Вьюнов В.М. Разбой: уголовно-правовая характеристика

Подождите немного. Документ загружается.

отмечается в уголовно-правовой литературе, та или иная формулировка

уголовно-правового предписания влияет на достижение частной и общей

превенции; формулировка уголовно-правового предписания не должна

порождать излишних трудностей для правоприменителя в толковании и

применении соответствующих уголовно-правовых запретов, приводить к

ошибкам в применении уголовного закона. «Буква» уголовного закона

должна быть обозначена в тексте так, чтобы она служила гарантией

законности.' Поэтому нельзя не согласиться с авторами, предлагающими

исключить термин «корыстная цель» из языка уголовного закона при

обрисовке субъективной стороны составов хищения как неспособный

донести адресату юридической нормы точную информацию о смысле

правового предписания, как дающий основания для произвольного его

толкования лицами, применяющими уголовно-правовую норму.^

Разумеется, встает вопрос, каким термином удачнее обозначить в

составе хищения (разбоя) цель действия.

При ответе на него нельзя не вспомнить историю российского

законодательства. В своде законов уголовных 1832 г., в Уложении о

наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. цель разбоя была

обозначена словами «для похищения», В Уголовном Уложении 1903 г. цель

разбоя законодатель определил термином «цель присвоения». В УК РСФСР

1922 г. в составе разбоя говорилось о «цели похищения». УК РСФСР 1926 г.

цель разбоя определил как «цель завладения чужим имуществом».

Словосочетание «цель завладения» было использовано и при обрисовке цели

разбоя в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об

усилении охраны личной собственности граждан», а также в УК РСФСР I960

г.

' Трахов

А.И.

Уголовный закон

теории и судебной практике : Автореф. дисс...

докт. юрид

наук.

Саратов.

2002.

С. 22.

Елисеев С.А. Преступления против собственности по уголовному

законодательству России.( вопросы

теории).

С. 144.

у Не обошла своим вниманием вопрос о наименовании цели в составе

разбоя и наука уголовного права. В уголовно-правовой литературе было

предложено определить цель любого хищения, в том числе и разбоя,

словами: «обращение имущества в свою собственность», «с целью его

обращения в пользу виновного или других лиц», «с целью распоряжения

чужим имуществом по усмотрению виновного», «с целью распорядиться

чужим имуществом как собственным», «с целью обогащения».' Эти

словосочетания, как представляется, более выгодны для определения цели

хищения по сравнению с неопределенным термином «корыстная цель».

Однако их использование в тексте УК РФ тоже может повлечь

М нежелательные разночтения при применении уголовного закона. Так,

формула «обращение имущества в свою собственность» выглядит

сравнительно понятной, однако она может вызвать представление, что

преступник в результате разбоя приобретает право собственности на чужое

имущество. Формулировка «цель обращения имущества в пользу виновного

или других лиц» содержит неясные в контексте определения хищения

признаки «польза», «обращение». Формула «цель распоряжения чужим

имуществом по усмотрению виновного» также нежелательна, поскольку

слово «распоряжение» ассоциируется с гражданско-правовым термином

^ «распоряжение»; распоряжение же как одно из правомочий собственника,

как известно, включает в себя определение как юридической, так и

фактической судьбы вещи, в том числе возможность ее уничтожения,

повреждения. Понятно, что в случае употребления в тексте УК термина

Никифоров

Б.С.

Борьба с мошенническими посягательствами на

социалистическую

личную собственность по советскому уголовному праву. М.,

1952.

С.

82;

Владимиров В.А., Ляпунов Ю.И. Ответственность за корыстные

посягательства на социалистическую собственность. С.

52;

Векленко В.В.

Квалификация хищений. С. 249; Скляров СВ. Понятие хищения

уголовном

законодательстве

России:

теоретический аспект // Государство и право.

1997.

№ 9.

С.

67;

Милюков

С.Ф.

Российское уголовное законодательство. Опыт критического

анализа. СПб., 2000. С.

232;

Максимов СВ. Цель

уголовном праве: Автореф.

дис...

канд. юрид

наук.

Казань.

2002.

