Зеркалов Д.В. Мировая энергeтика: хрестоматия

Подождите немного. Документ загружается.

131

• Не определены последствия недостижения сторонами транзитного спора

согласия по истечении 12 месяцев после вынесения мировым посредником

промежуточного решения.

Прекращается ли в таком случае обязательство по обеспечению непрерыв-

ного транзита, либо необходимо начинать заново процедуру по п. 7 ст. 7 ДЭХ,

или инициировать процедуры, основанные на ст. 26 или 27 ДЭХ, – предмет

дискуссии.

• Не определено соотношение между окончательным решением транзитно-

го спора и промежуточным решением мирового посредника. В частности, не

предусмотрен механизм компенсации разницы в величине транзитных тарифов,

установленных в промежуточном и окончательном решениях по транзитному

спору.

Проект Транзитного протокола

В целях уточнения и развития положений ДЭХ о транзите Конференцией

Энергетической хартии в 1998 г. была создана Рабочая группа для разработки

Транзитного протокола. Транзитный протокол является фактически единствен-

ным эффективным механизмом устранения факторов неопределенности, поро-

ждаемых транзитными положениями ДЭХ, поскольку ДЭХ не допускает огово-

рок при его ратификации.

Проект Транзитного протокола охватывает широкий круг вопросов, ка-

сающихся транзита энергии, включая положения о соблюдении транзитных со-

глашений, запрете несанкционированного отбора энергии в транзите, охране

окружающей природной среды, использовании наличных мощностей, строи-

тельстве и развитии мощностей для транзита энергии, транзитных тарифах,

технических стандартах, замерах и измерениях, международных соглашений по

свопам энергии. В декабре 2003 г. переговоры по Транзитному протоколу были

прерваны, затем возобновлены в 2004 г. и продолжаются по сегодняшний день.

Конкретные сроки завершения продолжающихся уже почти 8 лет переговоров

не определены.

Переговоры по Транзитному протоколу в настоящее время проводятся в

двустороннем формате: между Россией и Европейским Союзом (ЕС). Исходя из

доступной информации, к основным разногласиям по проекту Транзитного

протокола относятся:

• преимущественное право доступа к транзитным мощностям (ст. 8 Тран-

зитного протокола);

• «интеграционная поправка» (ст. 20 Транзитного протокола).

Преимущественное право доступа

Российская сторона предлагает предусмотреть в Транзитном протоколе

преимущественное право заказчиков услуг по транзиту на заключение новых

транзитных соглашений по истечении срока существующих транзитных согла-

шений (так называемое «право первого отказа»), когда это необходимо для вы-

полнения принятых обязательств по поставке углеводородов. Цель этого пред-

ложения состоит в том, чтобы гарантировать исполнение долгосрочных кон-

132

трактов на поставку газа, сроки которых превышают сроки заключенных «под

них» контрактов на транзит газа.

Данное предложение важно как средство снижения неопределенности, вы-

званной распространением в ЕС на транзитную транспортировку правового ре-

жима, либерализующего газовый сектор (Вторая газовая директива и Регламент

о доступе к газотранспортным сетям).

ЕС высказывает сомнения в совместимости предложения российской сто-

роны с правом ЕС, не допускающем дискриминации при доступе к системам

транспортировки энергии. Дискриминационное поведение доминирующих

фирм, к которым, как правило, относятся собственники сооружений для транс-

портировки энергии, прямо запрещено как ст. 82 (с) Договора о ЕС, так и Вто-

рой газовой директивой.

Принцип запрета дискриминации в интерпретации суда ЕС означает, что

«сходные ситуации не должны рассматриваться по-разному, а разные ситуации

– рассматриваться одинаково, за исключением случаев, когда такое рассмотре-

ние объективно оправдано»

. К.Б. Моен, обосновывая возможность преимуще-

ственного доступа собственников системы к дефицитной пропускной спо-

собности для выполнения принятых обязательств по поставке, отмечает: «Ди-

ректива запрещает дискриминацию между пользователями системы, но это

вряд ли означает, что все лица должны рассматриваться одинаково, вне зависи-

мости различий в их юридической или фактической ситуации. Отсутствие дис-

криминации является общей концепцией права ЕС, и Директива должна ис-

толковываться в соответствии с прецедентным правом суда ЕС, который неод-

нократно выносил решения о том, что отсутствие дискриминации является

принципом, который требует, чтобы сходные ситуации не рассматривались по-

разному и различные ситуации не рассматривались одинаково, за исключением

случаев, когда такое рассмотрение объективно оправдано».

