Вильковский М.Б. Социология архитектуры

Подождите немного. Документ загружается.

144

профессиональных инструментов. Подобное знание

включает в себя как гуманитарные, так и естественные

дисциплины: физическую оптику, акустику, науки, изу-

чающие область чувств, и теорию коммуникации

Архитектурология, по мнению автора, стала на-

правляться догмами, отражающими очень разные

принципы мышления. «Поскольку сами по себе догмы

не содержат сформулированных в пригодных для прак-

тического использования терминах суждений, их невоз-

можно проверить опытным путем, а можно лишь заста-

вить принять на веру. Убедительность подобных доктрин

зависит либо от словесного очарования самих изящных

формулировок, либо от авторитетности тех, кто эти суж-

дения озвучил (см. Mumford’s Doctrines, 1963). Сами по себе

такие люди зачастую были блестящими архитекторами-

созидателями. Тем не менее, они оказали нам плохую

услугу, заставляя принимать плоды их интуиции за ре-

зультат основанных на научных принципах изысканий,

сделав тем самым невозможным передачу собственных

навыков, а следовательно, и достижение сопоставимых

архитектурных высот. К сожалению, многочисленные

псевдонаучные доктрины в различных областях искус-

ства всегда находили себе сторонников среди определен-

ной легковерной части публики [31. – С. 2].

Так, например, Бенедетто Кроче утверждал, что

литература, по своим художественным и структур-

ным параметрам, представляет собой не что иное как

«астрологию чисел» (соответствующее опровержение

некоторых «магических формул» может быть найдено

у Alexander, 1959). О том, как некоторые доктрины (та-

кие как понятие Золотого сечения, Модулор и создание

на фасадах зданий человеческих фигур с отличными

от реальных пропорциями тела) выдавались за способы

«гуманизации архитектуры», мы подробно поговорим

в соответствующих разделах этой работы [31. – С. 2].

ЗАПАДНАЯ СОЦИОЛОГИЯ

АРХИТЕКТУРЫ

145

Строители, придерживающиеся принципов архи-

тектурной науки, останутся безразличными к сладкой

песне сирены «разговорной архитектуры» – своего рода

словесного эксгибиционизма таких знаменитых архи-

текторов как маэстро из Ла Шо-де-Фон Шарль Эдуард

Жаннере, более известный под псевдонимом Ле Кор-

бюзье [31. – С. 3].

Тщательное изучение концепции организации

пространства как архитектурного способа передачи ин-

формации выявляет целый набор прикладных гумани-

тарных наук, чрезвычайно полезных для применения

в архитектуре, считает автор. Чтобы создать архитекту-

рологию, или архитектурную науку, необходимо опреде-

лить хорошо обоснованную с точки зрения эпистемо-

логии стратегию научного исследования, в процессе

которого приоритет будет отдаваться результатам, полу-

ченным при помощи более фундаментальных и точных

научных дисциплин (например, физическая оптика про-

тив чувственного восприятия) [31. – С. 3].

Рассуждая о кризисе в социологии, автор, не вда-

ваясь в излишние подробности истории этой науки, от-

мечает, что социология на слишком длительный проме-

жуток времени приютила слишком большое количество

идей, неоднородных как по своей сути, так и по эписте-

мологическому обоснованию (Ankerl, 1972). Это привело

к существующему «неопределенному положению дел»

(иногда именуемому «неопределенным периодом меж-

временья») в социологической теории [31. – С. 3].

В целом среди этой неоднородной массы идей

автор выделяет два основных полюса. «На одном из

них – феноменологическая и историческая социология,

в рамках которых исследователи были менее склонны

к избавлению от различных умозрительных и субъектив-

ных веяний (при осуществлении всех подобных исследо-

ваний постоянно возникают различные недолговечные

НЕКОТОРЫЕ СОВРЕМEННЫЕ АНГЛОЯЗЫЧНЫЕ

РАБОТЫ ПО СОЦИОЛОГИИ АРХИТЕКТУРЫ

146

субъективные концепции – см. Hareven, 1970). На другом

полюсе – социология, считающая обмен информацией

эмпирической основой науки об обществе, оцениваю-

щей предметы своего исследования при помощи объек-

тивных или «определительных» (Blumer, 1954) понятий

и предлагающей концепции, прямо или косвенно под-

твержденные экспериментальными данными (Burgess

and Bushell, 1969). Первое из вышеупомянутых социоло-

гических направлений более претенциозно в определе-

нии круга своих интересов, и его представители готовы

выступать в качестве поставщиков оправдательной ри-

торики в угоду клиентам-политикам, предлагая массу ра-

бот, изобилующих абсолютно не проверяемыми опыт-

ным путем умозрительными аргументами.