С.

11;

и др.

^ «цель распоряжения чужим имуществом» искусственно возникнет проблема

отграничения хищения от уничтожения, повреждения чужого имущества.

Поэтому для определения цели разбоя (как, впрочем, и любого другого

хищения), целесообразнее использовать словосочетание «с целью

завладения», проверенное многолетней практикой применения УК РСФСР

1926,

1960 г.г. Из него будет видно, что преступник, совершая преступление,

стремится обратить чужое имущество в сферу своего владения, незаконно

присвоить его,^ При таком определении цели хищения приобретет

необходимую логическую согласованность и само понятие «хищение»,

закрепленное в ст. 158 УК РФ. Дело в том, что существующее определение

Р хищения внутренне противоречиво. В нем говорится, что хищение - это

совершенные с корыстной целью противоправное безвозмездное изъятие и

(или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц... Из

этого следует, что хищение имеет корыстную цель, как бы не включающую в

свое содержание желаемый результат в виде присвоения имущества

преступником, либо другим лицом. Но если этот результат не входит в

содержание корыстной цели, то спрашивается, что же, собственно, она

включает в себя? По всей видимости, одно лишь стремление, намерение

получить имущественную выгоду, наживу (но в этом случае правильнее

^ говорить не о цели преступления, а о его мотиве). Но, очевидно, что цель

хищения не следует ограничивать общим идеальным образом желаемого

результата в виде присвоения имущества, в нее необходимо включать

конкретизированную модель результата преступления. Это и позволит

' Б.С. Болотский, анализируя практику применения УК РСФСР, отметил, что

характер цели, преследуемой виновным при разбое, никогда не вызывал сомнений

ни в теории, ни в судебной практике. Болотский Б.С. Социология разбоя по

советскому уголовному праву : Автореф. дис... канд. юрид. наук. Саратов. 1970. С.

17.

Уместно отметить, что этот термин употребляется при описании субъективной

стороны разбоя и в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря

2002 года (п. 21).

сделать определение в УК РФ цели разбоя как «цели завладения чужим

имуществом в пользу виновного или других лиц».'

Следует сказать, что термин «цель завладения» используется при

описании состава разбоя в ряде зарубежных уголовных кодексов. Так, в УК

Республики Беларусь говорится о разбое как о преступлении, совершаемом с

«целью непосредственного завладения имуществом» (ст. 207). УК Эстонской

республики определяет разбой как «нападение с целью завладения чужим

имуществом, ...» (ст. 141). О «целях завладения чужим имуществом» сказано

в ст. 181 УК Азербайджанской республики.

Говоря о цели разбоя, нельзя не отметить, что некоторые современные

авторы, несмотря на прямое указание действующего уголовного закона, что

хищение - это преступление, совершаемое в пользу виновного или других

лиц, по традиции, принятой в теории советского уголовного права,

утверждают, что содержательно корыстная цель заключается в стремлении

виновного к обогащению: лично себя; близких для него физических лиц, в

улучшении материального положения которых он заинтересован;

юридических лиц, с функционированием которых напрямую связано его

материальное благосостояние; любых других лиц, действующих с ним в

соучастии."' С таким ограничительным толкованием понятия «в пользу

других лиц» согласиться нельзя. Оно, как мы уже отметили, не отвечает

букве уголовного закона. Кроме того, оно основано на предположении, что

корыстная цель как признак субъективной стороны разбоя необходимо

предполагает существование у виновного такого личностного свойства как

' Указать на цель разбоя можно

либо

в его составе (как это сделано

в УК

РФ),

либо

в общем определении понятия хищения (путем замены термина «корыстная цель»

на термин

«цель завладения»).

Уголовный кодекс Республики Беларусь. С.

108;

Уголовный кодекс Эстонской

республики, С.

133;

Кочои СМ. Преступления против собственности.

Комментарий главы

УК

РФ.

С. 70.

Бойцов А.И, Преступления против собственности. С. 294. Об этом в свое время

писали А.А. Андреева,

Б.В.

Волженкин. Андреева

Л.А.,

Волженкин

Б.В.