Право ЕС предусматривает возможность признания правомерными огра-

ничений свободы движения товаров и свободы конкуренции, оправданных со-

ображениями публичного интереса. Правовыми основаниями для этого являют-

ся:

• ст. 30 Договора о ЕС (соображения общественной безопасности),

• ст. 86 (2) Договора о ЕС и ст. 21 Второй газовой директивы («public ser-

vices obligations» (социально-значимые услуги).

Соответствующие решения должны приниматься правоприменительными

органами в каждом конкретном случае на основе анализа всей совокупности

юридических и фактических обстоятельств дела. Анализ судебной практики

показывает, что суд ЕС склонен признавать правомерными ограничения свобо-

ды движения товаров и конкуренции в сфере энергетики на основании сообра-

жений надежности поставок, признаваемых публичным интересом (security of

supply). Однако большинство решений было принято судом ЕС до начала либе-

рализации энергетического сектора ЕС. Как будет развиваться практика в даль-

нейшем – вопрос открытый, но в любом случае существуют правовые основа-

ния для того, чтобы в случае конфликта между надежностью поставок и прави-

лами свободного рынка приоритет был отдан надежности поставок. Признание

133

необходимости примирить цели либерализации и надежности поставок нашло

отражение, в частности, в Директиве о надежности газовых поставок, которая

устанавливает: «Егазовый рынок Сообщества либерализуется. Следовательно,

касаясь надежности поставок, любая трудность, имеющая эффект сокращения

газовых поставок, может вызвать серьезные нарушения в экономической дея-

тельности Сообщества, поэтому растет необходимость гарантировать надеж-

ность поставок».

Принимая во внимание, что право ЕС, с одной стороны, рассматривает со-

ображения надежности поставок как возможное основание для изъятия из-под

правил свободной конкуренции и торговли и, с другой стороны, ЕС признает

важность долгосрочных контрактов на поставку газа для обеспечения надежно-

сти поставок, следует сделать вывод о том, что гарантия доступа, необходимая

для полного выполнения принятых долгосрочных обязательств по поставке га-

за, могла бы рассматриваться как правомерная.

Интеграционная поправка

В ходе переговоров по проекту Транзитного протокола ЕС выдвинуло

предложение о включении «интеграционной поправки», смысл которой в том,

что для целей транзита территории государств-членов ЕС рассматриваются в

качестве единой территории. Следствием принятия «интеграционной поправ-

ки» было бы то, что в юридическом смысле слова понятие «транзит» заканчи-

валось бы на внешней границе ЕС. Это означало бы, что с состоявшимся рас-

ширением ЕС на действующий транзит газа через территории Польши и Слова-

кии не распространялись бы положения Транзитного протокола. Также из-под

действия Транзитного протокола в этом случае были бы выведены территории

стран-членов созданного осенью прошлого года Энергетического сообщества,

объединяющего ЕС с 9-ю странами Юго-Восточной Европы. В результате 34 из

51 стран, применяющих ДЭХна постоянной или временной основе, были бы

выведены из-под действия Транзитного протокола. Российская сторона предла-

гает включить в проект Транзитного протокола положение, гарантирующее

полное выполнение на территории каждого из государств-членов ЕС условий

Транзитного протокола.

Подводя итог, следует сказать, что выполнение поставленной в рамках

Большой восьмерки задачи построения системы глобальной энергетической

безопасности требует создания механизма, гарантирующего безопасный и на-

дежный транзит энергии.

Переговоры по проекту Транзитного протокола служат форумом для по-

вышения эффективности транзитных положений ДЭХ. В рамках переговоров

проводится также обсуждение предложений, направленных на снижение фак-

торов неопределенности, порождаемых либерализацией энергетического рынка

ЕС, – основного рынка сбыта российской энергии.

Помимо ДЭХ и проекта Транзитного протокола для целей гарантий тран-

зита энергии применимы двусторонние и региональные международно-

правовые инструменты (в том числе в рамках Евразэс, СНГ, Энергетического

Сообщества).

134

Создание механизма, гарантирующего безопасный и надежный транзит

энергии, – одно из ключевых условий сбалансированного обеспечения надеж-

ности поставок для потребителей и надежности спроса для производителей

энергии.