Произрастающая из демографии и теории комму-

никации вторая социологическая тенденция гораздо

менее честолюбива. Однако, несмотря на свою сущест-

венно меньшую броскость, обращаясь к отчетливо вос-

принимаемым и объективно заметным аспектам дей-

ствительности, она находится на существенно более

основательных с точки зрения эпистемологии позици-

ях (Jonas, 1968)» [31. – С. 3].

Уже предлагались определенные меры, направ-

ленные на выведение социологии из состояния сегод-

няшнего застоя, укрепление ее парадигмы и придание

социологическим исследованиям большей на учной

достоверности и обоснованности, отмечает автор.

«По мнению Дональда Плоча, бывшего директора со-

циологической программы Национального научного

фонда, продолжает автор, в первую очередь необходи-

мо усиливать «математизацию» этой области (цитирует-

ся по Wiley, 1979). С одной стороны, это вынудит иссле-

дователей воздерживаться от неоднозначных заявлений

(разве обещание придавать «все более и более глубокий

смысл» какому-либо утверждению не является тради-

ЗАПАДНАЯ СОЦИОЛОГИЯ

АРХИТЕКТУРЫ

147

цией гуманитарных наук?), налагая на них требование

предлагать лишь точные формулировки. С другой – по-

добный подход поможет избежать опасности ложных

умозаключений. Заметные шаги в этом направлении

уже сделали социолог и физик Хэррисон Уайт и предста-

вители его школы, в частности, применив Марковский

процесс при анализе деятельности организаций (см.

также «S Theory» Stuart Dodd, 1942)» [31. – С. 4].

Безотносительно к любым проявлениям «матема-

тического формализма», главная причина отнесения

социологии к гуманитарным наукам, по мнению авто-

ра, состоит в слабом обосновании ее концептуальных

представлений (Gutman, 1966; Studer, 1966; Gray, 1980).

«Слишком часто используемые понятия неточны, не-

последовательны и, что самое главное, никак объек-

тивно не увязаны с идентифицируемыми явлениями,

а посему – подвержены неоднозначной, субъективной,

умозрительной интерпретации. Таким образом, лю-

бая попытка обработки многих социологических кон-

цепций с помощью сложных математических инстру-

ментов – не что иное как пустая трата времени и сил»

[31. – С. 4].

«Однако из двух фундаментальных понятий време-

ни и пространства, используя которые мы оцениваем

окружающую нас действительность, второе обладает

специфическими свойствами, позволяющими очистить

его от субъективизма (Whorf, 1956; Bergson, 1967) и сде-

лать пригодным для социологического исследования.

Наряду с другими авторами, Конеу (Konau, 1977) в своей

краткой истории социологического использования кон-

цепции пространства особо отмечает явное пренебре-

жение вышеупомянутым фактом при создании социоло-

гической теории. Добавим: совершенно очевидно, что

понятие пространства является в социологии архитек-

туры центральным» [31. – С. 4].

НЕКОТОРЫЕ СОВРЕМEННЫЕ АНГЛОЯЗЫЧНЫЕ

РАБОТЫ ПО СОЦИОЛОГИИ АРХИТЕКТУРЫ

148

Каковы специфические эпистемологические ха-

рактеристики концепции пространства? Какова концеп-

ция пространства в социологии архитектуры? Как она

связывает архитектуру и социологию?

Концепция пространства подробно рассматрива-

ется в первой части данной работы. Вот ее схематично

представленные основные идеи.

• «Как и жизнь, гармония необратима. Простран-

ственность же, напротив, существует в обратимых, объ-

ективных условиях окружающей среды.

• До тех пор, пока речь идет об обычном (объем-

ном) пространстве, при его описании может использо-

ваться Эвклидова стереометрия. Геометрия, в отличие

от математики, не только абстрактна, но и «наглядна»

(J. Picaget в L’Etpistemologie de l’Espace, 1964), и поэтому, как

и эксперимент, устанавливает связь между эмпириче-

ским подходом и обобщаемой абстракцией.

• С точки зрения генетической эпистемологии,

вогнутое, обертывающее, объемное пространство –

главная категория окружающей нас действительности.

С первого же момента своего существования человек

окружен околоплодным пространством, на смену кото-

рому впоследствии приходят пространства воздушные.

Пространство вездесуще и всеобъемлюще и является

той системой координат, в которой расположены все

воспринимаемые при помощи наших органов чувств

объекты.

• Еще одно эпистемологическое «преимущество»

пространства проистекает из его способности к суще-

ствованию в такой чистой природной форме как по-

лость. Это делает возможным его эвристический анализ

в качестве переменной X без необходимости принятия

во внимание тех эффектов, которые бы неизбежно воз-

никли, будь оно создано человеком (как в случаях с архи-

тектурным пространством)» [31. – С. 5].

