Закомлистов А.Ф. Юридическая философия

Подождите немного. Документ загружается.

отношении той характеристики, которую получили понятия границы

и предела в его «Науке логики».

Избыток свободы изначально неуместен, поскольку свидетель-

ствует об отсутствии у индивида готовности к конструктивному

включению в социальный контекст, его негодности к нормативному

диалогу с Другим. Свобода уместна, когда отсутствует разруши-

тельное воздействие на целостность социального и индивидуального

бытия. Эта целостность содержит в себе неприкосновенный запас в

виде естественных, неотъемлемых и неотчуждаемых прав и свобод

человека. В остальном этот запас есть только абстрактное условие

блага и существует в свернутом виде субъективных возможностей,

но как условие он сам по себе являет собой универсальную ценность

и благо Неоправданное расширение объема индивидуального пра-

вопритязания при отсутствии посреднической регулятивной функ-

ции юридической нормы приводит к ситуациям неопределенности в

праве и к социальному конфликту.

С другой стороны, избыток силового воздействия может вос-

приниматься не только как насилие, но как давление и гнет внешних

обстоятельств, аксиологическое восприятие этого осуществляется

через целостное эмоционально психическое состояние, или душу,

индивида. Статичное состояние целостности бытия фиксируется в

актуальном правообладании. Правовое качество социального дейст-

вия возникает тогда, когда происходит свободное его согласование с

наличным состоянием социального пространства.

В исследовании постоянно сопоставляется материал истории и

его логическое осмысление с позиций правового качества социаль-

ной действительности. Традиционный способ совмещения истори-

ческого и логического является принадлежностью анализа юридиче-

ской нормы. Это касается и сравнения между собой различных ис-

торически существовавших типов обществ, правовых систем и

современного стандарта права.

Системно-структурное построение законодательства само по се-

бе определяет использование соответствующего метода, но особен-

ность системной и структурной логики в ходе исследования сущно-

сти юридической нормы обусловлена тем, что это логика динамич-

ная, а не статичная Она реализуется в силовых соотношениях

кратологического, т. е властного воздействия. Логическое соподчи-

нение в контексте правоприменения осуществляется по принципу

_______________________________________________________________

43_

иерархии. Та или иная норма обладает соответствующей юридиче-

ской силой, которая придается ей законодателем.

В российской системе законодательства выделяют вертикальное

иерархическое соподчинение между Конституцией РФ, федераль-

ным законодательством, законами РФ, \казами Президента РФ, по-

становлениями правительства РФ и другими подзаконными актами.

Кроме того, существует горизонтальное размещение законодатель-

ства, где законы действуют в дискретной дифференциации, которая

обусловлена разграничением полномочий между РФ и субъектами

РФ. Горизонтальная связь характерна также для отраслевого прин-

ципа деления юридического знания и законодательства.

Прагматика юридической нормы, т. е. принципы ее правильного

применения в юридической деятельности, предполагает специачь-

ную методику толкования нормы как в ее единичности, так и в сис-

темно-логическом варианте осмысления. Кроме этого, в контексте

правоприменения присутствуют кратологические модификации ее

ограничительного, расширительного, условного и прочего примене-

ния, которые основываются как на содержательно-смысловой, так и

на нормологической интерпретации в определении силы норматив-

ного воздействия, регулятивной валидности, уместности примене-

ния конкретной нормы права. Такой способ использования юриди-

ческой нормы и может быть обозначен как се прагматика, поскольку

в такой ситуации происходит установление приемлемости нормы

для воздействия на общественные отношения, требующие своего

урегул ирования.

Иными словами, структурно-системный анализ в юриспруден-

ции является обязательной принадлежностью нормологической эк-

зегезы и характеризуется как область прагматической логики, кото-

рая реализуется в юридической практике. Настоящая работа намеча-

ет общие принципы такого подхода к выявлению сущности

юридической нормы.

Научная новизна работы. Ранее философский анализ юриди-

ческой нормы осуществлялся фрагментарно в контексте философии

права, социальной философии либо социологии права. Данное ис-

следование реализует иное направление и другую постановку во-

проса в постижении сущности юридической нормы, где главным

является ее нормативный аспект. В этом смысле такой подход мож-

но считать творческим, новаторским.

Введени

В исследовании попутно используется проблематическая ситуа-

ция в отечественной юриспруденции, которая связана со сменой

отечественной доктрины права. В отличие от прежних, фрагментар-

ных, попыток предлагаемый анализ юридической нормы является

систематическим и действительно отвечает требованиям философ-

ского подхода. Большая часть работы представляет собой новый тип

проблематизации юридической нормы. Философский и теоретико-

правовой подходы к истолкованию онтологического, гносеологиче-

ского, феноменологического, эпистемологического, ценностного и

нормативного смыслообразований юридической нормы не осущест-

влялись ранее в единой системной связи и не ставились в виде ана-

литической задачи в таких параметрах.