Понятие

хищения социалистического имущества. Л.,

1976.

С. 59.

корыстность (корыстолюбие). Но нельзя забывать, что цель преступления

—

это представление лица, совершающего преступление, о желаемом

результате, к достижению которого он стремиться, совершая преступление.'

Корыстолюбие - это свойство личности преступника, оно соотносимо с

другим элементом состава преступления - его субъектом. Поэтому для цели

разбоя значимы не личные свойства, качества преступника, его отношения с

другими лицами, а стремление виновного противоправно и безвозмездно

завладеть чужим имуществом.

Как известно, в судебной практике, уголовно-правовой

литературе давно признано, что для квалификации хищения, в том числе и

разбоя, по признаку корыстной цели не имеет значения, была ли эта цель

фактически достигнута; главное, чтобы эта цель возникла до совершения

преступления.^ Также надо отметить, что корыстная цель как обязательный

признак субъективной стороны хищения характеризует направленность

действий виновного, но не сам результат преступления, и тем более не

действия виновного, последовавшие за совершенным преступлением. В связи

с этим вызывает недоумение термин «корыстная цель» в постановлении

Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной

практике по делам о краже, грабеже и разбое» при объяснении момента

окончания кражи и грабежа. Как сказано в п.6 этого постановления, «кража и

грабеж считаются оконченными, если имущество изъято и виновный имеет

реальную возможность им пользоваться или распоряжаться по своему

усмотрению (например, обратить похищенное имущество в свою пользу или

пользу других лиц, распоряжаться им с корыстной целью иным образом)».

Из приведенного разъяснения, по сути, следует, что кража и грабеж могут

быть совершенными только корыстолюбивыми субъектами (о

' Курс уголовного права. Общая часть, Т.

С. 345.

Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. Часть Особенная. С.

182;

Сергеева Т.Л.

Уголовно-правовая охрана социааистической собственности в СССР. М.,

1954.

С.

13;

Г.А. Кригер. Квалификация хищений социалистического имущества. С. 139 ; и

др.

несостоятельности такой трактовки смысла уголовно-правовых норм,

устанавливающих ответственность за хищения, уже говорилось). Во-вторых,

в постановлении Пленума Верховного Суда РФ, не объяснившего, кстати

говоря, что же собственно нужно понимать под корыстной целью при

хищении, термин, характеризующий признак состава преступления, почему-

то введен в характеристику действия, находящегося за его рамками. Конечно,

термины могут обладать определенной растяжимостью, но они не должны

переходить, как давно было сказано в юридической литературе, в так

называемые «каучуковые постановления», которые можно растягивать в

любом направлении.' Забвение Пленумом Верховного Суда РФ этого

справедливого утверждения привело к тому, что он поставил перед

нижестоящими судами, учеными, как представляется, неразрешимый вопрос

- что значит распорядиться похищенным имуществом «с корыстной целью

иным образом» (помимо обращения имущества в свою пользу или в пользу

других лиц)? Конечно, ответ на него может быть таким - обращение

похищенного в пользу каких-то иных субъектов (помимо преступника и

других лиц); правда, сказать, кто ими может быть, весьма трудно. Если же

признать этот вывод несоответствующим мысли составителей

постановления, то придется утверждать, что распоряжение похищенным «с

корыстной целью иным образом» - это необращение похищенного в свою

пользу или в пользу других лиц. Очевидно, что и такой вывод лишен

определенного смысла, поскольку в этом случае также нет ответа на вопрос,

в чем заключаются как распоряжение похищенным, так и корыстная цель.

Если же постановление в этой части предполагает совершение таких

действий в отношении похищенного как его уничтожение, повреждение,

выбрасывание за ненадобностью, то спрашивается, какую именно корыстную

цель преследует в этом случае преступник?

' Люблинский

П.И.

Техника, толкование и казуистика уголовного кодекса.

Петроград.

1917.

С. 15.

