Закомлистов А.Ф. Юридическая философия

Подождите немного. Документ загружается.

280 __________________________________________________________ Глава

тельного воздействия, касающегося свободы, имущественных прав

и, в исключительных случаях, жизни гражданина, характеризует та-

кой способ отрицательного отношения государства к правонаруше-

ниям, как реакция.

Реакцию в социально-аксиологическом смысле можно оцени-

вать как ответное импульсивное защитное воздействие по отноше-

нию к правонарушению, при этом государство четко определяет ко-

личественный и качественный параметры этого отрицающего воз-

действия и не предусматривает каких-либо дискуссий по поводу

размера ответственности и выбора способа нарушенного права, как

это имеет место при установлении гражданско-правовой ответст-

венности

В связи с этим понятие санкции следует отнести к регулирова-

нию отношений в публично-правовой сфере общественной жизни,

где объем ответственности за совершенное правонарушение опреде-

лен законодателем в самой юридической норме подобно жесткой

утилитарной схеме «таксы» или «прейскуранта». Такой публично-

визуальный способ установления юридической ответственности,

характерный, например, для уголовного и административного права,

рассчитан на эффект отрицательной рецептивности, и обнародова-

ние такого законодательства означает доведение до сведения насе-

ления отрицательных последствий, связанных с совершением тех

или иных преступлений или административных проступков.

При анализе сущности санкции в праве возникает представле-

ние о вменении субъекта действия и о результатах его социальной

активности, поскольку именно во вменении лежит исток причинной

цепи деяний, которые привели к правонарушению. В связи с этим

санкцию с точки зрения безусловности ее применения к правонару-

шителю можно сравнить с действием природных сил, неизбежно

вступающих во взаимодействие между собой при наличии опреде-

ленных условий: с соударением физических тел в соответствии с

законами механики или с возникновением химической реакции при

контакте двух веществ. Прямую аналогию санкции в праве можно

усмотреть в способе ответной реакции на какой-либо раздажитель со

стороны организма в живой природе.

В идее юридической санкции лежит телесно-топологический

принцип отрицательной реакции на боль, страдание, дискомфорт и

неудобство. Такая телесная топология одновременно представляет

философская антропология юридической нормы 281

собой и внутреннее диагностическое достояние субъекта воспри-

ятия, смысл которого уже заключается не в пространственном, а в

отрицательном ценностном измерении качества совмещения тела с

внешней средой на уровне чувств приятного и неприятного, полез-

ного и вредного. Вместе с тем, понятие санкции имеет и позитивный

смысл, который заключается в эмгшрико-аксиологическом жесте

одобрения и допустимости того или иного действия. Санкция обла-

дает признаком согласия, разрешения и предоставления возможно-

сти совершить то или иное действие при осуществлении каких-либо

публично-правовых акций и властных полномочий. Дача санкции

означает получение официального разрешения на совершение како-

го-либо принуждения и ограничения в отношении прав, принадле-

жащих гражданам, и придания этим действиям легитимного харак-

тера (санкция на обыск, арест, проел ушивание телефонных перего-

воров и т. д.).

Санкция в уголовном законе — это установленная мера наказа-

ния за совершенное преступление.

Санкция, согласно феноменологическому и эмпирико-

аксиологическому подходам, осуществленным Ф. Брентано в иссле-

довании нравственного познания, связана с феноменами приятия и

неприятия, любви и ненависти. В понятии санкции сосредоточены

эмоциональная и реактивная стороны аксиологического восприятия

социальной реальности, имеющего нормологические последствия.

Это восприятие реализуется в трех классах эмпирически-

аксиологической интенции: представлении, признании и эмоции. «В

самом широком смысле слова класс эмоций (простирается) — от

элементарной приязни и отвращения при одной мысли о чем-то до

основанных на убеждениях радости и скорби и сложнейших фено-

менов выбора цели и средств. Интенциональным отношением в

классе эмоций являются... любовь или ненависть, или же (что будет

не менее правильным выражением) — симпатия и антипатия.

С любовью, симпатией, ненавистью, антипатией мы имеем дело

в элементарнейшей приязни и отвращении, в радостном торжестве и

отчаянной скорби, в надежде и страхе, а также во всяком акте воли.

