Зеньковский В. История русской философии

Подождите немного. Документ загружается.

ЧАСТЬ II

поборницей неравенства, льстецом власти, врагом и гонительницей

братства между людьми». Белинский не только сам впадает в ате-

изм,

но утверждает, что русский народ — «глубоко атеистический

народ». Письмо Белинского Гоголю — настоящий манифест гряду-

щей эпохи русского просвещенства; публицист в Белинском окон-

чательно отодвигает в нем запросы философского характера, —

точнее

говоря,

его философские взгляды ныне становятся упрощен-

ным материализмом (как и у Бакунина в последний период)^

Анненков писал о Белинском: «Моральная подкладка всех мыс-

лей и сочинений Белинского была той силой, которая собирала вок-

руг него пламенных друзей». С Белинским более, чем с кем-нибудь

другим,

в развитии русского философского сознания связан прин-

ципиальный

этмцмзм.

Тот эстетический гуманизм, который стро-

ился русскими мыслителями, подхваченными духом секуляризма, у

Белинского принимает некоторые новые черты, — и именно в пос-

ледний период его деятельности, период реализма. Белинский

выдвигает на первый план проблему личности, — в свете этой про-

блемы он рассматривает философские темы его времени. Этот пер-

сонализм вырождается в гуманизм, элементы просвещенства под-

тачивают далее эстетический момент, который в последние годы

попадает у Белинского в несколько подчиненное отношение к

цен-

тральным идеям гуманизма. Но именно в этом значение Белинско-

го в диалектике развития русской мысли — вырождение персона-

лизма в гуманизм, служебное положение искусства, гневные

нападки на Церковь и переход к атеизму, — а вместе с тем горячая

и страстная защита «каждого», пламенный призыв к преобразова-

нию социальных отношений: все это не случайная,

типическая (для

одного направления русской мысли) позиция. Секуляризм стано-

вится вдохновителем мысли... По-иному, но в том же направлении,

развивалось творчество и Герцена, к изучению которого теперь мы

перейдем.

См. об этом у Плеханова, ор. аг.., стр. 266.

Глава

А.И. Герцен

(1812-1870)

1. Русское раннее гегелианство, каким

мы

видели его до сих пор,

было связано с кругами, находившимися под влиянием немецкой

культуры, но в лице Герцена мы встречаемся с другим типом рус-

ского гегелианства, — примыкающего не к немецкой, а к француз-

ской культуре. Правда, Герцен

юности пережил чрезвычайное вли-

яние Шиллера, о чем он много раз напоминает в своих мемуарах

(«Былое

думы

»);

немецкая романтика

даже мистика тоже не была

чужда ему. Тем не менее основные черты духовного строя Герцена

слагались под влиянием французской литературы как XVI, так и

XIX века. Общая революционная установка, религиозно-утопичес-

кое устремление к устроению правды на земле, социалистические

мечты — все это слагалось у Герцена под французским влиянием.

Не случайно в этом смысле

то, что разочарование

западной куль-

туре,

заострившее «душевную драму» Герцена, связано как раз с

французскими впечатлениями его и должно быть относимо в своем

существенном содержании именно к французской культуре. Ост-

рое отвращение к буржуазной («мещанской») психологии, которую

с такой неподражаемой силой рисует Герцен в произведениях за-

граничного периода, вызвано главным образом его французскими

впечатлениями.

Русское раннее гегелианство, как

мы

видели

предыдущей гла-

ве,

почти совсем не касалось общих положений философии Геге-

ля и сосредоточивалось на вопросах философии истории. Однако

особенное внимание к проблеме личности выводило мысль за пре-

делы исторического бытия и побуждало ставить вопросы обще-

философского характера. Так было у Бакунина, еще ярче у Белин-

ского,

так было в последний год жизни и у Станкевича, но по

существу мы найдем то же и у Герцена. И для Герцена философия

истории получает сначала первостепенное значение, но для него

критическое отношение и частичное преодоление гегелианства

тоже связано с проблемой личности. Все это очень типично для

265

ЧАСТЬ II

путей русской философии, — она постепенно вбирает в себя те

или иные элементы из построений западных философов, опира-

ется на них, но затем уходит в проблемы, которые сосредоточи-

вают на себе все внимание, все творческие искания. Что касается

Герцена, то его оригинальное философское творчество, его осо-

бый подлинный «философский опыт» были сосредоточены как на

теме личности, так и на социально-этической теме. Герцен по-

лучил в юности очень солидное естественнонаучное образование,

в известном смысле его даже можно считать родоначальником

русского позитивизма (с его основной ориентировкой на есте-

ствознание), но основные философские искания Герцена — ан-

тропоцентричны. В этом смысле Герцен близок к огромному боль-

шинству русских мыслителей.

