Закомлистов А.Ф. Юридическая философия

философская антропология юридической нормы 251

«Если в доме человека вспыхнет огонь и человек, пришедший

ТУШИТЬ его, обратит свой взор на пожитки хозяина дома и возьмет

себе что-нибудь из пожитков хозяина, то этого человека должно

бросить в этот огонь.

Если хозяин пропавшей вещи не приведет свидетелей, знающих

его пропавшую вещь, то он лжец, взводит напраслину; его должно

убить.

Если строитель построит человеку дом и сделает свою работу

непрочно, так что построенный им дом обвалится и причинит

смерть хозяину дома, то этого строителя должно убить. Если он

причинит смерть сыну хозяина дома, то должно убить сына этого

строителя.

Если человек выступит в судебном деле для свидетельствования

о преступлении и не докажет сказанных им слов, то если это судеб-

ное дело о жизни, этого человека должно убить.

Если же он выступил для свидетельствования в судебном деле о

хлебе или серебре, то он должен понести наказание, налагаемое в

таком судебном деле».

Следует отметить разграничение трех видов социальных ценно-

стей, которые фигурируют в контексте этой неупорядоченной, с

точки зрения правовой логики, совокупности юридических норм:

жизнь, хлеб и серебро. Денежный эквивалент используется в этом

историческом свидетельстве общественных отношений как миними-

зированный стандарт в оценивании разрушительного воздействия

определенного вида правонарушений. Особо подчеркивается недо-

пустимость открытого способа их совершения и неприемлемость

обмана и разрушения доверия между людьми посредством лжесви-

детельства перед судом. При этом достаточно распространен, осо-

бенно для правонарушений в частной сфере, принцип талиона в тра-

диционной форме эквивалентного обмена: око за око, зуб за зуб.

Древний законодатель использует при формулировании случаев

нарушения права, как правило, императивную аксиоматику запрета,

как это, например, имело место в Декалоге Моисея, либо применяет

эмпирический способ описательного воспроизведения конкретного

Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран/ Под ред.

З.М. Черниловского. М., 1984. С. 12-25.

252

__________________________________________________________

Глава

казуса, устанавливая при этом меру ответственности, как это запи-

сано, например, в Законах Хаммурапи.

Таким образом, развитие юридического письма происходит раз-

личными путями. При этом современная модель и структура юриди-

ческой нормы может быть обнаружена и в формулировке архаиче-

ского закона, либо может пребывать в этом законе в скрытом,

латентном состоянии, будучи включенной в логическую последова-

тельность всего корпуса законодательства. Письмо служит предмет-

ным способом фиксации знания. Юридическое знание в своем

функциональном назначении несет еще и дополнительную нагрузку,

поскольку в письме реализуется публичное удостоверение того, что

закон ловелен ло населения и его содержание усвоено им. Иными

словами, знание закона необходимо для целей следования ему и со-

хранения правового качества общественных отношений, с одной

стороны, с другой стороны оно удостоверяет наличие тех или иных

видов ответственности, которые применяются при осуществлении

правосудия государственной властью. Кроме того, законодательство

приобретает институциональное назначение нормативной системы,

в которую методом стирающей записи включается текущий матери-

ал законотворчества.

Создается своеобразный резервуар нормативного подхода к об-

щественным процессам, в который помещаются результаты соци-

ально-аксиологической селекции. Этот резервуар вмещает в себя

собрание случаев индивидуальных разрушительных действий и со-

ответствующих санкций как отрицательной реакции на эти дейст-

вия. Санкция представляет собой установление меры ответственно-

сти за правонарушение. Определение меры ответсвенности проис-

ходит также и за счет внешнего лишающего воздействия,

заключающегося в уменьшении количества или объема блага, кото-

рое имеется у правонарушителя. Это благо, если использовать тер-

минологию Закона Хаммурапи, царя Вавилона, можно соотнести с

такими ценностями, как «жизнь, хлеб и серебро».

Древнее законодательство, как и современная система законода-

тельства, в своей артикуляции и записи ориентированы на принцип

исключения из социального контексте всего ненормативного, не-

приемлемого по отношению к согласованному сочетанию приемле-

мого способа поведения в отношениях между людьми.

