Зелинг Шарлотта. Век модельеров 1900-1999

Подождите немного. Документ загружается.

•

Знаменитый костюм

Шанель стал поистине

бессмертным, он пере-

жил все моды и различ-

ную длину юбок. При-

чина этого, во-первых,

в ткани - удивительно

легком твиде, в кото-

ром чувствуешь себя

уютно, и, во-вторых, в

совершенной отделке,

которая гарантирует

надежность во всех

жизненных ситуациях.

Так же, как и Шанель,

бессмертен и ее знак:

две перекрещивающие-

ся буквы С - Coco

Chanel — белая камелия

на черном сатиновом

банте, модные украше-

ния в стиле барокко с

разноцветными камня-

ми и классические ло-

дочки с более темными

носами, благодаря ко-

торым нога выглядит

изящной

114

Вехи моды:

Маленькое черное платье

Шанель смотрит на жизнь со

знанием дела. 1936 г. Она на

вершине успеха и мастерства

с. 117:

Настоящим бестселлером

стало «маленькое черное

платье» Шанель, которое

навсегда останется связан-

ным с ее именем. Представ-

ленная здесь первоначальная

модель столь проста и столь

совершенна, что американ-

ский «Vogue» предсказал: «Это

«форд» среди платьев» - и

действительно, он все еще

«на ходу»

116

Неизвестная красотка. 1024

Джоан Беннет, 1928

Жюльетт Греко, 19/

Марта Грэхэм

Панк-рок, 70-е гг. Стрижки под мальчика, лето I486

Джуди Гэрланд

Принцесса Диана

Роми Шнайдер, 1962

Мерилин Монро. 50-е гг.

Лайза Минслли

ЭдитПиаф, 1959

С. 118:

Сольная партия одного цвета:

«маленькое черное платье» со

времен Шанель никогда не

выходило из моды. Оно было

и остается беспроигрышным в

любой ситуации - элегантное,

но не вызывающее и поэтому

присутствующее в коллекции

любого модельера (верхний

ряд); в нем есть что-то трагиче-

ское - из-за судьбы красивых

женщин, чья жизнь окончилась

трагично (средний ряд); актри-

сы и певицы ценят мистичес-

кую ауру черного цвета

(нижний ряд)

справа:

В бескомпромиссном «малень-

ком черном платье» играла Одри

Хёпберн в 1960 г. в фильме «Зав-

трак у Тиффани»

Черный

- это начало всего, точка отсчета, контур, футляр

и лишь потом содержание. Без его теней, рельефа и под-

держки мне казалось бы, что и других цветов не существует. В

то же время черный - это сумма всех цветов. Он изменчи-

вый, разный, никогда не бывает одним и тем же. Существует

множество оттенков черного: нежный черный вуали, мато-

вый и печальный черный крепа, интенсивный королевский

черный бархата, богатый черный тафты или строгий - шел-

ка фая, струящийся черный сатина, радостный и официаль-

ный черный лака. Шерсть напоминает уголь, хлопок выгля-

дит простовато и проигрывает всем новым тканям, если они

черные.

Я не испытываю никаких чувств к снегу, я не люблю моло-

ко, мои невесты одеты скорее в разноцветное. Мне по душе

только ослепительная побелка средиземноморских домов.

И я ворочаюсь, как загипнотизированный, в оттенках золо-

того и красного. Говорят, что вместе с черным - это цвета

безумия (так, режиссер Ингмар Бергман хотел как-то раз, в

фильме «Крики и шепот», чтобы квартира была полностью

красная). К этому можно добавить, что черный - это контр-

форс юга, успокаивающее присутствие, нечто очевидное. Я

уже часто говорил о тонких нюансах черного (как на полот-

нах Франса Хальса или Веласкеса), о тканях, привезенных из

Арлезиана, города моего детства, по-разному выгоревших

от солнца. Я даже стал бы утверждать, что черный имеет за-

пах, который исходит на солнце от окрашенных тканей. То

же самое можно было бы сказать о черноте быков, для опи-

сания их шкуры у восхищенных любителей боя быков есть

даже поэтические определения. В противоположность бе-

лому черный цвет «проницаем». Как густота, так и наслажде-

ние, да, весь мир есть в одном маленьком пятнышке черного.

И трудно устоять перед черным, будь то выдавленная из тю-

бика гуашь, или убегающая из консервной банки угольно-

черная акриловая краска, или разбрызгиваемые из флакона

китайские чернила, или еще что-нибудь. Возникает желание

потрогать их, распределить щедрыми движениями кисти

или даже руками. Черный - это столь же материя, сколько и

цвет, это свет, так же как и тень (ультимативный дифирамб,

который пел Бартес). Он ни печальный, ни радостный, это

выправка и элегантность, он совершенный и непреходя-

щий. Ему противишься так же вяло, как и ночи. Дети не

должны бояться черного, так как если его таинственность

внушает им страх, то она же содержит ответ на свои тайны.