♦ ♦ ♦ ♦ ♦

16. МИРОВАЯ ЭНЕРГЕТИКА ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ ЛЕТ

∗

За последние годы в структуре энергетического рынка произошли значи-

тельные изменения. Существующая мировая практика взаимоотношений про-

изводителей и потребителей энергоресурсов все в меньшей степени удовлетво-

ряет обе стороны. Механизмы формирования энергетического рынка, сложив-

шиеся во второй половине ХХ века, практически не работают.

Находящиеся в пределах относительной досягаемости развитых стран ме

сторождения, на которых в 1970–1980-е годы под влиянием высоких цен нача-

ли добывать нефть, уже близки к исчерпанию. Появилась потребность в мас-

штабных инвестициях в новые нефтеносные регионы в Западной Африке, Цен-

тральной Азии, на Каспии, в России, которые смогли бы заменить выбывающие

мощности. Возникли новые крупные центры потребления, прежде

всего Китай

и Индия.

Новая ситуация

Имеются серьезные основания предполагать, что формируются тенденции

новой энергетической реальности. Текущее состояние мировой энергетики оп-

ределяют такие страны и регионы мира, как Соединенные Штаты, Ближний

Восток, Россия, Китай и государства – члены Европейского союза. США –

крупнейший потребитель нефти (24,6 %), больше половины которой импорти-

руется, лидер по импорту

природного газа (16 % от мирового импорта).

Потребление нефти в КНР за последние 40 лет увеличилось более чем в 25

раз и составляет 8,55 % мирового. Отмечается наибольший рост темпов по-

требления, который в 2004-м году составил в Китае 31 %.

Доля Западной Европы в потреблении нефти достигает 22 %, при этом

Германия является вторым в мире импортером газа (14 %). В

экономической

зоне ЕС расположено всего 3,5 % мировых доказанных запасов газа и менее 2

% нефти (в основном в Норвегии и Великобритании). В то же время нефтегазо-

вые месторождения эксплуатируются там гораздо интенсивнее, чем в других

регионах мира, что ведет к быстрому истощению ресурсов. Основной пробле-

мой Евросоюза является рост зависимости от импорта энергоносителей

: к 2030

году она будет составлять 70 %, в то время как импорт нефти может увеличить-

ся с 76 % до 90 %, импорт газа – с 40 % до 70 %, угля – с 50 % до 70 %.

России принадлежит 26,6 % мировых запасов природного газа, от 6,2 % до

13 % (по разным оценкам) разведанных запасов нефти, около 20 % каменного

∗

Ýòà ãëàâà íàïèñàíà è îòðåäàêòèðîâàíà àâòîðîì íà îñíîâàíèè ìàòåðèàëà

ïîäãîòîâëåííîãî â ðàìêàõ ïðîåêòà «Âíåøíèå óñëîâèÿ ðàçâèòèÿ Ðîññèéñêîé Ôå-

äåðàöèè â 2007—2017 ãã.» ïîä ðóêîâîäñòâîì À.Â. Ãîí÷àðåíêî

135

угля. Россия занимает первое место в мире по трубопроводной торговле при-

родным газом и как экспортер нефти делит пальму первенства с Саудовской

Аравией. Сегодня более 90 % экспортируемых российских энергоносителей по-

ставляется в государства Европы.

В странах Ближнего Востока сосредоточено 61 % мировых запасов нефти и

40,1 % запасов газа, что, в частности, определяет стратегическую значимость

региона с учетом энергетической стратегии крупнейших потребителей. Среди

стран Ближневосточного региона выделяются Саудовская Аравия – 22 % миро-

вых доказанных запасов нефти, Иран – 11,5 %, Ирак – 9,6 %. Кроме того Сау-

довская Аравия сосредоточивает у себя 13,5 % мирового производства нефти.

Во всем объеме мировых доказанных запасов газа Катару принадлежит 14,3 %,

Ирану – 14,9 %. В настоящее время нефть является энергоносителем общеми-

рового

значения, газ – в основном регионального, уголь – локального.

Серьезные опасения вызывает снижающийся уровень обеспеченности гло-

бальной экономики запасами нефти и газа. Вместе с тем заметен как временный

недостаток нефтеперерабатывающих и транспортных мощностей, так и ограни-

ченность дополнительных мощностей по добыче нефти.