философская антропология юридической нормы 253

Для характеристики письменной фиксации юридических норм

можно использовать аксиоматическое утверждение Б. Спинозы о

том, что всякое определение есть ограничение и исключение. В дан-

ном случае всякая норма как установление, запрет или характери-

стика правонарушения есть нечто утвердительное и представляет

собой по форме жесткий способ публичной манифестации. Путем

такой манифестации производится исключение ненормативного из

контекста правовой жизни, утверждается динамика следования по-

зитивному. Это одновременно создает необходимое условие для

включения в этот контекст своеобразного негативного утверждения

в виде применения ответственности за нарушение установленного

пути следования закону. Это включение негативного инструмента-

рия при воссоздании позитивного возможно только внешним спосо-

бом через укоренение источника и системы «отрицающего утвер-

ждения» в пространстве, которое находится вне позитивного кон-

текста текущего состояния дел. Этим функциональным

пространством и следует считать такой квазиантропологический

социальный институт, как государство. Оно обладает признаками

искусственного социально-инженерного сооружения. Государство

еще в XVII в. Т. Гоббс идентифицировал как искусственно создан-

ного людьми квазиантропологического телесного монстра, могуще-

ственное присутствие которого в повседневной жизни общества

можно сравнить с мощью библейского чудовища Левиафана.

В связи с этим таксономия социальных исключений как собра-

ние всего неприемлемого и несовместимого с «геометрией» челове-

ческих отношений представляет собой индуктивный метод эмпири-

ческой аксиологии. Позитивная эмпирическая аксиология заключа-

ется в применении селективных приемов отбора позитивного,

пригодного в диспозициях приятного, полезного и благодатного в

отношениях между людьми. Такая избирательность в подходе к со-

циальной действительности приводит к тому, что из ее контекста

вытесняется на периферию и исключается негативная, неприемле-

мая, негодная, отвратительная серийность индивидуальных дейст-

вий, поступков и акций. Это вытеснение представляет собой уста-

новление максимальной дистанции по отношению к этой сериально-

сти и в нормологическом аспекте реализуется в регулятивной

Динамике хранения чистоты в целях сохранения блага, пользы и

приемлемого качества жизни индивида в условиях общества. Такая

254 ________________________________________________________ Глава 2

нормология обладает в своих динамических конфигурациях призна-

ками диетарно-гигиеничсского подхода к сохранению позитивного

качества жизни и имеет антропологическое происхождение.

Бдительное, осторожное восприятие социальной действительно-

сти, обремененное заботой по отношению к своему собственному

индивидуальному положению и состоянию, получает универсаль-

ную аксиологическую значимость на уровне антропологии. Признак

исходной креативности и универсальности Заботы, т. е. ее социаль-

но-антропологический смысл, в свое время достаточно выпукло и

наглядно эксплицировал М. Хайдеггером в «Бытии и времени» в

доонтологической транскрипции одного мифологического предания,

или. как утверждает сам автор, «одной старинной басни», где Забота

являет собой фундаментальный персонаж мифа.

М Хайдеггер указывает' «Perfectio человека, становление его

тем, чем он способен быть в его освобожденное™ для его наиболее

своих возможностей (в наброске), есть '"произведение" "заботы".

Равноисходно, однако, она обусловливает основообраз этого сущего,

по которому оно предоставлено озаботившему миру (брошснность).

Экзистенциально-онтологическая интерпретация рядом с онтиче-

ским толкованием не есть где-то лишь теоретико-онтологическое

обобщение. Такое значило бы лишь: онтически все поведение чело-

века "заботливо" и руководствуется "преданностью" чему-то. Наше

«обобщение» априорно-онтологическое. Оно имеет в виду не посто-

янно проступающие оптические свойства, но одно всегда уже лежа-

щее в основе бытийное устройство Последнее только и делает он-

тологически возможным, что онтически это сущее может рассмат-

риваться как сига (забота — лат.). Экзистенциальное условие

возможности "жизненной заботы" и ''самоотдачи"' должно в исход-

ном, т. е. онтологическом смысле пониматься как забота».'

Таким образом, вытеснение и исключение неприемлемого, не-

пригодного как отвратительного и вредоносного из согласованного

контекста отношений между людьми составляет предмет повседнев-

ной заботы. Однако это исключение и вытеснение не может быть

реализовано на частном уровне общественной жизни в качестве си-

лового воздействия, поскольку партикулярность не может обеспе-

чить продуктивность насилия и принуждения и базироваться на том

Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1997. С 199.