•-- Подобно тому, как естественное познание требует и санкциониру-

ст устойчивость положительного права в общем, и в частности, оно

может предъявлять требования, от исполнения которых существен-

но зависит размер благополучия, приносимого правовым порядком.

282 Глава

Теперь мы, наконец, действительно обрели искомую естественную

санкцию законного и нравственного».

Итак, мы видим один и тот же вид нормативного «воображе-

ния», которое имеет место на публичном и частном уровнях обще-

ственной жизни, когда говорится о сохранении приемлемых и при-

носящих благо и пользу отношений между людьми и неприемлемо-

сти такого разрушительного деяния, как преступление.

Преступлению придается негативная социальная значимость и за его

совершение устанавливается наказание как публичная юридическая

санкция, направленная на то, чтобы исключить подобного рода дея-

ния из социального контекста.

В подобного рода абстакции перцептивного воображения впол-

не случайным образом реализуется эмпирический выбор способа

действия в конкретной жизненной ситуации, имеющей «социально-

эстетический» в обозначенном ранее содержании смысл. Этот выбор

связан с приятием или неприятием того или иного поведения парти-

кулярное™, которая мнит себя квазиабсолютным образом. Он за-

ключен в частной локализации, при этом не учитывается регулятив-

ный захват, присущий соответствующему публичному установле-

нию, и требование какой-либо юридической нормы. Выбор в пользу

совершения преступления осуществляется не на уровне самоуглуб-

ления человека в свою собственную сущность, его реализация не

связывается с бытием целого. Субъективность противопоставляет

свою единичность этому целому, не соглашаясь с его публичными

установлениями. Такую ситуацию нельзя представлять как ситуа-

цию выбора между приемлемым и неприемлемым поведением, се-

лективным выбором между нормой и аномалией. Индивид в ситуа-

ции совершения преступления перемещается в асоциальное про-

странство и полагает, что именно оно составляет основу его

существования. Нормативность не является принадлежностью эсте-

тического воображения, ее истоком является не привлекательность

блага как таковая, а именно ситуация выбора, где происходит про-

цесс определения направленности действия, исходя из возможных

последствий и ответной реакции со стороны окружающих обстоя-

тельств.

Брентано Ф. О происхождении нравственного познания. СПб., 2000. С. 50, 51,

67, 68.

философская антропология юридической нормы 283

Приемлемость как естественная норма существования людей

друг с другом создается в сфере взаимосогласованного благосозида-

ния, складываясь из воспитания, традиции и обычая. Преступная

воля действует в той же сфере естественной аксиологической уста-

новки, что и воля, которая следует традиции, обычаю и нравам в це-

лом. Но ее отличие от естественной социальной установки заключа-

ется в том, что преступное деяние как выбор и принцип действия

отвергается содержанием телесно-диалогического социального кон-

текста.

Преступление может быть исключено из частной сферы жизни в

формальном акте его непризнания и неприятия, установления по

отношению к нему дистанции, устраняющей в отношении него ка-

кие-либо контактные социально-топологические пропозиции, обла-

дающие признаками общности и взаимности. Однако эта сфера жиз-

ни, как уже указывалось, не может обеспечить нормативного спосо-

ба вытеснения и исключения преступления из социального

контекста, не обладая законоподобными и мерными ресурсами уч-

редительности принуждения по отношению к такому массовидному

проявлению индивидуального поведения, как преступление. Частная

сфера жизни в силу своей точечной индивидуации и «вязкого» взаи-

мопереплетения партикулярных связей, наоборот, может служить

условием сокрытия преступной акции. Эта активность направлена в

своем разрушительном воздействии не на политическую власть не-

посредственно, а на право, свободу и собственность, которые при-

надлежат индивиду.

В этом отношении приемлемое, обусловленное обычаем, тради-

цией и законопослушанием. относится к сфере социального контек-

ста, который представляет, с точки зрения естественной включенно-

сти в него индивида, некий вид социальной «эстетики». Своеобразие

такого состояния заключается в том, что индивид органическим об-

разом вовлечен в ткань общественных отношений и не обременен

ситуацией выбора между приемлемым и неприемлемым, полагая,

что приемлемое имеется здесь и сейчас. Такое восприятие вызвано

тем, что единичное представление о благе не входит в радикальное

противоречие с текущим благосозиданием и общество оставляет ему

Для этого соответствующее место. Преступная же воля понимает

благосозидание и пользу в соответствии со своей субъективностью.