В этих условиях появился интерес промышленно развитых потребителей к

проблемам развития

альтернативной энергетики; возрастает значимость проек-

тов по производству и поставкам сжиженного природного газа (СПГ), в ряде

стран наблюдается возобновление интереса к атомной энергетике. Однако вряд

ли можно надеяться, что резкий рост потребления углеводородов в обозримом

будущем можно компенсировать альтернативными источниками.

В условиях продолжающегося экономического роста азийских стран, быст-

рого роста

численности населения и чрезвычайно высокой энергоемкости на-

циональных экономик резко возросла их потребность в энергоресурсах. Одно-

временно там увеличивается разрыв между растущим потреблением и сни-

жающимся производством углеводородов.

Возможностей для слияний и поглощений становится все меньше, поэтому

в последние годы основные слияния происходят исключительно в рамках од-

ной страны или же

общего геополитического пространства. Ограниченные воз-

можности дополнительного роста производства увеличивают риски возможной

дестабилизации рынка.

Более опасным является усиление политической нестабильности в регио-

нах, наиболее богатых углеводородами. Рост цен на них приобрел устойчивою

тенденцию начиная с 2000 года, когда разразился очередной арабо-израильский

конфликт. Впоследствии все «пиковые» значения нефтяных котировок отража-

ли

возрастающую региональную напряженность: вторжение США в Ирак, на-

гнетание обстановки вокруг ядерной программы Ирана, «тридцатидневная вой-

на» в Ливане и др.

Ситуация в мировой энергетике характеризуется обострением противоре-

чий, которые сохранятся на весь прогнозируемый период. Первопричиной гео-

политической напряженности является конфликтный потенциал, заложенный в

распределении нефтяных ресурсов по планете. Основные потребители

– высо-

коразвитые страны и появляющиеся новые гиганты, в то время как мировые за-

136

пасы углеводородов сконцентрированы главным образом на территориях срав-

нительно небольшой группы развивающихся стран и стран с переходной эко-

номикой. Именно данное противоречие в первую очередь и определяет сцена-

рии развития ситуации и поведение ключевых игроков на рынке.

Экономические и политические ресурсы таких крупных потребителей, как

США, Европейский союз и КНР,

сосредоточены на одних и тех же рынках.

Экспансия мировых гигантов приводит к обострению конкуренции между ни-

ми. Политическая нестабильность большинства ресурсно богатых стран создает

небезопасную основу для мирового энергетического рынка и одновременно –

определенные возможности для российской экспансии.

Большинство углеводородных ресурсов планеты контролируется нацио-

нальными государственными компаниями. При этом перерабатывающие мощ-

ности

, логистические и транспортные схемы, распределение углеводородов на-

ходятся в руках транснациональных корпораций. Отсюда и различие в страте-

гии поведения на рынке.

Крупные транснациональные корпорации стремятся расширить свою ре-

сурсную базу. А госкомпании, располагающие основными ресурсами, делают

все, чтобы развивать переработку, и пытаются получить долю в капитале

транспортных и сбытовых структур.

Углубление данного противоречия способ-

ствует перерастанию его в устойчивую тенденцию, которая, скорее всего, со-

хранится в ближайшее десятилетие.

Уменьшается число регионов, где резкий рост производства углеводоро-

дов обеспечивается без применения новейших технологий и методов добычи, а

также многомиллиардных вложений в инфраструктуру. В результате уменьша-

ется возможность для маневра ключевых потребителей

на рынке, особенно по-

сле 2013–2017 годов.

Принципиальное значение приобретает геостратегическое противостояние

между Китаем и Соединенными Штатами. К 2030-му году КНР сравняется с

США по объемам импортируемой нефти. При этом китайское руководство

осознает, что без обеспечения надежными источниками энергоресурсов даль-

нейший рост экономики невозможен. Именно поэтому энергетическая безопас-

ность и поиск новых

рынков становятся для Китая вопросом «выживания» как

одного из лидеров мировой экономики. В свою очередь Вашингтон не заинте-

ресован в усилении китайского присутствия на углеводородном рынке и готов

использовать максимум политических и экономических рычагов для того, что-

бы не допустить туда китайские нефтегазовые компании.

Основные направления развития до 2017 года

течение следующего десятилетия динамика развития ситуации в области

глобальной энергетики по всем направлениям унаследует тенденции предшест-

вующего периода. Доля топлива (нефть, газ и уголь) в совокупном потреблении

первичных энергоносителей сохранится на уровне 2003–2005 годов, то есть

около 80 %. Роль нефти в период до 2017-го будет максимальной (снижение

интереса к нефти возможно только после

2030 года).