философская антропология юридической нормы 255

е самом негодном способе отношения к другому человеку, кото-

рый используется асоциальным массивом Иными словами, частное

право не может утвердить себя в качестве ответного негативного

дара и использовать насилие как средство мщения, возмездия, воз-

даяния, кары и наказания. Все эти модификации утвердительного

отрицания в этом случае относятся к региону негодных действий с

точки зрения своей разрушительной направленности к той же се-

рийности нарушения принципов нравственности и права в виде пре-

ступлений и правонарушений, что и действие, которым была спро-

воцирована эта направленность.

Принцип самозащиты нарушенного права действует в границах

допустимости, которая определяется юридической нормой. Он

предназначен для осуществления противодействия и сопротивления

по отношению к какому-либо разрушительному индивидуальному

действию и ограничен чертой соразмерности в выборе средств за-

шиты в случае посягательства, т. е. самозащита имеет частное, еди-

ничное, а не публично-правовое значение. Важным является при-

знание принципа самозащиты на уровне закона. Таким образом, ис-

ключение и вытеснение неправомерного в ходе социальной

эволюции в силу того, что частное с\ществование неспособно их

воссоздать в качестве конструктивного процесса, переходят в об-

ласть публичного измерения или становятся предметом всеобщей

заботы Иными словами, частное правообразование неспособно вы-

полнять работу по исключению и вытеснению из состава общест-

венных отношений социальной аномалии и правонарушений, поэто-

му естественным в этом отношении явился процесс создания пуб-

личного средства борьбы с этими разрушительными локализациями

в виде государственной власти. По своему смыслу эта власть не мо-

жет принадлежать индивиду н предназначена к использованию в

интересах всего общества.

На долю партикулярное™ в этом случае будет приходиться

только сфера законопослушания как следование многообразным

требованиям закона, реализация и применение которых и создает

правовое качество социальной действительности в виде

правопорядка.

В итоге за индивидом остается активность в области личного

позитивного правообразования и следование системе обязанностей,

которая создается как препятствие и призвана обеспечить частно-

Глава 2

нормативную недопустимость правонарушений. Что касается отно-

шения к самой сфере социально неприемлемого и вредоносного, то

здесь действуют социально-гигиенические и диетарные принципы

поведения-уклоненис, соблюдение дистанции, воздержание от уча-

стия в этих разрушительных процессах, исключение контакта с их

носителями. Таким образом, на частном уровне жизни забота в от-

ношении присутствия социально негативного, преступного и вредо-

носного не может артикулироваться в модификациях утвердитель-

ного их отрицания посредством исключения и вытеснения, посколь-

ку это означало бы утверждение источника всеобщей социальной

негации.

Общество, находясь в состоянии озабоченности по отношению к

внутренним разрушительным процессам, начинает себя вести как

человеческий организм и использует в этих целях методы и приемы

сохранения нормы существования, применяемые на соматическом

уровне индивида.

Стремление общества каким-то образом избавиться от социаль-

но ненормативного в отношениях между людьми реализуется во

всеобщем публичном усилии, которое в отношении индивида стано-

вится проявлением принуждения и насилия. Это усилие приобретает

санитарно-гигиенические, диетологические, хирургические, изоля-

ционистские, локализирующие конфигурации, свойственные меди-

цине и фармакологии. Во всех этих модуляциях заботы о норме су-

ществования присутствует эмпирико-технологическое ценностное

представление о соотношении между здоровьем как нормой и бо-

лезнью как патологией и аномалией в таком процессуальном свой-

стве организма как восстановление здоровья — выздоровление, ос-

вобождение от болезни, достижение нормального состояния в ре-

зультате излечения. В данном случае имеет смысл разделить

внутренние болезни и внешние повреждения, когда используются

различные подходы к аномалии и применяются разные методы ле-

чения.

Такое использование терминологического инструментария ме-

дицины не может толковаться в качестве какой-либо интеллектуаль-

ной или философской вульгаризации в духе Бюхнера или Спенсера,

поскольку человеческий организм как объект патоанализа выступает

в качестве нормологической проекции или модели, а не в качестве

Философская антропология юридической нормы

______________________________________________________________

257

однотипной по отношению к обществу и правовой реальности мето-

дологической конструкции.