У Также следует отметить, что в постановлении Пленума, по существу,

не различаются понятия «корыстная цель» и «изъятие и (или) обращение

чужого имущества». Волевой элемент умысла при хищении, как уже

отмечалось, включает в себя желание незаконно, безвозмездно завладеть

чужим имуществом, изъяв его у собственника (иного владельца имущества)

и присоединив его к своему обладанию. При этом для квалификации не

имеет значения (по смыслу определения в УК РФ понятия хищения)

длительность времени, в течение которого чужое имущество находилось у

виновного.* Поэтому в п. 7 постановления Пленума следовало бы указать,

что «не образуют состава кражи или грабежа действия, направленные не на

•Й

безвозмездное противоправное изъятие или обращение чужого имущества в

пользу виновного или других лиц, а на противоправное пользование чужим

имуществом, либо совершенные в связи с предполагаемым правом на это

имущество». Из такого разъяснения стало бы понятным, что необходимо

отличать намерение безвозмездно завладеть чужим имуществом без воли и

согласия потерпевшего (как признак хищения) от намерения извлечь выгоду

из чужого имущества без его обращения виновным в исключительную от

себя зависимость. Из нынешней же редакции п. 7 постановления Пленума

j можно предположить, что не будет состава кражи или грабежа (а в случае

^' изменения определения разбоя - и этого преступления), если они

совершаются для того, чтобы в течение какого-либо времени использовать по

своему усмотрению чужое имущество, фактически изъяв его из

имущественной сферы потерпевшего.

Помимо цели, субъективная сторона преступления характеризуется и

мотивом. Некоторые авторы считают, что в составе разбоя мотив является

обязательным признаком его субъективной стороны, при этом он неизменно

' Такой черты хищения, как его направленность на постоянное использование

чужого имущества ни судебная практика, ни теория уголовного права никогда не

выделяли. Фойницкий

И.Я.

Курс уголовного права. Часть Особенная. С.

184;

Курс

уголовного права. Особенная

часть.

С. 323-325; и др.

л.

должен быть корыстным.' Согласиться с ними нельзя. Законодатель в число

обязательных признаков состава хищения включил лишь цель преступления.

Поэтому для квалификации содеянного как разбоя не имеет значения, какие

именно побуждения вызвали у виновного решимость совершить это

преступление, какие конкретно потребности стремился удовлетворить чужим

имуществом преступник. Для оценки преступления как разбоя значимо лишь

стремление преступника противоправно изъять имущество из чужого

владения и обратить его в свою пользу или в пользу других лиц. Нельзя

забывать, что мотив и цель характеризуют разные стороны волевого

процесса. Мотив означает «почему» и «ради чего» совершается то или иное

i* действие; цель отвечает на вопрос «для чего» действие совершается. Мотив

характеризует субъективную причину, психологический источник

преступления; цель - направленность действий виновного. Мотив приводит к

постановке цели, но сам ею не является. Известно, что человеческая

деятельность, в том числе и преступная, почти всегда полимотивна;

социальное поведение людей мотивируется не только имущественными,

индивидуальными, групповыми, но и иными интересами.^ Подтверждением

этому служат случаи изученных преступлений, в которых одни из

преступников были движимы стремлением добыть деньги либо какое - то

^^ иное имущество; другие - стремлением доказать свою «смелость»; третьи

—

страхом возможной расправы со стороны других участников преступления;

четвертые - своеобразно понимаемыми представлениями о товариществе.

Надо сказать, что по изученным делам большая часть преступников

(54,5%) стремилась путем совершения разбоя удовлетворить свои насущные

1 потребности в предметах личного потребления (одежде, обуви, продуктах

' Уголовное право

России.

Особенная

часть.

Отв.

ред.

Б.В. Здравомыслов. М.,

1996.

С.

141;

Комментарий

Уголовному кодексу Российской Федерации. М.,

2002.

С. 378.

Зелинский А.Ф. Криминальная мотивация хищений и иной корыстной преступной

деятельности. Киев. 1990. С,

50-51,

62;

Бойцов

А.И.

Преступления против

собственности. С.

296,

300.

