследование общих конструктивных принципов

ее

поэтики

(как,

например,

известных

работах

Эйхенбаума

Виноградова),

но

задача,

тематического характера

—

реконструкция

«личной

философии»,

заклю-

ченной

совокупности поэтических высказывании. Основным материалом

исследования

были

пять

книг:

«Вечер»

(В),

«Четки»

(Ч),'«Белая

стая»

(БС),

«Подорожник»

(П),

«Anno Domini»

(АД).

Представляется,

что наш

инвентарь

мотивов позволяет достаточно подробно «пересказать» большин-

ство стихотворений

из

указанных сборников.

Хотя

более поздние

книги

—

«Тростник»

(Т),

«Седьмая

книга»

(С),

«Поэма

без

героя»

(ПБГ)

—

систематически

не

обследовались,

наличие

у них

значительной общей части

поэтическим миром ранних сборников

не

вызывает сомнений.

263

Ю.К.

Щеглов

Тематический комплекс Ахматовой (формула

(1))

разделен

нами

на

четыре сегмента, которые

заведомо

не

могут считаться взаимонезависимы-

ми.

Связанные множеством логико-ассоциативных нитей,

параллелей

переходов,

они

окрашивают, поддерживают, мотивируют

дополняют

друг

друга.

(1)

А.

Судьба.

Естественный

удел

человека

—

отсутствие счастья

удачи;

жестокий

равнодушный

мир

нивелирует

поглощает

хрупкие,

индивидуальные,

одухотворенные ценности;

эти

последние,

как

и сам

человек, эфемерны перед лицом времени

других

разрушительных сил.

Б.

Душа.

Главные

черты личности лирической героини (далее

ЛГ);

—

пассивность, сознание своего бессилия перед силами

судьбы,

готовность

им

покориться;

—

инстинктивная, вопреки судьбе, любовь

жизни

и ее

хрупким,

теплым, одухотворенным

предметам;

ощущение ценности каждого

отдельного

момента

жизни, каждой частицы сущего;

—

сочувствие

ко

всем существам, находящимся

сходном

с нею

положении;

—

«креативность»

(или, пользуясь словом самой Ахматовой,

«крылатость»),

т. е.

сверхчувствительность, способность выходить

за

границы

данного, снимать ограничения, налагаемые

временем

пространством, строить

духовном (или

даже

неком

волшебном)

измерении собственный аналог

мира.

(Примеры манифестаций

креативности: обостренные память

воображение,

восприимчивость

скрытым

от

других

эманациям

сигналам, понимание

языка

природы,

вера

приметы, склонность

трансу

бреду,

дар

прорицания

и т.

п.).

В.

Долг

счастье. Понимание шаткости

и, в

конечном счете,

безнадежности человеческого положения лежит

основе жизненной

стратегии лирической героини (ЛГ) Ахматовой,

ее

отношения

счастью

земным благам. Поскольку счастье

принципе

«не

причитается»

человеку

может

быть лишь случайным,

кратковременным

обманчивым,

ЛГ

склоняется

антигедонизму,

если

не

аскетизму.

одной стороны,

она

испытывает страх перед

счастьем, опасается

его

потерять,

«сглазить»,

слишком дорого

за

него

заплатить

и т. п. С

другой

—

глубокое чувство порядочности склоняет

ее к

самоограничению, сдержанности, серьезности. Правилом долж-

на

быть

не

погоня

за

благами

для

себя,

но

помощь существам,

находящимся

в том же

уязвимом положении, солидарность, совме-

стные

попытки

(хотя

бы

чисто символические

заведомо

обреченные

на

неудачу) сберечь

отстоять ценности жизни перед

лицом грозных нивелирующих сил.

264

12.

Черты

поэтического

мира

Ахматовой

Г.