Практическая значимость работы заключается в том. что в

ней разрешается насущная потребность отечественной теоретиче-

ской и практической юриспруденции в устранении того дуализма,

который образовался в результате гиперкритического отношения к

советской доктрине права. Такая избыточная критика привела к об-

разованию мнимых логических «разрывов» в правопонимании, не-

оправданному дистанцированию разрабатываемого рядом ученых

концепта философии права от потребностей практической юриспру-

денции., которая нуждается в адекватном философ ско-юридическом

мировоззрении. В связи с этим настоящая работа по своему содер-

жанию и потенциалу претендует на позитивный вклад в интеллекту-

альное освоение материала юриспруденции философскими средст-

вами. Такая инициатива представляет как теоретический, так и прак-

тический интерес для ученых, практиков и академической

аудитории, интересующейся проблемами юридической науки.

Актуальность работы и ее практическое использование. По

данной тематике опубликовано более 15 научных работ, в том числе

3 монографии; часть положений исследования используются авто-

ром при чтении лекций и проведении семинаров по курсу «Судебная

этика» на юридическом факультете Пермского университета.

Глава 1

ФЕНОМЕН НОРМАТИВНО-ПРАВОВОГО

СОЗНАНИЯ

§ 1. ЮРИДИЧЕСКАЯ НОРМА КАК ПУБЛИЧНОЕ

ФОРМООБРАЗОВАНИЕ НОРМАТИВНОГО СОЗНАНИЯ

Исследование нормативно-правового сознания следует, на наш

взгляд, начинать с мысли о правовом качестве социальной действи-

тельности и правовом состоянии общественных отношений.

Изначальной характеристикой в определении правового качест-

ва является само существование возможности социального действия,

поэтому правовое состояние означает в этой ситуации собственно

абстракцию, заключающуюся в отсутствии связанности обстоятель-

ствами, реальном, беспрепятственном проявлении человеком своего

существа, принадлежащих ему сил и способностей. Это состояние

так называемого абстрактного права, адекватному осуществлению

которого может препятствовать отсутствие соответствующего соци-

ального пространства.

Если мы говорим о совместном бытие людей в обществе, то не-

обходимо подчеркнуть, что право основывается на наличии у инди-

вида реальной возможности предметно воплотить свое намерение в

конкретное действие. Вместе с тем, свобода действия связана с

обеспечением условий жизни человека в целом, то есть эта свобода

имеет антропологическое основание. Это не есть свобода телодви-

жения или какого-либо физиологического акта, а действие, которое

осуществляется в правовом пространстве и связано с аналогичными

намерениями других лиц. Правовое пространство — это совместное

Глава

взаимодействие людей, имеющих намерение обеспечить свою соб-

ственную жизнь.

Это тривиальное утверждение для нас имеет существенное зна-

чение, поскольку несет в себе мысль о том, что действия людей мо-

гут быть исключающими друг друга и уничтожающими их усилия.

Результативность такого рода действий основывается на взаимосо^

гласовании целей, которые, с точки зрения их формального выраже-

ния вовне, являются сходными, аналогичными, подобными и, буду-

чи направленными на одинаковые по своей аксиологической значи-

мости объекты, могут входить в противоречие друг с другом. Если

мы посчитаем, что в силу присущего ему эгоизма индивид принци-

пиально неспособен предоставить другому пространство для жизни,

то эта функция предоставления права в ранее указанном смысле

должна быть обеспечена со стороны субъекта, который не ^частвует

в этом проблематичном процессе совместимости прав и находится

вне этой ситуации.

В связи с этим логически возможна нормологическая ситуация в

определении общего объема правового пространства, и такую функ-

цию согласования может выполнить только субъект, располагаю-

щийся в трансцендентном по отношению к проблеме «складывания»

правового качества пространстве. В названном пространстве содер-

жатся ресурсы определения правового качества в массиве аноним-

ного социального взаимодействия. Такой субъект должен обладать

способностью произвести такое начертание в реализации намерений

взаимодействующих субъектов, которое бы приобрело статус их

взаимного самоограничения в импульсивности намерения, так как

последнее в самом себе такой способности не содержит. Обладате-

лем такого начертательного и убеждающего жеста будет властное

начало, которое превышает суммарную силу субъектов, осуществ-

ляющих свои намерения.