В то же время Герцен движется по путям русской секулярной

мысли, он — один из наиболее ярких и даже страстных выразите-

лей русского секуляризма. Но та мужественная правдивость, кото-

рая проходит через все годы исканий Герцена, ведет к тому, что в

Герцене ярче, чем в ком-либо другом, секуляризм доходит до своих

тупиков. Мы увидим, что именно отсюда объясняется та печать тра-

гизма, которая легла на все идейное творчество Герцена в загра-

ничный период его жизни.

Блестящее литературное дарование Герцена, ставящее его в

группу первоклассных русских писателей, помогло ему найти

свой особый герценовский стиль, свою особую манеру изложе-

ния и развития своих мыслей. Но для историка философии эта

манера писать более затрудняет, чем помогает. Герцен действи-

тельно постоянно, — даже при развитии наиболее отвлеченных

положений, — от чистого анализа обращается к художествен-

ной манере письма, прерывает свои рассуждения живым, почти

всегда очень ярким и удачным диалогом с кем-либо, превращая

рассуждения в «обмен мнений». Философские идеи Герцена ча-

сто высказываются им «еп

раззаШ;»

и их надо собирать, система-

тизировать, за него иногда формулировать общие положения. За-

метим кстати, что уже у Герцена с полной силой выступает (как

отчасти было до него у кн. Одоевского) частая у русских людей

внутренняя неотделимость философского и художественного

мышления, — что мы найдем позже у Толстого, Достоевского и

даже у Вл. Соловьева, не говоря о

сШ

ттогез, как Розанов, Леон-

тьев и др. В Герцене художник постоянно врывался в работу мыс-

лителя и обращал, так сказать, в свою пользу то, что было добы-

то в работе чистой мысли. Хотя художественное дарование

Герцена никогда не подымалось до тех высот, до которых под-

нялось творчество Толстого и Достоевского, но все же Герцен

был,

несомненно, настоящим художником, как о том свидетель-

ствуют его повести и особенно его мемуары «Былое и думы».

266

XIX

ВЕК

Герцена, как

других мыслителей того времени, много цен-

нейшего материала заключено

в его

переписке

Личная жизнь Герцена была очень сложна

как во

внешней,

так

внутренней

ее

стороне,

— и

ключ

к его

философским идеям

лежит прежде всего

его биографии. То, что называют «душевной

драмой» Герцена

и что

глубочайше связано

диалектикой фило-

софских исканий

не

одного Герцена,

не

может быть надлежаще

понято

вне

биографии Герцена. Обратимся поэтому

параллель-

ному изучению внешней

внутренней жизни

его.

Александр Иванович Герцен был сыном (рожденным вне закон-

ного брака) оогатого

знатного русского барина,

И.Я.

Яковлева.

Отец обожал своего сына, когда

он

был малышом,

но

позже стал

охладевать

нему; мальчик рано начал сознавать двусмысленность

своего положения,

как

«незаконного» сына.

Под

влиянием фран-

цузской литературы, которая была

библиотеке

его

отца,

он

рано

начал склоняться

политическому

социальному радикализму

Ранний республиканизм сочетался у молодого Герцена

ранним же

острым чувством неправды крепостного права

очень романти-

Наиболее полным изданием сочинений Герцена

(с

включением

его

писем

и его

чрезвычайно

важного дневника) является издание

под

редакцией

Л е м к е (в 22

томах). Неудобство этого

издания, всецело построенного

по

хронологическому принципу, заключается, однако,

в том, что

здесь собрано

не

только

все

ценное

достойное внимания,

но и

совершенно бессодержательные

деловые письма, заметки

и т. д. Для

исследователя издание Лемке незаменимо,

но для

читателя

оно

очень неудобно.