Победа

над

судьбой. Сознавая естественность

неизбежность

несчастья,

героиня

старается сжиться

с ним и

выработать

для

себя

удовлетворительный

modus

vivendi,

прибегая

для

этого

креативным

сторонам Души;

она

терпит

преодолевает несчастье, находит

источники

компенсации

неудач

вообще находит возможности

позитивной

оценки своего положения, что, однако,

глазах

стороннего наблюдателя

лишь

оттеняет

его

очевидно негативный

характер.

Из

этого сжатого изложения тематического плана поэзии Ахматовой,

при

всех неизбежных несовершенствах

упрощениях,

более

или

менее

ясно

вырисовываются

параллели,

одной стороны,

коллегами

по

акмеизму,

настаивавшими

на

важности земного существования

в его

хрупкой

теплой

конкретности (Мандельштам, Гумилев,

Кузмин),

другой

— с

теми

поэтами

мыслителями,

которых занимала

идея

преодоления времени,

пространства, победы

над

смертью

забвением

(Федоров,

символизм,

Маяковский,

Хлебников).

Эти

достаточно удаленные

друг

от

друга участки

художественно-философского спектра

современности

Ахматовой

образуют органичный синтез.

Мы

находим

у нее

также сильный элемент

стоицизма

«непрактичного»,

принципиально

жесгового

символического

противостояния превосходящим силам судьбы.

Все эти

черты,

как

представляется, позволяют

говорить о

значительной близости поэта

экзистенциалистской

струе

духовной культуры

XX в.

Даже

при по-

верхностном рассмотрении тематики Ахматовой

контексте идей

худо-

жественных символов

ее

времени нетрудно заметить переклички

такими

современниками,

как

Ануй,

Камю, Хемингуэй, Бердяев, Розанов,

Ясперс...

Эти

параллели

связи несомненно должны стать предметом специального

историко-культурного

исследования, посвященного месту Ахматовой

поэтов

ее

круга

культурно-философских

парадигмах

эпохи.

Перейдем

теперь

изложению наиболее характерных

часто

по-

вторяющихся мотивов первых пяти книг Ахматовой.

Они

распадаются

на

четыре

раздела,

главных чертах соответствующие четырем

сегментам

тематического комплекса. Такая группировка

известной

мере

условна,

поскольку,

как мы

увидим,

на

формирование мотивов каждого

из

разделов

чаще всего влияют

другие тематические сегменты.

А.

Судьба

Горя

много,

счастья мало.

(1917)

Тема

'неудачливости

судьбы

враждебности

мира"

имеет

первых

книгах

Ахматовой много вариаций,

ряде случаев

согласуемых

'пассив-

ностью

слабостью'

души

ЛГ,

с ее

пристрастием

'инициально-финальным

состояниям'

(см. ниже

(13)—(16))

и др.

Разнообразны

как

обстоятель-

265

Ю.К.

Щеглов

ства жизни, вызывающие страдание (впрочем,

не

всегда ясно

выраженные),

так

образно-лексические средства, применяемые

для его

описания.

плане

причин

или

разновидностей страдания выделим:

(2)

Неудачливость, обездоленность, разочарование

и т. п. Мне

счастливой

не

бывать

(В);

этой

жизни

немного

видела,/Только

пела

ждала

(Ч).

(3)

Сознание собственной эфемерности, недолговечности счастья; часто

применяется мотив

'связь

жизни/счастья

определенным временем

года',

отсюда

—

'обреченность,

предсказуемость

конца'.

Он мне

сказал.:

Не

жаль,

что

ваше тело/Растает

марте, хрупкая Сне-

гурка...//

Пускай

умру

последней белой вьюгой (В); Шутил:

Канатная

плясунья,/Как

ты

до мая

доживешь?

(В)

(оба

примера

—

совмещение

'жестокими

словами

возлюбленного',

см.

ниже

(6в));

Дмм

томлений

острых

прожиты/Вместе

белою

зимой

(В);

связывание

смерти

наступлением зимы

— в

«Память

солнце...»

