Закомлистов А.Ф. Юридическая философия

Подождите немного. Документ загружается.

66_________________________________________________________Глава

лица. Это положение или место предоставляется лицу в силу естест-

венных процессов признания его связующим центром упорядочения

коллективной активности совместного существования людей. Такое

лицо признается не в качестве одного из всех, а как лицо автори-

тетное и властное. Таким образом, способность властвовать явля-

ется одной из тех редких способностей, которые создают систему

коллективного организованного существования в сообществе. Пра-

во власти естественным образом выводится за пределы индивиду-

ального усмотрения путем предоставления и установления для него

публичного места, за которым признается всеобщая значимость и

ценность. Если индивидуальная контингентность пребывает в

состоянии вероятной перспективно не определившейся уместно-

сти, то публично-правовое действие представляет собой выраже-

ние устоявшегося, его уместность является несущей институцио-

нальной конструкцией, создающей такое устойчивое властно-

правовое состояние в виде должностного положения. Уместность

права власти заключается в рецептивности ее авторитетности, зна-

чимости и ценности. Она олицетворяет владение всей совокупно-

стью обстоятельств и способна воплощать в себе всегда готовое

для востребования предложение. В этом предложении содержится

публичное обещание удовлетворить повсеместную индивидуаль-

ную потребность, получить социальную опору в жизни, занять

предназначенное положение в обществе, обрести прочное, защи-

щенное существование в социальном контексте. Это значит, неус-

тановившаяся уместность индивида определяется всеобщим уста-

новлением, исходящим от неподвижного властного центра, будь то

глава семейства, организатор производства, предводитель войска,

учитель, пророк или правитель.

В связи с этим можно сделать вывод, что власть в ее абстракции

представляет собой систему авторства или свободного осуществле-

ния присущих индивиду сил и способностей в сфере управления,

упорядочения и устройства общих дел, процесс такого рода авторст-

ва и порождает явление авторитета как права власти. Кратологиче-

ский процесс в системе отношений между людьми в своем исходном

социально-топологическом и консолидирующем назначении и про-

явлении является таким же естественным антропологическим про-

цессом., как и любой процесс функционально-институционального

отправления, свойственный сообществу людей. Этот процесс осу-

феномен нормативно-правового сознания 67

шествляется на частном уровне и во всех сферах общественной жиз-

ни, но свое институциональное, всеобщее выражение он получает в

области публичного властвования как надындивидуальном устрой-

стве, расположенном на дистанции отчуждения по отношению к ес-

тественным коммюнитарным институтам, свойственным частному

существованию индивидов.

Таким образом публичная власть является одним из видов соци-

ального производства, существующего наряду с производством ма-

териальных благ и производством нравов, ее назначение обусловле-

но необходимостью производства такого нематериального блага, как

общественный порядок. Публичная власть существует не как серия

действий, а как постоянная деятельность, которая направлена на ис-

пользование законодательства в целях обеспечения стабильности

общественных отношений. В связи с таким своим назначением пуб-

личная власть неизбежно реифицируется, овеществляется, сущест-

вует вполне предметно и визуально как социальный институт. Этот

институт в своем самостоятельном существовании в виде деятельно-

сти представляет собой социальное усилие, которое противостоит

как устойчивое образование абстрактному праву как открытой воз-

можности, имеющей признаки вероятностной уместности. Она

представляет собой присутствие в обществе предписывающей, се-

лективной инстанции. Такая инстанция реализует несколько направ-

лений власти как нормологического производства или нормологиче-

ской инстанции: установление правила и исключения из него, таксо-

номию социальной реальности и классификацию ее на аномалию и

позитивное качество негативного реагирования на аномалию, уста-

новление системы поощрений в сфере позитивного порядка.

Реификация власти и ее существование в виде некоего социаль-

ного производства содержат в себе возможность накопления внут-

ренних ресурсов и создают условия использования ее как самостоя-

тельной системы получения благ, отчужденной от системы матери-

ального благосозидания, которая основывается на многообразии

производительного труда. Власть получает благо, не используя при

этом физическое трудовое усилие, ее производящая активность за-

ключается в интеллектуально-волевом усилии по управлению об-

Щими делами. Это усилие обменивается на создаваемое в частной

сфере материальное благо. Власть может его присваивать, если об-

ладает достаточной политической мощью, обеспечивающей эффек-

Глава

тивную систему социального подчинения. При таком положении

сообщество, предоставляя публичной власти безусловное место

внутри себя через систему подчинения и обязанностей, начинает

представлять собой по отношению к публичной власти пространст-

во, топологическое строение которого строится по типу производя-

щих сил живой природы, где один вид служит условием существо-

вания другого вида.