Из

других изданий, кроме раннего женевского издания,

—

упомянем петербургс-

кое издание Павленкова,

также очень хорошее издание «Былого

дум»

Берлине

(в

издательстве

«Слово»).

Укажем литературу

Герцене.

Она

чрезвычайно велика,

и мы

отметим лишь самое ценное

ней.

1) Для

биографии Герцена важны:

Т.Т. П а с с е к,

Воспоминания,

т.

I—III;

Анненков,

«Замечательное десятилетие» (Воспоминания,

т. III);

Анненков

и его

друзья. Петербург,

1892;

Ь а Ь г у.

Неггеп. Ветринский. Статья

Герцене

Русском Библиограф, словаре.

1828.

а Ъ г у.

Неггеп

ег.

Ргош1оп.

2) Для

изучения творчества Герцена: Шпет. Философское

мировоззрение Герцена, Москва,

1920; С.

Булгаков, Душевная драма Герцена

(в

сборнике

«От

марксизма

идеализму»); Плеханов. Статьи

Герцене

(Соч. т.

XXIII,

Москва,

1926); Ч и-

е в с к и й.

Гегель

России,

гл. X;

Флоровский. Искания молодого Герцена, Современные

записки

№ 39 и 40 (1929 г.);

Страхов. Борьба

Западом

русской литературе,

1882;

Вет-

ринский,

А.И.

Герцен; Иванов-Разумник. История русской общественной мысли,

т. I;

Маззагук.

Ъит Киз.

КеН§.-ипс1 ОезсЫсЬ^з рЬНозорЫе.

В. I.

Коугё, Неггеп.

Ье

топёе $1ауе,

1931.

а к у л и н.

Русская литература

социализм; ]акоуепко. СезсЬ.

а\

Не^еПашзтиз

Ки$$1апс1,

1938; Богучарский.

Из

истории русского общества;

Н.

Котляревский. Канун

освобождения.

См.

также сборник статей «Герцен». Москва,

1946

(интересна статья

об

эстетике

Герцена).

книге Максимова (Очерки

по

истории борьбы

за

материализм

русском естествоз-

нании, Огиз

1947) и в

статье Васецкого (Философские взгляды Герцена. Философские записки,

т.

Москва,

1946).

Герцен представлен материалистом,

а его

шеллингианство, вообще виталисти-

ческое понимание природы сознательно опущены.

С.

Булгаков. Душевная драма Герцена

(в

сборнике

«От

марксизма

идеализму»).

См.

особенно «Былое

думы»

т. I

(«Политические мечты занимали меня

юности день

ночь»

—

признается

он Был. и д. ч. I, стр. 94,

цитирую

Б. и д. по

изданию «Слова»). «Мальчиком

лет

клялся (после казни вождей декабрьского восстания) отомстить казненных

обрекал себя

на

борьбу

троном,

алтарем... Через

30 лет я

стал

под тем же

знаменем (1Ыс1.,

стр. 92). См.

также

Дневник (запись

17. VI. 1843).

Чрезвычайно ярко развитие раннего русского радикализма

(под

влиянием отвращения

крепостному праву) описано

кн. П.

Кропоткиным

в его

«Записках революционера».

267

ЧАСТЬ II

ческой обстановке 15-летний Герцен сближается с талантливым под-

ростком Огаревым, с которым на всю жизнь остался в теснейшей

дружбе. Совсем в духе романтической эпохи Герцен лелеет идеал

дружбы и до конца своих дней остается верен этому идеалу... 18-ти

лет Герцен поступает в Московский университет на естественный

факультет, — и тут начинается его первое философское увлечение,

пробуждение философских запросов — под влиянием известного нам

шеллингианца проф. Павлова. Еще до этого Герцен (вместе с Огаре-

вым) увлекался Шиллером, о котором он во все годы и во все перио-

ды творчества вспоминает с энтузиазмом. И от Шиллера и позже от

Шеллинга Герцен вбирал в себя этический идеализм, философский

подход

пониманию природы

человека, — а

то же время и основ-

ные черты секулярной мысли. Герцен рос религиозным ребенком; он

сам свидетельствует об этом в своих воспоминаниях. «В первой мо-

лодости, — пишет он

, — я часто увлекался вольтерианизмом, любил

насмешку и иронию, но не помню, чтобы когда-нибудь я взял в руки

Евангелие с холодным чувством». Церковная жизнь проходила,

однако, мимо юного Герцена

, не затрагивая его души, но религиоз-

ный строй его души не погас, а позже, под влиянием его невесты,

Н.А. Захарьиной, расцвел очень ярко.