Эта инстанция располагается как бы над правом, может обозре-

вать пространственные объемы динамического воплощения намере-

ний, очертить их границы и обеспечить их согласованное содержа-

тельное совмещение, установив нечто общее для субъектов действия

в виде объективного предела в их устремленности к осуществлению

намерений. Этому общему следует быть чуждым по отношению к

области притязаний. Однако эта отчужденность не есть следствие и

результат собственного опыта индивидов в принципиальной чуждо-

феномен нормативно-правового сознания

сти и несовместимости имеющихся у них притязаний. В контексте

совмещения «вырабатывается» специфический рационально-

чувственный схематизм согласования, который фундирован в ис-

ходное антропологическое целеполагание самосохранения, являю-

щегося консолидирующим фактором и порождающего эффект соли-

дарности. Взаимодействие субъектов находит свое завершение в

пропозиции согласования, основанной на аксиологическом воспри-

ятии внешнего принуждения и в подчинении ему, либо двусторон-

ним образом формулируется в пропозиции согласия в договоре как

компромиссе. В обоих случаях это вынужденное согласие, которое

уже не содержит в себе прежнего материала единичного намерения,

присущего каждому из субъектов. Отличие заключается в том, что в

первой ситуации — это внешнее ограничение, а во второй — собст-

венное самоограничение.

Это согласование и есть предел, который, как обычный и опри-

выченный способ согласования и совмещения встречных и сталки-

вающихся намерений, составляет сущность договора как социально-

го способа установления равновесия. Договор реализуется и дейст-

вует как схема приведения опасного для сторон состояния

конфликтующих намерений в норму. Таким образом, само субъек-

тивное намерение не обладает свойством беспрепятственного про-

должения своего потенциала вовне и не может выступать в качестве

«естественного» процесса его исполнения по типу физиологического

жеста заполнения объема в праве в виде автоматизма или простого

способа удовлетворения потребности. Правовое пространство

существует как взаимодействие намерений и их реализации в усло-

виях телесной и прагматической топологии. Оно реализуется во вза-

имной транскрипции внешнего принуждения либо в негативной ре-

цептивности, т. е. как воспринятости подчинения извне, либо в по-

зитивной диалогической рецептивности договора как двустороннего

обязывания. Именно эти бинарные модуляции нормативного созна-

ния переходят в последующем из состояния опривыченности в ха-

битус как институциональное состояние нормы в виде закона, уста-

навливаемого государственной властью.

Осуществляется переход внутреннего принуждения, состав-

ляющего субъективное пространство намерения, основанного на

стремлении к благу, во внешнее пространство права, где антрополо-

гическое качество намерения преобразуется в социально-правовое, и

Глава

то, что составляло динамику принуждения изнутри с точки зрения

его объема, преобразуется в динамику принуждения всеобщего нор-

мативного объема и получает соответствующую меру. Это принуж-

дение может иметь качество насилия, когда субъективный объем

запрашиваемого индивидом от действительности блага умеряется

силовым воздействием, формирующем вынужденное принятие этой

действительности и внешнее примирение с нею. Такое принятие не

приводит к затуханию намерения в первичной объемной перспекти-

ве; происходит отсрочка реализации намерения и динамика стрем-

ления к благу переходит в пространство взаимодействия с властью,

как препятствие, преграждающее доступ к благу. Это обстоятельст-

во с точки зрения правового состояния и можно охарактеризовать,

используя терминологию известного теоретика права XIX в.

Р. Иеринга как борьбу за право, которая в условиях предельного

эгоизма индивида может превратиться просто в демонстрацию пре-

ступной воли, неправа и в отрицание права как такового. В другом

измерении при использовании правовых средств воздействия на те-

кущее положение дел эта борьба может явиться позитивным процес-

сом, в результате которого качество права, как разнообразие и объем

социально возможного, прогрессирует.

Таким образом, указанные компоненты негативной и позитив-

ной рецептивности в праве остаются динамическими составляющи-

ми абстракции в праве как импульсивного намерения в благе. Их

генезис лежит в коммуникативной сфере власти как субъективности

индивидуального самообладания, где лишение и созидание в праве

пребывают в противоборстве, постоянно воспроизводимом столкно-

вении и примирении через принуждение, согласование, использова-

ние соответствующего схематизма их совмещения в некое упорядо-

ченное состояние.

Именно нелегитимное насилие и принуждение «извлекаются»

как принципиально непригодные для приватности схематизмы нор-

мообразования, исключаются из сферы частной жизни и локализу-

ются путем включения в контекст публичной власти, применяющей

юридическую ответственность. Нелегитимное насилие исключает

сам принцип позитивного в частном благе и представляет собой со-

вмещение несовместимого: с одной стороны, логика благосозидания

рассчитана на безусловную позитивную перспективу, с другой сто-

роны, внешнее принуждение и насилие, представляя собой сериа-