(В);

Новьт

мост

еще

не

достроят,/Не

вернется

еще

зима,/Как

руки

мои

покроет/Парчовая

бахрома.

(4)

Томление, болезнь, усталость, угасание.

Тупо

болит голова (В);

Ты

опять, опять

со

мной,

бессонница

(Ч);

недуге горестном

моя

томится

плоть

(БС).

(5)

Оцепенение, опреснение жизни, поэтическая немота. Коснется

ли

огонь

небесный/Моих

сомкнувшихся

ресниц/

немоты

моей

чудес-

ной? (БС);

Все

отнято:

сила,

любовь...//Веселой

Музы

нрав

не

узнаю:/Она

глядит

слова

не

проронит (БС).

(6)

Сложные

мучительные любовные переживания:

(а)

«Горькие

встречи».

Примеры: «Все,

как

раньше...» (Ч);

чтим

обряды

наших

горьких встреч

(БС).

(б)

Неутоленное ожидание, одиночество, страдания неразделенной

любви.

Для

тебя

окошке

апворютом/Я

всю

ночь

сижу

огнем

(В);

это —

юность

—

светлая

пора.../Аа

лучше

б я

повесилась

вчера/Или

под

поезд бросилась сегодня.

(в)

«Он»

гонит,

ругает, проклинает

ЛГ, говорит ей

властные

жестокие слова.

Ты

сказал мне:

ну что

ж,

иди в

монастырь,

/]Лли

замуж

за

дурака (В);

Он так

хотел,

он так

белел/Словами

мертвыми

злыми

(В);

Не

люблю только

час

пред

закатом,/Ветер

моря

слово «уйди» (В);

Он

говорил

лете

и о

том,/Что

быть

поэтом

женщине

—

нелепость

(Ч);

Вы,

приказавший

мне: доволь-

но,/Поди,

убей

свою любовь! (Ч);

Не

гони меня туда, /Где

под

душным сводом моста/Стынет

грязная

вода (Ч);

Пусть

он

не

хочет

глаз

моих,/Пророческих

неизменных

(БС).

266

12.

Черты

поэтического

мира

Ахматовой

(г)

«Он» бросает, забывает

ЛГ,

уходит

другой.

Отчего

ушел

ты?/Я

не

понимаю..

(В);

Меня

покинул,

новолуние...

(В);

разлюбленной

просьб

не

бывает (Ч);

сердцу горько

веришь,/

Ь>ю

близок,

блюок

срок,/Что

всем

он

станет

мерить/Мой

белый башмачок

(Ч);

А ты

думал

— я

тоже

такая,/Что

можно забыть меня

(АД)-

(д)

«Он» мучает, порабощает, тиранит

ЛГ. Как

соломинкой, пьешь

мою

душу... (В);

Муж

хлестал

меня

узорчатым,/йдвое

сложенным

ремнем

(В);

Углем

наметил

на

левом

боку/Место,

куда стрелять...

(Ч);

Но

любовь твоя,

друг

суровый,/Испытание

железом

огнем

(П);

Ах, за что ты

караешь меня

(П),

(7)

Иррациональные, анонимные

силы,

угрожающие спокойствию

самой жизни

ЛГ.

Страшно

мне от

звонких

воплей/Голоса

беды

(В);

Здесь

мой

покой навеки

взят/Предчувствием

беды

(В);

боюсь того

сыча

(В);

Слух чудовищный бродит

по

городу,/Забирается

до

мы,

как

тать

(АД);

За

стеною слышен стук зловещий

—/Что

там,

крысы,

призрак

или

вор?

(АД).

(8)

Утраты,

исчезновение

из

жизни

ЛГ

любимых людей

объектов.

Нет

на

земле твоего короля (В); Где, высокая, твой цыганенок (БС);

вот

одна осталась

я/Считать

пустые

дни

(П);

И ты

ушел.

Не за

победой,/

За

смертью. Ночи

глубоки!