В своих намерениях она воспринимает приемлемое как необходи-

284

_____________________________________________________________

Глава_2

мость, нужду в перспективе ее собственного единичного благополу-

чия и расценивает конкретную и актуальную конфигурацию сло-

жившегося положения дел как препятствие. Это препятствие, с ее

точки зрения, имеет значение неприемлемого ингредиента социаль-

ной эстетики и сложившихся в близлежащем окружении обстоя-

тельств. Такое положение создает потребность в устранении препят-

ствия, которым может быть другой человек как личность, его права,

свободы и собственность. Подобного рода потребность есть не что

иное, как вид пограничного эгоистического вожделения, эстетика

которого располагается на витальном, а не на социальном уровне.

Поэтому выбор преступной воли в такой ее экспозиции, если здесь

вообще можно говорить о ситуации выбора, можно квалифициро-

вать как реактивное автоматическое следование инстинкту погра-

ничного эгоистического вожделения, которое трансформируется

мышлением и волей в асоциальное действие.

Другой вариант квазиэтичсского выбора присутствует в той си-

туации, когда вменение преступной воли детерминировано пред-

ставлением об отсутствии для нее места в общественном благосози-

дании. Она полагает, что ее индивидуальное положение в составе

наличного состояния социальной приемлемости представляет вид

пребывания в сфере низости и пошлости. В связи с этим она вправе

претендовать на изменение этого состояния, выставляя такое пред-

ставление в качестве масштаба измерения качества объемлющих ее

частное существование отношений между людьми. В связи с этим

все, что составляет принадлежность актуальной нормативности,

оценивается таким индивидом как препятствие для его самореализа-

ции. Это претензия на воссоздание высшего уровня нормативной

приемлемости, где результативность в благосозидании должна при-

надлежать лучшим людям, которые и должны получить доступ к

благу. Таков, например, Р. Раскольников у Ф. М. Достоевского.

Иными словами, текущая нормативность как социально прием-

лемое состояние представляет собой, с точки зрения пространствен-

ного представления, горизонтальное плоскостное размещение со-

циума, внутри которого присутствует динамика вертикальной им-

пульсивности. Эта импульсивность в своем субъективном

индивидуальном устремлении готова взорвать это горизонтальное

плато и руководствуется тем же принципам блага, который присущ

всеобщему социальному горизонту. Но она озабочена претензиями в

философская антропология юридической нормы

285

отыскании места или освобождением пространства для себя, оправ-

дывая свои акции неблагополучным состоянием социальной среды.

Такая забота не имеет в себе созидательных начал, поскольку ее ис-

ток заключен не в том, чтобы расширить социальные горизонты на-

личного массива нормативности за счет включения в социальный

контекст конструктивных импульсов. Она использует в своей актив-

ности травматический ударный принцип присвоения и завоевания

места в жизненном пространстве, исключающий взаимность в от-

ношении сущего, она не принимает качество наличного социального

пространства и, присваивая, одновременно разрывает это простран-

ство. При этом отвергается позитивная конфигурация включения в

социальную реальность исходя из принципа дара, который реализу-

ется в направлении качественного преобразования этой реальности,

обогащая ее содержание. Отсюда преступное деяние, поскольку оно

во всех своих проявлениях отягощено принципом вожделения как

субъективной схемой личного предпочтения и неприятия актуаль-

ной ситуации, осуществляет деструктивную операцию. В этой акции

присвоение и обретение места жизни одновременно означает

уменьшение ее наличного объема и представляет собой процесс

причинения вреда, утраты, лишения. В антропологическом отноше-

нии это приводит к обесцениванию и инфляции общественных от-

ношений через умаление, унижение авторитетности человека как

субъекта права, утраты доверия к его мыслям, слову и действию.