Вернемся к проблеме сущности юридической нормы, приемам и

методам ее применения и использования, которые закреплены в дей-

ствующем законодательстве и составляют нормативное содержание

деятельности правоохранительных органов государства и публично-

го правосудия при установлении юридической ответственности.

Аналитической задачей, которая возникает перед всяким исследова-

телем, является необходимость охарактеризовать и сам феномен

юридической ответственности во всех его видах.

Анализ юридической ответственности дает возможность убе-

диться в том, что на публичном уровне жизни реализуется динамика

телесного диалога, которая осуществляется посредством примене-

ния законодательства. Феномен телесной заботы трансформируется

через публичную манифестацию жертвоприношения и использова-

ние ритуального насилия, которое затем постепенно достигает уров-

ня законного принуждения уже внутри общины. В обоснование та-

кого принуждения используется весь арсенал эмпирической телес-

ной аксиологии, которая с современной точки зрения, есть не что

иное, как элементарная практика из области медицины, санитарии,

диетологии и гигиены.

Эта нормологическая активность охватывает все многообразие

отношений между людьми. Их совместное существование в обществе

можно охарактеризовать как воплощение различных модификаций

телесного диалога. При этом признак телесности или соматического

состояния и поведения, присутствующий в социальном контексте,

связан с утвердительностью права на жизнь, которое в том или

ином качестве получает объективную реализацию в условиях

человеческого сообщества. Это «телесный диалог» в области права

на жизнь в условиях родового, кастового, сословного, классового

квазителесных образований в своеобразном «размельчении», рас-

слоении, разделении, дифференциации исходной целостности. Этот

диалог продолжает свое действие и в условиях максимальной инди-

видуализации, выражаясь в унифицированном виде физических и

юридических лиц в гражданском праве.

Публичный способ отношения к неприемлемому и вредоносно-

му в контексте повседневной жизни мог возникнуть в результате

длительной исторической эволюции архаических обществ. Его

3ак 4184

258 ________________________________________________________ Глава

штамповка и чеканка, с точки зрения установления методических

приемов по исключению и вытеснению разрушительных действий

индивидов из социальной ткани, происходила первоначально, как

уже было показано через соотношение между Священным и насили-

ем, за счет ресурсов социально-антропологической фармакологии.

Осуществляемое архаическим сообществом в специфической риту-

альной форме жертвоприношение уже не воспринимается в качестве

разрушительного акта, оно существует как действие, осуществляе-

мое во имя коллективного блага и направленное на восстановление

благополучия в общине.

Именно в таком действии, ориентированном на другой тип при-

сутствия, которое находится за пределами обычного человеческого

существования, могла быть воссоздана методика и техника обраще-

ния с негодным и неприемлемым для повседневной жизни. Эта ме-

тодика построена на представлении о том, что это негодное, отвра-

тительное и разрушительное, персонифицированное в образе жерт-

вы, может оказаться пригодным для невидимого пространства как

радикально отличного пространства, где сосреточено все в равной

степени-полнота блага и пустота лишения и утраты. Это простран-

ство как средоточие всех сил универсума находится за пределами

повседневности. Оно представляет собой пространство Священного

поскольку наделяется признаками абсолютного могущества, власти,

всеведения. В то же время оно недоступно для какого-либо физиче-

ского воздействия, непостижимо для понимания. Оно одновременно

обладает признаком универсального динамического присутствия во

всем, что окружает человека. И в то же время оно отсутствует в ка-

ком-либо его реальном предмете, который мог бы считаться его

полным воплощением. Иными словами, в такой модификации Свя-

щенное есть не что иное, как единство положительного и отрица-

тельного всемогущества. Священное есть максимум могущества и

власти, мирское как профанное лишено таких качеств и находится в

состоянии постоянного дефицита.

В связи с этим исключение и вытеснение негодного как не-

приемлемого из «тела» общины возможно в пространство, кото-

рое может в силу присущего ему всеобъемлющего характера сим-

волическим образом вместить в себя это негодное, разрушитель-

ное, неприемлемое, вредоносное. При этом в процедуре древнего

философская антропология юридической нормы

259

жертвоприношения жертва выступает в качестве носителя этих

качеств.