питания, предметах домашнего обихода). 16% осужденных совершили

преступление, побуждаемые доминируюш;им стремлением приобрести

спиртное; 6% стремилась путем преступления приобрести деньги для

покупки наркотических средств. 13% осужденных были движимы, главным

образом, стремлением самоутвердиться в кругу своих приятелей, знакомых,

проявить с ними «товарищескую солидарность». Страх возможной расправы

руководил поведением 0,3 % осужденных. Заметной была и доля лиц,

побуждаемых стремлением отомстить потерпевшему путем захвата его

имущества (1,2%). В мотивах преступлений 9% осужденных нашли

воплощение «престижные» материальные потребности (потребности в

дорогих, модных вещах, в обеспеченной жизни). Как видим, большая часть

разбоев была направлена на удовлетворение потребностей лиц, их

совершивших, в предметах повседневного обихода. При этом потребность в

спиртном играла заметную роль в совершенных преступлениях. Заметную

роль в этиологии разбоев играло и стремление лица удовлетворить свою

потребность в наркотических средствах. Также отметим, что каждый седьмой

из преступников был движим мотивами, не имевшими, собственно,

корыстного характера.' Исследование также показало, что практически все

преступники преследовали цель обратить чужое имущество в свою пользу

(99,1%).

Лишь 0,9% осужденных ставили перед собой цель обращения

чужого имущества в пользу других лиц.

' Мотивационного разнообразие разбоев отмечали и криминологические

исследования прошлых

лет.

По данным СБ. Алимова, Г.Н. Малаховой, мотив

«товарищеская солидарность», присутствовал в каждом седьмом случае

разбойного нападения, квалифицируемого по ст.

146

УК

РСФСР;

по

данным A.M.

Цалиева, мотив «стремление завоевать уважение товарищей по группе» составил

17,6%

от числа мотивов корыстно-насильственных преступлений. СБ. Алимов,

Г.Н. Малахова. Криминологическое значение учета особенностей субъектов и

ситуаций совершения разбоев и убийств при разбойных нападениях / Вопросы

борьбы с отдельными видами преступлений. М., 1986. С

21;

Цалиев A.M.

Изучение и предупреждение корыстно-насильственных преступлений

регионе.

Орджоникидзе.

1983.

С. 50.

Как уже говорилось, 93% разбоев причинили потерпевшим

имущественный ущерб. После совершения этих преступлений большинство

преступников (88%) успело распорядиться чужим имуществом. Так, 5,5% из

числа таких преступников использовали похищенные деньги для

приобретения спиртных напитков, 4,8% для приобретения наркотических

средств. 72,4% преступников продали похищенные вещи, 17,3% осужденных

пользовались похищенным имуществом (носили одежду, обувь,

эксплуатировали бытовую и иную технику).

1.5. Субъект разбоя

Субъектом преступления, в соответствии со ст. 19 УК РФ, может быть

вменяемое физическое лицо (человек), достигшее возраста, с которого

законом предусмотрена уголовная ответственность.' Согласно ст. 20 УК РФ,

уголовной ответственности подлежит лицо, достигшее, по общему правилу,

шестнадцати лет к моменту совершения преступления. В ч. 2 ст. 20 УК РФ

названы преступления, за совершение которых ответственность наступает с

14 лет. К числу этих преступлений законодатель отнес разбой. Установив

более низкий возраст уголовной ответственности за разбой, законодатель,

несомненно, учитывал, что это преступление имеет достаточно высокую

степень общественной опасности, доступную пониманию с 14 лет. Во

' Под возрастом принято понимать хронологический отрезок времени,

соответствующий определенному этапу

жизни человека. Каждому возрасту

соответствует определенная «качественная наполняемость», т.е. медико-

биологические, социально-психологические, правовые особенности индивида.

Михеев

Р.П.

Проблемы вменяемости, вины

уголовной ответственности (теория и

практика): Автореф. дис... докт. юрид.

наук.

М.,

1995.

С. 17.

Уголовное право. Общая

часть.

М.,

1997.

С.

170;

Курс уголовного права. Общая

часть. Т. I.e. 273

др.

Следует отметить, что преступления против собственности,

субъектом которых являются лица, достигшие

лет, предполагают физическое

^ насилие

качестве конструктивного признака состава (основного либо

квалифицированного).