Система публичной власти может строиться на обменных про-

цессах взаимного служения сословий, как это было в эпоху феода-

лизма. Она существует через систему бюрократии, где функцию свя-

зи с центром выполняет разветвленная система линейного единона-

чалия и прямого «сквозного» подчинения. История знает также и

феномен замкнутости кастового строения общества, где подчинение

базируется на генеалогическом основании. Такое положение дейст-

вительно создает возможность для максимальной концентрации вла-

сти, где «материалом» наполнения публичной власти становится

эффективность подчинения, оно может создаваться за счет исполь-

зования значительного объема нелегитимного принуждения и наси-

лия. Нормологическое усилие превращается в систему деспотиче-

ского правления, если оно создается открытой демонстрацией физи-

ческого насилия, угрозы и применением репрессий. Такое поло-

жение существует, когда частное существование людей в обществе

воспринимается публичной властью как некое природное матери-

альное образование, которое подвергается обработке за счет квази-

производствснного усилия, это частное существование участвует в

этой системе производства в качестве сырья.

Социальная контингентность и нормативно-правовое сознание

формируются в обществе в процессе исторической эволюции, ко-

гда это сознание проникает в кратологическии процесс правления.

Это может произойти только тогда, когда происходит смена гос-

подства кратологического типа нормообразования социального

действия на схематизм права. При этом право формулируется как

открытая возможность получить благо при минимальном посред-

ничестве государственной власти. Однако необходимо, чтобы эта

схема получила признание на уровне законодательства в виде все-

общего установления.

Можно сделать вывод, что ресурсы свободы создаются за счет

действия нормологического схематизма социального подчинения,

феномен нормативно-правового сознания

поскольку подчинение освобождает место и пространство для раз-

мещения в этом пространстве равной для всех свободы как частного

самообладания и возможности проявить индивидуальную власть.

Право индивидуальной, приватной власти по своему нормологиче-

скому качеству следует квалифицировать как состояние и режим

самообладания, которые, не находя препятствий в социальном ок-

ружении, получают возможность получить доступ к благу. Эта сво-

бода доступа к благу в условиях общества не обладает таким свой-

ством благообретения, который равнозначен получению этого блага

как природного дара. Доступ к благу в условиях общества организу-

ется и упорядочивается через участие индивида в системе его произ-

водства. Система производства и обмена блага как организованная

система есть результат властного дискурса. Права как беспрепятст-

венного доступа к благу как дару не существует. Оно есть результат

социального взаимодействия, в условиях которого люди осуществ-

ляют передачу функции порядка той или иной авторитетной инстан-

ции, в частности, такому генерализованному властному образова-

нию как государство.

Чувство свободы конкурирует с чувством защищенности и по-

рядка, причем упорядоченность имеет приоритетное значение, по-

скольку представляет собой непосредственное экзистенциально-

антропологическое состояние внешней и внутренней безопасности.

Только после удовлетворения потребности в безопасности собст-

венно и может начаться движение к благосозиданию как абстракт-

ной и открытой возможности. Эта установочная часть самооблада-

ния, будучи перенесенной на общество в целом «застывает» в ин-

ституциях авторитетной властной инстанции, которая фиксирует

устои в таком предметном, всеми обозреваемом нормативном мас-

сиве, как система законодательства. Это установление имеет реифи-

Цированный отчужденный характер, его прагматика реально выра-

жается в таком употреблении власти, при котором система упорядо-

чения социальной действительности получает значение само-

стоятельной проблемы. Эта проблема заключается в установлении

такого нормативно-правового схематизма в индивидуальном созна-

нии, который бы обеспечивался ресурсами власти и одновременно

Утверждал принцип формально равного доступа к благу в обществе.

