Ямпольский М. Сквозь тусклое стекло. 20 глав о неопределенности
Подождите немного. Документ загружается.
18.
Метафора,
миф,
фактичность
551
тафорическим
переносом,
характерным
для
языка.
Он
писал
о
философах,
что
«все
они,
даже
с
каким-то
отчаянием,
верят
в
су
щее.
Но
так
как
они
не
могут
его
ухватить,
то
ищут
причин,
по
чему
им
не
дают
его:
"Должна
быть
иллюзия,
обман
в том,
что
мы
не
воспринимаем
сущего
...
"»!4.
Ницше
объясняет,
что
«бытие»
и
«вещь»
производятся
проек
цией
субстанциализированного
Я
на
мир:
«Оно
[сознание]
видит
всюду
делателя
и
делание:
оно
верит
в
волю
как
причину
вообще;
оно
верит
в
"Я",
в
Я
как
бытие,
в
Я
как
субстанцию
и
nроецирует
веру
в
субстанцию-Я
на
все
вещи
-
оно
создает
впервые
этим
по
нятие
"вещь"
...
Бытие
вмысливается,
nодсовывается
всюду; из
кон
цепции
"Я"
вытекает
впервые,
как
производное,
понятие
"бы
тия"
...
»!5.
Бытие,
вещи
-
это
только
результат
метафорического
перено
са!6.
«Я»
переносится
на
феномены
и
придает
им
консистенцию,
некую
субстанциальную
фикцию,
оказывающуюся
зеркальным
отражением
фикции
нашего
собственного
3го,
как
чего-то
обла
дающего
идентичностью!7.
Реальность
оказывается
результатом
метафорического
языкового
процесса.
Ницше
многократно
указы
вает
на
то,
что
субстанциальность
вещей,
их,
если
хотите,
«фактич
HocTь»'
-
это
результат
проекции
«понятий
разума»,
которые
со
впадают
с
терминами
языка.
Но
это
значит,
что
увидеть
вещи,
как
того
хочет
Шкловский,
затормозить
их
восприятие
-
это
не
что
иное,
как
спроецировать
фикцию
языка
на
мир!8.
Фикция
языка
наделена
способностью
конструировать
мир
вещей
из
понятий,
участия
которых
в
воспри
ятии
Шкловский
хочет
максимально
избежать.
Ведь
понятия
не
только
«создают»
вещи,
но
ведут
к
узнаванию,
а
не
к
видению.
Сле
довательно,
понятия
в
метафорическом
процессе
конструирования
реальности
должны
постоянно
подрываться
метафорическими
сдвигами,
фигуративностью!9.
Поль
Рикёр
считал,
что
метафора
не
14
Фридрих
Ницше.
Сумерки
идолов
(<<Разум»
в
философии,
§
1).-
Ф.
Ницше.
Сочинения
в
двух
томах,
т.
2,
с.
568.
15
Там
же
(§ 5),
с.
570.
16
Эта
ницшевская
тема
уже
в
наше
время
бьша
развернута
Деррида
в
его
эссе
«Белая
мифология».
См.:
Jacques
Derrida
White Mythology. - In: J.
Derrida
Margins ofPhilosophy. Chicago. The
Univeтsity
ofChicago
Press, 1982,
рр.
207-272.
17
Ср.
с
«мне-зрением»,
О
котором
говорил
Андрей
Белый
в
связи
с
тео
рией
цвета
Гете
(см.
главу
17),
когда
Я
в
процессе
восприятия
как
бы
выбра
сывает
свою
субъективность
в
мир
и
эта
субъективность
становится
зрением,
видением внешнего
мира.
18
Но
и
«фикцию
Эго»,
которая
проявляет
себя
во
времени,
в
длительности.
19
Непосредственное
влияние
на
Шкловского
мог
оказать
в
этом
вопросе
не
только
Ницше,
но
и
Наторп,
«Философская
пропедевтика»
которого
бьша
552 3.
Ничто
как
место
и
основание
является
словом,
которое
связано
с
означаемым
(понятием),
но
есть
предложение,
которое
создает
напряжение
меЖдУ
своими
эле
ментами
с
помощью
нарущения
лингвистического
кода.
Она
раз
рещает
это
парадигматическое
напряжение
с
помощью
синтагма
тических
новаllИЙ.
Метафора
осуществляет
аРТИКУЛЯllИЮ
системы
и
дискурса
2О
•
Иными
словами,
метафора
всегда
подрывает
ПРОllесс
номинаllИИ,
который
стоит
за
конституированием
мира
вещей.
Метафора
подрывает
номинаllИЮ и
тем
самым
придает
возникаю
щей
иллюзии
«вещи»
своего
рода
«фактичность».