(П); «Белый дом» (БС);

«На

пороге

белом рая» (АД);

«А

Смоленская...» (АД).

(9)

Нищета, отверженность, изгнание, аскеза.

нынче станешь нищен-

кой

голодной,/Не

достучишься

чужих ворот (П);

Вес

расхищено,

предано, продано (АД).

плане лексических

образных средств, применяемых

для

описания

страданий

ЛГ,

отметим частое употребление образов

метафор,

выражающих

'пассивность',

например,

слов

со

значением отнимания,

не-давания,

простертости

ниц, физического истязания

пр.,

также

выражающих

'долг',

частности, слов

со

значением наказания

расплаты.

отняла

золотое

кольцо

(В); Магдалина сыночка взяла (БС);

Все

отнято... (БС);

Так

я,

Господь, простерта

ниц

(БС);

Лежала

ждала

ее

(БС);

Муж

хлестал

меня..

(В); Словно тяжким

огромным

моло-

том/Раздробили

слабую

грудь;

Прощай,

прощай!

меня ведет палач (Ч);

Отчего

же Бог

меня наказывал

(Ч)

мн.

др.

Б.

Душа

были

крылатой.

(1913)

решении

трудных

вопросов существования

одну

из

ключевых

ролей

играет

особый строй

души

ЛГ, в

первую очередь

— те ее

свойства,

267

Ю.К.

Щеглов

которые

мы

называем

«креативными»:

высокая

эмоциональность,

чут-

кость,

«крылатость»,

необычайная сила памяти

воображения.

Именно

за

счет ресурсов

души

обеспечивается противовес

разрушительным

нивелирующим силам

судьбы.

настоящей статье

эта

сложная

оригинальная душа будет

по

необходимости очерчена очень кратко,

наиболее общих

ее

параметрах,

без

вхождения

детали.

(10)

Пассивность, подчинение превосходящим силам мира

отсюда

—

тенденция

замиранию, оцепенению,

сну и

автоматическому пове-

дению.

живу,

как

кукушка

часах.../Заведрп

— и

кукую

(В);

Так

я,

Господь, простерта

ниц

(БС);

печальная

Муза

моя/Как

слепую,

водила,

меня

(БС).

Эта

черта скажется,

частности,

на

своеобразных

формах

'Победы

над

судьбой"

(см.

мотивы

(48)

—

(51)).

(11)

Любовь

жизни, природе, сочувствие

живому

стремящемуся

жить,

тонкому,

одухотворенному,

хрупкому, недолговечному;

лю-

бовь

культуре

как

носительнице живой памяти

прошлом.

Характерно восхищение

ЛГ

объектами, совмещающими

скупом

рисунке

элементы природы

культуры.

чернеющие

ветки/За

оградою

чугунной.../<...>

/Многоводный,

темный

город (БС);

И две

большие,

стрекозы/На

ржавом

чугуне,

ограды

(БС);

И на

медном

плече

Кифареда/Красногрудая

птичка сидит

(БС);

«Царскосельская

статуя» (БС); «Вновь подарен...»

(БС)

и др.

(12)

«Торжественно-трепетный»

модус восприятия

действительности.

Осознание

ЛГ

особой важности

ее

встречи

миром,

ввиду недолго-

вечности всего живого

неповторимости отдельного

момента,

нередко

придает

ее

взгляду

на

окружающее

благоговейный,

трепетный

торжественный

оттенок.

Ахматовские описания

природы

культуры

часто оставляют впечатление какой-то

печально

одухотворенной

парадности.

«Пышный»,

«парадный»,

«торжественный»

—

весьма употребительные эпитеты. Новогодний

праздник длится

пышно

(Ч);

И на

пышных

парадных снегах

(АД);

«Небывалая осень...»

(АД).

Мотивы

(13)—(16)

содержат

типичный

для

Ахматовой

момент

эмоциональной устремленности

сторону скрытого, недосказанного.