В связи с этим область уголовно-правовых запретов следует от-

нести к социальном}' начертанию, связанному с установлением гра-

ницы между социально приемлемым и неприемлемым в поведении

человека. Эта же сериация представляет собой одновременно пре-

дельное социальное начертание объема в дозволенном и публичное

установление разграничения положительного интереса, основанного

на устоявшемся, традиционном и составляющем норму жизненного

существования человека в обществе. Противоположностью этому

является процесс, выходящий за пределы устоявшегося и связанный

не с органическим включением индивидуального поведения в кон-

ституцию нормы этого существования, а разрушающий ее соверше-

нием преступного действия. Ненормативность ослабляет внутреннее

содержание нормы путем внедрения в ее архитектонику и состав

неприемлемых вредоносных ингредиентов в виде насилия, обмана,

лжи, подозрительности, недоверия и вражды. В связи с этим уголов-

J86

_____________________________________________________

Глава

но-правовая норма может быть отнесена к негативному высказыва-

нию, которое содержит описание и характеристику преступного

деяния. Кодификация такой сериации неприемлемых в социальном

отношении деяний направлена на то, чтобы исключить такого рода

поведение из социального контекста. Здесь имеет место констатация

того, что не принимается в качестве нормы существования и подле-

жит негативной селекции со стороны восприятия, связанного с по-

лучением блага и пользы.

Закрепление в законе негативности и социальной аномалии не

есть процесс выявления социальной закономерности и выражение

техники и методики познания, посредством которой описывается и

объясняется суть социального качества и устанавливается закон

этого явления в научном смысле. Такого рода манифестацию юри-

дического закона необходимо отличать от позитивной рецептивно-

сти, которая, например, свойственна описанию форм правомерного

поведения участников сделок. Опубликование и обнародование

уголовно-правовых запретов призвано обеспечить позитивный

процесс и логику правообразования через усвоение приемлемого,

придание ему силы устоя и традиции. Такая манифестация предна-

значена для того, чтобы вызвать неприятие и отвращение к престу-

плению, т. е. воссоздать в обществе эстетически негативную реак-

цию, имеющую антропологические основания и антиценностное

обозначение. Подобный способ закрепления не нормативности в

законе несет в себе потенциал, прямо противоположный логике

следования, которая характерна для нормативного отношения к

социальной действительности.

В сфере позитивной нормативности действует принцип уподоб-

ления и следования добродетельному образу жизни, а не пороку,

патологии и социальной аномалии. Если исходить из схематизма

вменения как истока человеческого поведения, то нельзя не прийти

к заключению, что здесь делается попытка внедрить в его цельное

интеллектуальное и волевое пространство определенного компонен-

та самоограничения в виде знания радикального различия между

правым и неправым. Усвоение этого знания и происходит через

процесс воспитания и придания вменению правового качества в оп-

ределении меры отношения к социальному окружению. Эта мера

устанавливается через жизненную процедуру самопринуждения,

философская антропология юридической нормы

287

дисциплины, самоконтроля и воздержания от совершения неправа и

преступления.

Причинность в природе традиционно определяется как устойчи-

вое следование одного явления за другим, такой процессуальной

завершенности придается статус закономерности. Причем началь-

ным моментом процесса установления причинности служит явлен-

ность сущего во всем его многообразии, смене и сочетании. Следо-

вание не основано на какой-либо внутренней потребности, которая

была бы присуща вещам. В познавательной установке по отноше-

нию к природе латентный характер присущих ей процессов, обра-

зующих постоянные, повторяющиеся причинные связи явлений, по-

лучает соответствующее обозначение естественной необходимости.

Естественная необходимость неотвратима по своему проявлению на

поверхности вещей, поэтому причинность устанавливается как ре-

зультативный научный факт в процессе познания и проникновения в

сущность вещей. Процедура научной истины по установлению при-

чинности в природе обусловлена эстетически незаинтересованным

восприятием природных явлений как внешней совокупности физи-

ческих объектов. При этом реальность окружает человека как суще-

ство, имеющее статус наблюдающего, созерцающего, объясняющего

и понимающего действительность субъекта.

В социальной действительности цепь причинности создается

людьми через свободу и выбор, она имеет учредительный характер.

Источником причинности является сфера вменения, которая высту-

пает как скрытая креативная сущность, порождающая социальную

фактографию в совместном существовании людей друг с другом.

Такой способ установления причинности основан на многообразном

взаимодействии потребностей, которые присущи человеку. Вместе с

тем эти потребности нельзя признать свободным выходом природы

человека вовне, как это может происходить в случае природного

взаимодействия. Данность природы создается путем сочетания од-

ного явления с другим в круговороте и ритме стихий через перехо-

ды, смену, циклы и периоды.