Но
нечто
сходное
происходит
и
у
Ницще.
Жан-Мищель
Рей
пищет,
что
у
НИllще
«бытие
-
это
регулятивная
фикuия,
сверхде
терминированный
эффект
метафор,
нечто
вроде
остановленного
метафоризма»21.
Когда
Шкловский
пищет,
что
llель
искусства
дать
возможность
«пережить
делание
вещи»22,
он
практически
от
сьmает
к
НИllщевскому
сознанию
делателя
и
делания
как
метафо
рическому
сознанию,
которое
ПОРОЖдает
мир
вещей
и
постоянно
его
дестабилизирует.
«Остановленный
метафоризм»
-
это
нечто
сопротивляющееся
номинаllИИ,
а
следовательно,
превращению
вещи
в
понятие
и
ее
исчезновению
в
узнавании.
«Остановленный
метафоризм»
еще
Потебней
признавался
этимологическим
ядром
слова.
Шкловский
же
стремится
перевести
это
этимологическое
основание
в
плоскость
актуальности,
динамики
реального
опыта.
Но
поскольку
«истинный»,
«фактический»,
«реальный»
мир
оказывается
не
более
как
метафорической фикцией
языка, то
сама
опубликована
в
Москве
в
1910
году.
Наторп
критиковао,
аристотелевское
по
нятие вещи,
согласно
которому
«устойчивую
основу
["естественного
мыщле
ния"]
принимают
за
данную,
именно
усматривают
ее
в
понятии "вещи"
обы
денного
представления,
получающей
посредством
обозначения
ее
именем
существительным
значение
субстанuии».
Наторп
указывал
на
то,
что
современ
ная
наука
больще
не
ищет
устойчивой
субстанuии
в
«вещаю>,
получающих
ее
от
языковой
номинаuии,
но
в
отношениях:
«Результат
обусловленной
эти
взгля
дом
коренной
перемены
самой
точки
зрения
на
вещи
выражен
Кантом
в
его
утверждении,
что
"вещи
вполне
и
всеuело
состоят из
отнощений",
среди
ко
торых,
однако,
есть
"самостоятельные
и
постоянные
отнощения",
которые
впредь
и
должны
замещать
J])lЯ
нас
вещи»
(Пауль
Наторп.
Избранные
работы.
М.,
Территория
будущего,
2006,
с.
60-61).
«ВещЬ»,
таким
образом,
возникает
не
из
номинаuии,
но
из
метафоризации,
которая
выражает
отнощение
между
терминами.
20
Раиl
Ricceur. Metaphor
as
а
Сепtгаl
РroЫет
of
Неrmепеиtiсs.
-
Iп:
Р.
ю
cceur. Hermeneutics and the
Нитап
Sciences.
Ed.
Ьу
John
В.
Thompson. Cambridge,
Cambridge
Univeгsity
Press - Paris, Editions de la Maison des Sciences de I'Homme,
1981,
р.
165-181.
21
Jean-Michel
Rey.
L'enjeu des signes. Lecture
de
Nietzsche. Paris, Seui1, 1971,
р.
118.
22
Виктор
шкловский.
О
теории
прозы,
с.
13.
,
18.
Метафора,
миф,
фактичность
553
реальность
оказывается
не
более
чем
мифологическим
образовани
ем.
Ниuше
прямо
формулирует
это
положение:
«Признаки,
кото
рыми
наделили
"истинное бытие"
вешей,
суть
признаки
не-бытия,
признаки,
указываюшие
на
ничто:
"истинный
мир"
построили
из
противоречия
действительному
миру
-
вот
в
самом
деле
кажуший
ся
мир,
поскольку
он
является
лишь
морально-оптическим
обма
ном»23.
Ниuше
даже
включил
в
«Сумерки
идолов»
раздел
«Как
"ис
тинный
мир"
наконеи
стал
баснеЙ»24.
«Басня»
-
это
перевод
немеикого
слова
Fabel,
которое
в
равной
мере
может
относиться
и
к
литературному
жанру
басни,
и
к
литературной
фабуле,
то
есть
к
вымыслу,
мифу.
Фабула,
как
известно,
понималась
Шкловским
как
некое
«истинное»
развитие
событий,
представление
о
котором
чи
татель
извлекает
из
сюжета,
то
есть
оформления
фабулы
в
тексте.
При
этом
сюжет
часто
оказывается
развертыванием
метафоры:
...
сюжеты
эротических
сказок
представляют
из себя
развернутые
метафоры,
например
мужской
и
женский
половые
органы
у
Бок
каччо
сравнены
с
пестом
и
ступкой.
Сравнение
это
мотивировано
пелой
историей,
и
получился
«мотив»
.