ЗАПАДНАЯ СОЦИОЛОГИЯ

АРХИТЕКТУРЫ

149

После того, как автор дает общую оценку значе-

нию социологии архитектуры для проведения научных

изысканий как в области социологии, так и в сфере ин-

тересов архитектуры, он уделяет внимание некоторым

положениям социологии архитектуры.

«Социология архитектуры способна основываться

на экспериментальных данных и позволять накапливать

результаты научного исследования лишь в том случае, если

концепция архитектурного пространства будет носить ис-

черпывающий определительный характер. Иными слова-

ми, эта концепция должна быть сформулирована в функ-

циональных, пригодных к практическому использованию

терминах, исключающих любую двусмысленность. Вот

основные идеи, перечисленные в произвольном порядке,

без их расположения по степени значимости.

• Под архитектурным пространством подразуме-

вается искусственно созданная закрытая поверхность

с обеспеченным в нее доступом человека. Следователь-

но, не все трехмерные структуры (например, транс-

портные средства) могут быть отнесены к архитектур-

ным пространствам.

• Архитектурная оболочка должна иметь хотя бы

одну сторону, составляющую ее внутреннюю поверх-

ность, или так называемый интерьер (пространство мо-

жет находиться под землей и быть заключенным в ли-

тосферу).

• Архитектурное пространство имеет объемную ве-

личину, иными словами – четко выраженные границы.

• Ему также присуща точная геометрическая фор-

ма, не имеющая ничего общего с абстрактным понятием

«форма», порожденным различными схоластическими

концепциями (см. урбанистическая форма, надлежащий

«гештальт» и пр. – Goldmeier, 1972).

• В качестве оболочки закрытая поверхность мате-

риальна. Это означает, что пространство (с его объемом

НЕКОТОРЫЕ СОВРЕМEННЫЕ АНГЛОЯЗЫЧНЫЕ

РАБОТЫ ПО СОЦИОЛОГИИ АРХИТЕКТУРЫ

150

и формой) воспринимается, как минимум, одним из ор-

ганов чувств находящегося внутри него наблюдателя.

• Учитывая многочисленность органов чувств че-

ловека, архитектор может и должен изучить и спроек-

тировать не только зрительное, но также акустическое

и осязательное пространства. При этом надо помнить,

что многосенсорное архитектурное пространство мо-

жет состоять из физически и геометрически различных

моносенсорных пространств (дабы особо подчеркнуть

мультисенсорную сложность архитектурных про-

странств, автор намеренно не стал включать в эту книгу

фотографии, особенно – фотографии фасадов).

• Прежде всего архитектурное пространство долж-

но быть описано архитектором при помощи материаль-

ных терминов, включающих в себя все необходимые

количественные характеристики, имеющие отношение

к чувственному восприятию этого пространства (см.

описание «извне»).

• Архитектурное пространство создается не про-

сто так, а с целью обособления некоторого количества

индивидуумов для обеспечения им условий осуществле-

ния определенных видов деятельности и ограждения

их от вмешательства со стороны более широкого мате-

риального и социального окружения.

• Социальной функцией архитектурного простран-

ства является сенсорная защита права б

ольших или мень-

ших групп людей на близкое общение или уединение.

• Поскольку общение – явление сугубо социоло-

гическое, спроектированное мультисенсорное про-

странство может прямо влиять на многосенсорное

непосредственное общение путем создания для него

определенных предпосылок. Хотя искусственно создан-

ное место может выражать и другое содержание, выше-

упомянутый набор предпосылок – его прямая социоло-

гическая функция.

ЗАПАДНАЯ СОЦИОЛОГИЯ

АРХИТЕКТУРЫ

151

• Поскольку архитектурное пространство воспри-

нимается нашими органами чувств, оно не только воз-

действует на личное общение через обуславливание

ряда коммуникационных систем, но и прямо стимули-

рует коммуникантов, влияя на непосредственно переда-

ваемый поток информации.

• Архитектура – мультисенсорная среда, которую

нужно оценивать с позиций передачи информации че-

рез органы чувств (без приема нет никакого информа-

ционного обмена).

• Именно денотативное изображение спроектиро-

ванного места (его самопрезентация) устанавливает на-

бор архитектурных сред – т.е. совокупность элементов

этого набора порождается порогами воспринимаемых

между местами различий, основанных на оценке объема

и формы этих пространств.