В ближайшее десятилетие нефть останется ведущим энергоисточником,

обеспечивая около 40 % энергопотребления. За ней следуют природный газ (28

137

%), уголь (20 %), возобновляемые источники (7 %) и ядерная энергия (5 %).

Доли природного газа и нефти будут расти, в то время как доли угля и ядерной

энергии – сокращаться. Возможно, к концу десятилетия уровень потребления

ядерной энергии стабилизируется и начнет расширяться сфера применения аль-

тернативных источников, но это не повлияет на базовые тенденции по крайней

мере

в течение ближайших 15–25 лет.

В более отдаленной перспективе (до 2067-го года) структура мирового

энергобаланса, вероятно, будет стремиться к трансформации главным образом

по двум сценариям.

Первый из них предусматривает постепенный переход от нефти к газу,

примерно так же, как в свое время нефть вытеснила уголь. Затем ожидается по-

степенный переход к

возобновляемым источникам и, очевидно, к атомной

энергии. При этом нефть сохранит позиции в качестве важного источника энер-

гии как минимум до середины XXI века.

Согласно второму сценарному плану сокращение потребления нефти нач-

нется гораздо раньше – примерно к 2025 году, если в ближайшее десятилетие

будет достигнут прогресс в области водородных технологий, способствующих

быстрому вытеснению

бензиновых двигателей. Но это – маловероятно.

Энергоемкость мирового хозяйства (преимущественно за счет развитых

стран) будет постепенно снижаться, но сохранится линейная зависимость меж-

ду ростом ВВП и увеличением энергопотребления. Продолжающийся подъем

мировой экономики еще некоторое время будет увеличивать спрос на энерго-

носители. Однако потребление замедляется и все больше отстает от темпов

ВВП.

Это означает, что мировые экономики начинают приспосабливаться к вы-

соким ценам через снижение энергоемкости и обращение к использованию аль-

тернативных и возобновляемых энергоносителей.

Доля энергетики в общих расходах ВВП западных стран будет и дальше

сокращаться. Это исключает возможность даже в среднесрочной перспективе

рассчитывать на энергоносители как инструмент национального развития (в ча

стности, это относится и к России). Наиболее быстрыми темпами использова-

ние энергетических ресурсов будет расти до 2012-го – в среднем на 1,6–2 % в

год. Затем начнется замедление, однако в целом основные тенденции развития

энергетики сохранятся. Попытки КНР и Индии ограничиться внутренними ре-

сурсами, скорее всего, не приведут к успеху. Доля развивающихся стран

в об-

щем энергопотреблении возрастет, а развитых — снизится. При этом по по-

треблению нефти, природного газа и угля развивающийся мир начнет опере-

жать индустриальный.

Глобальное потребление нефти будет возрастать в основном за счет еже-

годного увеличения объемов ее использования в странах Азийско-

Тихоокеанского региона, (в среднем на 2,8 %), прежде всего в Китае

(4,5 %) и

Индии (3,5 %), а также в Северной Америке (1,4 %), Латинской Америке (2,6

%) и на Ближнем Востоке (2,1 %).

Потребление газа наиболее интенсивно будет расти в странах АТР (в сред-

нем на 3,6 % в год), в Центральной и Южной Америке (3,2 %), на Ближнем

Востоке (3,1 %), в Африке (4,1 %), увеличиваясь за счет удешевления и совер-

138

шенствования технологических систем его транспортировки (включая СПГ) и

использования. Предложение газа расширится благодаря реализации ряда круп-

нейших проектов по его добыче: в России (на полуострове Ямал, в Восточной

Сибири, на Дальнем Востоке и шельфе Карского моря), Иране (Северный и

Южный Парс и др.), Катаре, Саудовской Аравии, ОАЭ, Кувейте, Алжире, Ли-

вии, Азербайджане, Казахстане, Туркмении (шельф Каспийского моря) и дру-

гих регионах.

Вследствие прогнозируемого снижения уровня добычи нефти в промыш-

ленно развитых странах могут существенно вырасти объемы ее импорта, в пер-

вую очередь из политически и экономически нестабильных стран Персидского

залива. Тем самым становится актуальным вопрос о диверсификации источни-

ков поставки. В

этой связи понятно, чем обусловлено все более пристальное

внимание основных стран – потребителей энергоресурсов и крупных междуна-

родных корпораций к ресурсно-сырьевой базе государств, не входящих в

ОПЕК. В том числе к России и ряду ее соседей на постсоветском пространстве.