То
же
мы
видим
в
новелле
о
«дьяволе
И
преисподней»,
но
здесь
еще
ярче
момент
разверты
вания,
так
как
в
конпе
ее
есть
прямо
указание
на
существование
в
народе
такого
выражения.
Очевидно,
новелла
является
разверты
ванием
этого
выражения
25
•
Нарратология
Шкловского
принимает
форму
постепенного
развертывания
метафоры
в
сюжет,
из
которого
затем
абстрагиру
ется
фабула.
Фабула,
таким
образом,
оказывается
совершенно
ана
логична
ницшевской
«басне»
-
«истинному»
миру
событий
как
финальной
фикuии,
венчающей
собой
метафорический
процесс.
Фабула
как
«истинная
последовательность
событий»
аналогична
басне
как «истинному»
облику
вещей.
Клоссовский
в
связи
С
Ниu
ше
говорит
о
«вторичной
фабулизаuии
мира»
(la refabulisation du
monde),
которая
означает,
что
«мир
оставляет
историческое
время,
чтобы
вернуться
во
время мифа,
то
есть
в
вечность»26.
Басня,
фа
була
выступают
как
реальность
мира
в
той
степени,
в
какой
они
игнорируют
прошлое,
основываются
на
забвении
истории.
Берлин
«Zoo»
-
как
раз
такое
место,
где
историческое
уступает
место
од
нородности
мифологическorо
времени.
2J
Фридрих
Нипше.
Сумерки
идолов
(§ 6),
с.
571.
24
См.
комментарий
к этому
разделу:
Peter Canning.
How
the
Fable
Becomes
а
World.
- ln:
Looking
after Nietzsche.
Ed.
Ьу
Laurence А
Rickels.
Albany,
SUNY
Press, 1990,
р.
175-194.
25
Виктор
шкловский.
О
теории
прозы,
с.
69-70.
26
Pieгre
Кlossowski.
Un
si
funeste
desir.
Paris, Gallirnard,
1963,
р.
194.
554
З.
Ничто
как
место
и
основание
То,
что
«басню>,
миф
выступают
как
истинное
лицо
«вещей»
или
«бытия»,
что
«истинный»
мир
являет
себя
именно
как
миф,
-
тема
эссе
Ницше
«Об
истине
и
лжи
во
вненравственном
смысле»,
где
философ
замечает:
Только
благодаря
тому,
что
человек
забывает
этот
первона
ча.ilЬНЫЙ
мир
метафор,
только
благодаря
тому,
что
отвердело
и
окоснело
первоначальное
множество
быстро
сменяюшихся
обра
зов,
возникших
из
первобытного
богатства
человеческой
фантазии,
только
благодаря
непобедимой
вере
в
то,
что
это
солнце,
это
окно,
этот
стол
-
есть
истина
в
себе,
-
короче,
только
потому,
что
че
ловек
позабывает,
что
он
-
субъект,
и
притом
художественно
со
зидаюший
субъект,
-
он живет
в
некотором
спокойствии,
уверен
ности
и
последовательности
..
.27
Быстро
сменяющие
друг
друга
метафоры,
образы
соответству
ют
безостановочному
метафорическому
процессу
у
Шкловского,
динамической
конструкции
его
прозы,
не
допускающей
стабили
зации
значений.
Но
такая
стабилизация
в
конце
концов
неот
вратима,
неотвратима
уверенность
в
фактичности
и
истинности
вещей
-
«этот
стол»,
«это
окно»
И
т.д.28
И
эта
стабилизация
в
по
вествовательной
плоскости
реализует
себя
в
фабуле,
а
шире
-
в
по
этике,
в
ощущении
фактичности,
снимающем
классическое
разли
чие
между
истинным
и
ложным,
правдой
и мифом.
Как
замечает
по
поводу
Ницше
Филипп
Лаку-Лабарт,
«мир
-
это
то,
что о
нем
говорится.
Сказанное
не
истинно
в
противоположность
неистин
ному,
но
просто
сказанное,
И
все
тут
...
»29.
Фактичность
достигает
ся
в
логосе
фабулы
за
счет
приостановки колебания
между
планом
выражения
и
планом
содержания.
Неразличимость
между
означа
ющим
и
означаемым,
устанавливаемая
мерцанием,
приводит
к
приостановке
различия
между
мифом
и
логосом.
Эта
фиксация
и
снятие
метафорического
мерцания
в
возника
ющей
зоне
неразличимости
и
является,
как
мне
представляется,
мифом.
Миф
просвечивает
сквозь
фактичность
любого
текста,
в
том
числе
и
«Zoo».
Напомню,
что
«Zoo»
первоначально,
по
призна
нию
Шкловского,
задумывался
как
серия
очерков
русского
Берли
на,
связанных
«какой-нибудь
общей
темой.