Событие лирического

сюжета

не

дается

как

готовая, ясно очерченная

статическая

данность,

предстает

редуцированных,

завуалированных,

потенциальных,

отраженных

и т. п.

формах,

своей

неполнотой стиму-

лирующих

работу чувств

воображения. Гамма подобных модусов показа

действительности

Ахматовой весьма широка,

и мы

выделим

лишь

некоторые

самые общие

очевидные

их

типы.

(13)

Движение, приближение, переход, подступ,

путь

куда-то

или

отку-

да-то

—

типичное состояние героев ахматовского

мира.

Сюда

прежде всего относится очень распространенный мотив

'ходьбы',

268

12.

Черты поэтического мира Ахматовой

странничества,

путешествий.

большом количестве стихотворений

герои

прежде

всего

ЛГ

предстают

идущими. Примеры: «Смуглый

отрок...» (В); «Знаю, знаю, снова лыжи» (Ч); «Все обещало

мне

его...»

(1>С);

«Я

знала,

снюсь

тебе...»

(БС)

и мн. др.

(14)

Инициальное

состояние (канун,

начало,

«первый раз», появление,

приход,

вход,

приветствие, порог, крыльцо, стук

дверь

или

окно

т.

п.)

—

другой

очень частый угол зрения

на

событие

Ахматовой.

Ты

первый

рал

одна

любимым

(Ч);

Здравствуй!

Легкий

шелест

слышишь.../Я

тебе

пришла

(Ч);

если

дверь

мою ты

посту-

чишь... (Ч);

друга первый взгляд,

беспомощный

жуткий (БС);

Там

впервые

предстал

мне

жених (БС); Постучи кулачком

— я

открою

(С);

Победа

наших

стоит

дверей

(С) и мн. др.

Общеиз-

вестна тяга Ахматовой

начальным фазам завершившихся

кано-

низированных

явлений (напр., строки

лицеисте Пушкине,

начинающем

Маяковском, молодом Блоке).

(15) Финальное состояние

(конец,

«последний

раз»,

уход, прощание,

порог,

крыльцо

и т.

п.).

последний

раз мы

встретились

тогда...

(Ч);

посыпала

ступени,/Где

прощалась

я с

тобой/И откуда

царство

тени

/Ты

ушел,

утешный

мой

(БС);

На

пороге

белом

рая,/Оглянувшись,

крикнул: «Жду!» (АД)

и мн. др.

(16) Предчувствие,

предвосхищение/ожидание,

одной стороны,

вос-

поминание,

ретроспективное

переживание,

другой,

—

естествен-

ные

для

Ахматовой модусы изображения действительности. События,

как

счастливые,

так и

несчастные, часто описываются

прошедшем

или

будущем времени.

Все

обещало

мне его

(БС); Скоро будет

последний

суд

(БС);

Но,

предчувствуя свиданье... (П); Вчера еще,

влюбленный/Молил:

не

позабудь

(БС);

О, это был

прохладный

день

(БС)

и мн. др.

Нередки различные совмещения мотивов (13)

—

(16): например,

'воспоминание

начале'

(годовщины/Первых

дней

твоей

любви

— АЛ)

или

'о

конце';

'предчувствие

начала'

(Я, с

утра угадав

минуту,/Когда

ты ко

мне

войдешь

—

БС);

'предчувствие

кануна

конца'

(Не

чудо

ль, что

нынче

пробудем/Мы

час

предразлучнъш

вдвоем

—

БС);

'воспоминание

начале

конца'

(Не

забыть,

как

пришел

он со

мною проститься

— В) и т. п.

(17) Значимость малого.

Еще

один важный

тип

стимулирующей

во-

ображение «редукции» состоит

сведении происходящего

переживаемого

внешне незначительным деталям. Малое

— как

положительное,

так и

отрицательное

— для

Ахматовой

может

зна-

чить

очень много.