Это значит, что само право как открытая возможность и форма осу-

ществления индивидуальной свободы в направлении пространства

Глава I

той или иной степени доступности блага начинает представлять со-

бой одно из фундаментальных благ в системе общественного благо-

созидания. Сосредоточение максимального кратологического по-

тенциала в системе упорядочения социальной действительности

приводит к тому, что публичная власть как таковая становится про-

странством, где такой доступ может быть реализован за счет созда-

ния эффективной системы подчинения. Смысл публичной власти в

этом аспекте сводится к обеспечению ее собственного самосохране-

ния. Она получает самодовлеющее значение и черты автаркии, т. е.

самодостаточности.

Учитывая, что общество существует в диспозиции порядка и

права как возможности каждого достичь блага, причем последнее,

как и первое, имеет характер и силу антропологической потребно-

сти, возникает ситуация, при которой диспропорция между публич-

ной кратологической пропозицией подчиняющего установления и

частной нормативно-правовой схемой социального действия прихо-

дят в противоречие. Такое противоречие нельзя, несмотря на опыт

революционных событий, разрешить одномоментно и единовремен-

но. Это процесс медленного «отпускания» свободы в частную сферу

жизни общества. В то же время остается в силе и не может быть

подвергнуто какому-либо отрицанию публично кратологическое

обеспечение права, поскольку оно не теряет в связи с присущим ему

естественным, антропологическим качеством социальной контин-

гентности, корни которого скрыты в горизонтах и порядке мирозда-

ния. Эта возможность реализуется через нормативное усмотрение,

которое на частном уровне не обладает безусловной прочностью и

способностью четко определить границы в праве.

Следует отметить, что речь идет о традиции западноевропейско-

го права и нормативно-правовом схематизме, который сложился в

контексте этой традиции. Этот нормативно-правовой стандарт вос-

принят отечественным законодательством и в настоящее время реа-

лизуется в правоприменительной практике государства и правовой

жизни граждан России. Это отнюдь не означает, что он является

единственным в своем роде нормативно-правовым схематизмом в

праве и его завершенным качественным образованием, которое име-

ет статус абсолютной истины. В этом отношении норматив истины

является приоритетным, поскольку истина в своем свернутом виде

исторически и логически предшествует процессу благосозидания.

феномен нормативно-правового сознания

Система блага разворачивается по ходу цивилизации. Процесс соци-

альной эволюции обществ в истории осуществляется в присутствии

конкретной, естественно незавершенной и, с точки зрения совре-

менного нормативно-правового сознания, неадекватной истины. Ис-

тина как антропологический норматив присутствует в системе блага,

но процесс ее объемного наполнения в истории преобразует эту сис-

тему. Система блага воплощается через социальный и индивидуаль-

ный способы активности и таким образом в проблематизации все-

общего доступа к благу провоцирует динамику состязательности и

успеха в его достижении. Эта динамика реализуется через актив-

ность практического разума как целостной формы осуществления

общественной свободы. В сфере практического разума и формиру-

ется нормативно-правовой схематизм, заключающийся в идее фор-

мального равенства прав и свобод.

Таким образом, философские нормативы истины и блага приме-

нительно к обществу дополняются нормативом свободы, который

ранее связывался с этической проблематикой, включавшей в себя

мораль, право и политику. Современность имеет дело с тремя базис-

ными нормативами, которые находятся во взаимодействии и в кон-

кретных исторических условиях приобретают вполне определенное

композиционно-ингредиентное симбиотическое состояние. При

этом истина раздваивается в своей нормативной артикуляции, полу-

чая конкретизацию в системе знания о мироздании и месте в нем

человека.

Но нормативность в истине и нормативность в благе согласуют-

ся между собой через нормативно-правовой аспект практического

разума, формообразования которого и представляют собой истори-

ческие модификации социальной контингентности. То есть налицо

три базовых массива нормативности, которые находятся между со-

бой в ритмическом взаимодействии. Право как исторически достиг-

нутое формообразование свободы может быть принесено в жертву

истине как идеалу материального блага. Истина может быть прине-

сена в жертву конкретному симбиозу материального блага с тем или

иным нормативно-правовым способом реализации свободы. Мате-

риальное благо может быть отвергнуто ради достижения истины и

Действительной свободы. Все эти сочетания базисных нормативов

свидетельствуют о том, что идеал общественного состояния возмо-

жен только при их гармоническом сочетании и он может быть при-

Глава

равней к состоянию, подобному состоянию христианской благодати

как жизни во благе. В реальном общественном процессе, который

имеет дело с конкретным благом, можно рассчитывать только на их

оптимальное сочетание. Во всяком случае человека не может удов-

летворить идеал познания, сформулированный сциентизмом, опти-

мизм научно-технического прогресса, который определяет регуля-

тивное содержание научной истины как целостного и всеобъемлю-

щего норматива.