Такой
темой
я
взял
"Зверинец"
("Zoo"),
заглавие
книги уже
родилось,
но
оно
не
свя-
27
Фридрих
Ницше.
Об
истине
и
лжи
во
вненравственном
смысле.
-
В
КН.:
Ф.
Ницше.
Философия
в
трагическую
эпоху.
М.,
REFL-book,
1994,
с.
260-261.
28
Я
хочу
подчеркнуть
отличие
указания
на
«это
окно»
или
«этот
стол»
от
смутных
этимологических
образов
Потебни.
29
РЬШрре
Lacoue-Labarthe. La
[аЫе.
- Poetique,
по
1,
1970,
р.
58.
18.
Метафора,
миф,
фактичность
555
зало
кусков.
Пришла
мысль
сделать
из
них
что-то
вроде
романа
в
письмах»ЗО.
«Зверинец»
-
известный
текст
Хлебникова,
который
с
ку
пюрами
приведен
Шкловским
в
качестве
эпиграфа.
«Zoo» -
это
просто
немецкий
вариант
хлебниковского
«Зверинца»,
мотивиро
ванный
тем,
что
русские
селились
в
этом
районе
Берлина
3l
.
Любо
пытно,
что
в
хлебниковском
«Зверинце»
почему-то
присутствуют
немцы:
«О
Сад,
Сад!
<
...
>
Где
немцы
ходят
пить
пиво.
<
...
>
Где
немцы
цветут
здоровьем»32.
Текст
Хлебникова
бьL'I
посвящен
Вячеславу
Иванову
в
ответ
на
посвящение Хлебникову
ивановского
стихотворения
«П
одстерега
телю».
Реминисценции
из
«Зверинца»
имеются
в
поэме
Иванова
«Младенчество»
И
т.д.
Хлебников
прямо
называет
Иванова
в
тек
сте,
в
тех
строках,
которые
Шкловский
показательным
образом
исключил
из
эпиграфа:
«Где
косматовласый
"Иванов"
вскакивает
и
бьет
лапой
в
железо,
когда
сторож
называет
его
"товарищ''»33.
Иванов
различал
два
направления
(две
стихии)
в
символизме.
Одно
он
называл
«идеалистическим
символизмом»
И
связывал
его
со
свободной
фантазией
субъекта.
Второе,
к
которому
причислял
себя,
он
называп
('реатшстическим
символизмом»34.
Согласно
Ива-
30
Виктор
шкловский.
Zoo,
с.
279.
31
Впервые,
вероятно,
берлинский
зверинец
появляется
в
русской
,1итера
туре
в
"Письмах
русского
путешественника»
Карамзина.
Карамзин
отправля
ется
в
Zoo
по
стопам
А.
М.
Кутузова,
письмо
которого
о
зверинце
он
цитиру
ет.
Положение
Кутузова
бьmо
аналогично
положению
Шкловского
в
Берлине,
и
тот
и
друтой
не
могли
вернуться
в
Россию
-
Кутузов
в
связи
с
арестом
Ра
дишева,
посвятившего
ему
«Путешествие
ИЗ
Петербурга
в
Москву».
Карамзин
илет
по
аллее,
описанной
в
письме
Кутузова
и
напомнившей
последнему
до
рогу из
мира
земного
в
потусторонний.
Не
называя
Кутузова
(фигурирующе
го
под
аббревиатурой
А***),
Карамзин
обращается
к
нему:
«Любезный
мелан
холик!
Я
сам
дума.Jl
о
тебе,
вступая
в
сию
алею,
и
стоял,
может
быть,
точно
на
том
месте,
где
ты
обо
мне
думал.
Может
быть,
ты
опять
здесь
будещь
стоять
в
будущем,
но
я
буду
дa.nеко,
далеко
от
тебя!»
(Н.
М.
Карамзин.
Письма
русско
го
путешественника.
М.,
Наука,
1987,
с.
36).
Карамзин,
таким
образом,
опи
сывает
ситуацию
взаимного
исключения,
радика.тrьной
альтернативы,
которая
ляжет
в
основу
книги
Шк.;ювского.
32
Велимир
Хлебников.
Творения.
М.,
Советский
писатель,
1986,
с.
185.
зз
Там
же,
с.
186.
В
комментариях
В.
П. Григорьева
и
А.
Е.
Парниса
к
это
му
изданию
приводятся
факты
о
связях
«Зверинца»
С
Вячеславом
Ивановым
(см.:
там
же.
с.
679).
34
Геннадий
Обатнин
рассмотрел
оккультные
корни
ивановского
«реализ
ма»
и
указa.n
на
связь
последнего
с
некоторыми
идеями
Гюисманса,
Андре
Жида
и
средневековым
спором
между
«реa.nистами»
И
«номиналистамИ».