В эпоху студенчества Герцен свел знакомство с рядом талант-

ливых студентов; у него образовался кружок, параллельный круж-

ку Станкевича, но отличавшийся от него социально-политическими

интересами. Герцен в то же время усердно занимался в универси-

тете;

при окончании его он представил сочинение (о системе Ко-

перника),

однако не был удостоен золотой медали по причине того,

что в сочинении было «слишком много философии». По выходе из

университета Герцен продолжал научные занятия, но неожиданно

был арестован. Когда арестовали его друга Огарева (за близость к

студентам, обвиненным в пении революционной песни), то у Ога-

рева нашли письма Герцена — достаточно острые и сильные, и Гер-

цена тоже арестовали (1834 год). После продолжительного пребы-

вания под арестом Герцен был присужден к высылке из Москвы —

сначала в Пермь, потом в Вятку, а через два года — ближе к Моск-

ве,

в г. Владимир. Высылка окончательно закрепила его оппозицию

тогдашнему строю России, но на эти же годы падает яркое разви-

тие романа с его будущей женой — Н.А. Захарьиной. Она была по

натуре очень религиозна и даже склонна к мистицизму (тоже вне-

церковному, в духе романтической религиозности эпохи). Своей

религиозной экзальтацией она пробудила родственные движения

у Герцена, и кое-что из этого периода осталось у Герцена на всю

жизнь. Замечательная переписка Герцена (в годы его высылки) спра-

«Былое и думы», т. I, стр. 83.

См. об этом Воспоминания Т. П. П а с с е к, т. I, стр. 134.

268

XIX

ВЕК

ведливо была названа «одним из самых замечательных памятников

русского романтизма»

. В это же время очень ярко стал развивать-

ся литературный талант Герцена.

Когда (в 1836 году) Герцену было разрешено вернуться в Мос-

кву, куда он приехал уже женатым, он сразу занял выдающееся

положение среди самых ярких людей этого «замечательного деся-

тилетия», по удачному выражению Анненкова. В это именно время

Герцен стал заниматься изучением Гегеля; благодаря знанию не-

мецкого языка, а главное, благодаря хорошей философской подго-

товке, Герцен лучше и глубже других усвоил основные принципы

философии Гегеля. Из Москвы он переехал

Петербург, но пребы-

вание здесь было скоро прервано (он был обвинен в распростране-

нии неблагоприятных для правительства слухов); Герцена переве-

ли в Новгород. Уже в то время Герцен стал усиленно добиваться

разрешения выехать за границу; когда он попал туда, то оставался

там уже до конца жизни. Еще до отъезда из России Герцен пере-

жил много тяжелого (у него умерло трое детей, и это отразилось

очень остро не только в общем настроении Герцена, но внесло тре-

щину в его гёгелианский «панлогизм»), но все же он ехал за гра-

ницу с большими ожиданиями. Романтический радикализм этой

эпохи лучше всего характеризуется одной фразой, позднее выска-

занной Герценом. «Слово

республика", — писал он впоследствии

о своем переезде за границу, — имело тогда для меня нравствен-

ный смысл». Действительно с понятием республики было связано у

Герцена (и, конечно, не у него одного) представление не только об

определенном политическом строе, но еще больше — о наступле-

нии если не идеального, то, во всяком случае, стоящего на пути к

идеалу социального строя. Собственно, уже в это время у Герцена

ясно выступает примат социального момента в его радикализме;

хотя всю жизнь Герцен занимался политикой, но политика имела

для него инструментальное значение. Герцен ехал в Западную Ев-

ропу с глубокой верой в нее, в ее смелое и искреннее стремление к

установлению социального идеала. Но как только он попал за гра-

ницу, в душу его стали забираться мучительные сомнения, которые

стали постепенно разрастаться — особенно когда вспыхнула ре-

волюция 1848 года. Герцен поспешил из Италии, где он был в это

время, в Париж. Весть о революции чрезвычайно взволновала Гер-

цена, уже порывавшего с сентиментальной идеализацией Западной

Европы

, но когда Герцен попал в Париж и пережил там июньские

дни,

им овладело глубокое отвращение к европейской буржуазии,

Флоровский. Искания молодого Герцена, Современные записки, т. XI, стр. 338.