• Для правильного определения области архитек-

турной компетенции семантическое исследование ас-

социативных архитектурных значений не должно пред-

шествовать установлению совокупности архитектурных

сред. Рассуждения о «приятности» нечетко идентифи-

цированных объектов не имеют научной ценности»

[31. – С. 6].

Для того, чтобы по мере изложения материала

можно было двигаться от простого к сложному, в настоя-

щей работе автором подробно освещен мультисенсор-

ный процесс непосредственной передачи информации.

Во второй части этой книги он определяется как со-

циологическая составляющая процесса архитектурной

организации пространства. Рассматривая различные

системы передачи информации, автор останавливается

на дистанционных и непосредственных системах ее пе-

редачи с точки зрения феноменологии, кинесики и пара-

лингвистики. Рассматривая процессы непосредственной

передачи информации органами чувств индивидуума,

НЕКОТОРЫЕ СОВРЕМEННЫЕ АНГЛОЯЗЫЧНЫЕ

РАБОТЫ ПО СОЦИОЛОГИИ АРХИТЕКТУРЫ

152

автор подробно описывает передачу зрительной, звуко-

вой, обонятельной, осязательной (тактильной), вкусо-

вой и полисенсорной информации [31. – С. 65–145].

В третьей части работы автором подробно пред-

ставляются архитектурные среды и передача инфор-

мации с помощью архитектуры [31. – С. 147–439]. «Для

того, чтобы перечислить все элементы, потенциально

пригодные для создания архитекторами определенной

совокупности вышеупомянутых сред (вне зависимости

от того, окончательна такая совокупность или нет), не-

обходимо знать правила построения морфологической

конструкции. В первую очередь нужно ответить на сле-

дующие вопросы: «Каковы возможные сходство и разли-

чие между морфологией архитектурных сред и морфо-

логией разговорной речи как части общей лингвистики?

Как понятие «слово» может быть использовано приме-

нительно к архитектурному пространству? Какие эле-

менты системы являются субморфическими? Каким об-

разом «связанные пространства» образуют «свободные

формы»? Как можно упорядочить мультисенсорную за-

путанность архитектурных морфем? Как использовать

концепцию «сложного слова»?»[31. – С. 6].

После описания объектов языком физики, ста-

новится ясно, как можно построить эксперимент, при-

годный для создания определенного архитектурного

«набора». «Для достижения этой цели надо установить

пространственные пороги распознавания различных

сенсорных пространств, их полисенсорной совокупно-

сти, топологических, геометрических, объемных и ма-

териальных факторов, а также всего вышеперечислен-

ного в случаях проведения статического, кинетического

и динамического исследований».

В той же части книги рассматривается синтак-

сис – один из трех разделов семиотики архитектурных

сред Морриса (1938, 1946). «Благодаря конечной при-

ЗАПАДНАЯ СОЦИОЛОГИЯ

АРХИТЕКТУРЫ

153

роде пространства, оно способно к одновременному

существованию во множественном числе, более того –

в качестве нескольких копий одного и того же элемен-

та совокупности и может образовывать пространствен-

ные системы и подсистемы». В связи с этим в разделе

поднимаются следующие вопросы: «До какой степени

лингвистические концепции применимы к синтаксиче-

ской конструкции в архитектуре? Как загнать в четкие

границы архитектурное содержание объекта, если он,

в отличие от так называемых прикладных пространств,

выступает в качестве архитектурного творения? Мож-

но ли установить специальные правила для уже давно

сформировавшихся архитектурных сентенций? Каковы

прикладные и определяющие элементы создаваемой си-

стемы? Как может быть эвристически обосновано при-

менение синтагматических операций в ущерб парадиг-

матическим («в присутствии» против «в отсутствии»)?

И, наконец, как экспериментально изучить различные

возможные прочтения мультисенсорного архитектур-

ного содержания?» [31. – С. 7].

Четвертая, и последняя, часть книги рассматрива-

ет эпистемологические, методологические и «инстру-

ментальные» вопросы, связанные с применением экс-

периментального подхода в социологии архитектуры.

Как, например, можно решить теоретические и прак-

тические проблемы, возникающие из эксперименталь-

ного исследования влияния переменной Х (архитектур-

ного пространства – параметра, разобранного в третьей

части этой работы) на переменную Y (полисенсорного

потока непосредственной информации, описанного

во второй ее части)? Найденные решения, считает ав-

тор, способны не только существенно помочь в накопле-

нии точного знания в области социологии архитектуры,

но и быть весьма полезными для перспектив развития

экспериментальной социологии в целом [31. – С. 7].

НЕКОТОРЫЕ СОВРЕМEННЫЕ АНГЛОЯЗЫЧНЫЕ

РАБОТЫ ПО СОЦИОЛОГИИ АРХИТЕКТУРЫ