Обат
нин
также
обратил
внимание
на
роль
Бердяева
в
выработке
этой
доктрины.
Именно
Бердяев
ПИСЮI:
«Мистика
есть
реализм,
ощущение
реальностей,
сли
яние
с
реаJIЬНОСТЯМИ»
(Геннадий
Обатнин.
Иванов-мистик.
М.,
Новое
литера
турное
обозрение,
2000.
с.
49-53).
556
з.
Ничто
как
место
и
основание
нову,
реалистический
символизм
«ставит
своей
задачей
беспримес
ное
приятие
объекта
в
свою
душу»
И
отказ
от
субъективности.
В
ис
следовании
о
романе-трагедии
Достоевского,
которого
Иванов
считал
реалистическим
символистом,
он
говорил
о
восхождении
от
«низшей
действительности
к
реальности
реальнеЙшеЙ»35.
Речь
тут,
скорее
всего,
идет
о
старой
доктрине
непосредственного
созер
цания
идей.
Методом
реалистического
символизма
является
«озна
менование»,
или
простое
«выявление
вешей
в
форме
и
звуке».
Иванов
называет
такое
выявление
эмморфозой
(в
отличие
от
идеа
листической
метаморфозы).
Ознаменование,
таким
образом,
не
на
рушает
реальности,
но
как
бы
снимает
с
нее
налет
видимости,
по
зволяет
увидеть
вещь
такой,
«какова
она
есть»,
войти
в
контакт
с
Бытием.
Реальность
в
ознаменовании
усиливается.
Фактичность
мира
возрастает
в
тексте.
Правда,
ознаменованная
реальность
со
всем
не
похожа
на
ту,
которую
мы
знаем,
она
более
pea.iIbHa,
чем
окружаюшая
нас
действительность.
Лев
Пумпянский
прямо
указывал
на
то,
что
в
процессе
озна
менования
вещь
должна
исчезнуть,
раствориться
в
символе:
Никакая
эстетическая
система
не
возможна
без
механизма
зна
менования
некоторого
«А»
большого
некоторым
«а»
малым;
одна
ко
для
того
чтобы
подобное
знаменование
бьшо
возможным,
воль
ная
смерть
«а»
маJЮГО
-
необходимое
условие.
<
...
>
Подобно
тому
как
слово
-
организованная
память
предмета -
предполагает
ги
бель
предметной
реапьности,
так
и
герой
входит
в
процесс
симво
лизации
лишь
через
пролитие
крови
своеЙ
36
•
Возникаюшая
в
процессе
ознаменования
реальность
-
это
вовсе
не
материальная
реальность
вещей,
но
«реальность»
их
суш
ностей,
их
Бытия.
В
силу
этого
Иванов
называет
результат
озна
менования
«мифом»,
правда,
не
просто
мифом,
но
«истинным
мифом».
Истинный
миф
трансцендирует
личность
творца
и
ста
новится
откровением
скрытой
правды.
Иванов
пишет:
« ...
миф,
выросший
из
символа,
принятого
как
ознаменование
сознанной
сушею,
хотя
и
прикровенной
реальности,
есть
обретение,
упразд
няюшее
самое
искание
до той
поры,
пока
то
же
познание
не
будет
углублено
дальнейшим
проникновением
в
его
еше
глубже
лежаший
смысл»37.
Представление
о
том,
что
символ
ведет
к
высшей
реаль-
35
Вяч.
Иванов.
достоевский
и
роман-трагедия.
-
В
кн.:
Вяч.
Иванов.
Родное
и
всепенское.
М.,
Республика,
1994,
с.
306.
36
л.
В.
пумпянский.
Классическая
традИIIИЯ.
М.,
Языки
русской
культу
ры,
2000,
с.
509-510.
37
Вячеслав
Иванов.
Две
стихии
в
современном
символизме
(§ VIII). -
В
кн.:
Вячеслав
Иванов.
Родное
и
вселенское.
М.,
Республика,
1994,
с.
158.
18.
Метафора,
миф,
фактичность
557
ности
мифа, ляжет позже
в
основу
философии
Лосева
(о
Вячесла
ве
Иванове
и
Лосеве
в
связи
с
мифом
и идеей платоновского
метексиса
-
участия
-
у
Эйзенштейна
см.
главу
9).
Меня
же
ин
тересует
мифологический
поворот
этого
движения
к
фактичности,
не
отличаемой
у
Иванова
от
бытия,
то
есть,
по
сушеству,
«научного»
движения
к
постижению
объективной
реальности.
Согласно
Ива
нову,
чем
более
мы
приближаемся
к
реальности,
тем
глубже
мы
проникаем
в
миф.