Первое проявление разочарования в Зап. Европе находим в «Письмах из Франции и Италии»

(1847 г.) Сочинения, т. V. Страхов справедливо отмечает, что «Герцен дошел до полной

безнадежности еще раньше, чем совершилась революция 1848 г.» («Борьба с Западом...», стр. 31).

См.

об этом дальше в тексте.

269

ЧАСТЬ II

которое довело Герцена до отчаяния, — он почувствовал себя «на

краю нравственной гибели»

. Это был последний удар по всему

тому, чем жил Герцен

своем романтическом идеализме. Надо иметь

в виду, что еще вначале 40-х годов Герцен отошел от религиозного

мировоззрения, которое расцвело у него в период ссылки под вли-

янием невесты. Правда, некоторые элементы христианской веры,

особенно серьезное отношение к Евангелию, сохранились у Герце-

на на всю жизнь

; мы увидим дальше, что решающие основы его

позднейшего мировоззрения до конца определялись христиански-

ми идеями. Тем не менее Герцен отошел по существу от религиоз-

ного мировоззрения и всецело принял построения атеистического

натурализма. Прочным и устойчивым оказался только этический

идеализм, но он был теснейшим образом связан с принципиальным

имманентизмом, со всецелым погружением

мир «посюсторонний».

Именно потому социально-политический радикализм стал един-

ственным выражением этического идеализма Герцена. Этот этичес-

кий идеализм — мы это увидим дальше подробнее — не имел те-

перь под собою никакого принципиального основания и держался

всецело на утопической вере в прогресс и западноевропейскую

борьбу за свободу

социальную правду. Вот почему крушение веры

в Западную Европу привело Герцена «на край нравственной гибе-

ли»

Отказаться совершенно от веры в идеал и его правду значи-

ло для Герцена утерять всякий смысл

личной и исторической жиз-

ни;

от «нравственной гибели» его спасла, по собственному

признанию, «вера в Россию». Творческие силы Герцена уходили в

страстное обличение духовного строя, духовного мира Западной

Европы, — ив его часто придирчивой критике Западной Европы с

особенной силой зазвучал, рядом с требованиями морального иде-

ала, эстетический мотив. Этот мотив — мы увидим это подробнее

дальше — всегда звучал в душе Герцена, но его борьба с мещан-

ством Западной Европы, его страстное обличение моральной ог-

раниченности и духовного ничтожества мещанства определялись

главным образом именно эстетическим отвращением. В этом пунк-

те Герцен тоже глубочайше связан с целым рядом русских мыс-

лителей, — прежде всего с Гоголем, а затем — К. Леонтьевым,

Н.К. Михайловским, отчасти Достоевским,

новейшее время — Бер-

дяевым. В Европе ныне, по выражению Герцена, «распоряжается

всем купец»; подмена духовных ценностей ценностями коммерчес-

кого характера есть симптом глубочайшего духовного оскудения

«Письма из Франции...» Соч., т. V, стр. ПО.

См. выше цитату из «Былого и дум»; приведем здесь более полный текст ее: «Не помню, чтобы

когда-нибудь я взял в руки Евангелие с холодным чувством — это проводило меня через

всю жизнь; во все возрасты, при разных событиях я возвращался к чтению Евангелия, и

всякий раз его содержание низводило мир и кротость в мою душу». Былое и думы, ч. I, стр. 83.

Сочинения, т. I, стр. 10.