Иными словами, признак публичности как властного местопре-

бывания, находящегося на максимально возможной для мирского

пребывания человека дистанции, обретается через ритуализацию

действий индивида и общины по отношению к Священному. Это

наглядно видно из исторической эволюции такой процедуры как

жертвоприношение. Под ритуалом следует понимать общий способ

обращения архаического сообщества со всем мирозданием, поэтому

он так разнообразится при переходе от одного сообщества к друго-

му. При этом человеческое жертвоприношение в таком сообществе

выполняет всеобщую антропологическую функцию внесения в об-

щину благополучия. Процедура жертвоприношения служит средст-

вом освобождения человеческого сообщества от какого-либо соци-

ального недуга (патологии, болезни) и аномалии, жертвоприноше-

ние выполняет восстановительную функцию и через его реализацию

жизнь в общине приходит в состояние здоровья и нормы, при этом

человеческое сообщество, восстанавливая либо обретая состояние

нормы, одновременно освобождается от аномалии.

Мы видим, что вменение в этом случае формируется на уровне

общины как единого субъекта действия, индивид же не признается

за такого субъекта и представляет собой количественное содержи-

мое общины как объемного родового целого. Такое коллективное

вменение рода формируется в ритуальном процессе жертвоприно-

шения, где создается представление о всеобщей вине рода перед

всем сущим. Поскольку именно в номинации Священного сущее

олицетворяет все свое могущество, то ответственность формулиру-

ется по отношению ко всему роду в целом.

Вина рода может быть искуплена, по логике архаического мыш-

ления, только за счет антропологического материала и. следователь-

но, человеческой жертвы. В качестве жертвы мог быть использован

как член родового коллектива, так и фармакон как представитель

общины.

Именно в фигуре искупительной жертвы община выполняет

Функцию вытеснения и исключения из своего тела вредоносного,

разрушительного, неприемлемого, негодного для нормального су-

ществования начала, т. е. здесь моделируется фармакологическая

ситуация излечения недута, источник которого кроется внутри рода.

260 __________________________________________________________ Глава

В этом способе восстановления нормы существования человече-

ского рода коренятся истоки таких видов уголовной ответственно-

сти, как лишение свободы, смертная казнь, самой идеи преступления

и наказания. В идее преступления присутствует представление о пе-

реходе через принципиальное ограничение, которое устанавливает и

сохраняет социальное качество как норму. Именно через обретение

социального качества утверждается отличие коллективного сообще-

ства вида Homo sapiens от всего остального мира живых существ.

Через установление социальной нормы формулируется неприятие

всей серийности индивидуальных действий, обладающих разруши-

тельным эффектом для человеческого рода, а не только для какого-

либо частного способа, качества существования индивидов, основы-

вающихся на индивидуальном усмотрении.

В связи с этим насилие по отношению к социальной негативно-

сти базируется на представлении о трансцендентном пространстве

как властном феномене, управляющем окружающей действительно-

стью и применяющем свое могущество в целях благополучия рода.

Именно это пространство выступает в качестве инстанции, способ-

ной удовлетвориться жертвоприношением как акцией искупления и

снять проклятие, которое довлеет над родом.

Дальнейшая социальная эволюция укореняет подобное транс-

цендентное начало посредством его представительства в социальном

институте политического господства. Это политическое господство

реализуется в тех или иных исторических формах государственной

власти. Процесс рационализации политического господства напря-

мую связан с тем, что анонимное всеприсутствие Священного в че-

ловеческом сообществе заменяется его предметной локализацией в

целой исторической череде его земных форм представительства. Это

представительство в контексте религиозного отношения к миру реа-

лизуется через своеобразный «естественно-теологический» процесс:

от анимизма — через политеизм — к развитым формам монотеизма.

Опредмечивание Священного, например в Ветхом Завете, происхо-

дит в публичных персонификациях царей, пророков и судей, кото-

рые олицетворяют его универсальное могущество и власть над всем

сущим посредством Закона как Священного Писания. Этот закон

через представителей единого Бога дается в различных знаковых

обозначениях: сверхчеловеческих сил и способностей царей, проро-

Закомлистов А.Ф. Юридическая философия

Подождите немного. Документ загружается.