Лосев
писал
о
том,
что
всякая
наука
мифологич
на,
правда,
в
отличие
от
мифа,
наука
«не
заинтересована
в
реаль
ности
своего
объекта»,
миф
же
«начисто
И
всеuело
реален
и
объек
тивен.
<
...
>
Мифическое
сознание,
-
писал
Лосев,
-
оперирует
только
с
реальными
объектами,
с
максимально
конкретными
и
сушими
явлениями»38.
Движение
к
реальности,
завершающееся
мифом,
представля
ется
мне
в
высшей
степени
значимым
для
филологической
интер
претаuии
текста.
Существо
этой
«реалистической»
интерпретации
скрыто
в
самом
понятии
«ознаменования»,
которое,
по-видимому,
не
имеет
общепринятого
смысла.
Ознаменование
располагается
Ивановым
между
натурализмом
подражательности
внешним
фор
мам
и
чистой
символикой.
Но
в ее
основе
лежит
поглощенность
художника
«вчувствованием
реального
бытия»
вещи.
Вчувствова
ние
это
непременно
ведет
к
исчезновению
веши
как
таковой.
Бердяев
в
«Смысле
творчества»
писал
о том,
что
искусство
при
ближается
к
высшей
реальности
вещей
через
символы:
«В
искус
стве
творится не
новое
бытие,
а
лишь
знаки
нового
бытия,
симво
лы
его»39.
Высшая
реальность,
таким
образом,
дается
нам именно
и
только
в
ознаменовании.
«Символ
есть
мост,
-
разъяснял
Бер
дяев,
-
пере
брошенный
от
творческого
акта
к
сокровенной,
пос
ледней
реальности.
<
...
>
РеаJIИЗМ
мистический
уже
переходит
за
пределы
искусства
как
дифференцированной
ценности
культуры.
Окончательный
мистический
реализм
бьm
бы
преодолением
тра
гедии
творчества»40.
«Ознаменование»
-
это
последний
знак
перед
выходом
из эстетического
в
теургическое.
Но
«ознаменование»
имело,
как
мне
представляется,
и
более
конкретный
смысл.
Флоренский
объяснял,
что
имя
-
«это
поня
тие
познания,
апперuипирование
объекта
путем
oTMeTы
его,
нало
жения
знамения,
3HaKa»41.
Иными
словами,
имя
является
не
реп-
38
А.
Ф.
Лосев.
диалектика
мифа.
-
В
КН.:
А.
Ф.
Лосев.
Из
ранних
произ
ведений. М.,
Правда,
1990,
с.
412.
39
Н.
А.
Бердяев.
Философия
свободы.
Смысл
творчества.
М.,
Правда,
1989,
С.449.
40
Там
же.
41
Павел
Флоренский.
Сочинения
в
четырех
томах,
т.
3(1).
М.,
Мысль,
2000,
с.
276.
558
З.
Ничто
как
.често
и
основание
резентантом,
но
именно
отметиной
на
веши
42
•
Мы
отмечаем
веши
именами
и
тем
самым
преврашаем
их
в
символы
и
познаем
43
•
Это
процедура
не
репрезентации,
но
познания.
« ...
Имя
И по
структу
ре,
и
по
корню
-
совершенно
то
же,
что
знамя,
но
только
r1Онятие
знания,
содержашееся
в
имени
и
в
знамени,
дифференцировал
ось,
сохранив
в
имени
наиболее
абстрактный
и
деятельный
оттенок
сво
его
смысла,
а
в
знамени
-
наиболее
конкретный
и
предметно
за
конченныЙ»44.
Иными
словами,
«знамя»
-
это
теургическая
отме
тина
на
веши,
знак
ее
отношения
к
бытию.
Когда
Лев
Пумпянский
говорил
о
том,
что
реальность
исчеза
ет в
ознаменовании,
он
указывал,
что
на
месте
реальности
возни
кает
миф,
который
является
«прикровенной
реальностью»,
то
есть
реальностью
меты,
текста
как
«отмечания»,
а
не
самой
действитель
ности.
Фактичность
текста
и
есть
:\1Иф.
Правда,
миф
тут
понима
ется
в
традиционном
смысле,
не
как
структурное
образование,
а
как
непрямое
фигуральное
представление
реальности.
3
Ивановское
понимание
мифа
как
высшей
реальности
суше
ственно
ШIЯ
понимания
мифа
не только
Эйзенштейном,
но и
Хлеб
никовым.
По
сушеству,
«Зверинец»
-
это
текст,
построенный
на
42
Никлас
Луман,
например,
утверждает,
что
отметины
(как
форма
«озна
менованию>.