Причинность через свободу изначально обусловлена границами

человеческого существования. Поэтому мера поведения человека в

обществе устанавливается в режиме первоочередности истока и ис-

хода. Эта мера не отыскивается через познавательную процедуру

незаинтересованного отношения к действительности как внешнему

288 ________________________________________________________ Глава

объекту. Закон в природе устанавливается через проникновение в

сущность вещей. Следование как естественная причинная связь не

представляет собой учредительного акта, этот закон существует не-

зависимо от существования человека.

Вменение как источник причинности в индивидуальном поступ-

ке человека изначально озабочено мерой отношения к социальному

окружению в интенциях степени опасного, безопасного и приемле-

мого. Вменение озабочено проблемой совмещения с существовани-

ем другого человека, для того чтобы организовать взаимное со-

существование. Это взаимное со-существование по своему динами-

ческому связному состоянию приобретает онтологическое свойство

социальной данности, т. е. взаимосогласованного включения в это

образование одного индивида наряду с другим. Таким образом,

жизнь человека как такого является фундаментальным объектом ро-

довой, коллективной и индивидуальной заботы, поскольку она

включает в себя все существо человека.

Человек, с точки зрения воссоздания причинности через вмене-

ние, располагается на дистанции по отношению к природе. Он пред-

назначен к выражению своей сущности в модусе естественной необ-

ходимости в качестве со-существования с Другим. Такой тип явлен-

ности в мироздании получает особое качественное выражение в

такой специфической данности, как общество или бытие — мир.

Мир как пространство, в котором пребывает человек, есть не что

иное, как сфера согласования и придания отношениям одного чело-

века с другим мерной взаимности и отчужденности в модусах со-

вместимости, сочетаемости, признания, приемлемости поведения

индивида в обществе.

Одновременно мир как пространство и сфера согласования бы-

тия одного человека с другим не допускает включения в него разру-

шительных для жизни аномальных проявлений индивидуального

поведения в виде преступления и неправа. Неправо в общем смысле

можно охарактеризовать как неправильное использование индиви-

дом своих жизненных возможностей в обеспечении доступа к жиз-

ненному благу.

Отсюда причинность, о которой говорится в праве, в корне от-

личается от причинности в природе. Она определяется на уровне

явленности бытия в мире с Другим и подпадает под внешний кон-

троль юридического закона. Через закон устанавливается различие

философская антропология юридической нормы

289

между приемлемым и неприемлемым, правым и неправым в услови-

ях общества. При этом сущность человека в ее нормативности, т. е. в

определении меры выражения сил и способностей в обществе и со-

вершении законосообразного, выводится во внешнее пространство,

на всеобщее обозрение. Следовательно, вменение как внутренняя

основа индивидуальной причинности подпадает под контроль и

юрисдикцию действующего законодательства. Юридический закон

имеет внешнее сходство с процедурой следования природному за-

кону и выступает в качестве средства, использование которого при-

звано обеспечить жизнь и благополучие в обществе.

Однако юридический закон изначально выступает в качестве

знания о правом и неправом и не предполагает индивидуального

поиска в области соответствующего или несоответствующего праву.

В связи с этим сх'бъект познания в области права и неправа анони-

мен как анонимен автор фольклора или обыкновения в сфере нравов

и традиции. Под ним следует понимать до утверждения предметного

способа закрепления нормы существования в юридическом письме

род и конкретное человеческое сообщество в целом. При этом закон

как установление по логике создания специфического региона есте-

ственной необходимости, тождественной по силе своего внешнего

проявления природной необходимости, выступает изначально как

экспозиция социальной аномалии без какой-либо строгой диффе-

ренциации на преступление, частный деликт, т. е. как конфликт или

неопределенность в праве.

Естественность такого исторического шага, как публикация и

визуализация человеческим сообществом социальной аномалии,

можно объяснить тем, что следование в сфере вменения какому-

либо типу поведения определялось через проведение границы в доз-

воленном. Поскольку сама сфера дозволенного находилась «под

юрисдикцией» традиции и обыкновения, т. е. в пространстве согла-

сования, то архаическому сообществу нужно было провести первич-

ную, исторически несовершенную черту, которая бы принципиально

разделяла право и неправо.

В связи с этим вменение как объект познавательного интереса

отличается от сущности, которая предметно выражается в явлении

природной данности. В отличие от такого типа данности социальная

данность создается, а не дана априори в качестве благодати, творе-

ния или природного бытия животного мира.

ЮЗак 4184