Идея блага приобретает эстетический оттенок, поскольку нор-

мативные истины этики теряют свою привлекательность и на пер-

вый план выступает истина наслаждения, а политической истиной

или истиной в сфере свободы становится демократия. По мнению

известного американского философа Р. Рорти демократия является

современным выражением целостной прагматической истины, кото-

рая поглощает другие базовые нормативы. Но нужно отметить, что

демократия как современный тип политики осуществляется в той же

эстетической пропозиции гедонизма и утилитаризма, поскольку

свобода в обществе реализуется в форме состязания в области мате-

риального блага и экономического успеха. При таком положении

универсальная парадигма нормативно-правового схематизма, кото-

рая является историческим результатом секуляризованной полити-

ческой манифестации, представляет собой в современных условиях

единственное прочное средоточие позитивного этического содержа-

ния в общественных отношениях.

Этот схематизм служит препятствием для разрастания присваи-

вающего эгоизма и обеспечивает совместимость общественных от-

ношений в позитивном состоянии правопорядка. В связи с этим

можно разделить восторженное отношение И. Канта к чистому нор-

мативному схематизму морали со ссылкой на созвучие и родство

морального законодательства («моральный закон во мне») с законе

дательством природы («звездное небо надо мной»). Но И. Кант,

ссылаясь на природу человека, говорит об отсутствии потенциала

человеколюбия в сфере позитивного права. Оно оценивается как

сфера легальности, т. е. как господство внешнего закона и необхо-

димости следования ему, моральный потенциал которого обнаружи-

вается только в признании важности юридического закона в его ре-

гулятивной функции, направленной на значимость универсума как

упорядоченного целого. Однако как совершенство мироздания, так и

феномен нормативно-правового сознания 73

совершенство человека усматриваются И. Кантом в поразительном

созвучии регулятивной силы двух типов законодательства с намеком

на то, что законодательство в сфере свободы является таким же ес-

тественным, как и законодательство в природе. А это как раз и ука-

зывает на единый источник нормативности и означает, что норма

как мера допустимого составляет ядро вселенской гармонии и по-

рядка, есть не что иное, как грань, аспект единой целостной истины

в ее дискретном актуальном воплощении. В идее порядка происхо-

дит онтологическое совмещение необходимости и свободы, что на-

ходит подтверждение в известном натур философе ком изображении

диалектического взаимодействия свободы и необходимости

ф. В. И. Шеллинга: «Теперь мы переходим к основной особенности

истории, которая заключается в том, что она должна отражать сво-

боду и необходимость в их соединении и сама возможна лишь по-

средством этого соединения.

Это соединение свободы и необходимости в действовании мы

уже дедуцировали в качестве обязательного в совсем другом аспек-

те, вне связи с понятием истории.

Всеобщее правовое устройство является условием свободы, так

как без него свобода гарантирована быть не может. Ибо свобода,

которая не гарантирована общим естественным порядком, непрочна,

и в большинстве современных государств она подобна некоему па-

разитирующему растению, которое в общем терпят в силу неизбеж-

ной непоследовательности, но так. что отдельный индивидуум нико-

гда не может быть уверен в своей свободе. Так быть не должно.

Свобода не должна быть милостью или благом, которым можно

пользоваться только как запретным плодом. Свобода должна быть

гарантирована порядком, столь же явным и неизменным, как законы

природы.

Однако этот порядок может быть реализован только свободой, и

его создание является целиком и полностью делом свободы. Но в

этом заключено противоречие. То, что служит первым условием

внешней свободы, именно поэтому столь же необходимо, как сама

свобода. Но осуществить это можно только посредством свободы,

- е. возникновение такого условия зависит от случайности. Как же

соединить эти противоречивые положения?

Соединить их можно только в том случае, если в самой свободе

У*:е заключена необходимость. Но как же мыслить подобное соеди-