Я на

правую

руку

надела/Перчатку

левой

руки

(В);

Качание веток

задетых/И

шпор

твоих

легонький

звон

(ко-

торые слаще всех песен

пропетых

—'-

В) и мн. др.

269

Ю.К.

Щеглов

(18)

Склонность

взволнованно-экстатическим состояниям,

душевному

опьянению,

бреду.

взволнованным

голосом

петь

(Ч);

Не

живешь,

ликуешь

бредишь

(БС);

В ту

ночь

мы

сошли

друг

от

друга

с ума

(С) и мн. др.

Частыми

моментами таких состояний являются,

во-первых,

'неразличение

окружающих

объектов':

Кто ты:

брат

мой

или

любовник/Я

не.

помню

...

(В); Сливаются вещи

лица

(Ч);

куда

мы

идем

— не

пойму

(Т);

И я не

узнала

— ты

враг

или

друг,/Зима

это или

лето

(С);...

И мне не

разобрать,/Конец

ли

дня,

конец

ли

мира,/Иль

тайна

тайн

во мне

опять (С);

во-вторых,

'нарастание

сил, стимулирующих экстаз,

окружающей

природе'

(совмещение

'приближением',

см.

(13)):

Крик

ворон/Становится

все

слышней

(В);

Все

сильнее

запах

теплый/Мертвой

лебеды

(В);

Все

сильнее запах спелой

ржи

(Ч);

каждым

утром

сильнее

мороз

(АД);

в-третьих,

особая опьяняющая роль запахов, ветра, планет,

циклически

возвращающихся

дат и т. п.

Национально окрашенная

разновидность

транса

бреда

—

'юродивость',

'блаженность',

которой

отмечены многие стихотворения:

«А

Смоленская...» (АД)

и др.

Ряд

мотивов выражает способность души

ЛГ к

преодолению

нейтрализации разнообразных граней: временных, пространственных,

разделяющих живое

мертвое,

человека

природу

и пр.

Приведем

лишь

два, наиболее нужные

для

последующего изложения:

(19)

Память.

Она

является аккумулятором всех ценных моментов жизни

ориентирована прежде всего

на их

сохранение

преодоление

эфемерности; однако память

может

оказываться

источником

не-

желательных соблазнов

даже

мучений. Важность запоминания

способность

ЛГ все

помнить

подчеркнута

во

многих стихах.

вижу

все.

Я все

запоминаю,/Любовно-кротко

сердце

берегу

(В);

него

глаза

такие,/Что

запомнить каждый должен (Ч).

«Умирая,

томлюсь...» ясно показана роль памяти

для

сохранения теплых,

индивидуальных

человеческих ценностей

от

анонимных, ниве-

лирующих сил: Только память

вы мне

оставьте...//Чтоб

томи-

тельной

веренице/Не чужим показался ты... (Ч).

То же

выражено

«Уже безумие крылом...»

(«Реквием»)

Память

моментах человеческой жизни приписывается также

предметам

местам

— в

виде

теней,

отражений, следов, звука шагов

и т.

п.

Ср.

«Смуглый отрок...»

(В);«В

ремешках...»

(Ч);«Хорошо

здесь...»

(АД);

«Там

тень моя...» (БС)

и мн. др.

(20) Дистантное общение

—

основная форма

преодоления

расстояний

физических

преград. Общение

ЛГ с

отдаленным

(в том

числе

и не

находящимся среди живых) человеком может осуществляться

как

непосредственно, путем «посылания

духа»

(Свой

дух

прислал

ко

мне — С), так и

через

те или

иные

стихии

или

объекты-носители,

как

ветер,

музыка, птицы

и др.

Зачем притворяешься ты/То ветром,

то

камнем,

то

птицей? (БС);

первым звуком, слетевшим

270

Жолковский А.К., Щеглов Ю.К. Работы по поэтике выразительности: Инварианты - Тема - Приемы - Текст

Подождите немного. Документ загружается.