Растущее потребление углеводородов приведет к дальнейшему углублению

ключевых противоречий мирового топливно-

энергетического комплекса (ТЭК).

В будущем рынки энергоносителей, и в частности объекты нефтяной инфра-

структуры, неизбежно подвергнутся скоординированным террористическим

атакам. Это, скорее всего, произойдет в Ираке, Иране, Саудовской Аравии, Ла-

тинской Америке, странах Африки. Не исключены связанные с этим сбои по-

ставок. Существенно увеличатся геополитические риски, что связано с новыми

региональными конфликтами

. Между тем наиболее вероятно поступательное

развитие событий, и в ближайшее десятилетие мировой рынок не затронут

«нефтяные кризисы», аналогичные периода 70–80-х годов прошлого столетия

Китай, очевидно, приложит усилия для расширения своего влияния и эко-

номического присутствия на Ближнем Востоке, в Африке, Латинской Америке

и Центральной Азии. Предсказуемы его ситуационные союзы с

Индией и, воз-

можно, Россией для расширения присутствия в мировой энергетике. Основным

конкурентом КНР по географической экспансии на энергетические рынки оста-

нутся США.

Главным источником увеличения добычи в Латинской Америке станет

глубоководный шельф Бразилии. Очевидно, разрабатывать его будут американ-

ские корпорации, и добытые на основе бразильских проектов углеводороды

Вашингтон использует

в рамках политики, направленной на снижение зависи-

мости от ближневосточных поставщиков. В то же время создание патронируе-

мого президентом Венесуэлы союза Венесуэла – Куба – Боливия может при-

влечь другие латиноамериканские страны.

Таким образом, в условиях высоких цен на нефть складываются предпо-

сылки для того, чтобы переориентировать потоки южноамериканской нефти с

североамериканского направления

на азийско-тихоокеанское. Президентом Ве-

несуэлы, скорее всего, сохранит свой пост или осуществит передачу власти

преемнику. Вместе с тем в случае опасности полного прекращения поставок

нефти в Соединенные Штаты, а также успеха проекта политической оппозиции

139

Вашингтону, создаваемого латиноамериканскими государствами, США могут

пойти на более решительные меры по смене режима в Венесуэле.

Ожидается значительное увеличение доли Черного континента в мировой

энергетике. В целом по региону пиковый уровень достижим к 2020-му, а затем

добыча, видимо, начнет снижаться. Помимо существующих добывающих про-

ектов в Северной и Западной Африке (

Нигерия, Алжир, Египет, Ливия), меж-

дународные энергокомпании будут активно инвестировать в геологоразведку и

добычу в Восточной и Юго-Восточной Африке (Судан, Танзания, Ангола).

Увеличение добычи нефти прогнозируется также в Чаде, Конго и Экваториаль-

ной Гвинее. В первую очередь развитие получат шельфовые проекты.

Лидером роста в Африке будет Ангола, где на полную

мощность заработа-

ют открытые в последние годы глубоководные месторождения. Основными

конкурентами в африканских нефтегазовых проектах являются Соединенные

Штаты и Китай. США первыми приступили к работе на этом направлении, но

КНР опережающими темпами расширяет свое присутствие в Африке. Скорее

всего, Вашингтон постарается использовать свое политическое влияние в

большинстве африканских государств для

ограничения вхождения китайских

компаний в африканский ТЭК.

На Каспии добыча нефти будет возрастать. В период до 2015 года первен-

ство здесь будет удерживать Азербайджан с его нефтяными скважинами Азери-

Чираг-Гюнешли и газовым месторождением Шах-Дениз. С 2015-го базовым ис-

точником нефти станет казахстанский Кашаган. Что же касается запасов газа,

то к

2017 году основными его поставщиками останутся Туркмения и Казахстан,

тогда как доля Азербайджана будет снижаться.