препшествуюшая
письму)
первоначально
возникают
nля
эконо
мических
и
религиозных
нужд.
Так,
маркирование
объектов
-
необходимый
элемент
гадания
по
костям,
панцирям
черепах
и
т.д.
В
Китае
техника
гадания
со
временем
преврати.;raсь
в
с,"южную
технику
чтения
знаков. «Далее,
-
заме
чает
Луман,
-
знаки
должны
были
только
лишь
освободиться
от
своего
суб
страта
и
быть
адаптированными
для
искусственного
употребления
...
»
(Никлас
Луман.
Медиа
коммуникации.
М.,
Логос,
2005,
с.
87).
Мета,
таким
образом,
ведет
нас
от
языка
к
первоначальной
маркированности
самой
реальности,
поверхностной
ОНlеченности
тел,
прямо
напоминающей
о
«бестелесных
су
ших»
стоиков,
расположенных
на
покровах
преД.метов.
43
Нечто
подобное
описывал
и
Вальтер
Беньямин,
когда
говорил
об
«аб
солютной
мете»,
возникаюшей
из
веши,
или
«абсолютном
знаке»,
наложенном
на
вешь
(Walter
Вепjашiп.
Painting, or Signs and Marks. - In: Walter
Вепjашiп.
Selected Writings, t.
1.
СашЬridgе,
Mass., The Belknap Press,
1996,
р.
83-86).
44
Павел
Флоренский.
Сочинения
в
четырех
томах,
т.
3(1),
с.
276.
Через
ознаменование
в
систе:llе
Флоренского
(и
у
символистов)
слово
становится
реальностью,
а
не знаком:
«Слово
есть
самая
реальность,
словом
вы-сказывае
мая,
-
не
то
чтобы
дублет
ее,
рядом
с
ней
поставленная
копия,
а
именно
она,
самая
pea.;IbHoCTb
в
своей
поплинности,
в
своем
нумерическом
самотождестве.
Словом
и
чрез
слово
познаем
мы
реальность,
и
слово
есть
самая
реальностЬ»
(там
же,
с.
264).
Через
ознаменование
снимается
различие
между
говорящим
и
объектом
познания,
между
субъектом
и
объектом.
18.
Метафора,
миф,
фактичность
559
ознаменовании.
В
письме
к
Вячеславу
Иванову
от
1
О
июня
1909
го
да
Хлебников
объяснял
возникновение
«Зверинца»:
я
был
в
300лог<ическом>
саду,
и
мне
странно
бросилась
в
гла
за
какая-то
связь
верблюда
с
буддизмом и
тигра
с
Исламом.
Пос
ле
короткого
размьшшения
я
пришел
к
формуле,
что
виды
-
дети
вер
и
что
веры
-
младенческие
виды.
Один
и
тот
же
камень
раз
бил
на
две
струи
человечество,
дав
буддизм
и
Ислам,
и
непрерыв
ный
стержень
животного
бытия,
родив
тигра
и ладью
пустыни.
Я
в
спокойном
лице
верблюда
читал
развернутую
буддийскую
книгу.
На
лице
тигра
какие-то
резы
гласили
закон
Магомета.
Отсюда
не
далеко
до
утверждения:
виды
потому
виды
<
...
>,
что
их
звери
умели
по-разному
видеть
божество
(лик).
Волнующие
нас
веры
суть
лишь
более
бледный
отпечаток
древле
действовавших
сил,
создавших
некогда
виды
45
•
Биологические
виды
животных
-
это
буквально
знамения,
отсьшающие
к
некоему
первичному
акту
творения,
который
реали
зуется
в
изначальном
разделении
единого
на
множественное
«<две
струю».
И
этот
момент
вписан
в
облик
видов,
а
иногда
буквально
«врезаю>
в
их
облик
«<какие-то
резы»
«на
лице
тигра»)
таким
обра
зом,
что
облик
этот
превращается
в
текст,
становится
книгой.
К
тому
же
животные
в
отличие
от
человека
крайне
слабо
ин
диBидyaлизиpoBaHы
и
в
значительно
большей
степени
остаются
представителями
вида.
Индивидуация
в
них
как
бы
приостановлена
на
видовой
ступеньке.
Она
не
отменяет
видовorо
и
не
достигает
той
стадии
индивидуальности,
которая
воплощается
в
человеческом
лице.
Верблюд
и
тигр
-
это
всегда
прежде
всего
вид.
Животные
оказываются
носителями
того
уровня
фактичности,
который
не
противоречит
универсальности
языка
и
мифа.
Отличие
Хлебникова
от
Иванова
или
Бердяева
заключается
в
том,
что
у
последних
ознаменование
-
это
последний
шаг
перед
исчезновением
видимого.