270

XIX ВЕК

для Герцена, мировоззрение которого отныне принимает трагичес-

кий отпечаток. Ему все же нужно верить во что-либо большое и

светлое; в той «переоценке ценностей», которая определилась ра-

зочарованием в Западной Европе, единственной ныне точкой опо-

ры явилась для Герцена защита личности. Уже в замечательной

книге «С того берега», которая вместе с «Письмами из Франции и

Италии» запечатлела внутренний перелом, «душевную драму» Гер-

цена, — это выступает с полной ясностью. Персонализм и принци-

пиальный алогизм в историософии соединяются у Герцена в свое-

образную трагическую философему, в которой он по-прежнему

является романтиком. Позиция трагического смирения, оставшая-

ся у Герцена после крушения веры в европейскую цивилизацию,

определялась, с одной стороны, мотивом правдивости («из страха

истины себе я не солгу»), а с другой стороны, пессимистическим

восприятием всего космоса, в котором случаю принадлежит, по

мысли Герцена, огромное и страшное место. Но именно это «нера-

зумие» бытия самого по себе еще ярче выдвигает право человека

на независимость от мира. Идеальные запросы человеческого духа

стоят в непримиримом разногласии со слепотой природы и влас-

тью в ней случайностей, но эта оторванность духа человеческого

от природы и определяет собою нежность у Герцена к человеку и

его исканиям и запросам, а вместе с тем создает какую-то меланхо-

лическую любовь к красоте и искусству. Слова, которые Герцен на-

писал однажды о современности («...мир живет кое-как... и ищет не

устроиться, а забыться»)

, относятся прежде всего к нему само-

му. «Искусство, — писал он в позднюю эпоху

, — вместе с зарни-

цами личного счастья единственное благо наше». Перед нами все

тот же эстетический гуманизм, у которого согревают свои души

русские мыслители, порвавшие с Церковью, но не могущие заглу-

шить себе идеальных запросов.

Мы видели, что Герцена «спасла от нравственной гибели» вера

в Россию. Конечно, здесь сказалась горячая любовь к России, кото-

рая всегда была присуща Герцену, но и вера в Россию (как раньше

вера в Западную Европу) гораздо больше определялась социальны-

ми исканиями, чем национальным чувством. Герцен возлагал все

свои социальные упования на русскую общину (в этом смысле Гер-

цен,

— даже более, чем славянофилы, — является создателем так

называемого народничества (см. об этом ниже, в гл.

VIII).

Вместе с

Толстым, Достоевским, Леонтьевым Герцен отрекается от прежне-

го «эона» истории (т. е. от европейской ее эпохи) и отдается мысли

о «новом эоне». Критика европейской культуры у Герцена посте-

пенно освобождается от придирчивости и всецело определяется

Былое и думы, ч. V, стр. 203.

1Ыа., стр. 368.

271

ЧАСТЬ II

лишь раздумьем над ошибками и неправдами прошлого. Литера-

турная деятельность Герцена целиком уходит в публицистику, но

это публицистика философская, вся пронизанная общими (новы-

ми) взглядами на историю, на проблему прогресса. В последний

период своей деятельности Герцен причисляет себя к «нигилис-

там»

но в истолковании, которое не приближает его к совре-

менным ему Базаровым, а, наоборот, отдаляет от них. Разрыв с

новым поколением очень омрачал последние годы жизни Герце-

на,

— тем более что он имел за собой и достаточное основание.

Новое поколение, — мы будем о нем говорить в главе

VIII,

посвя-

щенной Чернышевскому, — защищало реализм (в его достаточно

примитивной форме), — Герцен же, хотя

был позитивистом, хотя

и тяготел к философскому реализму, но всегда был и до конца

оставался романтиком. Духовные установки у обеих сторон, при

всей близости в отдельных пунктах мировоззрения, были глубо-

ко различны, — и не один Герцен болезненно переживал вытекав-

ший отсюда разрыв.

Вся заграничная эпоха жизни Герцена

(1847—1870)

была посвя-

щена журнальной работе — Герцен издавал один за другим жур-

налы свободной русской мысли. Он был близок ко всем выдающим-

ся политическим деятелям того времени, стоял в самом центре

международной революционной деятельности. Об этом он сам бес-

подобно рассказал в томах «Былого и дум». Обладая значительны-

ми средствами, Герцен охотно субсидировал издания радикально-

го характера. Одно время был он близок к Прудону, книги которого

были высоко ценимы Герценом, еще когда он был в России. Впро-

чем,

дружба с Прудоном скоро оборвалась...