Геополитическая ситуация в Каспийском регионе в целом складывается в

пользу Запада. Уже функционирует нефтепровод Баку – Тбилиси – Джейхан

(БТД) в обход России и турецких проливов, в 2007-м заработает газопровод Ба-

ку – Тбилиси – Эрзерум (БТЭ). По всей вероятности

, до 2015 года будет по-

строен газопровод из Турции (в перспективе – поставки газа из Ирана, Казах-

стана и Туркмении) в Европу (проект «Набукко»). В этой связи можно ожидать

нарастание давления США и Евросоюза на Туркмению с целью перенаправить

газовые потоки в планируемый газопровод. Одновременно Казахстан и Турк-

мения реализуют трубопроводные проекты

по поставкам нефти и газа в Китай.

Влияние России на Каспии окажется минимизированным. Скорее всего, ее

позиции – страны-транзитера небольших объемов каспийской нефти по трубо-

проводу Каспийского трубопроводного консорциума (КТК) – сохранятся на

нынешнем уровне. С выходом на полную мощность БТД поставки нефти по

трубопроводу Баку – Новороссийск, по-видимому, будут заморожены.

Большой

Ближний Восток в целом останется под стратегическим контро-

лем США. С точки зрения энергобезопасности на период до 2017-го основной

источник ресурсов по-прежнему будет представлять Саудовская Аравия, кото-

рая к 2010 году введет в строй новые добывающие мощности. Поэтому ее доля

на мировом рынке нефти сохранится несмотря на то, что Соединенные

Штаты,

Китай, Европейский союз и Япония приложат значительные усилия для того,

чтобы снизить зависимость от ближневосточной нефти. В целом большинство

140

стран региона продолжат политику лавирования между главными потребите-

лями – США и КНР.

Если на расширенном Ближнем Востоке сохранится военно-политическая

нестабильность, вряд ли можно ожидать в период до 2015-го каких-либо рево-

люционных прорывов в поставках иракской нефти и иранского газа на между-

народные рынки. Не исключено, что в ближайшие 10

лет Вашингтон предпри-

мет попытки, чтобы с минимальными для себя финансовыми и репутационны-

ми потерями установить контроль над регионами, наиболее важными с точки

зрения поставок нефти и газа. В отношении Ирака уже запущен процесс «кон-

тролируемого развала» страны на три части, в результате которого наиболее

богатый нефтью север страны, как надеются

в США, отойдет американо-

курдскому руководству. Затем вероятно расширение нефтеэкспортной системы

Киркук – Джейхан.

В отношении Тегерана Вашингтон, скорее всего, попытается продолжать в

условиях «мягких» экономических санкций курс на «демократизацию» полити-

ческой жизни. Одним из вероятных сценариев могут стать некие сепаратные

договоренности и снятие ряда претензий в обмен на долгосрочные проекты

сфере ТЭКа. С учетом долгосрочности данных мер, а также роста политической

неустойчивости региона на весь период планируемых преобразований до 2017

года Иран и Ирак не смогут в полной мере реализовать свой углеводородный

потенциал.

В ближайшее десятилетие Большой Ближний Восток останется для США,

по сути, «резервным» источником углеводородов на более длительную пер

спективу, тогда как активно будут развиваться латиноамериканское, африкан-

ское, канадское и каспийское направления нефтедобычи.

Роль Ирана на мировой арене как политическая, так и энергетическая, бу-

дет возрастать. Тегеран продолжит попытки расширить географию экспорта

энергоносителей. Среди региональных направлений его газовой стратегии

можно выделить западное (Турция, европейские рынки), северное (Южный

Кавказ и

Центральная Азия) и восточное (Пакистан, Индия, Китай, страны

ЮВА). Перспективы «западного вектора» газовой политики Ирана (газопровод

Иран – Турция с перспективой выхода на европейские рынки) оказываются в

зоне высоких политических рисков. Тем не менее Иран с его запасами – основ-

ной ключ к энергетической независимости ЕС от России.

С этой точки зрения Соединенные

Штаты заинтересованы в скорейшем

снятии «иранской проблемы» и использовании иранского энергетического по-

тенциала для решения собственных геополитических задач. Речь идет в первую

очередь о снижении энергетической зависимости Европейского союза от Рос-

сии. Тем не менее фактически крупные инициативы в сфере транспортировки

иранских углеводородов на европейский рынок могут быть реализованы только

после мирного решения иранской ядерной проблемы. До тех пор пока эта про-

блема не будет снята, Иран продолжит ориентироваться прежде всего на рынок

сбыта стран АТР.

В ближайшее десятилетие станет неуклонно возрастать внимание развитых

стран-потребителей к альтернативным и возобновляемым энергоносителям. В