Реальность
недостижима
в
творчестве,
потому
что
она
находится
за
пределами
видимого,
как
невозмож
но
увидеть
без
кенозиса,
без
воплошения
лик
Бога.
Лик
его
дается
нам
через
«подобие»,
которое,
согласно
православной
теологии,
человек
утратил
с
грехопадением.
У
Хлебникова
нет
ни
малейшей
попытки
двигаться
в
сторону
теургии
иневидимого.
«Древле
дей
ствовавшие
силы»
(Бог?),
как
он
выражается,
утратили
актуаль
ность,
но
оставили
отпечаток,
ознаменовали
саму
окружающую
нас
действительность.
Реальность
не
должна
теургически
преодолевать-
45
Велимир
Хлебников.
Неизданные
произведения.
М.,
Худож.
лит.,
1940,
С.356.
560
З.
Ничто
как
место
и
основание
ся,
но
должна
читаться
как
книга,
автор
которой
умер.
Момент
творения
уже
позади
и
имеет
значение
только
как
фактор
ознаме
нования
реальности,
как
фактор впечатывания
в
нее
смысла.
Это
ознаменование
-
след
универсальности
бытия
в
вещах,
который
лучше
всего
выражается
в
животных,
не до
кониа
утративших
в
пароксизме
индивидуаuии
универсальности
своей
природы.
Мис
тический
реализм
Иванова
здесь
явно
заменяется
каким-то
иным,
«текстовым»
реализмом.
Тигр
и верблюд
-
не
аллегории,
но
реаль
ность
отмеченности
вида,
ДJlЯ
которого
ознаменование
оказывается
принuипом
индивидуаuии,
принuипомреальностu
вида
46
•
Но,
по
скольку
реальность
вида -
это
реальность
слова,
номинаuии,
клас
сификаuии,
реальность
вида
оказывается
реальностью
логоса.
В
этом
смысле
Хлебников
близок
по-своему
понятому
Флорен
скому,
его
утверждению,
что
«Имя
И
по
структуре,
и по
корню
-
соверщенно
то
же,
что
знамя»
(правда,
в
случае
Хлебникова
речь не
идет
о
«божественном
имени»).
В
1921
году
Роман
Якобсон
опубликовал
хорошо
известное
ис
следование
поэтики
Хлебникова,
где
обсуждался
тот
самый
прин
uип,
который
Шкловский
изначально
хотел
использовать
для
«Zoo»,
а
именно
способ
свободного
мотивного
нанизывания
кусков:
Есть
у
Хлебникова
произведения,
написанные
по
методу
сво
бодного
нанизывания
разнообразных
мотивов.
Таков
,<Чертик»
[IY,
200
сл.],
таковы,
пожалуй,
«дети
выдры»
[П,
142
сл.].
(Свободно
нанизываемые
мотивы
не
вытекают
один
из
другого
с
логической
необходимостью,
но
сочетаются
по
ПРИНllИПУ
формального
сход
ства
либо
контраста;
ср.
«Декамерон»,
где
новеллы дня
объединены
тожественным
сюжетным
заданием.)
Этот
прием
освяшен
мно-
46
Боэций
в
своем
«Комментарии
К
Порфирию»
угверждал,
что
вид
дол
жен
пониматься
двояко,
как
образ
(figura)
любой
вещи
и
как вид
субстан
циальной
формы,
например
«человечность».
В
этом
втором
значении
вид
ука
зывает
на
субстанцию.
Вид,
таким
образом,
оказывается
промежуточной
инстанцией
в
нисхождении
от
высшего
рода
к
индивидам.
Так,
человек
«на
зывается
видом,
с
одной
стороны,
по
отношению
к
отличительному
признаку
разумного,
а
с
другой
-
по
отношению
к
Катону,
Платону
и
другим»,
то
есть
к
индивидам
(БоэциЙ.
Утешение
философией
и
другие
трактаты. М.,
Наука,
1990,
с.
58).
Через
вид
субстанция
по-своему
приобретает
реальность
индиви
дуации.
Современные
комментаторы
указывают
на
то,
что
у
Боэция
«вид»
выполняет
двоякую
функцию
-
он
делит
род
и собирает
вид.
Вид
связан
с
работой
диФФеренциации,
которая,
«будучи
всегда
в
пограничьи
рода
и
вида
<
...
>
то
что-то
разъедиияет
(роды),
то
что-то
соединяет
(виды).
Но
если
она
соедиияет
виды,
а
вид
-
это
то,
что
определенным
образом
выглядит,
то
она
соедиияет
материю
и
форму»
(Светлана
Неретина,
Александр
Огурцов.
Пуги
к
универсалиям. СПб., Русская
христианская
гуманитарная
академия,
2006,
с.
332-333).