В личной жизни Гер-

цена было тоже много трудного и тяжелого, о чем он с большой

откровенностью поведал сам в «Былом и думах». В 1870 году Гер-

цен скончался.

3. Переходя к анализу философских взглядов Герцена, заме-

тим прежде всего, что он сам никогда не приводил в систему свои

философские взгляды (хотя их внутренняя связность и единство

не подлежат сомнению)

. Герцен был очень цельной натурой, к

цельности в сфере идей он постоянно стремился, не щадя самых

дорогих своих убеждений, но то обстоятельство, что Герцен от

чистой философии перешел (уже за границей) к философской пуб-

лицистике, мешало ему в приведении в систему его философских

построений. Задача историка заключается здесь в том, чтобы вы-

делить основное в высказываниях Герцена, не следуя педантичес-

Былое и думы, ч. V.

См. об этом специальное исследование Ь а Ь г у. Неггеп

е1

Ргоис1оп.

«У меня никакой нет системы», — писал Герцен в книге «С того берега» (1859 г.),-

никакого интереса, кроме истины, и я высказываю ее, как она мне кажется» (Соч., т. V, стр. 462).

272

XIX

ВЕК

ки хронологии его творчества, но, конечно, и нигде не переходя за

пределы того, что мы находим у самого Герцена.

Философские взгляды Герцена были обследованы до сих пор

только двумя авторами — Плехановым и Шпетом (отчасти еще

Маззагук'ом). Но Плеханов в сущности все время занят тем, чтобы

показать, что Герцен «развивался в направлении от гегелианства к

материализму»

', а Шпет не хочет говорить о философии Герцена

в точном смысле слова, а лишь о «философском мировоззрении»

его.

Но это противопоставление философии и философского ми-

ровоззрения, не оправдываемое по существу, характерно лишь для

самого Шпета, а не для Герцена, который не раз выдвигал идею

философии, «как науки», т. е. в строгом и точном смысле системы

основополагающих идей

. То обстоятельство, что Герцен во вто-

рую половину жизни ушел в философскую публицистику, связано

теоретически с его «философией деяния» (что равносильно ба-

кунинскому уходу в «дело», в живое претворение идей в жизнь).

В этом отношении очень любопытен один философский термин, ко-

торый постоянно встречается у Герцена (он не привился в русской

философской терминологии): «одействорение», «одействорять», —

вероятно, перевод немецкого термина «УегкчгкНсЬеп». Этот пере-

ход к воплощению в жизнь идей лежал на пути развития гегелиан-

ства, как это ярче всего выразил польский гегелианец Цешковский

(Слезгко^зку) в своей книге «Рго1е§отепа гиг ШзШпозорЫе» (1838

ГОД)

ЭТО

движение мысли от теории к практике, от идеи к ее во-

площению теснейшим образом связано с тем, что мы уже не раз

встречали выше, — с «онтологизмом»

понимании познания. В свое

время он остановился на этом при изучении Герцена. Был еще один

существенный в философском смысле мотив в обращенности Гер-

цена к публицистике — неразрывная для него связь чисто теорети-

ческого

оценочного момента

понимании бытия. Герцену действи-

тельно чужда идея «чистого» познания, — он везде в познание

привносит оценочный момент, и в этом смысле Герцен является

одним из предтеч того «субъективного метода», который расцвел

в построениях Н.К. Михайловского

близких ему мыслителей. Гер-

цен часто твердит о «неподкупном разуме», о необходимости при-

нимать факты, как они есть, но в действительности он никогда не

мог освободиться от оценочных суждений, страстных и часто при-

страстных. Не оттого ли его взгляды могли показаться Шпету ско-

рее «философскиммировоззрением», чем философией? Но это ведь,

если угодно, одна из коренных особенностей русской мысли вооб-

ще — сплетение теоретического и аксиологического (оценочного)

Плеханов. Собр. соч., т.

XXIII,

стр. 368.

См., напр., первую статью в серии «О дилетантизме в науке».

См. о нем экскурс I в книге Шпета.

273

18 Зеньковский В. В.